— Активирует системный вирус, который обнуляет программу, то есть — личность твоего механического дружка. Что докажет, мою правоту. — Семь приложила свои пятипалые крохотные ладони к стеклу и с безрассудной смелостью ухмыльнулась прямо в два хищных голубых глаза: — Фог Вулпис — программа.
Она знала, что такой дерзостью лучше себе не сделает. Сердце её точилось о ребра в животном страхе, присущей жертве, любому маленькому созданию, загнанному в угол хищным зверем. Но Семь не сдавалась. Она была готова умереть за право уничтожить кошку хотя бы морально.
Жанна подняла банку и стала трясти её с особой жестокостью.
— Мисс Хикс, хватит! — Ганц приложил физическое усилие, чтобы заставить ту остановиться. — Не убивайте её, наверняка есть более гуманный способ спасти господина Вулписа!
— Гуманный? — коварно хохотнула Жанна. — Неужели ты не понимаешь, Ганц, что твоя подруга — истая маньячка? Для такой, как она, смерть — самое гуманное, что я смогла придумать!
— Значит, вы мало думали. — Ганц забрал банку из трясущихся лап кошки и поставил её на место.
Маленькая поникшая белая мышь уже не казалась таким монстром. Она сидела полулежа и тяжело дышала, обвисшие уши спадали ей на глаза.
— Семь, — серьёзно обратился к ней Ганц, изо всех сил перебарывая зарождающуюся в нём жалость. — Как спасти нашего друга?
— Нашего… друга? — процедила мышь сквозь зубы. — Я столько лет боролась за твоё доверие, Ганц, так старалась быть хорошим товарищем, но ты… ты променял меня на какого-то высокомерного робота и дочь убийцы моих детей! — Последние слова она подчеркнула, повысив голос.
— У зверя может быть больше, чем один друг, — печально ответил Ганц. — То, что я подружился с господином Вулписом и мисс Хикс — ничего между нами не меняет. И то, что господин Вулпис — мек, не делает его плохим, а мисс Хикс — не её мать, она не отвечает за её поступки, она — другая личность. В любом случае, никто не поймёт меня так, как ты понимаешь меня. Мы с тобой слишком похожи, чтобы быть врагами.
Искренность Ганца могла вывести на эмоции кого угодно, даже такую бессердечную учёную, как Семь.
— Я не знаю, — призналась мышь, всхлипывая.
— Что ты не знаешь? — спросила Жанна в надежде.
— Я не знаю, как спасти Фога Вулписа. Код вируса уже находился в нём, когда я чинила его. Кнопка только произвела запуск. Простите…
Жанна подавила боль в груди, она обвиняла во всех своих грехах Семь, хотя по факту сама не сильно отличалась от неё.
— Он не может исчезнуть… Он не такой, как все меки, пробормотала кошка.
— Куда вы? — грустно посмотрела ей в след Ганц.
— К мистеру Вулпису!
Фог Вулпис обнаружил себя за столом напротив своего учителя в деревянной хибаре, которая была когда-то на месте «Чайного дворика». Он смутно припоминал, что с ним что-то случилось, но мысль об этом постоянно ускользала, будто сон по утру.
Солнце дивным цветком распускалось в летнем небе, и солнечные пятна расчищали угрюмые тени, которыми полнилось бедное убранство комнаты старого отшельника. Мир за окном выглядел таким ленивым и умиротворенным, что Фогу и самому не хотелось ничего делать. Ветер колебал бурьяны и ютящиеся в бурной зелени разноцветные головки цветов. Покой витал в воздухе, словно сон, и эта сонливость передавалась Фогу.
— Учитель? — едва превозмог себя лис. — Вы живы? Я думал, вас казнили…
— Думал он! — заворчал отшельник. — Ты хотя бы раз справился о том, где я и что со мной стало? Можешь не отвечать! Я и так знаю, что нет!
— Мне очень жаль.
Мистер Вулпис начинял курительную трубку табаком, а Фог всё смотрел на него мутными глазами, постепенно привыкая к факту новой реальности, в которой учитель жив.
— Я рад, что всё по старому, — томно улыбнулся Фог. — Давайте сегодня никуда не пойдём.
Мистер Вулпис изогнул седую бровь и запыхтел трубкой:
— Боюсь, мой мальчик, что скоро я уйду.
— Но почему?
— Посмотри за холм.
Фог с трудом оторвал взгляд от произрастающей под окнами травы, в которой как по зелёным волнам, плавал их дом, и увидел страшную чёрную тучу, нависшую над Северным лесом.
Туча двигалась очень быстро, и чем дольше Фог на неё смотрел, тем больше она становилась, пока наконец не перекрыла собою солнце.
Чудовищная тень обрушилась на Лунный Холм, и в хибаре резко похолодало. Фог без удивления выдохнул облачко пара, слишком одурманенный спокойствием, чтобы углядеть подвох.
— Погода портится, — не сильно впечатлился он.
Мистер Вулпис сердобольно щурил глаза на своего ученика, дым из его трубки превращался в заиндевелый туман.
— Я спас тебя, — вздохнул он убито, — воспитал как родного сына, отказался от собственной свободы не для того, чтобы ты был грудой металлического хлама, а для того, чтобы ты жил, жил за меня и вместо меня, понимаешь? Тебе нельзя умирать, Рая для роботов не существует…
Фог в недопонимании наклонил голову. Мирная улыбка сползла с лисиной морды. Невыразимая неясная грусть бурлила внутри, подкатывая к горлу комом. Из его глаз что-то полилось, полилось на стол — капля за каплей. Точно также над Лунным Холмом накрапывал дождь. Он усиливался с каждой новой слезой, пока не влил косыми острыми струями, склоняя травы к земле, сбивая цветочные бутоны и вымешивая всё в грязь.
В какой-то момент мистер Вулпис растворился в дыму, а небо побагровело, окрасив дождь в красный цвет.
— Учитель! — Фог стал носиться по опустелому дому, отгоняя от себя снежную пыль. Она искрилась алым и не собиралась оседать, иногда преображаясь в силуэты зверей, которых лис вроде бы и знал, но вспомнить до конца не мог.
Ставни задребезжали, весь дом истошно скрипел и качался, как попавшая в шторм лодка. Через окна хлынула вода.
Фог машинально взялся за ставни, чтобы их закрыть, но поток был столь силён, что лис не справлялся. Багряная волна снесла его в центр комнаты, дом в его глазах перевернулся: потолок оказался внизу, а дощатый пол, убогая кровать, стол, стулья и книжные шкафы — всплыли на поверхность.
Фог, вероятно, позабыл, что вода может его уничтожить, позабыл он, наверное, и о том, что в дыхании для мека нет необходимости. Именно поэтому он не отключился, не сломался, а просто начал тонуть, пуская изо рта пузырьки воздуха.
Дом снова кувыркнулся, и Фог под давлением волны выплыл на поверхность и уцепился за ножки стола — единственной вещи, которая ещё держалась на плаву.
Забравшись на стол как на плот, мокрый и объятый ужасом, лис свалился на бок, точно подстреленный, и стал хватать ртом воздух.
Он всё ещё не совсем осознавал абсурдности происходящего, поэтому, как и всяк нормальный зверь, был преисполнен страха за свою жизнь и горя о смерти своего учителя.
Мистер Вулписа больше нет, его казнили за колдовство. Все эти годы Фог жил и верил, что это не так, что учитель не умер и однажды заявится на Лунный Холм и всё будет как раньше. И только сейчас, потеряв мистера Вулписа заново, Фога постигло осмысленное горе и неминуемое принятие факта, что это и правда конец. Это было ужасно, больно и несправедливо, а ещё… до одури одиноко, ведь учитель был последней ниточкой, связывающей Фога с реальностью и с самим собой.
Он сжался в комок, пряча мордочку в лапах. В это самое время животная шкура начала отслатваться — пласт за пластом, оголяя сталь на лисьих конечностях и спине. Фог заподозрил неладное, когда подушечки на его пальцах заблестели металлом. Он брезгливо осмотрел себя, провёл лаппой по лысому обрубку хвоста, и в нехорошем трепете склонился над водной гладью — ещё розоватой, но уже ровной и невозмутимой.
Мордочку лиса будто плавилась, шерсть сошла с его шеи, а под глазом сиял стальной фингал. Надеясь смыть этот кошмар, Фог плеснул на себя воды, но вода лишь ускорила процесс. Кусок, ещё один…
Фог ударил воду кулаком и зажмурился от невыносимой горечи, с которой выпустил из своего нутра крик. Тьма наступила внезапно, словно планету заглотил космический кит. И даже когда нагрянула тишина, а лис открыл глаза, тьма по-прежнему была и проявлялась во всём.
Никакой воды, никакого неба, никакой ветхой хибары. Только безобразная темнота, которую и пространством назвать нельзя.