— Наш любимый Король! — лукаво воскликнул тот, занимая место рядом с троном, на штыре. — Не хочу нагнетать, но ваши подданные — о, дражайший господин! — уже проголодались.
— Ужин был пару часов назад…
— Самое время подкрепиться!
Мистер Вулпис глянул на слугу с укором: было очевидно, что подобными глупыми доводами его не завлечь.
— Я согласился стать Королём на условии взаимного уважения, — сказал он и отвернулся к трости, давая понять, что вопрос закрыт. Крышки монитора разъехались в стороны, как крылья жука, и мистер Вулпис набрал что-то на сенсорной панели. Зузу тут же взмыл в воздух.
— Что вы делаете? — допытывался Даск, всеми силами мешая лису смотреть в экран.
— Не твоё дело.
Даск свёл брови в злом умысле и нагло оседлал трость, вывалив брюхо прямо на экран.
— Вы не доверяете своему верному слуге, о, любезный Сир?
— Мне кажется или ты не хочешь, чтобы я увидел на экране то, что мне, очевидно, не понравится? — Мистер Вулпис смахнул Даска с трости, но тот бумерангом прилетел назад. Чтобы разглядеть тёмное изображение с камер Зузу под трепыхающимися кожистыми крыльями летучей мыши, ему пришлось ходить с места на место. В конце концов, эта канитель так его достала, что он огрел Даска тростью в живот — несильно, лишь в той допустимой мере, которая требуется кряжистому зверю для кратковременного приступа недомогания.
Зузу следил за Боуи и Жанной, по пятам которых гнались грызуны. Для мистера Вулписа это стало открытием:
— И как это понимать, Даск? Почему мои подданные преследуют моих друзей?
Придерживая отбитый живот и пыхтя, Даск треснул в смешке:
— Да какие они вам друзья, о, любезный…
— Не делай из меня дурка! — ударил тростью об пол лис. — Что вы задумали?
— Ничего! Совершенно ничего!
— А врать ты не умеешь, Даск! — Мистер Вулпис разоблачился из своих псевдоцарских одежд, напялил на затылок цилиндр и старое-доброе джентльменское пальто.
— Куда вы, Сир? — плелся за ним на своих двоих Даск.
— Я ухожу. — Трость стукнулась наконечником об пол перед носом летучей мыши.
— Но как же?.. Вы же наш Король! Мы же изгнали Боуи!
— О, да, — был безжалостен с ним лис. — Вы променяли славного добросердечного Короля на монстра, и нет в это вины ничей, кроме вашей!
Впервые Даск не выглядел лицемерно. Нос-пятачок его сплюснулся, выдавив между глаз злые морщинки.
— Вот она, твоя настоящая морда, Даск! — прокомментировал его кривляния мистер Вулпис.
— Так смешно, что сейчас умру от смеха! — хрюкнул тот, как сердитый поросёнок.
Мистер Вулпис занёс заднюю лапу над порогом и так и застыл, не довершив шаг. В коридоре его встречала вооружённая армия лучников.
— Ваше монстрейшество, вы же не думаете, что сможете так запросто отринуть свой титул и уйти восвояси? — догнали его в спину злобные посмеивания Даска.
— Мерзавец! — рявкнул мистер Вулпис.
— Ну, ну, ну, не стоит опускаться до оскорблений, господин Вулпис! Встаньте на наше место… Мы в целом королевстве никому не нужны. Её Высочество Нора, нынешняя правительница Объединенного Малинового Королевства, так одурела от своих несметных богатств, что совсем наплевала на свои обязанности! Именно поэтому нам никак не обойтись без Короля! Мы должны вырасти как государство, расширить свои территории и стать независимыми, понимаете? А для этого нам необходим сильный лидер. Вроде вас.
У мистера Вулписа от такого заявления шерсть встала дыбом:
— Вы хотите пойти с войной на Малиновое Королевство?
— Правильно.
— Да у вас не все дома! Сейчас же — пропустите меня, или вам несдобровать! — прикрикнул на лучников мистер Вулпис.
— И что вы сделаете, Сир? Сожжете этих подневольных бедолаг вашим волшебным посохом? — захохотал Даск во все горло.
Его реакция не прибавила лису смелости:
— Возможно?.. — не хотел он звучать слишком мягко.
— Бросьте! Вы такой же размазня, как и этот ваш куцехвостый Боуи! Вы не убийца, у вас на морде написано. А даже если вам взбредёт в голову пролить кровь, от одной сотни мышиных жизней нам не убудет!
— Да ты болен на всю голову, Даск!
— Ну и что?
Мистер Вулпис изогнул бровь:
— Я думал, что я здесь главный монстр, но до тебя мне, Даск, расти и расти… Господа лучники, — хлопнул он в ладоши, — согласитесь, что для всех будет благоразумнее не вставать у меня пути. Вы не умрете, а я спасу своих друзей. Сотрудничать со мной, как ни посмотри, так одни плюсы, как считаете?
Лучники оставались непреклонны, а кто-то даже пальнул в мистера Вулписа подожженной стрелой. Стрела пропалила воротник пальто и громыхнулась о пол.
— Чтобы вы лучше понимали, что происходит, — не изменил своему спокойствию лис, — напоминаю, что против меня не сработают ни зубы, ни стрелы, ни огонь… Кажется, мы через это уже проходили, а?
— О, нет! Вы не столь всесильны, каким себя мните! — сел ему на нос Даск. — Убить мы вас не сможем. Это факт. Но сломать — вполне.
— Неужто? Каким же, спрашивается, образом? Что вы со своими слабыми кожаными крылышками сможете сделать мне?
— Мы уже делаем!
— Что?..
— Пока вы тут разглагольствуете, ваших товарищей живьём грызёт мой народ! Посмотрим, Сир, как вы запоете, когда мы прикатим к вашим лапам кости Снежанны — такие же белые, как и её шкурка!
Лихорадочно тряся ушами, мистер Вулпис обратился к мониторам, но едва ли что-либо было видно на них. Пытаясь отделаться от зловещего смеха летучей мыши и отгородиться от панических атак, колотивших по вискам, мистер Вулпис вдруг распознал песню мека. Настроив всего себя на эту мелодию, лис сумел побороть тревогу. Но это уязвимое чувство не исчезло без следа, оно, словно глубокий порез, огрубело, превратившись в неутолимую ярость на всё Крысиное Королевство и на каждого его гражданина.
Высота, с которой упала Жанна не убила её, но и невредимой не сделала. Не открывая глаз, головой та понимала, что жива и лежит плечом и щекой на решётке, чьи прутья больно впиваются в кожу. Ворох и треск, в который слились звуки бездны, обволакивали кошку, заматывались вокруг неё тугим коконом. Когда звон в ушах прошёл, Жанна смогла расслышать в этой какофонии писк грызунов, щелчки их зубов по решётке и далёкий, как прошлое, плач Боуи. Волк оплакивал её, верно, думая, что она мертва, и Жанна не могла раскрыть рта, чтобы доказать ему обратное. Этот плач сводил с ума, заставлял верить, что её и в самом деле постигла кончина.