«Лишь зелёная карета»
В этой главе все куда-то едут и знакомятся сами с собой.
Из-за грани: «Стук-тук-тук… Семнадцать!»
Открываю правый глаз.
И сразу же левый — вроде вокруг безопасно: мягкий свет льётся из окошка слева и освещает жёлто-зелёную шёлковую обтяжку стен, перемежающуюся деревянными панелями не с резными, а словно бы выращенными узорами.
«Вот это зрение! Прощайте родные минус два!» — проносится в голове.
Следом включается слух: стук копыт, какой-то бесящий звон, едва уловимые скрипы и чьё-то глубокое и напряжённое дыхание…
Что ж — я еду точно в карете, явно эльфийской, вместе с…
Да, логично — с девой из светлых эльфов: точёное, изящное лицо, миндалевидные глаза цвета небесной лазури широко распахнуты, сквозь платиновый блонд сложной причёски, увенчанной сияющей диадемой, проглядывают едва подрагивающие кончики острых ушек. Тонкие кисти рук чуть нервно поглаживают подол простого, но невероятно эффектного платья из шёлка желтого и зелёного оттенков, плавно перетекающих друг в друга в узорах из растений и цветов. Всем своим видом знатная леди излучала сдерживаемую нервозность.
«Таааак, хорошо, ну а я сам-то кто буду нонеча?»
Кисти рук сильные и ловкие даже на вид, но… Чёрно-фиолетовая кожа и матово-обсидиановые ногти!
«Ух ты, ух ты!»
Взгляд в окно — и в отражении тёмный эльф, чудо какой красавчик! И даже краснющая радужка слегка раскосых глаз и алые до кармина волосы не портят портрет, но лишь добавляют харизмы и притягательной загадочности.
А вот шутовской наряд в клеточку из зелёного, м-мать его, и жёлтого шёлка и, особенно, дурацкая шапка с рожками и немилосердно звенящими на грани слуха бубенцами очень портят! И, помимо моей воли, будят глухое раздражение!
«И это бросок на семнадцать? Вот свезло, так свезло! Так, а это что?»
Густо-бордовый высверк в оконном отражении ловит мой взгляд: серьга-капля в левом ухе не просто бросает блики от солнца, но, кажется, сама слегка светится и переливается, как ярко рдеющий уголь.
Из глубин души доносятся волны мягкого тепла и узнавания, внимание само полностью сосредотачивается на завораживающей пульсации света серьги, кажется, растущей прямо из мочки моего уха. И…
Из-за грани: «Стук-тук-тук… Двенадцать!»
…я проваливаюсь в медитативные глубины памяти.
Памяти Таора — полудемона, старшего сына-по-закону Владыки тёмных эльфов …
«Так, у меня уже вопросы!»
…подаренного Владыкой принцессе светлых эльфов в качестве шута…
«Вообще отлично! Разумных дарить! Какой чудесный мир!»
…для негласной охраны и пристального наблюдения!
«Ооо! Интриги-скандалы-расследования! Всё как я люблю!»
Тут карету качнуло сильнее обычного, клятые бубенцы звякнули особенно задорно, и я выпал в настоящее. В котором принцесса светлых эльфов уже совершенно спокойно смотрела на меня, словно чего-то ожидая.
— Пошутить Вам про что-нибудь, Ваше Высочество? — спросил я мягким тоном и улыбнулся со всей доступной мне услужливостью.
«Н-да, зря я сказал про спокойствие! Вон — глаза снова распахнулись, и ушки затрепетали!»
— Жак?! — удивлённо протянула принцесса.
«Оба-на, а вот и ещё свои! Интересно, а кого в неё закинуло — Цапля или Анаис?»
— Таор, Ваше высочество, — поправляю я, рисуя пальцем по полу: «Цапля?»
Эльфийка медленно моргает, кивает и парой глубоких вдохов возвращает внешнее спокойствие.
«Хух, повезло! Света умеет в светлых эльфов, и спалиться на мелочах мы не должны. Вот только зовут-то её как, а?!»
Что ж, пока сознание усиленно потрошит память Таора на предмет имён и лиц, обращусь к физике. Тёмный эльф мне достался знатный: ладная и поджарая фигура тренированного юноши, мягкая и спокойная грация уверенных движений и коса — больше метра туго сплетённых волос карминовых тонов, отягчённые лезвием тёмного, почти чёрного металла, скрытым в самом конце хитрого плетения.
«Интересно, а что это тело… м-м, моё тело может?»
Из-за грани: «Стук-тук-тук… Двадцать!»
И тут на мизерном пятачке пола кареты тело послушно, буквально само выдало стойку на руках, да ещё и опираясь лишь на три пальца на каждой руке. Причём перетёк я прям из положения сидя, не только не задев ничего вокруг, но и совершенно бесшумно. Даже бубенцы не шелохнулись!
А в глубине памяти проскрежетал голос, подобный ледяному граниту: «Ты жив, покуда незаметен, как скальный кот в ночи, и тих, как змея в атаке!»
Продолжив испытывать ловкость тела, убедился ещё и в силе, и в выносливости: многочисленные тишайшие кульбиты в резко ограниченном пространстве вообще никак не сказались ни на дыхании, ни на усталости тела, лишь чуть чаще застучало сердце.
Всласть накрутившись под слегка ошеломлённым взглядом принцессы, я аккуратно уселся на диванчик напротив неё и ещё раз очень внимательно огляделся.
Всюду зелень и желток, шёлк и дерево, мягкие тона, растительные мотивы и узоры. И с трудом замечаемая лишь пытливым взглядом лёгкая небрежность: едва торчащая ниточка обивки сидений, чуть пыльный потолок, слегка отстающий от креплений лючок в немного вытертом полу.
«А что у нас под этим люком?»
Из-за грани: «Стук-тук-тук… семнадцать!»
А там — две бутылки зелёного стекла, не менее зелёные яблоки и виноград, и явно сыр — тоже зелёный!
«Да сколько можно зелени! Я уже заочно недолюбливаю всех светлых эльфов!»
Ну и самое важно, как водится, на дне: плоская шкатулка черного камня с тремя лепестками пламени в круге, вырезанными на крышке.
Движимый наитием, прикасаюсь к резьбе правым указательным пальцем, ощущаю невесомый укол чего-то очень необычного, отозвавшегося в солнечном сплетении, и шкатулка открывается.
В ней, вполне предсказуемо, свитки, выполненные из некой кожи тончайшей выделки, но очень прочной даже на вид.
«Тааак, надеюсь, читать я умею!»
Из-за грани: «Стук-тук-тук… восемнадцать!»
И да — первый же, особо выделяющийся чернилами с серебряным высверком и снабжённый густо-фиолетовой печатью свиток уставным готическим шрифтом и сухим казённым языком тёмных эльфов сообщает, что: «Держатель и податель сего свитка есть Таор, сын-в-законе Владыки Подземья и Тени Великих Гор Эрра, Первого своего имени. Сей отрок направлен в дар сиятельной принцессе Алуринель в честь подтверждения соглашения о намерениях о сочетании законным браком Владыки и Её Высочества, для увеселения благородной леди и способствования культурному обмену меж двух дружественных рас. Бремя обеспечения ложится на казну Владыки».
Ниже же этот малость абсурдный и явно издевательский указ был продублирован на языке светлых шрифтом, невероятно похожим на вязь побегов винограда и плюща.
«М-да… Читая это, я всё ждал, что личность Таора вспыхнет и выдаст на эмоциях ещё немного инфы, но нет — видимо, всё не так просто. А ещё очень интересно, как и насколько вытянулись лица придворных сановников светлых, когда они прочитали это».
Второй и последний свиток в шкатулке содержал лишь пару фраз на тёмно-эльфийском и был написан твёрдой рукой разумного, знающего цену времени и словам.
«Я знаю тебя, сын. Твоё задание важно, и в твоих силах выполнить его в точности. Будь на высоте, оставаясь внизу. Твой отец, Эрр».
Кроме двух свитков, на дне обнаружилась россыпь монет из светло-серебристого металла с числом 100 на аверсе и профилем властного тёмного эльфа на реверсе. Надпись гласила: «Эрр Первый».
«О, папа! Вот и свиделись в одностороннем порядке. Как бы теперь разобраться в осколках памяти, гласящих, что я некий сын-в-законе, и в записке отца, пославшего меня на миссию с таким неоднозначным прикрытием. То есть — одевайся, сынку, в шута, езжай, сынку, к светлым, весели, сынку, принцессу и глаз с неё не спускай! Так, что ли?..
Выходит, что так…
Внимание, вопрос: и сколько же я провёл, балагуря и наблюдая? И что узнал? И, самое важное, сейчас-то мы куда едем?
Загадка, ребус, кроксворд…
Ладно, будем решать проблемы по мере их обострения!
А пока — установим контакт с принцессой, не допустив проколов, а то ещё бывают следящие заклинание, я знаю — я читал».
— Ваше высочество, сиятельная Алуринель, — мягко обратился я к эльфийке.
— Таор, мы же договорились — в неофициальной обстановке можно проще, — мило улыбнувшись, поправила меня принцесса.
И тут, словно вопль петуха, совершенно неуместной радостью приветствующего раннее утро, снаружи раздалось:
— Ваше Высочество, сиятельная Алуринель! Как Вы и приказывали — остановка! Волшебный родник в нескольких шагах, вокруг безопасно! Можете спокойно проследовать к нему!
Чуть качнувшись, карета остановилась, а я и принцесса удивлённо уставились друг на друга.
***
В это время чуть севернее, в предгорьях Великой Тени, навстречу светлым эльфам двигалась целая кавалькада, сопровождающая роскошную в своей практичности и лаконичности карету. И это точно были эльфы — тёмные и знатные.
Во-первых, всадники в доспехах чёрного матового металла рассекали на больших кошках глубоко-фиолетового окраса. Во-вторых, карета так же была из чёрного металла, а украшающие её всего в нескольких местах прозрачные камни с аметистовой искрой внутри явно снижали вес — иначе четвёрка пантер не справилась бы!
Ну и в-третьих — внутри кареты сидели тёмно-эльфийские близнецы: юноша и девушка. Похожие друг на друга, словно две руки одного разумного. Оба невысокие, но невероятно царственные, красивы в своей юности и спокойны, как вершины скал под снегом. И правда — весь облик тёмных эльфов подобен горам, их Родине. И на нём, и на ней — облегающие ладные жилистые фигуры приталенные камзолы, простые на вид штаны и сапоги на тонкой подошве. Вся одежда густо-чёрного цвета, как и едва заметная вышивка по ней, как и узкие пластины матово-бликующего металла, защищающие торс. Венчают же это великолепие сложно заплетённые косы белоснежных волос и тонкие диадемы с тремя прозрачными камнями, едва мерцающими приглушенным светом: густо-фиолетовым у него и тёмно-лавандовым у неё. Как есть горные пики в лучах почти ушедшего светила.
Замерев с прямыми спинами и распахнув глаза, почти не моргая, каждый из близнецов смотрит — не друг на друга, но внутрь собственного я.
Он видит картины прошлого и слышит голос: «Я — Эн, сын Владыки Подземья и Тени Великих Гор Эрра Первого, единовременный брат-близнец Эны. Пятнадцать десятков лет назад я появился на свет вместе с моей сестрой, став причиной гибели нашей матери — прекрасной Элы. Отринув горе, наш отец воспитал нас в спокойной строгости и главенстве ума, но не лишал нас моментов искренней радости и счастья быть крепкой семьёй, заботящейся о каждом её члене. Большую часть своей жизни я иду по пути обоерукого мечника, и с каждым днём, с каждой тренировкой мои скимитары всё ближе к очередной цели — к победе над старшим учителем! А там и до мастера недалеко! Но и остальные науки, хвала Тьме, ложатся в мой мозг не хуже — иначе и быть не может. Будущий правитель обязан знать и уметь всё.
Сейчас же я и моя сестра направляемся на встречу с принцессой Алуринель, будущей женой нашего отца, и нашим сводным братом — Таором. Как же меня удивило, поразило и изумило решение отца не только согласиться на этот политический союз, нужный больше светлым, нежели нам, но и отправить Таора в Светлый Лес шутом. Всегда удивлялся искушённости отца в интригах! Однажды и я достигну его уровня!»
Она видит картины прошлого и слышит голос: «Я — Эна, дочь Владыки Подземья и Тени Великих Гор Эрра Первого и прекрасной Элы. Пятнадцать десятков лет назад я и мой брат-близнец Эн одновременно появились на свет, погубив нашу мать. Преодолев скорбь, наш великий отец воспитал нас в строгой любви и первостепенности разума. При этом жизнь моя и братьев не была всегда похожа на кусок гранита с промороженных вершин, но часто разливалась веселым перестуком задорной капели подземных водопадов шалостей и проказ, учиняемых то втроём, то порознь! Всю свою жизнь я стремлюсь ввысь — к сияющим вершинам совершенного владения разумом и телом. Не только магия Тьмы поддаётся моему упорству и тщательности, но и два кинжала в моих руках с каждым днём всё опаснее и быстрее! Иначе не может быть, ибо однажды я взойду на трон! Пусть не Подземья и Тени Великих Гор, уготованный моему брату, но в Мире есть ещё!
Сейчас мы с братом и в сопровождении лучших мастеров клинка и магии движемся на встречу с принцессой светлых Алуринель и нашим братом-по-закону Таором. Столько вопросов! Какова собой принцесса? Устроил ли Таор, по своему обыкновению, Тьма знает что? И какой же наряд напялили на него эти странные светлые? И, самое главное — для чего же на самом деле нашему отцу всё это? Ещё одна интереснейшая задача от самого строгого и изобретательного учителя — Владыки Эрра, нашего отца!»
И вот взгляды близнецов проясняются, взоры обращаются друг на друга, замечая едва видимую, но такую знакомую мимику, губы каждого расплываются в улыбке повторного узнавания, и каждый едва слышно произносит, больше утверждая, чем спрашивая:
— Настя?.. — шепчет Эн.
— Костя… — соглашается Эна.
Пригасив улыбки, близнецы вновь погружаются в воспоминания.
***
Поборов удивление, я обратился к принцессе:
— Сиятельная Алуринель, что-то подсказывает мне, что волшебный родник лучше посетить без моего сопровождения.
— Да, Таор, пожалуй, ты прав, — несколько заторможено отвечает светлая и поднимается с диванчика. Оставаясь в карете, открываю ей дверь, провожаю взглядом точёную фигурку.
И очень внимательно осматриваю карету изнутри ещё раз.
Из-за грани: «Стук-тук-тук… одиннадцать!»
Шёлк ненавистных уже оттенков, диванчики, панели с растительным узором…
«Та-а-ак, а что это на диванчике принцессы?»
И впрямь — в затенённом углу, почти сливаясь цветами росписи с обивкой, стоит сундучок странного вида: ни замка, ни ручки, ни явной крышки. Лишь на верхней грани выступает круглый узор, напоминающий одновременно очень сложный цветок и официального вида печать.
«Что ж… Даже не буду пытаться трогать: мало ли как светлые защищают свои секреты. Хорошо, если просто убьёт! А то покрасит в изумрудный — позору не оберёшься!»
Тем временем светлая возвращается и чуть отрешенно говорит:
— Можно продолжать движение.
Алуринель усаживается в карету, я закрываю дверь и вижу, как эльфийка совершенно автоматическим движением прикладывает правую ладонь к печати своего сундучка. Тот мгновение спустя открывается, издав что-то вроде шелеста листвы и журчания ручейка. Принцесса достаёт круглое складное зеркальце, раскрывает его и аккуратно укладывает туда тончайший платочек, с которого падает пара капель едва светящейся жидкости.
«Ага, решила взять с собой воды из своего волшебного родника! Интересно бы знать: зачем?»
Убрав зеркальце с платочком в сундучок и закрыв его, принцесса приняла вид тихой и кроткой барышни, выпрямившись, сложив руки на коленях и слегка потупив взор, будто снова уйдя в глубины памяти.
С тем мы и покатили дальше, настороженно и молчаливо ожидая следующей остановки.