Гости и Хозяйка
В этой главе герои получают ответы.
В наступившей после тишине буквально громом среди ясного неба зазвучали слова совершенно незнакомого, но отчего-то понятного языка, проговариваемые явно неживым, синтезированным голосом:
— Сторожевая система мира-полигона Каа-Бха-Эка-Шашти приведена в полную готовность ввиду бездействия пробуждённой Хранительницы при наличии агрессивных сущностей иных миров. Все агрессивные сущности иных миров будут немедленно удалены, следы их присутствия будут зачищены. Ввиду некорректной активации сценария «Пробуждение Хранительницы» мир-полигон Каа-Бха-Эка-Шашти будет подвергнут темпоральной заморозке согласно установленной процедуре через один малый цикл. Дружественным сущностям иных миров рекомендовано немедленно покинуть мир-полигон Каа-Бха-Эка-Шашти. Начата остановка генерации полей маны. Начато торможение имитации космических процессов. Начато торможение…
Неестественный голос всё бубнил, понемногу затихая, но не замолкая, а мы все стояли абсолютно без движения — я так и остался на одном колене — и дышали украдкой, моргая через раз: ведь прямо на наших глазах только что в характерной всецветной вспышке исчезла воплощённая Морлана, «прихватив» с собой даже весь осыпавшийся со шкуры-савана мех.
«Да как так-то, а?! — подумал я первую цензурную мысль после длиннющей череды непечатных. — Я же хотел, как лучше! А получилось как всегда! Допереговаривался, блин! И теперь этот действительно искусственный мир самоочистился и встал на путь консервации… Уж лучше б не тянул время!.. Н-да, интересно, а где у этого голоса кнопка? И хватит ли нам загадочного “малого цикла” на отмену процедуры темпоральной заморозки? А то как-то не очень хочется застыть тут будто муха в янтаре на пару вечностей».
«Аналогично, коллега, — откликнулся слегка пришедший в себя после всего случившегося Таор. — Я, можно сказать, только жить начинаю! Давайте же скорее что-то делать, ведь, сдаётся мне, тот “малый цикл” едва ли равен дню, скорее — часу!»
Вняв полудемону, я наконец выпрямился и огляделся: тёмные и драконица так и стояли, погруженные в себя, а рядом чернел пьедестал Хранительницы. Он-то и привлёк моё внимание — ничего другого вокруг всё едино не было. Подскочив к круглому невысокому камню и внимательно его осмотрев, я достаточно быстро обнаружил три уже привычных контура правых рук, расположенных близко к краю верхней стороны постамента на равном удалении друг от друга, и один контур в центре, явно предназначенный для кисти драконицы.
Подняв глаза, я встретился взглядами с Эной и Энном, в чьих очах вместе с неверящим ошеломлением плескались азарт и предвкушение. Подошедшая мгновением позже неимоверно прекрасная рептилия сразу же заметила предназначенный для неё силуэт и, ничтоже сумняшеся, возложила туда свою лапу. Я и близнецы — мигом позже.
Под нашими руками — и… э-э-э… лапой — сверкнуло густо-синим светом, камень звучно кракнул, внезапно появившиеся тонкие прямые линии разделили пьедестал на три равные части, которые стали медленно и совершенно бесшумно разъезжаться.
Через пару секунд под непрекращающийся механический бубнёж уже изрядно доставшего голоса перед нашими нетерпеливыми взорами открылось начало винтовой каменной лестницы, ведущей — конечно же! — вниз.
Переглянувшись друг с другом, мы подошли к началу спуска, и я собрался уже сделать первый шаг, как вдруг Костя устами тёмного принца сказал:
— Погоди, а если ловушки?
— Да с чего бы? — изумились хором я и Анаис.
— Это ж явно хозяйский погребок, — продолжил я уже соло. — Да ещё и закрытый отпечатками Хранительницы и «двоедушных». Вообще я уверен на сотню процентов, что всё вот это вот заточено под визит создателей, а они наверняка не стали бы минировать личный вход в — скорее всего — терминал управления.
— А я бы стал, — возразил Константин.
— Хорошо-хорошо, — покорно согласился я, оглянувшись на закатившую глаза Настю и кивающую Цаплю, пребывающую в облике драконицы.
Из-за грани раздаётся повторяющийся и затихающий перестук.
Потратив не меньше трёх минут на внимательнейшее изучение контуров прохода и первой ступеньки, мы не обнаружили решительным образом ничего. Закончив оказавшийся бесполезным осмотр, я спросил Костю:
— Теперь уже пойдём?
— Теперь — да, — подтвердил он.
И самолично сделал первый шаг. Стоило ноге венценосного тёмного опуститься на камень ступени, как всё пространство уходящего вглубь колодца осветилось мягким желтоватым светом. Вся наша компания вздрогнула, замерла на миг и синхронно выдохнула, причём от каждого послышались исключительно матерные интонации, легко читаемые в, казалось бы, простом выдохе.
Спуск по левозакрученной спирали лестницы не занял много времени и, миновав три полных оборота, мы все оказались в небольшой полусферической комнате-пещере. Прямо перед нашими взорами, потрясая воображение местных душ, изумляющихся всё больше и больше, и радуя нас, гостей этого мира-полигона, открылся вид на футуристический, но вполне узнаваемый пульт управления, расположенный дугой под дугообразным же монитором немалой площади. Перед консолью, изобилующей разнообразными странноватыми индикаторами, прозрачными и полными разноцветьем туманов сферами и прочими вроде бы сенсорами, находилось кресло, по виду вполне подходящее гуманоидным расам. Вся же плоскость огромного дисплея, поделённого на небольшие квадратные сектора, была покрыта неимоверным количеством строк текста, содержащего уже знакомые по недавним событиям символы. В каждом из квадратов постоянно происходили какие-то изменения, парочка из них, отмигав возникающими строчками, затемнилась прямо на наших глазах. Но наибольшего внимания заслуживал самый центр экрана — там красовался круг, медленно-медленно заполняющийся с самого своего низа будто бы слегка перетекающим синим цветом.
Уловив соотношение прошедшего времени и размеры окрашенной части таймера — а это был наверняка он — вся четвёрка наша дружно выдохнула: прошла едва одна десятая отведённого «малого цикла».
— Ну что, Кость, — обратился я к другу, — ты ж программист, тебе и… э-э-э… сенсоры под пальцы!
— Это ты так пошутил? — спросил меня Константин. — Ведь пошутил же, да?
— Эм… — протянул я в ответ. — Как бы нет. Надо же остановить заморозку!
— Да я ж даже язык этот почти не понимаю! Если б не Владыка, недавно подсказавший про древний вариант тёмноэльфийского, то я б всё это, — тут он махнул рукой на монитор, — считал бы просто закорючками декоративными!
— Кстати, о Владыке, — включилась в разговор Настя. — А чего б и сейчас его не спросить? Враз всё переведёт!
— Это вряд ли, — неожиданно сказала Светлана устами драконицы. — Если вы не заметили, то местный тёмный монарх как застыл при срабатывании «сторожевой системы», так и стоит на месте недвижим. Видимо, такова специфика работы этого вот всего.
— Как-то даже и не обратил внимания, — замедленно ответил я Цапле. — И что теперь делать?
— Как шо? — изумилась Анаис. — Конечно же пробовать сделать хоть что-нибудь! Я не собираюсь оставлять Эну без свадьбы!
— А я — Алуринель, — поддержала подругу Света. — Тем более можно будет ей оставить облик драконицы-Хранительницы!
— Хорошо-хорошо! — согласились я и Костя хором.
— Тогда, товарищи филологи и лингвисты, — добавил я, обратившись к женской половине нашей компании, — включайтесь в анализ первыми. Я-то, как химик, это всего знать не должен.
— Ничего-ничего, — проговорила Настя. — Зато у тебя отлично со всякого рода произношением и звуками странных языков!
— А ведь точно! — обрадовался Костя. — Тут же наверняка должно быть голосовое управление!
— Ну ок… — внял я убеждениям друзей. — Тем более, вспоминая наименование полигона, мне всё больше кажется, что здесь применяется звуковая система санскрита с вариативными аспирациями после согласных и с гласными разных длин.
— И этот человек говорит, что не разбирается в филологии! — иронично и будто в сторону сказала Цапля.
— Так, окей, давайте уже за дело! — пробормотал я, подходя поближе к экрану. — Время-то идёт, надо этот мирок доспасать!
С последней моей фразой все остальные так же подошли поближе к экрану и пульту. При внимательном осмотре консоль оказалась интуитивно понятной: ровно посередине двухметровой дуги пульта, напротив установленного, как оказалось, на почти незаметный рельс кресла, высилась прозрачная полусфера, полная голубоватого тумана, а по бокам от неё разместились два контура пятипалых рук.
— Что ж, мне садится, я так полагаю, — пробормотал я. — А то мало ли что… Энн — наследник, дамам скоро замуж…
— Ага-а, — поддержал меня нестройный хор друзей, во все глаза вглядывающихся в мелкие надписи на консоли управления.
Из-за грани раздаётся многократно повторяющийся и затихающий перестук.
За долгие полчаса тщательных поисков, изучений и сравнений, внимательных штудий строчек, мелькающих на дисплее и неподвижных на пульте, а также всё более нервного поглядывания на неумолимо заполняющийся в центре экрана временной круг, наша команда смогла вычленить единственное слово: «отмена», звучащее вполне произносимо.
В некотором волнении поёрзав по креслу и усевшись поудобнее, я шёпотом проговорил необходимое несколько раз, возложил ладони на отметки, глубоко вдохнул и практически пропел:
— Раддиикаранаам!
Из-за грани вновь раздаётся перестук и моё радостное: «Восемнадцать!», затем перестук повторяется.
Стоило последнему звуку истаять в тиши помещения, как полусфера меж моих рук мягко осветилась глубоко-оранжевым цветом, всё происходящее на экране замерло, а поверх своеобразных часов — свидетельствующих, кстати, о последних минутах — возникла квадратная рамка с коротким текстом.
Но не успел никто из нас даже и начать осмыслять появившееся сообщение, содержащее, наверняка, запрос системы на права доступа, как от полусферы отделился клок оранжевого тумана и в одно мгновение обратился в образ головы седоволосой леди, которая, блистая многоцветьем драгоценной диадемы и лазурью вовсе не старческих глаз, промолвила, добавив в голос явно нарочитой строгости:
— Это кто это забрался в архив проектов прабабушки и прадедушек? Это кого это я на ближайшую сотню лет лишу амброзийного варенья? Ах вы хаотики несносные!
Онемевшие мы слушали это шокирующее ворчание и недоумевали: отчего-то было абсолютно понятно каждое слово.
Внезапно почтенная создательница — а то была точно она — сбилась: похоже до неё добрались первые сведения о происходящем, а может, даже и картинка с нашими наверняка вытянутыми физиономиями. Дама вмиг посуровела лицом, поджала аристократически тонкие губы и сказала насквозь ледяным тоном:
— Кто вы такие? Немедленно назовитесь и изложите причину вмешательства в функционирование моего имущества!
«Так, срочно придумать, как обращаться! Демиуржица? Творчиха? А, блин, нет — к лешему феминитивы! Обойдусь почтительными эпитетами!»
— О почтеннейшая и мудрейшая, — тут же начал я, добавив в голос невесть откуда взявшихся уверенности и спокойствия. — Четвёрка наша — все души-странники, что волею играющего фатума прибыли в мир твой без особой цели. Но очень быстро оказалось, что рок привёл сюда нас в нужный час: коварная Морлана — какая-то богиня смерти — пробиться тщилась в этот мир, обманом заманив принцессу светлых эльфов к свершению ужасного прокола для вторженья…
По мере моего рассказа о не столь уж и давних событиях лицо, несомненно, знатной особы менялось мало, но глаза выдавали её с головой: редкое моргание и внимательный прищур ясно говорили о внимании и зарождающемся доверии. Впрочем, не исключено, что параллельно с моими словами создательница мира ещё и успевала читать сводки-отчёты, наверняка ей доступные.
Выслушав меня, так и не назвавшаяся дама взяла паузу и держала её наверняка за горло — так казалось и мне, и, я уверен, всем остальным, замершим и дышащим через раз.
— Итак, — произнесла венценосная леди, разбив почти звенящую тишину, — я верю вам. Все данные по миру-полигону, что вижу я перед собой, мне говорят об истинности ваших слов. Пожалуй, за столько тысяч лет защита семейного проекта, — внезапно несколько ностальгическим тоном от, видимо, нахлынувших воспоминаний продолжила могущественная особа, — что сотворён был братьями и мной при поступлении в Академию Творцов, могла ослабнуть: вначале прокралась некросущность, потом и вас сюда втянуло…
— А как же Бездна? — почти неслышным шёпотом спросила Цапля.
— А Бездна — часть проекта, милое дитя, — ответила всё же услышавшая Демиург. — Подпространство с псевдобесконечностью, вторая половина полигона, источник постоянного конфликта для предотвращения стагнации.
Завершив пояснения, Творец помолчала немного в задумчивости и продолжила уже достаточно мягким тоном:
— Что ж, дети, я вам благодарна: вмешательством своим разумным вы меня и братьев избавили от суетных хлопот. И в качестве награды я предлагаю вам оставить следы влияния команды вашей на наш мир. Из памяти у местных я уберу явление своё, внедрив воспоминания несколько иные: пусть продолжают мир считать свой абсолютно настоящим. Иль, может быть, у вас другая просьба есть?
Наша четвёрка переглянулась, задумалась, мы все синхронно пожали плечами, и вдруг Анаис сказала:
— О всемудрейшая Творец! Дозволь же нам при случае сей мир вновь невозбранно навестить!
Тут каждый из нас обрадованно закивали столь удачной идее Анастасии, а я ещё и подумал: «А что? Дельно! Вдруг получится вместе с Таором пойти добывать трон Домена Пламени? Будет весело и интересно!»
Услышав просьбу Насти, Демиург легко улыбнулась — больше глазами, нежели едва приподнявшимися уголками губ — и промолвила:
— Да будет так. На душах каждого из вас оставлю я пометки «добрый гость».
С последними словами седоволосой леди послышался лёгкий и суховатый щелчок, и я — да и все остальные мои друзья — почувствовал мягчайшее и нежнейшее прикосновение будто бы к самой сердцевине своего сознания, своей сути.
— Теперь же, — вновь заговорила Творец, — души-гости, для вас открою безопасный путь в ваш мир, — тут она будто всмотрелась вдаль, — занятный и небезынтересный. И на прощание скажу: до новых встреч.
— До новых встреч! — хором отвечает наша компания.
Внутри сознаний каждого из нас нечто вспыхивает неярко и завораживающе всецветно, и мы покидаем приютивших нас местных и столь необычный мир.