— Секундочку! — махнул роботу лапой мистер Вулпис.
Пока М-14 летел к ним с разведкой, лис успел шепнуть Боуи на ухо пару-тройку слов. Робот смотрел, как волк безостановочно кивает, впитывая информацию, и это его не порадовало. М-14 не был запрограммирован злиться, но именно это желание сейчас приводило в несогласованное движение заслонки его глаз.
— Уже идём! — блеснул зубами мистер Вулпис, подталкивая вперёд Боуи.
Лифт тронулся вверх — почти без шумно.
Ни мистер Вулпис, ни Жанна не испытывали дурных состояний при подъеме, а вот Боуи с непривычки зашатало. Он так сильно сжал губы, что его нижняя челюсть выдалась вперед. Буравя взором невидимую точку на двери, он невротично разминал пальцы.
Лифт встал. Двери разъехались. Гостям открылась светлая площадь, центром которой являлся красивый каменный фонтан. Как и лифт — он не работал. По кругу площадь замыкали надстройки из лестниц и площадок поменьше. Белые плитки устилали пол, какой-то чудной робот бедного дизайна, проехал мимо лифта, оставив после себя мокрую полосу.
Не отходя далеко, Жанна уселась на пол — спиной к друзьям. Своей позой, которую в Малиновом Королевстве сочли бы непристойной, она будто обрубала всё, что делало её Клэр Хикс. Она не была дамой — привычнее всего ей передвигаться на четвереньках. И мистер Вулпис, на самом деле, не видел в этом ничего зазорного. Изъяны Жанны всегда были ему милы, хотя он и не отдавал себе в этом отчёта.
— Жанна?.. — почуял нагромождающую воздух тревогу мистер Вулпис.
Завернувшись в хвост, Жанна выпустила из себя вздох сожаления, таивший в себе нечто большее, чем горесть расставания. Она достигла точки невозврата, развилки, которая определит её судьбу и судьбу всех, кто с ней рядом.
— Здесь, господин управляющий, наши пути разойдутся… — произнесла она, не поворачивая головы. — Спасибо. И простите за всё. — Сдерживаясь, чтобы не обернуться и не передумать, пустив под откос все свои старания, Жанна ждала, когда реальность рассудит всё за неё.
— Господин Вулпис! — шагнул назад к лифту Боуи. Явивший своё присутствие робот показался ему угрожающим. Попеременно переставляя ноги паучьего вида, он шёл строго в направлении лиса и волка, не замечая приунывшую в двух метрах от них Жанну.
Боуи стукнулся спиной о закрывшиеся за ним двери лифта и вопрошающе глянул на мистера Вулписа.
— Всё будет хорошо! — заверил его тот. Решительный как никогда — мистер Вулпис скрючил лапу с когтями наизготовку перед плоской физиономией робота, в верхней части которого лучился огонек.
Не дожидаясь, когда враг атакует, лис замахнулся и саданул того по камере. Лишённый зрения, робот в панике засеменил прочь и совсем уж глупо торкнулся о колонну.
— Как-то просто, — расстроился мистер Вулпис неизвестно почему.
Пока он вникал, в чем вообще подвох, позади него послышался болезненный крик Боуи. Быстрым оборотом лис перестроился для новой атаки, но растерялся, выпадая в осадок от происходящего: волк валялся на полу у дверей лифта, намертво обездвиженный, а на него — другим, летающим роботом, — наброшена тяжёлая электрическая сеть.
— Только не снова! — выдал мистер Вулпис, у него на памяти мелькали сцены с лисицей, которая точно также была поймана великанами сотни лет тому назад. Они накладывались на явь, и лис в какой-то момент перестал отличать прошлое от настоящего. В шею, заставляя покачнуться, что-то вонзилось. Мистер Вулпис машинально запрокинул лапы, чтобы снять это (чем бы оно не было), но понял, что тело его не слушается.
Лапы подкосились. Безвольно, точно шарнирная кукла, Фог Вулпис грохнулся на пол. Застывшим взглядом, он какое-то время мог наблюдать, как четыре кошачьи лапки грациозно и мягко ушагивают прочь.
Глава 33
Александра
Забавного вида духовой инструмент издавал нестройные звуки, за авторством которых стояла кругленькая большеухая зверюшка псовой породы. Она мотыляла несуразно короткими лапками, сидя верхом на высокой табуретке, на которую как-то умудрилась взгромоздиться при своём крохотном росте и непропорциональной комплекции. Одета она была просто и безвкусно, и точно не по современной моде. В красных шортиках с заклёпками и подтяжками на голый торс она походила на неумело собравшегося на прогулку щенка.
Мелодия, от которой у Боуи сложились в трубочку уши, зверюшку, очевидно, устраивала. Она с наслаждением импровизировала, выдувая всё новые и новые звуки музыкальной композиции, иногда задумчиво замирая, чтобы с ещё большим энтузиазмом исковеркать ноту.
Из-за этого музыкального шоу Боуи даже не сразу понял, что у него проблемы. Оставил без внимания он и прутья решётки перед глазами, и слабость, обуревавшую каждой мышцей его тела.
— Ты неправильно это делаешь, — не сдержался он от комментариев. Как для музыканта для него было оскорблением столь извращенное пользование гармоникой.
Собачонка подскочила на месте, вытаращив кофейного цвета глаза на клетку, в которой отходил ото сна волк: сначала в страхе, затем — в каком-то ребяческом восторге.
Соскочив с табуретки на пол, она заковыляла на задних лапах к клетке, передними обнимая музыкальный инструмент. На шее у неё звякнула связка ключей.
Смело всунув нос в пространство между прутьями, собачонка улыбнулась во весь рот, не стесняясь щербинки в передних зубах.
— Большой пёс проснулся! — завиляла она отсутсвующим хвостом, чем сконфузила Боуи. Он немного отполз от решётки, хотя причин на то у него не было. Энергичная миниатюрная собачонка выглядела до смешного безобидно.
— Я не собака, я — волк, — исправил её Боуи. — А ты кто?..
— Я Корги!
— Кто?.. Ты не поняла… какой ты породы? Собачьей?
— Породы Корги! — Собачонка глупо наклонила голову и вывалила язык. — Большая собака, а как тебя зовут?
— Боуи… А тебя? Постой, дай угадаю… Корги?
Корги расширила глаза от удивления:
— Как ты узнал?
— Догадался.
Корги протянула через прутья клетки свой музыкальный инструмент:
— Ты сказал я неправильно играю.
Боуи аккуратно принял с лап собачонки гармонику и, брезгливо протерев мундштук, примкнул к нему губами и наиграл простенькую, но звучную мелодию, не надеясь впечатлить ею Корги. И какого же было его удивление, когда, кончив, он увидел, что восторга на забавной морде только прибавилось. На Боуи еще никто не смотрел с таким фанатизмом. Сколько лет он играл на публике, и максимум, что заслуживал — хилые аплодисменты пресытившихся классической музыкой зрителей и жадные лапоплескания коллег, каждый из которых мнил себя единственным и неповторимым талантом Малинового Королевства.
— Невероятно! — открыла рот Корги. — Как у тебя получилось?
Боуи, слегка оробев, улыбнулся:
— Я долго этому учился. Я посвятил себя музыке, вопреки общественным предрассудкам. Это стоило мне дома.
Корги повисла на прутьях, и Боуи был готов поклясться, что она вот-вот просочится к нему через решётку, чтобы задушить своим благоговением.
— Круто! — воскликнула она. — А меня научишь?
Боуи не планировал наниматься в учителя и брать себе учеников, но, возвращаясь к проблеме, он придумал, как поиметь с просьбы Корги выгоду.
— Хорошо, я научу тебя, но, сперва, тебе придётся меня освободить, — поставил он условие. — Я не смогу давать уроки музыки, будучи запертым здесь.
Корги расстроенно выпятила нижнюю губу:
— Мне приказали сторожить тебя.
— Кто приказал?