Императорский Московский Университет, Александр Мирный
Кабинет у Разумовского был. Собственно, это все, что можно было сказать о нем. Небольшой, плотно прокуренный, аскетичный до состояния необжитого помещения.
Тренер, забравший нас с Новиковым из медицинского корпуса, сейчас с видом великого мыслителя стоял у окна, рассматривая полигон, который был отсюда прекрасно виден.
Молчание затягивалось, мы с Иваном красноречиво переглядывались, не смея прерывать мыслительный процесс мужчины. Жрать хотелось, конечно, уже конкретно, но мы держались. Может, мы бы так еще часок простояли, как первоклашки на линейке или кадеты на построении, но тут пафосную тишину кабинета нарушило богатырское урчание моего желудка.
Разумовскому пришлось прекратить делать вид, что нас тут нет, и, развернувшись, изречь вселенскую мудрость:
— Заниматься начнем, когда Корсакову выпишут. До этого рекомендую вам хорошенько отдохнуть, морально подготовиться к тяжелым, изнуряющим тренировкам. Первый разряд — это профессиональная лига, любителям в ней не место. Ясно?
Хотелось гаркнуть «Так точно!», но было ощущение, что шутки никто не оценит.
— Ясно, господин тренер, — миролюбиво ответил боярич за нас обоих.
Разумовский кинул на нас, точнее, на меня не слишком довольный взгляд, но комментировать не стал. Кивнул на выход и продолжил медитировать на пейзаж за окном.
Выйдя из кабинета, мы отправились в общежитие, приводить себя в порядок. И если Иван просто выглядел помятым, то у меня еще и костюм оказался в каменной пыли, прибитой растаявшим льдом. Тут, конечно, стоило порадоваться, что стены университета не чета символическим перекрытиям хрущевок с тулупами вместо цемента, но такими темпами у меня чистая одежда кончится раньше, чем отработает химчистка.
— Я готов сожрать слона, — признался Иван, пока мы двигались в сторону столовой.
— Ты, главное, травы не набери, как обычно, — посоветовал я.
Боярич фыркнул на мою подколку, но парировать не стал — к нам присоединилась Нарышкина.
— Привет, мальчики, — пропела рыжая бестия, тряхнув копной рыжих волос.
— Добрый день, боярышня, — поздоровался Новиков, бессовестно залюбовавшийся девушкой. — Позволите поцеловать вашу ручку?
— Только ли ручку, Ванюша? — стрельнула ведьмовскими зелеными глазами девушка.
От такой фразы даже я обалдел, а бедный Новиков вообще растерялся. Благородные девушки никогда агрессивно не флиртуют, не говоря уже о том, чтобы предлагать себя. А тут Нарышкина готова была на «Ванюшу» запрыгнуть без разбега, и у парня сломался стандартный шаблон.
— С огнем играешь, Мария, — голосом строгой гувернантки произнесла Дарья Демидова, идя под руку с Ермаковым.
Нарышкина недовольно фыркнула и чуть отстранилась от Новикова, к которому пыталась притереться, как водитель-новичок, не чувствующий габаритов машины.
Новиков неловко кашлянул:
— Хотелось бы каких-то пояснений.
— Мария у нас в безвыходном положении, — усмехнулся Ермаков.
— Вот именно! — воскликнула Нарышкина. — Девушка в беде, и никто не хочет ее спасти. Спасаю себя сама, как могу!
— Интригуете, — честно признался я.
— Отец Маши заключил довольно спорную помолвку, — покачала головой Демидова. — А единственный верный способ ее разорвать без участия главы рода — это… — Демидова запнулась и глянула на подругу.
— Это скомпрометировать невесту, — спокойным тоном произнесла Нарышкина.
В этот момент девица не строила гримасы, не расточала улыбки и не кидала двусмысленные взгляды. В одно мгновение вся наносная веселость и беспечность слетели, показав настоящее лицо боярышни. Серьезный, взрослый взгляд, чуть нахмуренные брови, плотно сжатые губы. Она держала плечи широко расправленными, а голову гордо поднятой, словно каждый шаг вперед приближал ее к эшафоту, на который рано или поздно придется взойти.
— Странно, я думал, торговля женщинами у нас закончилась несколько веков назад, — заметил я.
— Это сложно объяснить, — вздохнула Демидова.
— Многое зависит от главы рода, — нехотя произнес Ермаков. — Редко, конечно, какой отец пожелает видеть свою дочь несчастной ради каких-то там политических выгод. В Машином случае это попытка сгладить политический конфликт.
— Меншиков? — я приподнял брови.
— Да, — скривилась Нарышкина.
Я покачал головой, не рискнув комментировать услышанное. Девчонку, конечно, было жалко, но вряд ли она найдет кого-то, кто подставится ради нее. Оказаться в жерновах между левыми и правыми, задев не просто чьи-то там политико-экономические взгляды, а личное, не захочет никто. Да и не выживет никто.
— Ты поэтому тогда вокруг Долгорукова вилась? — вдруг спросил Новиков.
Я живо вспомнил наше знакомство — двойная дуэль действительно случилась из-за Нарышкиной. Мне, правда, все было недосуг выяснить детали. Да и неинтересно, если честно. А оказывается, ничего нового. Все драки из-за баб!
— Все, что я знаю, о твоем отце, — медленно проговорил Иван, — так это то, что он очень и очень умный человек. Если он заключил такую помолвку, значит, уверен, что ты сможешь правильно распорядиться полученными ресурсами.
Читай — сможешь крутить Меншиковым-младшим, как захочется.
— Тебе легко говорить, Ванюша, — улыбнулась Нарышкина, и улыбка девушки была похожа на оскал. — Тебя же никогда не продадут за связку соболиных шкурок.
Новиков лишь жестко усмехнулся в ответ, но ничего говорить не стал. К счастью, мы дошли до столовой и обсуждать столь личные темы стало неудобно. Нарышкина снова нацепила маску легкомысленной веселушки, Новиков перестал хмуриться, и лишь Дарья Демидова вздохнула чуть печально, прежде чем тоже принять благожелательный вид довольной жизнью девушки.
В столовой было не так оживленно, как я предполагал — большая часть первокурсников лежала плашмя после инициации, другая недавно весело и задорно попрощалась с завтраком и не готова была повторять прием пищи. На фоне остальных мы с Новиковым были прямо-таки раздражающе бодры. И решительно настроены набить пузо.
Боярич, видимо, решился положиться на мой опыт. Парень шел за мной по линии раздачи и просто повторял все, что я заказывал. Борщ, салат с языком, жареная картошка со свининой, литровая кружка яблочного сока и даже количество кусков хлеба — парень копировал меню педантично и только на десерте мы разошлись. Я взял себе простую человеческую шарлотку, а парень какую-то безешную ерунду, внешне напоминающую нечто среднее между тортом «Полет» и «Павлова».
Пока мы активно жевали, за столом стояла тишина, а едва дамы, кушавшие медленнее всех, как и положено воспитанным девушкам, и припозднившиеся Нахимов, Лобачевский и Юсупов перешли к десертам и напиткам, заговорил Ермаков:
— Наш университет известен не только первоклассным магическим образованием, но и крепкими традициями. И по одной из них такие важные этапы в жизни, как инициация, требуют выполнения соответствующего протокола.
Мне в голову пришли веселые ассоциации из прошлой жизни, когда первокуров всю ночь гоняют по общежитию. Ну или знаменитые покатушки на тазах на получение диплома. Собственно, я был недалек от истины, потому что на наш молчаливый вопрос, опережая Ермакова, княжич Нахимов употребил, видимо, универсальный для всех миров и поколений жест: щелкнул себя под горло.
— Да, Кирилл совершенно прав, — с серьезным видом, словно мы на важном совещании, кивнул Ермаков. — У моей семьи есть одно весьма недурственное заведение, и я уже забронировал для нас столик.
— Прекрасная традиция! — оживился Новиков.
— Да, давно мы с вами никуда не выходили, — покивала княжна Демидова.
А мне пришлось грустно вздохнуть. В прошлой своей жизни я мог на выходные с семьей слетать в Иркутск, потому что любимой жене захотелось омуля горячего копчения, а мне какой-нибудь экзотики типа тарасуна. И после такого уровня финансового благосостояния возвращаться обратно в вечно голодное студенчество наполовину на стипендии, наполовину на дотации от государства было откровенно тяжело. Особенно учитывая, что все свободные деньги я уже прогулял с Новиковым в день знакомства.
— Боюсь, в этот раз без меня, — покачал я головой.
— Почему? — не понял Ермаков.
— Александр, не отказывайся, — подал голос Тугарин Змей. — Когда Ермаков платит, нельзя отказываться. Сибиряки жутко оскорбляются, если их гостеприимством пренебречь. Даже Лобачевский вынужден нарушать свой обет непития.
— Нет у меня никакого обета! — возмутился потомок великого математика.
— Вот и проверим, — подцепил его Юсупов.
Меж тем Иван склонился ко мне и негромко пояснил:
— По этикету всегда платит тот, кто приглашает. Безотносительно ситуации. Так бы я тоже не потянул «недурственное заведение» Ермакова.
— О, — ответил я. — Тогда это меняет дело.
Посмотрел на Ермакова и кивнул:
— Тогда мы с радостью переймем традиции и со временем передадим их дальше.
Договорившись встретиться в шесть у ворот университета, мы разошлись. Старшекурсники — на пары, Новиков — отсыпаться, а я почувствовал неуемную жажду деятельности и решил, что самое время обзавестись учебниками.
Список литературы в свое время прилагался ко всем прочим бумажкам, и, будь я хорошим студентом, я бы пошел получать книжки еще в первый день. Прямо после заселения в общагу. Но жизнь моя внезапно оказалась более насыщенная, чем я планировал, так что в сокровищницу знания я дошел только сейчас.
Собственно, библиотека располагалась в подвальном помещении лекторского корпуса. Вела в нее широкая лестница, с одной стороны оборудованная полозьями. По привычке старой жизни я подумал, что это конструкция для маломобильных студентов, но, увидев внизу довольно внушительную тележку, сообразил, что полозья для погрузки-разгрузки тех самых знаний.
Еще больше я удивился, когда за тележкой обнаружилась девчонка, перекладывающая книжки из тележки на пол, сортируя в разные стопочки. На первый взгляд мне показалось, что в ректорате рехнулись и эксплуатируют детский труд — такая она была кукольная. Невысокая, с косой челкой и двумя хвостиками светлых волос на затылке, с огромными глазищами. Серая форма сотрудника университета казалось нелепой на этой малышке.
— Привет, — поздоровался я первым, обозначив свое присутствие.
По времени шла очередная лекция и лестница была пустынна. Девчонка, это поистине ангельское создание, поглощенная работой, меня не заметила. А потому от моего «привет» подпрыгнула на месте, выронив книги из рук с громким «ЕТИТЬ!».
— Ты меня напугал, — вздохнула девчонка, приложив руку к груди в области сердца.
— Прости, не хотел, — ответил я. — Ты здесь работаешь?
— Подрабатываю, — ответила она, принявшись собирать книги. — Стипендии не хватает.
— Ты студентка? — удивился я, присев на корточки и помогая девушке.
— Третий курс! — гордо ответила она. А затем, видимо, заметив замешательство на моем лице, пригрозила: — И только попробуй пошути про мой рост.
— Я вообще молчу, — миролюбиво ответил я, протягивая ей книги.
— Ты за литературой? — спросила девчонка, принимая собранные мной томики и раскладывая на разные стопки.
— Ага.
— Что-то припозднился.
— Да… так получилось, — неопределенно ответил я.
— Какой факультет?
— Юриспруденция.
— Ха, считай, тебе повезло. У вас там раньше середины семестра никто про учебу не вспоминает.
— А у вас вспоминает?
— Конечно! — малышка гордо выпрямилась, даже грудь колесом сделала: — Я, между прочим, учусь на факультете информатики и вычислительной техники!
— Программистка, что ли? — сообразил я.
— Да!
— Круто, — не стал скрывать своего восхищения я.
Кажется, девчонка такой реакции не ожидала. Впрочем, учитывая ее рост и вид, неудивительно. Сложно заставить тебя воспринимали всерьез, когда ты половине университета дышишь в подмышку.
— Как тебя зовут? — спросила девушка.
— Александр.
— Александр, я — Светлана. И если ты поможешь мне отнести все это в хранилище и расставить по полкам, я подберу тебе все, что нужно в приличном виде и еще парочку полезного сверху. Одна из моих соседок — юристка, она может подсказать дополнительную литературу.
— Договорились, — кивнул я, подхватывая первую стопку книг.
Спустя пару часов физических упражнений, во время которых я заглянул за библиотекарскую стойку, изучил расположение стеллажей и убедился, что в местной библиотеке творится конкретный бардак, потому как книг было больше, чем места их хранения, меня отпустили со стопкой учебников по юриспруденции и напутствием заглянуть за добавкой.
Идти было не очень удобно, потому что стопка закрывала большую часть обзора и противно качалась при резких движениях. Я героически нес груз знаний, надеясь, что под каждую обложку хотя бы раз загляну, и текущая акробатика не будет совсем уж бесполезна.
Собственно, только то, что я шел медленно, ловя баланс всей конструкции, позволило подслушать этот разговор между двумя парнями, прежде чем говорившие увидели мое лицо:
— А откуда вообще этот Новиков вылез?
— Да кто его знает… то ли Сибирь, то ли Дальний Восток.
— Безземельный, что ли?
— Может быть.
— Зато прислугу приволок с собой.
— Серьезно?
— Да, вон, смотри, книги ему тащит.
Раздался звук толчка локтем в бок.
— Ты чего? — прошипел первый парень.
— Ничего. Голову включи! Какой же это слуга, это ж Мирный.
— Мирный?
— Ну да. Тот, кто в первый день Долгорукова раскатал, а потом его парней поломал. Один против четверых вышел, да еще и без магии.
— Нихрена себе мирный Мирный.
— То-то и оно. Я вот лично не горю желанием с ним на дуэль выходить.
Тут уж я оказался совсем близко к этим двум благородным бестолочам, чтобы изображать глухого.
— Господа, не подержите дверь? — попросил я как ни в чем не бывало.
— Конечно-конечно, — залебезил один из говоривших. — Вот, пожалуйста.
— Благодарю, — кивнул я, мазнув по ним взглядом.
Ничем не примечательные парни. По таким сразу видно — не слишком удачные дети не слишком удачливых родителей. Но хотя бы у одного из них есть мозги не нарываться на лишние конфликты, уже хорошо. А то я к концу обучения такими темпами половине аристократов оттопчу ноги.
— Сова, вставай! Медведь пришел! — бодро крикнул я, пинком открыв дверь в жилье.
— А? — Новиков подорвался и сонно и растерянно вылупился на меня.
— Собирайся, говорю. А то опоздаем на пьянку.
Новиков сполз с кровати и заглянул ко мне в комнату, когда я как раз сгружал книги на стол.
— Что это? — позевывая, спросил Иван.
— Дрова, печку топить будем.
— Какую печку?
— Знаний.
— Боже, я еще сплю, и ты мне мерещишься.
— Уйду без тебя проверять на прочность знаменитое сибирское гостеприимство, — пригрозил я.
— Понял-понял, — вздохнул боярич, уходя собираться к себе. — Не мерещишься.
К воротам мы подошли с исключительной педантичностью — ровно в шесть. Ермаков и Лобачевский уже были на месте встречи. Затем подтянулись Юсупов и Нахимов, а вот Нарышкина и Демидова не стали нарушать древний женский ритуал и опоздали почти на полчаса.
— Простите, — без тени сожаления сказала княжна Демидова. — Мы очень торопились.
— Слава богу! — воскликнул Юсупов. — Представь, как бы вы опоздали, если бы никуда не спешили?
Компания дружно хохотнула и вышла за ворота университета. А там нас уже ждал транспорт: максимально пафосный лимузин с гербами рода Ермаковых на капоте и дверях.
Юркий слуга, возникший почти что из воздуха, открыл дверь машины, и княжич Ермаков сделал приглашающий жест.
— Прошу вас, господа и дамы, — пригласил Ермаков, и княжна Демидова первая полезла внутрь, опираясь на руку своего жениха.
Я же со своего места рассмотрел батарею игристого вина, ожидавшего нас в салоне, и подумал, что вечер обязательно будет насыщенным.