— Вы такая наблюдательная, мисс Хикс!
— Да, пожалуй, это лучшая из моих сторон.
— Не согласен, — возразил Ганц. — В вас много чего хорошего имеется. Вы находчивы, сноровисты. А ещё… в отличие от меня вы ничего не боитесь!
— Кто тебе такое сказал?
— Никто. Я так сказал.
— Вот здесь-то ты как раз и ошибся, мой дорогой друг. В этой жизни есть много вещей, которых я боюсь. Прямо сейчас, например, я просто в ужасе от того, что Семь, возможно, уже точит ножи на нашего бедного господина управляющего!
— Я уверен, что с ним всё будет хорошо. Он ведь такой сильный!
Лис и мышь соревновались за право обладать механической стрекозой. Семь то и дело перехватывала сигнал, и Зузу, будто обуреваемый нерешительностью, выписывал в небе сумасшедшие кульбиты.
Мистер Вулпис знал, что мышь не вынесет его дерзости и вскоре заявится в дом на дереве, чтобы с ним поквитаться. В Семь всё возрастало желание повырывать наглому лису лапы и хвост, но и Фог Вулпис не был слишком далёк от того, что звери называют яростью.
Когда чёрная гончая ворвалась в лабораторию через пробитую ей же недавно дыру, лис без предупреждения шибанул её по лапам, выломав несколько пальцев и промяв легкую броню. Мек закачался, балансируя на трёх лапах из-за деформировавшейся конечности, которая, в добавок ко всему, стала короче на несколько дюймов. Пока Семь старалась управиться с аватаром, лис уже заскочил на морду гончей и ударом трости выбил той правый глаз. Семь, глядя, как одна из камер зрительного центра шуршит в помехах и гаснет, зарычала:
— Ты! Да как ты смеешь! Ты разрушил мою жизнь, а теперь ещё и ломаешь мое драгоценное изобретение! Ты знаешь, сколько труда я в него вложила? — Семь развернула мека, намереваясь размазать прилипчивого лиса о стену, но мистер Вулпис уловчился вовремя отскочить.
Гончая закрутилась в тесном пространстве лаборатории в след мистеру Вулпису, и хвост её сметал все предметы, что ещё стояли на полках. Семь только прикусывала губу. Здесь, в четырёх стенах, механическая машина была до смешного неуклюжа. Её габариты просто-напросто не позволяли свободно перемещаться и уж тем более стрелять: деревянный домик тотчас бы полыхнул, и тогда — пиши пропало.
Мистер Вулпис мог бы пронзить гончую и выжечь мека изнутри электрическим разрядом, как он делал много раз. Но тогда и Семь суждено будет поджариться, а этого, несмотря на весь свой гнев, лис никак не мог допустить.
— Ну давай же, убей меня! Чего это тебе стоит, ты ведь бездушная машина!
— И ты смеешь называть меня машиной? — Жёлтый глаз мистера Вулписа сверкнул так, словно внутри него разгорелся пожар. От этого взгляда по спине Семь пробежали мурашки. — Я всё знаю!
Длинный хвост гончей напряженно взвился. Несколько раз он норовил зацепить мистера Вулписа, но тот каждый раз каким-то чудом избегал удара. Лис не был сверхловким, его вес в отличие от веса гончей не позволял высоко прыгать и быстро бегать. Его преимущество состояло в небольших размерах и в опыте, который он приобрёл в битвах с меками, в способности принимать решения интуитивно, в ту же секунду.
Не переставая изрыгать ругательства, чёрная гончая встала на задние лапы и обрушила всю мощь, которой обладала, в центр комнаты. По деревянному полу прошлись две глубокие трещины, в одну из которых угодил лис.
— Жанна упала в реку не случайно, так ведь? Ты контролировала дрона! — воскликнул мистер Вулпис, занятый своей застрявшей лапой. — Ты привела её туда с помощью него! Ты хотела её убить!
— Что? Что ты сказал? — Гончая наклонила голову, будто в удивлении.
— Я сказал… Ты хотела её убить!
— Нет-нет, как ты её назвал? Как ты назвал кошку?
Лис не ответил, но Семь и без того знала, что не ослышалась.
— Жанна? Жанна! — Семь злосчастно рассмеялась, и зрачки её в помешательстве сузились до двух точек. — Так я не ошиблась! Это она!
— Ты знаешь мисс Хикс? — опешил мистер Вулпис.
— В основном её матушку — Розу. Эта негодяйка поймала меня по приказу своего хозяина. Из-за неё я пережила кошмар, который тебе даже не снился! Я помню, как она беспечно играла с дочерью, пока моих сыновей препарировали у меня на глазах. Помню, как они объедались, пока я голодала!
— Сожалею. Правда. Это ужасно. То что ты пережила — это ужасно. Но даже если и так, при чем здесь Жанна?
— Они похожи, похожи как две капли воды. Когда я впервые увидела Жанну на камерах, во мне ожили кошмары тех дней. Я будто снова предстала перед ней, перед её клыками! Не прощу! Не прощу! Я ни за что, никогда в жизни не прощу эту паршивку Розу!!!
Хохоча и рыдая одновременно, Семь нажала на красную кнопку и переместила бегунок мощности на самый максимум. Звуковая волна ударила в стены, и мистер Вулпис согнулся пополам. Воздух вибрировал, скрипели лисьи клыки. Зузу, который летал неподалёку, тоже был сражён звуковым оружием, он вертелся на ступеньках, точно опрокинувшийся на спину большой жук.
Жанна и Ганц, которые уже были на полпути домой, заткнули уши. Казалось, весь лес бьётся в агонии.
Мистер Вулпис не стал церемониться и выдрал лапу из трещины вместе с частью пола. Доски хрустнули, а с лисьей щиколотки сошёл пласт шерсти, обнажив сталь.
— Посмотри на себя! Кем ты станешь, если с тебя содрать фальшивую шкуру? — воскликнула Семь, заметив это. — Ты целиком и полностью — фикция! И тело твоё, и разум — всё фикция!
— Может быть и так! — согласился лис. — Но то, что моя суть отличается от вашей, ещё не значит, что я не боюсь смерти!
Мистер Вулпис почти не слышал своего голоса, из-за чего срывался на крик. Он сильнее вцепился в трость и использовал её как опору, чтобы выпрямиться. Его воля к жизни удивила Семь, но и разозлила тоже.
Семь взвела на себя рычаги, и чёрная гончая заскрипела суставами в прыжке. Мистер Вулпис защитился тростью и заблокировал челюстные механизмы так, что мек больше не мог сомкнуть клыков. В противостоянии механической громадине лис почувствовал, как его задние лапы скользят по полу и как сокращается расстояние между ним и стеной. Когти прорисовали четыре неглубокие полосы на полу, и мистер Вулпис был вынужден поднапрячься.
Гончая под управлением Семь полоснула когтями в сторону лиса. Когти порвали шерсть на лисьей шее и процарапали тяжёлую броню.
— Черт! — выругалась мышь, осознавая насколько велика разница между ее гончей и этим «толстокожим» механическим роботом с внешностью худосочного лиса.
Семь в панике запуталась в рычагах и допустила ошибку. Гончая переминалась на лапах, теряя равновесие, и этого хватило чтобы мистер Вулпис взял вверх в силе и оттолкнул ее. При падении Семь задела локтем бегунок мощности звукового оружия и отключила его. Она больно торкнулась головой о потолок кабины, выбив из глаз искры, а гончая всё также с тростью во рту распласталась возле дыры в стене.
С тех пор, как у Семь появился аватар, превосходящий в размерах большинство живых созданий, она ни разу никому не проигрывала. Пока она была внутри, сидела в своей безопасной кабине и смотрела на всех сверху вниз глазами непобедимой гончей — уникальном и единственном в своём роде прототипе, — в мире не было ничего, с чем бы нельзя было справиться, ничего, чего стоило бы бояться. Однако теперь всё изменилось. Маленькое мышиное сердечко зашлось в страхе, и никакая механическая шкура не могла его обуздать.
Глотая ненормальное количество воздуха, Семь поставила чёрную гончую на лапы. Её полные панического ужаса глаза были прикованы к мистеру Вулпису, который уже отошёл от звуковой атаки. Механическая стрекоза тоже очухалась и теперь зависла в воздухе в центре комнаты.
Испугавшись за своего краденого дрона, Семь задала команду лететь прочь. Стрекоза развернулась к выходу, но вместо того, чтобы покинуть лабораторию, сделала петлю и возвратилась на прежнее место.
— Зузу! — воскликнул мистер Вулпис. — Ты помнишь меня? Я изобрёл тебя! Я твой друг!
— Тупой дрон, не слушай его! — вскрикнула Семь. — Я отбила тебя от лап птицы и починила! А где бы он, этот твой «друг»?
— Хо-хо, и с каких пор ты пробуешь методы убеждения на меках? — выдал с высокомерной лис. — Или ты забыла, что этот дрон — безмозглый механический робот?
Семь заскрежетала зубами и в гневе наставила на мистера Вулписа оружие чёрной гончей.
— Мы уже через это проходили…
— Я помню, — спесиво рассмеялась Семь. — Но ради удовольствия наблюдать твою смерть я готова спалить здесь всё до тла!
— А как же Ганц? Если тебе наплевать на себя, то подумай хотя бы о нём. Где он будет жить? Что с ним будет?
— Мне всё равно! Он мне больше никто! Пусть подыхает. Вы все подохните!
Чёрная гончая выкорчевала у себя из зубов трость и разломала её на две части. Вспыхнул и погас электрический свет.