Девять просыпается в кромешной темноте, пытается пошевелить руками и ногами. Каждая мышцы дрожит, это похоже на озноб. Она не привязана. Она нащупывает край кровати, он металлический, в воздухе висит запах антисептика. Она спускает ноги, но не достает до пола. Она не видит, но чувствует что в помещении светло. Корабельный лазарет? Лаборатория?
— Здесь есть кто-нибудь? — спрашивает она.
Голос все еще принадлежит двенадцатилетней девочке Каттери лен Валлин.
— О милостивая мать! — голос Преподобного эхом отскакивает от стен. Она чувствует, как тонкие, но сильные пальцы сжимают ее запястья, потом ощупывают руки и плечи, словно Преподобные не может поверить в ее материальность.
Она и сама с трудом может.
— Живая! — с облегчение говорит Преподобный. — Творец милостив!
На плечи ей опускается теплое одеяло, старик обматывает ее как куклу, она не сопротивляется. Она перебирает в голове новые знания, как Преподобный перебирает четки, пытаясь постичь что-то высшее в замкнутом цикле повторяющихся действий. От новых знаний она стала тяжелее, будто ей на плечи вместе с одеялом опустилась древняя скорбь о потерянной надежде. Знания, которыми так жаждет обладать Терранс лен Валлин, не радуют её. Она чувствует страх. Ее тошнит от одной мысли, что Творец уничтожит мир, но знание теперь в её крови, как сеорид.
— Ты в безопасности, дитя, Творец милостив! — Говорит Преподобный. Для него она всего лишь маленькая девочка, он считает, что в ответе за нее.
Девять отталкивает Преподобного, сбрасывает одеяло и на свой страх спрыгивает с койки. Пол больно ударяет по пяткам, она поджимает губы и делает глубокий вдох.
Это глупо так откровенно демонстрировать свою беспомощность.
Она слепая, куда она пойдет?
На корабле очень холодно, машина экономит энергию и из систем жизнеобеспечения разумно выбрала воздух, а не отопление.
— Вам лучше остаться в постели, айя, — говорит Преподобный.
В нем что-то изменилось, она чувствует это.
Несколько минут звенит тишина, в которой отчетливо слышно шипение воздуха и механический ритмичный звук в глубине корабля.
— Где мой отец? — спрашивает она.
По привычке она пытается смотреть вверх, но голос старика раздается снизу, он опустился перед ней на корточки. На вопрос он не отвечает, а говорит успокаивающе:
— Все будет хорошо, дитя!
И вдруг она понимает, что не так.
— Вы прозрели, Преподобный? — спрашивает она.
— Да, айя, — отвечает старик. — Прозрел! Творец милостив!
Его сильные, костлявые пальцы ложатся ей на плечо. В экстазе преклонения Преподобный даже не замечает, что делает ей больно. Она рычит и выворачивается, пытаясь понять, где находится выход. Память рисует в ее голове маршрут, словно кто-то дал ей светящийся карандаш. Сомневаться некогда, она срывается и бежит к возможному местоположению дверей. По пути она вынуждена бросить одеяло, оно слишком тяжелое. Холод металла обжигает босые ступни. Она чувствует, как изменяется поверхность пола под ногами, тот идет вверх под уклон, и это придает ей уверенности. На ее мысленном рисунке горит светящаяся точка выхода. Самое сложное рассчитать расстояние. В какой-то момент она останавливается, понимая, что Преподобный не бежит за ней, он стоит и кричит ей вслед:
— Всемилостивый творец, айя, куда вы?
Перед ней пустота, она чувствует ее. Путь свободен, словно кто-то знал и открыл ей дверь. Она не оглядывается и перешагивает высокий порог. По ту сторону порога света меньше, она слышит эхо и чувствует впереди длинный коридор, один из многих длинных коридоров, замкнутых вокруг оси корабля. Она ощупывает шершавую поверхность стены.
— Айя! — раздается крик Преподобного. Звук его голоса приближается.
Девять поворачивает направо, на ее мысленном рисунке появляется первая стрелка, она добегает до угла, сворачивает и оказывается в ловушке чьих-то рук. Кто-то отрывает ее от пола и поднимает в воздух. Она кричит, скорее от неожиданности, и пытается вырваться, но тот, кто схватил ее, лишь сильнее прижимает к груди.
— Терри! — шепчет знакомый голос, голос Терранса лен Валлина. — Успокойся! Ты в безопасности!
— О, Творец! — раздается голос Преподобного, и Девять слышит его торопливые шаги по коридору. — Простите, авар, я не смог ее остановить! Она хотела найти вас!
— Все в порядке, Преподобный, — отвечает авар, Девять чувствует тепло его кожи и горячее дыхание, а еще от него пахнет сеоридом, горьковато и терпко. Она пытается сосредоточиться и понять, реально ли все это, но стук сердца и кровь в ушах отвлекают ее.
— Терри, — говорит авар. — Мы нашли спасательную шлюпку! Мы улетаем!
Первый порыв — закричать, остановить его, но она даже рот не успевает открыть, тело вдруг перестает слушаться. Девять не может дышать, не может двигаться, ей кажется будто мелкий, белый песок снова утягивает ее отяжелевшее тело в глубину, на самое дно биореактора.
“Не сопротивляйся, — звучит голос Мелиссы в ее голове. — Вместе мы спасем этот мир!”
И Мелисса смеется, громко и звонко, и только тьма милосердно обрывает этот смех.
Девять дробь четырнадцать. Ее номер. С какого момента вместо имени у нее появился номер?
Память возвращается неожиданно, как лопается сосуд, Девять вдруг помнит отражение в зеркале, помнит чужое лицо. Зелёные глаза и темно-каштановые волосы. Как она вообще сохранила такую копну при постоянном погружение в имуль-канал?
Всё случилось когда вместо погружения она вызвалась в патруль за границу Предела. Из любопытства, хоть одним глазком взглянуть за шоры сенсоров. Кислородный бокс-скаф один из самых безопасных и простых с технической точки зрения средств передвижения, но там, за Пределом, всегда что-то может пойти не так. Через три минуты на той стороне отказал регистратор, поэтому она так и не узнала, что с ней случилось.
Девять помнит, как очнулась на больничной койке со сломанным позвоночником. Позвоночник собрали, а её отправили перебирать бумажки. Именно тогда на ее пороге и появился невзрачный человек с лицом бесчисленного множества клерков и вручил ей визитку. Номер и адрес на куске пластика. Металлическая дверь, вход со двора какого производственного комплекса, лабиринт металлических лестниц, так на первом этапе выглядел проект “Оптоларс”. Доктор Ларс Нада занимал маленький стол в углу, а его секретарша стол рядом. Только через год они переехали в новую лабораторию, когда нашелся спонсор. Это был Корпус. Выбора у доктора не было. Кроме денег они могли предложить повсеместное внедрение новой технологии.
Девять не знала, что с ней делают, погружалась в имуль-канал и выполняла разные задания, как при тестировании новой версии программы, все казалось совершенно безобидным.
Ей платили. Хорошо платили. Сначала она сменила маленькую комнату на окраине, на съемную в центре, потом купила высотный смарт с видом. Она тогда оценивала свое благосостояние уровнем воды в баке и возможностью беспрепятственно перемещаться по всем районам города.
Многие ее друзья жили в малоэтажных торах на множестве кольцевых развязок, но ее это не привлекало. Семейные коттеджи, пластиковые зеленые лужайки и белые заборы. Ей нравился тесный улей большого города и множество огней, когда идешь, а тысячи окон смотрят на тебя со всех сторон и множество дверей открыты: кафе, бары, рестораны, казино.
Девять играла в карты, но без фанатизма, пила тоже без фанатизма. Делала ставки на эго-тотализаторе, но никогда не возвращалась на одно и то же место дважды. Наркотиками брезговала. В Единого не верила.
Бог, которого привезла третья волна колонистов, ей не нравился. Она ни разу не воспользовалась воскресным, соборный причастием, чтобы обнулить свои грехи.
Сейчас все эти выглаженные воспоминания, рухнувшие на нее вместе с силой тяжести в нескольких джи, казались ненастоящими, как картинка на обложке журнала, где для естественности чуть приглушили цвета.
В полной темноте Девять слушает рев двигателей, ремни безопасности врезаются в плечи, она чувствует, как ее вжимает в кресло, а потом резко отпускает, она летит вперед, но ремни выдерживают. А как долго выдержат ее фальшивые воспоминания под тяжестью прибывающей памяти Мелиссы Кавано?
Найдётся ли в этом глубоком колодце ответ, почему мэтресс выбрала именно ее?
В голове звенит, в теле разливается болезненная тяжесть. Девять чувствует себя еще в большей ловушке, чем чувствовала на корабле под толщей черной воды. От знаний некуда деться, как невозможно забыть о том, что, скованная вирусом, она осталась там, внизу, среди мелкого, белого песка биореактора.
Знал ли доктор Нада о побочном эффекте созданного им вируса? Если же человек каждый раз приходил к этому открытию разными способами, то была ли это своего рода статистическая неизбежность? В одном Девять не сомневалась, мэтресс точно знала о его свойствах. Именно мэтресс выбрала ее, сделала хранителем изначальной памяти Мелиссы Кавано. Инструкции к выбору не прилагались. И что теперь делать с этим?
У нее больше нет ни беса, ни точки контакта. А еще ее наверняка ищут, значит есть ориентировка на всех патрульных кораблях. Атмосферная станция совсем рядом, над территориями Свободных колец, а значит и патрулей здесь предостаточно. Но вот кого они ищут? Про оптоларс и вирус даже среди высшего командования Корпуса знает очень ограниченный круг лиц, для всех остальных Каттери просто девочка, которая должна была умереть и не умерла. Дочь мятежного авара, которая очень нужна Ордену.
Официальная версия, что Терранс лен Валлин не отдал дочь харонам, тем самым создал прецидент. Орден объявил Каттери неупокоенной, а самого авара отступником и теперь их ищут все, от харонов до охотников за головами. Какую бы легенду не сочинили для капитанов кораблей, но по плану им должны были обеспечить зеленый коридор до самой границы Предела. И вот для этого у них должен быть корабль. И никакой придется, а тот, который долетит.
Девять кажется, что она слышит смех Мелиссы в своей голове, но возможно это всего лишь воздух и давление. Закладывает уши, она с трудом дышит, сжимает подлокотники кресла, слушает треск снаружи и звон металла о металл. Шлюпка всплывает на поверхность воздушного океана, основной двигатель выключается и наступает тишина. Через минуту она понимает, стабилизаторы не сработали, молчат маневровые, и корабль слепо дрейфует в пустоте. Она дышит и слушает шум вентиляторов и смотрит на клубящийся океан за бортом. Какая высота? Чем заполнены баки? Скорее всего вода, это единственное чего было в избытке. Если она права, то сейчас эта вода быстро превращается в пар, а пар заполняет баллоны.
— Все живы? — спрашивает голос Преподобного.
— Живы, Преподобный, — отвечает Терранс. — Но пока не отстегивайтесь от кресел.
— Меня тошнит, — говорит голос доктора с соседнего кресла. — Простите, айя!
— Ничего страшного, доктор, вы скоро привыкните, — говорит она и делает глубокий вдох. Мысленно Девять пытается решить простую задачку на расчет скорости, просто для того, чтобы привести мысли в порядок. Корабль им достался старый, наспех переделанный под атмосферу воздушного океана. Выдержит ли корпус температуры высших эшелонов? Не взорвутся ли от давления баллоны? Сколько у них воды? Какая стоит система управления? Какой двигатель? Корабль древний, значит на нём не может быть сребрума и парабаков, а также эргасистемы для поддержания магнитного поля. Материалы из которого сделан корпус, рассчитаны скорее на свободное падение, чем на свободное плавание. Если они начнут падать, достаточно ли у них топлива, чтобы снова запустить двигатель и не разбиться? Чтобы найти ответы, ей нужны показания приборов и окна управления сенсорами, которых она не видит.
— Кто видит терминал управления? — спрашивает Девять.
— Вижу терминал и сеть, внутри контура горит много иконок, надписи не разберу, они на вестэри, — отвечает Терранс. — Ничего похожего на запуск двигателя не вижу. Может система управляется голосом, как на корабле?
— Принимаю командование! — говорит Девять и произносит вслух длинный код аутентификации личности Мелиссы Кавано.
Бесконечные тридцать секунды под тошнотворные звуки из соседнего кресла и Девять уже почти отчаивается получить ответ, как вдруг щелкает динамик и сквозь шипение женский голос произносит:
— Добро пожаловать на “Сунь-цзы”!
Насмешливый голос она узнает сразу и желудок снова ощущает силу тяжести, как при взлете. Автопилот говорит голосом Мелиссы Кавано. Она только что дала ей полный доступ к системе корабля. Опять.
— Прошу всех занять ваши места и пристегнуться. Нас немного потрясет при наборе высоты. Модифицированная версия этого судна ранее не была опробована на людях и при возникновении нештатной ситуации просьба блевать в противоположные стороны, чтобы не забрызгать соседа!
— Корабль с чувством юмора? — удивляется Преподобный — Это что-то новое!
— А летать эта штука умеет? — спрашивает Терранс
Внезапно наваливается тяга и Девять вжимает в кресло. Всего мгновение, а потом двигатели снова выключаются. Она слышит звук удара и ругань. Терранс видимо не успел пристегнуться. Откуда-то из-под кресла стонет доктор.
— Сядьте и пристегнитесь, — командует голос Мелиссы из динамика. — Краткий курс для недавно воскрешенных и слишком самоуверенных, ваше бессмертие ограничено доступом к инкубатору и способностью к синхронизации с ним в данный час суток. Если кто-то из вас упадет и разобьет себе голову, то ничем не смогу помочь!
— Всем пристегнуться, — кричит Девять. — Подтвердите!
— Да, дитя мое, — отвечает Преподобный. — Я уже бывал на кораблях!
— Да-да, — мычит доктор из соседнего кресла, Девять слышит отчетливый щелчок.
Последним отзывается Терранс.
— Готов, — произносит он недовольным голосом. Девять слышит, как скрипит его ущемленная гордость.
Голос в динамиках смеется и смех этот пробивается сквозь шипение.
— Как живая, — удивленно восклицает Преподобный.
— Так и есть, профессор, — говорит Мелисса. — Я собрана из реальных фрагментов памяти и интегрирована в систему управления кораблем.
— Я слышал об этом, в Адаре неведомые собирают части воспоминаний умершего, — говорит Преподобный. — Они используют это в судебной системе.
— Все так, профессор, — говорит Мелисса. — Вы ведь не видите разницы после воскрешения, а ведь вы и есть, та самая память, собранная по крупицам.
Корпус сотрясается, Девять слышит как со свистом выходит воздух, но через секунду звук обрывается и теперь она слышит воду за правой стенкой корпуса. Корабль перестает вращаться.
— Хотите сказать, вы нас …воскресили? — спрашивает Преподобный, которого Мелисса упорно называет профессором.
— Каждый раз, когда вы умираете, Система Творца сохраняет вас и позже копирует в новую оболочку, этот процесс очень долгий и память ваша возвращается так же долго, но при наличии рядом с вами Инкубатора, функции Творца перехватывает ОлИИ, искусственный интеллект. Вы зовете его Эбо, с его помощью вы возвращаетесь почти сразу же, а при необходимости можете даже изменить некоторые параметры своей оболочки. Инкубаторы создали люди. Вы зовете их Изначальными. Они, как и вы, не более чем гости на этой планете. А вот кто создал Творца и весь этот мир, мы не знаем. Кто-то называет их предтечи, другие — форани или древние, но данных о них недостаточно. На этом радио просвещения, в целях экономии энергии, прерывает свою работу. Стабилизаторы включены, до восхода солнца мы будем дрейфовать, изображая воздушный мусор, чтобы не попасть под Око Ордена. Внизу есть жилые каюты и камбуз, на ближайшие четыре часа вы свободны делать, что хотите.
Рядом облегченно вздыхает доктор.
— Пожалуй, я пойду поищу каюту — говорит он. — Мне надо прилечь!
— Я пойду с вами, доктор, — говорит Преподобный и Девять слышит, как отстегиваются ремни безопасности. — Осмотрюсь, так сказать!
Девять нащупывает свой ремень, высвобождается и неуверенно встает из кресла. Босыми ступнями она чувствует прорезиненный плекс пола, он теплый и чуть продавливается даже под ее маленьким весом, это сделано специально, для лучшего сцепления с поверхностью. Они скорее всего, в рубке. И хотя солнце Девять еще не чувствует, но вокруг светло, за четыре часа до восхода солнца в небе царит Ясноликая Веда. Она слышит, как рядом осторожно встает из кресла Терранс.
— Четыре часа? — возмущается авар лен Валлин. — Нельзя терять столько времени! Можно как-то перехватить управление?
— И куда нам лететь? — спрашивает Девять и проводит пальцами по теплой стене. Защитные панели изнутри гладкие на ощупь, она не находит ни одного стыка, она медленно идет вдоль стены, пока не упирается в препятствие. На уровне ее плеч начинается терминал управления.
— Терри, мы должны лететь в Даррос.
Девять молчит, тянется и проводит рукой по бугоркам сенсоров. Кожу чуть покалывает, система требует слияния для осуществления контакта с модулем управления. Она чувствует контур, он высвечивает на ее мысленном дисплее, как будто у нее все еще есть бес. Динамик чуть постукивает. Контур на малой мощности обрабатывает данные внешних сенсоров. Скорость, давление, температура и высота. Внутренние датчики подают данные по воде, давлению, парообразованию и сбросе тепла. Система горит зеленым, все стабильно.
— Зачем нам Даррос? — спрашивает она.
— Есть корабль, способный пересекать границу Хребтов, — отвечает Терранс. — В Дарросе я должен был получить его координаты.
— Откуда этот корабль? — с интересом спрашивает Девять.
Корабль, как и Терранс, нужны были для того, чтобы перебраться на ту сторону Хребтов и долететь до станции за Пределом, но теперь это кажется бессмысленным. Странное воспоминание, похожее на сон, в котором ее цель вовсе не ее цель, а просто ширма для чего-то совсем другого. Для проекта "Мессия".
— Ты сможешь управлять кораблем? — игнорируя её вопрос, спрашивает авар. В его голосе слышится нетерпение. Он ходит туда сюда и даже несмотря на плексовое покрытие, Девять слышит, что он прихрамывает.
Невидимые знания из глубин изначального колодца пропитывают Девять как вода губку. Она знает, что после перерождения в инкубаторе авар изменился, изменилась проницаемость его оболочки. Терранс утратил свою исключительность и стал как все. Теперь он зависит от сеорида в крови. Именно так выглядит обратная сторона могущества хранителей Ордена и наследных домов. Сеорид — химический проводник для регенерации и быстрой обработки информации, также он необходим чтобы слышать Творца и говорить с ним. Очень продвинутая технология.
Знания дарят облегчение, до этого момента Девять и не подозревала, как глубоко мифам удалось проникнуть к ней в голову. Теперь же она уверена, что Орден, хранители артефактов Вестников и наследные Дома Дерента, да и вся магия Изначальных, ни что иное, как мистификация, рассчитанная на примитивное сознание. Орден лжет людям о природе своего могущества, как лжет и о бесконечной сущности. Бессмертие — технология и Орден скрывает ее от людей.
Терранс лен Валлин выступил против этой лжи и сделал из своей дочери оружие в войне с Орденом. Это случилось задолго до того, как мэтресс появилась на пороге Корпуса со своим щедрым предложением. Все двенадцать лет жизни Каттери авар планировал использовать ее изначальную память, чтобы захватить власть.
Терранс был столь наивен? Решил, что изначальная сущность, пробудившись от многовекового сна, будет спасать человечество? Надеялся, что если воспитает её как дочь, то заслужит её преданность? Или есть еще что-то о чем Девять не знает?
— Вы всего лишь марионетки! — смеется в ее голове Мелисса. — Фигурки из глины!
— Терри, — нетерпеливо повторяет Терранс. — Ты изменишь курс?
— Хочешь просить у Дарроса защиту? — спрашивает Девять. — Думаешь, Дом Чодари, как и в прежние времена, поддержит мятежника?
— Ты — мессия, предвестие нового мира! — отвечает Терранс.
— Перестань проповедовать, ты не Преподобный. К чему эти суеверия? Что я или ты можем предложить им? Бесконечность им не нужна, чодари принимают смерть, как естественный итог жизни,
— Истину, — отвечает Терранс. — Разве не в ней суть? Твои знания — сила, способная объединить людей против невежества, а именно его сеет повсюду Орден.
— А еще мои глубокие корни, приманка для эборитов, не так ли? Хочешь чтобы бы я поделилась с эборитами воспоминаниями о технологиях Изначальных?
— Твоё главное оружие — вера, они должны поверить, что ты знаешь и этого будет достаточно! — отвечает Терранс.
Девять смеется и обращается к автопилоту:
— Мелисса, измени курс, пункт назначения — Даррос!
— Курс будет изменен, — отвечает равнодушный, механический голос.
Терранс с тяжелым вздохом опускается обратно в кресло. Девять слышит его боль. Боль заставляет его почти постоянно злиться. Боль и беспомощность. Девять старается чтобы голос ее звучал ровно, без единого намека на снисходительность.
— Сходи, проверь как там доктор, — говорит она, пытаясь отвлечь Терранса. — Мне не нравится его состояние.
Терранс колеблется. Ему трудно перестать принимать единоличные решения и начать слушать и подчиняться.
Злость и недоверие авара словно ядовитыми парами отправляют воздух в рубке. В этот момент Девять вдруг понимает — авар знает. Знает, что она больше не его дочь. Мелисса рассказала ему о вирусе. Но зачем?
Справившись со злостью, Терранс встает, пересекает мостик и медленно спускается по металлическим ступеням на нижнюю палубу. Когда его шаги гаснут, как гаснет свет, Девять вздыхает с облегчением. Наконец-то она одна и может подумать.