*
(19 августа)
Рыжий лис бежал по краю вымощенной парковой дорожки, то и дело прижимаясь к кустам. Сумерки уже успела сменить ночная темнота, но в лечебнице никто и не думал включать освещение, хотя казалось бы, так были бы лучше видны нападающие. Да и Ивану Лисицыну пришлось бы пробираться к основному входу всё же более скрытно, чем он это делал. Из туч то и дело выходила луна, что делало парковые дорожки, не закрытые кронами деревьев, крайне освещёнными.
Надежда, что у обороняющихся нет анимагов в филинов или в крупных кошек, не покидала сердце русского, однако чернота окон огромного здания перед ним не внушала ничего хорошего, только нервировала. Лис остановился в тени вяза метрах в десяти от центрального крыльца и потянул носом воздух. Пахло прелой землёй и сырой древесиной, едва заметно тянуло лекарствами, издали доносилась типичная для крупного города автомобильная вонь. А ещё смердело смертью, смердело отчётливо и откуда-то со стороны лечебницы. Притом не из какой-то отдельной части, а словно бы сразу от всего здания. Иван бы и не особо обратил на это внимание, такие запахи часты в больничных моргах, там даже без острого лисьего обоняния всё заметно. Однако сейчас это был не больничный морг, это была могила. Над лечебницей висел затхлый прелый запах холодной земли и такого же холодного тела, которое насекомые и черви уже начали растаскивать на нужные им элементы.
Лис нырнул в Мир Духов — здание не изменило своих очертаний, защитных заклинаний или артефактов на дверях не было, словно бы там внутри затаился кто-то очень гостеприимный, и не свинец и убивающие заклинания ждали их всех, а жареные кровяные колбаски и пенное пиво.
Иван вернулся в обычный мир и снова принюхался — железо, пот и сырость, трупное разложение и стойкий запах затхлого погреба, а что если там за массивными двойными дверьми никого нет? Вдруг они там уже все ушли через портал или какой-нибудь тайный ход? Времени у них было достаточно. Он осторожно поднялся по ступеням крыльца и вновь принюхался — нос не улавливал ничего нового, однако до слуха донеслись гулкие размеренные шаги изнутри. Видимо, там всё же был кто-то.
Лисицын услышал негромкое покашливание из-за дверей, и к звуку одних шагов прибавились вторые. Два человека точно оставалось в притихшем тёмном здании, и сейчас мерили своими шагами центральный холл.
Лис нырнул в Мир Духов, пересёк границу лечебницы и огляделся. Как и всегда мир вокруг исказился — отражения физических тел здесь всегда были с оплывшими или размазанными краями, а краски мира блёклыми. Зато предметы, затронутые магией, обычно ярко светились. И вот сейчас Иван наблюдал, как по просторному холлу лечебницы вышагивали двое автоматчиков, совершенно обычных, с самыми неприметными лицами — мимо таких он прошёл бы в толпе и не заметил бы. Но вот метрах в десяти позади них была лестница, уходившая на второй этаж. И вот на площадке этой лестницы расположился пулемётный расчёт, у которого каждый патрон в пулемётной ленте сиял магией.
Обычно заклинания из материального мира лишь отражаются в Мире Духов — если специально не нацелены на него, конечно же. И хоть магические предметы здесь очень хорошо заметны, взаимодействовать с ними можно, только вернувшись в мир реальный. И вот сейчас простой русский лис задумался, глядя на всё это блистающее великолепием творение сумрачного тевтонского гения. Задумался о том, а что он собственно один может тут поделать? Обернулся на входную дверь, оценил её взглядом, задумался ещё больше.
В целом выходило, что направленным взрывом, будь то чара Бомбарда либо заряд банального пластида, открыть проход можно было — ни сбитые крест-накрест доски, ни массивная перекладина посередине, не помогли бы. А дальше-то что? Дальше вошедшие неизбежно попадают под прямой огонь пулемёта с магическими пулями. И кто знает, что там с ними сотворили любители древнего прусского волшебства? И самое противное в этом деле было то, что до пулемёта из-за двери не добраться, слишком далеко, и потому попытка штурмового отряда закидать супостата, например, гранатами завершится очень глупым косплеем Пашендейла[1].
Не выходя из Мира Духов, он осторожно прошёлся к подножью лестницы.
Конечно же, все проблемы можно было бы решить одним танком, но что-то в парке танков не наблюдалось, и более того — не планировалось. Но возвращаться обратно с докладом о невозможности производить штурм через этот вход Лисицыну совсем не хотелось. Осталась возможность чуток погеройствовать — всё равно рапорт о состоянии дел с поиском детей Мирбахов уже получили в Москве, если Ивана убьют, то в Берлине просто появится другой фсбшник, чтобы поговорить с Айше Доган, взаимозаменяемость — чудесное изобретение цивилизации.
На лестничной площадке наверху у пулемёта залегли два человека, оба напряжённо всматривались в заколоченные двери центрального входа. Интересно, зачем там эти двое внизу, если тут есть пулемёт? Либо тут есть какой-то план, либо чудовищная ошибка. Иван не привык держать противника за идиота, однако разгадать сходу замысел не получалось. Потому он просто направился к пулемётному расчёту и на середине подъёма обернулся на холл, заметив то, что не было видно с земли — конечно же, у боковых стен лежали опрокинутые столы и кресла, потому эти два хлопца с автоматами просто-напросто могли там залечь, обеспечив ещё две огневые точки. А может всё-таки попросить Бундесвер подогнать сюда танк? Ну, что им стоит?
Снизу на полу что-то мелькнуло, и это что-то либо бойцы не заметили, либо проигнорировали. Лис насторожился, приглядываясь. И точно, внизу вдоль стены двигалась небольшая тень, но с такого расстояния не получалось определить, что именно это такое, что, в здании крыс не вывели что ли? Потом тень отделилась от стены и помчалась наискосок через холл к подножию лестницы — суслик! Ну, серьёзно, суслик. Посреди холла нацистской лечебницы русский волшебник обнаружил суслика. Видимо, тоже нациста, как и все остальные в этом здании.
Зверёк добежал до подножья лестницы и встал столбиком, оглядываясь. И тут Иван понял, что это не совсем суслик. Метрах в двух ниже него по лестнице стоял волшебник в обличье этого небольшого зверька. Лис начал аккуратно спускаться к нему, не выходя из Мира Духов, и раздумывая над двумя важными вопросами: если он его сейчас схватит, бросятся ли автоматчики тому на защиту? И не анимаг ли это от Шваница? Если это свой, то выйдет как-то чертовски неловко.
Тем временем суслик постоял, прислушиваясь, а потом что-то для себя решил и опустился на четыре лапы. В это же время лис прыгнул на него с лестницы, на лету выходя в материальный мир. Два зверька схватились в тёмном холле и с грохотом покатились по полу. Грызун истошно вопил и бил своего противника лапками, хищник же успел вцепиться тому зубами в основание шеи и пытался придушить. Получалось не очень успешно.
Звери откатились к стене, ударились об неё и расцепились. Автоматчик что-то крикнул, передёрнул затвор и направил луч подствольного фонаря в сторону схватки. Иван выругался про себя и повторно бросился на суслика. На этот раз вышло удачнее, и челюсти сомкнулись уже на горле противника, заставив того захрипеть. Автоматчик снова что-то крикнул и выстрелил. Пули прошли выше, лис сжал челюсти и нырнул в Мир Духов. Единственное, о чём теперь переживал он, это выживет ли его противник после такого обращения с собой? Переход между мирами стресс для любого организма, особенно для неподготовленного, особенно для того, кого только что чуток придушили.
Лисицын помчался к выходу из лечебницы, но не так быстро, как хотел бы — суслик оказался достаточно тяжёлой ношей. Вынырнув прямо на крыльце в материальный мир, Иван разжал челюсти, выпустив зверька. Тот упал на бетон и замер. Русский подождал немного, так как все оборотни и анимаги после смерти принимали свою истинную человеческую форму, то таким способом можно было и проверить — скончался ли пленник. Пленник всё ещё оставался живым, а вот внутри до этого тихой и спокойной лечебницы начали раздаваться крики.
Иван успел подумать, что неужели это был очень важный для аненербистов суслик? Затем поднял за шкирку суслика и побежал в сторону лагеря Шваница.
**
(19 августа)
Вокруг по-прежнему была темнота. И она по-прежнему оставалась сырой и затхлой.
Рихард Мольтке сидел на холодном каменном полу, поджав под себя ноги. Голые ноги в неудобных кедах быстро затекали и замерзали, но максимум, что мракоборец мог сделать с этим, так это подняться и сделать пару шагов, лязгая цепью. Где-то напротив точно также иногда делал его визави из Франции. Иногда и слева раздавалось кряхтение и сдержанные ругательства на голландском языке.
Мольтке начинал бить озноб, и, судя по стучанию зубов и чуть подрагивающим голосам его вынужденных сокамерников, не только его одного. По ощущениям прошло несколько часов, но сколько именно Рихард не понимал, в абсолютной темноте разуму сложно даётся такое понятие, как время.
Но при этом в его голове, и, как он надеялся, ровно также в головах Энцо Ламбера и Поля Готье, основной мыслью стало желание свободы. Их схватили, сковали цепями в каменном мешке, но они же и дали им самим возможность выхода — предательство. Двух французов явно пытались купить за то, чтобы они предали Кристину Фавр де Поль, потому что нужны были не столько они, сколько не нужна она. В магловском мире можно было бы легко согласиться на подобное ради свободы, но после освобождения сразу же переметнуться обратно. Но здесь явно было всё сложнее — Мольтке не сомневался, что как только кто-то согласится принести клятву, то она будет сродни Непреложному Обету — той самой магической клятве, которая заставляет волшебника быть верным своему слову. Иной выбор — смерть. Да и свободы, очень на то похоже, после выхода отсюда не будет — будет поводок, управляемый тем, кто их вытащит. Когда пытаешься купить свободу, обычно мелкий шрифт в договоре тебе не показывают, но он там есть всегда.
С другой стороны, если оставаться здесь, то это точно также приведёт к смерти. Арбуз где-то посреди дня был единственной пищей, и уже достаточно давно, чтобы мужчины ощутили голод. Ещё они ощущали жажду. Особенно Энцо, считал Мольтке, ведь его не удалось накормить — не хватало длины цепи. Всё же интересно, почему именно его приковали так, чтобы лишить возможности шевелиться? Он был наиболее интересным пленником? Или же, на взгляд тех, кто держал их в темнице, он был наиболее крепок духом?
За эти несколько часов темноты пленники успели обсудить, кто же их пленил, и пришли к выводу, что это скорее всего турки. Многое говорило об этом, исходя из того, что они все последним видели до того, как провалиться в свет и проснуться во тьме темницы. Однако зачем они туркам? И кто хочет выкупить свободу? И почему Рихард этим людям не нужен?
Размышляя над всем этим, трое пленных волшебников пришли к выводу, что это кто-то не из Германии, скорее всего и правда Франция, скорее всего, кто-то сродни Анри де Камбэраку, а может и он сам. Готье считал именно его основным заказчиком их похищения и предложения выкупа. Однако Мольтке ему был явно не нужен, что вгоняло мракоборца в уныние — хороша ситуация, когда тебя даже в обмен на предательство из плена не хотят выкупать, настолько ты не представляешь интереса. И если французы надеялись на то, что глава Директории за ними придёт и спасёт, то Рихард предполагал, что если Шваниц и в курсе его пленения, то всё же его скорее другие вопросы заботят. Всё-таки сегодня утром в Германии должны были пройти выборы, интересно, кто теперь там за этими каменными стенами главный?
— Интересно, через сколько они ещё раз придут со своим предложением? — из темноты раздался голос французского мракоборца.
— Когда у них там утро наступит, наверное, — проворчал Ламбер.
— Надеюсь, к этому времени нас уже найдут, — сквозь постукивающие от холода зубы проговорил Готье.
— Интересно, сколько тут турок? — произнёс задумчиво Мольтке, — И решатся ли наши на штурм?
— Ну, Кристина решится, — отозвался Энцо и прогремел цепями, — Главное, чтобы не одна.
— Боюсь, Шваниц не будет в восторге, если французы начнут штурмовать эту базу без его ведома, — сказал Рихард и чихнул, в его носу начало свербить от сырости.
— А он будет в восторге, когда узнает, что ты в плену? — голос Готье звучал одновременно с издёвкой и с интересом.
— Да кто ж его знает, — пожал плечами и пробормотал его немецкий коллега, что однако в тишине их каменного мешка прозвучало достаточно громко, — Я не верю ему.
— Ну, всё же от него зависит, вытащат нас отсюда или нет, — Энцо громыхнул цепями. — А почему не веришь-то?
— Он спутался с этими русскими, — пошевелил плечами Рихард, но в темноте никто этого движения не заметил.
— В тебе говорит жажда мести, — усмехнулся Ламбер, — Прими уже это поражение и живи дальше.
— Это не месть, с появления этих людей тут пошло всё наперекосяк.
— Наперекосяк пошло всё с появления у бриттов Эдриана Смита, — вслед за голосом Готье раздался звон металла о камень, — А что в этом участвуют русские, так он точно также мог обратиться к другим наёмникам, из родной Британии, например.
— Там же всё строго, там волшебники не обращаются к маглам за помощью, — немец произнёс это и тотчас осознал, какую глупость только что сказал.
— Рихард, ответь честно, ты правда на своей должности никогда не обращался к маглам?
Тот промолчал, лишь скрипнул зубами — можно сколько угодно рассказывать про изоляцию волшебного сообщества простым волшебникам, однако сейчас он был рядом с равными ему по статусу, и они-то были в курсе, как часто эти два мира соприкасаются. На высшем уровне, естественно.
— Мы можем сколько угодно говорить детям, что маглы невежественны, глупы и мы с ними не общаемся, — Энцо громко чихнул, зазвенев кандалами, — Но нам-то врать не надо.
— Да я понял, что сказал, — глухо отозвался Рихард.
— Ну, вот. Просто нужно понять, как отсюда выбраться.
— Сидеть и ждать, — отозвался французский мракоборец, — Я уже проверял, кандалы прочные, закреплены хорошо, думаю, они ещё и магически укреплены, если бы кто-то смог их расцепить…
В противоположной от Ламбера стене открылась дверь. Точнее просто часть стены отъехала в сторону. Из проёма пахнуло теплом, а тусклый свет, словно бы от открытого огня, осветил их камеру. Узники прикрыли глаза — даже такое освещение было слишком ярким по сравнению с кромешной тьмой каменного мешка. В проёме появилась человеческая фигура, а после эту фигуру кто-то втолкнул внутрь. И каменная дверь вновь закрылась, погрузив всех во тьму.
Человек, который оказался внутри, судя по звукам, подскользнулся на остатках арбуза и распластался на полу.
— Добрый вечер, — саркастически поздоровался Ламбер по-французски и лязгнул цепями.
— Кто здесь? — из темноты раздался голос юноши, говоривший по-немецки, затем послышалось кряхтение, и судя по всему его обладатель встал на ноги.
— Наши имена тебе знать незачем, — мрачно отозвался Готье, заговорив также по-немецки.
Мольтке попытался понять, слышал ли он когда-то этот голос, но нет, в голову ничего не приходило.
— А сколько вас здесь? — взволнованно спросил юноша, — Я только одного успел увидеть.
— А сам-то ты кто? — Энцо тоже перешёл на немецкий и громко лязгнул цепями.
— Рудольф, — раздалось из темноты.
— От Санта-Клауса что ли? — голос прикованного к стене был полон сарказмом.
— Нет, — юноша попробовал рассмеяться, но вышло натужно, — Нас схватили турки прошлой ночью. А вас?
— Ты не поверишь… — засмеялся Ламбер, но осёкся и закашлялся.
— Сам-то ты откуда? — спросил Готье, разминая замёрзшие ноги, — Кого это вас схватили?
— Со мной была ещё одна девочка, её увели куда-то.
— Марта, — выдохнул Мольтке, — А она у них?
— Да, её так зовут, — отозвался Рудольф и, судя по звукам, развернулся, — А Вы её знаете?
— Встречались, — мрачно произнёс Рихард.
— А туркам-то она зачем? — прогрохотал цепями Ламбер.
— Мне больше интересно, почему они вот этого господина не убили? — мрачно сказал Готье по-французски.
— А ещё его не заковали, — отозвался Энцо также на французском.
— А, вы французы? — Рудольф продолжал изъясняться на немецком языке.
— Не все, — произнёс из своего угла Мольтке по-немецки, сейчас он перестал что бы то ни было понимать.
— А вы давно уже здесь? — юноша сделал осторожный шаг к немцу.
— Примерно с полудня, — сказал тот, — А тебе что турки сказали? Тебя почему сюда бросили?
— Сказали, ждать.
— Чего именно ждать?
— Они обещали, что за мной придут. Обещали связаться с моими работодателями.
— С кем? — Ламбер снова заговорил по-немецки.
— Я в WarConsulting работаю.
— Их офис взорвали эти самые турки, — фыркнул Мольтке, — Думаю, им сейчас совсем не до тебя.
По спине Рудольфа пробежал холодок:
— Я знаю, что взорвали, но как так не до меня? — его голос дрогнул.
— Ну, вот так, им бы самим выжить? — голос Энцо был мрачен, — Слышал, у них большие проблемы с любителями прусской истории.
— С кем?
— Да есть тут у вас одни, — прикованный к стене француз лязгнул цепями, — Любят вскидывать руку к небу и с факелами гулять.
Рудольфу стало не по себе, он поспешно сел на грязный холодный пол.
— Никто за тобой не придёт, — произнёс Рихард, — Как и за мной. Единственный шанс снова увидеть солнце, ждать, когда придут за французами.
— А придут? — голос юноши заметно подрагивал от волнения.
— Наверное, — ответил Готье, — Когда-нибудь. Если узнают, где мы.
— Мы, похоже, в Берлине…
— И как нам это знание поможет? — Ламбер снова чихнул, — Выбраться самим всё равно не получится.
Рудольф тяжело вздохнул, перевёрнулся на четвереньки и пополз в сторону, откуда говорил француз.
— Ты что делаешь? — спросил тот, слыша перемещение того.
— Может, вас можно освободить, — юноша наощупь добрался до прикованного и стал осматривать кандалы. Могучий француз был прикован за лодышки и запястья к стене, гвозди, которыми к камню крепились цепи, были крепки и совершенно не поддавались.
— Нельзя, — Энцо дождался, когда Рудольф закончит изучение его кандалов, — Здесь всё крепко, не выбить из стены.
Юноша на ощупь опёрся спиной о стену и осел вниз:
— Тогда только ждать.
— Постарайся лучше силы сохранить, — посоветовал ему Готье, — Никто не знает, сколько нам тут предстоит пробыть.
Рудольф ничего ему не ответил, лишь потёр лицо руками.
***
(19 августа)
Иван Лисицын сидел под дубом у госпитальной палатки и флегматично наблюдал за вспышками и отсветами в окнах левого крыла лечебницы. То и дело до слуха долетали звуки выстрелов. А вот и грохнул мощный взрыв, выбив окно на первом этаже. Ярко полыхнуло пламя, русский нахмурился — всё-таки его вояж в лечебницу спровоцировал не самые весёлые дела у тюрингийцев. Феликс Фукс явно был готов к подобному повороту событий, и судя по всему уже даже успел оттеснить фашистов вглубь здания, но всё это Лисицын только предполагал, глядя на вспышки выстрелов и боевых заклинаний в окнах здания. Вот сейчас то ли взрывом гранаты, а то ли Инсендио, вышибло окно в комнате на полпути до центрального холла — если бойцы Фукса смогли перейти в контратаку и на плечах аненербистов продвинуться вглубь дома, это отличный результат! Главное, чтобы они не вылезли под огонь пулемёта. И сейчас-то явно потери у них болезненные, а там в холле может случиться форменная катастрофа. Одно пока что радует, судя по всему, у защитников лечебницы потери ещё больше.
Это была уже вторая контратака нацистов за тот час, который прошёл с момента, как Иван приволок в их лагерь суслика-нациста. Им оказался Густав Павелич, подданный Австрии. Эта фамилия ничего не говорила русскому, зато Шваница привела просто в состояние кровожадного восторга. Настолько сильного, что он на пару с Эберлем буквально схватил несчастного Павелича и поволок его в палатку колдомедиков. Те попытались сопротивляться, но во-первых, раненых не так много было, и перевязывать их можно было и под открытым небом. А во-вторых, как мрачно пошутил про себя Лисицын, сотруднику Штази, даже и бывшему, невозможно противостоять, если он решил запытать задержанного вот прямо сейчас.
Из палатки не доносилось ни звука, зато много звуков доносились со стороны медиков, которые на разные лады обсуждали главу немецких мракоборцев и его помощника, только кровавыми упырями не успели ещё назвать, но Иван предполагал, что это пока.
Первая контратака защитников была одновременно на позиции Фукса и Ланжа, но не смогла нанести какой-либо существенный урон милиции Тюрингии. Судя по выстрелам и вспышкам заклинаний бой продолжался от силы пару минут, после снова всё затихло.
— Иван? Я же верно запомнил? — из ночного сумрака к русскому шагнул высокий Якоб Бергман-Поль.
— Да, — тот обернулся и поспешно вскочил, утвердительно кивнув. Всё-таки с главой Берлина лучше говорить из менее вальяжной позы.
— Вы должно быть в курсе, а герр Шваниц там скоро? — он покосился на палатку, из которой по-прежнему не доносилось ни звука. Зато вот её стены подчас очень резко колыхались.
— Не имею ни малейшего представления, к сожалению, — пожал плечами русский, — Он там уже примерно час, допрашивает задержанного, — на этих словах одна из стен палатки беззвучно колыхнулась так, словно бы по ней ударили чем-то тяжёлым.
— Как я понимаю, удалось задержать кого-то высокопоставленного?
— Вам знакома фамилия Павелич?
— Возможно, но не могу сходу припомнить, — после этих слов ещё одно окно на первом этаже лечебницы взорвалось.
— Как бы такими темпами наши в лечебнице без нас не победили, — усмехнулся Лисицын, обернувшись на взрыв.
— Да уж, — нахмурился немец, — Мои бойцы готовы, но без отмашки Виктора мы не можем начинать.
— Ну, нам только ждать, когда они там закончат, — Иван посмотрел на палатку, которая замерла и так уже с полминуты не шевелилась, — Заходить к ним и прерывать допрос не имею ни малейшего желания.
— Я Вас понимаю, — кивнул Якоб и пошёл обратно к своим милиционерам.
Тем временем звуки из лечебницы стихли, Иван прислонился к стволу дуба и продолжил флегматично смотреть на темнеющее вдалеке здание.
Примерно через минуту слева раздались хлопки аппарации, русский пригляделся и увидел милиционеров, которые так транспортировали раненых, видимо, бой и впрямь завершился.
Из палатки вышел Мориц Эберль и, не обращая внимания на Лисицына, быстро прошёл к своим мракоборцам. За ним показался Виктор Шваниц, вытирая какой-то тряпкой руки. Он выглядел устало и задумчиво, что-то пробормотал себе под нос, а после окликнул русского:
— Через пять минут собираемся, нужно всё спланировать.
— Где?
Немец махнул рукой в сторону, где стояли и переговаривались члены “высокого собрания”, а после закинул тряпку внутрь палатки и отправился к ним.
Иван пожал плечами и пошёл следом — видимо, скоро всё расскажут, возможно даже всю правду.
Кристина стояла неподалёку от развёрнутого под открытым небом госпиталя и бесстрастно наблюдала за тем, как медики начали перевязывать новых раненых. Что, Шваниц наконец-то закончил с этим человеком, которого притащил тот русский из лечебницы? Она не осуждала методы работы местных с задержанными, по всей Европе они были одинаковыми, просто ей казалось, что Виктор как-то слишком долго возился с простым анимагом. Что тот может знать? Неужели русскому лису так сильно повезло, что он сумел захватить кого-то важного?
В целом уже не принципиально, сейчас все двинутся наконец-то на штурм! Она и так уже потеряла на этом бессмысленном совете кучу времени. Шансы, что там внутри ещё находятся дети Мирбахов, а не увезены куда-то в неизвестном направлении, уменьшались буквально с каждой минутой. Хотя француженке сразу не особо верилось, что они смогут их здесь обнаружить, скорее всего — только следы и намёки.
Хуже всего было то, что в целом у неё фактически не осталось союзников в этой стране, да и, видимо, в Париже тоже. Вся эта миссия с самого начала была авантюрой, и надо было отказаться от предложения Валерия, однако они с Габриэлем были чрезвычайно настойчивы, и что самое главное — убедительны. Но с другой стороны, десять дней назад всё было иначе: мракоборцы Мольтке были слабы, Абрабанели были лишь крикливыми чистокровными, турки больше занимались делами торговыми, а про Аненербе вообще никто не слышал. Прибыть в Германию, найти детей, забрать наработки Генриха и вернуться в Париж — это всё звучало выполнимо.
Кристина посмотрела на затихшее здание лечебницы — немцы молодцы, смогли продвинуться дальше по первому этажу, однако это не её война, её настоящие противники сейчас где-то держат Марту и двух французов людей. И самое главное, у них в руках сейчас были все материалы по техномагии, без которых в целом возвращаться домой сейчас не было совершенно никакого смысла.
В голове француженки рациональные мысли об истинной цели её нахождения здесь занимали всё больше места. И это приводило её в отчаяние — она осознавала, что скорее всего необходимо будет цинично пожертвовать всеми, кого она в эту авантюру втянула: Энцо, Полем, Мартой — пожертвовать, забрать результаты исследований у турок и вернуться домой. Скорее всего даже Филиппа придётся оставить здесь, совершенно без гарантии того, что он сможет вернуться обратно целым и невредимым. И всё ради будущего французских волшебников, и скорее всего её саму ради этого самого будущего не ждёт ничего хорошего дома. Она — красная тряпка для всех врагов революции, деспот, захвативший власть. И чем же она тогда лучше всех тех чистокровных политиканов, которые ей противостоят? Ради победы ей придётся стать такой же, а потом… Ну, а потом, видимо, Габриэль отдаст её им в качестве платы. Если Габриэль сам не оказался в паутине лжи Талейрана, но это предположение она спешно отмела — не хватало ещё разочароваться в собственном учителе.
Фавр де Поль смерила взглядом, подошедшего вслед за Шваницем русского. Как бы он себя не вёл, всё же этот маг был наиболее честным из тех, с кем она в Германии имела дело. Русские поддерживают техномагию в Европе, и как бы это не звучало ужасно, но эти убийцы и тёмные маги — её естественные союзники во всём этом деле. Правда, Кристина не питала иллюзий на тему того, что если они вдвоём одновременно найдут результаты исследований Мирбахов, то эти же союзники попытаются её убить. Возможно, совершенно без удовольствия, но тут всё дело не в эмоциях, а в тонком расчёте — эти данные нужны многим.
— Фройляйн, я готов поделиться новой информацией, — устало улыбнулся Шваниц, и оглянулся на подошедших Якоба Бергман-Поля, Дитриха Хоннекера и Марту Мюллер, — Собственно после того, как мы закончим, то можем уже выступать на финальный штурм лечебницы.
— Вы закончили допрос задержанного? — с интересом произнесла фрау Мюллер.
— Да, прошу прощения, что этот процесс затянулся, — кивнул мракоборец, — Просто наш привлечённый специалист из России сумел добыть крайне важную персону, вряд ли имя её вам что-то скажет, однако скажу одно, это один из высокопоставленных членов возрождённой Аненербе, родственник вполне настоящего нацистского преступника. Он заведовал оккультными исследованиями в данной лечебнице, — Шваниц обернулся на темнеющее вдалеке здание, — И да, он был схвачен, когда попытался сбежать оттуда. К счастью, а может, к сожалению, с собой он не нёс никаких материалов об исследованиях, однако сумел нам рассказать кое-что.
— Я верно понимаю, что этот человек не командовал обороной? — спросил Якоб Бергман-Поль.
— Нет, обороной заведует некий Владислав Каминский, он из Польши, прибыл несколько дней назад сюда во главе боевого отряда. И собственно об этом, в первую очередь, я хочу сейчас сказать.
Они отошли к ближайшему столу, куда уже подошёл Мориц Эберль и развернул на нём планы здания.
— Вот здесь, — молодой мракоборец ткнул пальцем в край плана, — Сейчас закрепились бойцы Феликса Фукса и продвинулись вот до этих комнат, — он повёл палец к центру плана. Вход на второй этаж в левом крыле заблокирован, пробить этот барьер защитники не в состоянии.
— Насколько точно, что не в состоянии? — Мюллер пристально посмотрела на мракоборца.
— Со слов задержанного, он являлся тем единственным волшебником, что знал, как работать с подобным барьером, — улыбнулся Шваниц, — Продолжай, Мориц.
— Центральный холл сложен при атаке в лоб, — кивнул Эберль, — Входную дверь можно без труда пробить, однако там нас встретит пулемётный расчёт. Судя по данным, добытым Иваном Лисицыным, оружие заряжено магически обработанными патронами, что представляет серьёзную угрозу для атакующей команды. Судя по всему весь холл первого этажа простреливается с их позиции, потому атака с фланга колонны Фукса также проблематична. Тем более, что после боя они понесли серьёзные потери, несмотря на то, что продвинулись вглубь здания. Трое волшебников погибло, пятеро сейчас находятся у наших медиков, но те не уверены, что смогут их быстро поставить обратно в строй.
— Я верно понимаю, что следующая контратака позиций Фукса приведёт к тому, что защитники лечебницы смогут отбить занятые позиции? — голос Бергман-Поля был бесстрастен.
— Всё верно, даже с учётом того, что противник потерял до семи человек убитыми, — кивнул Мориц, — Число его раненых нам неизвестно.
— Потому принимать решение и действовать нужно быстро, — устало произнёс Шваниц, — Задержанный поведал нам о том, что их лаборатория находится в подвале комплекса, там осталось двое некромантов и отделение морга, в котором сохранилось порядка полусотни трупов, — собравшиеся ответили дружным возгласом удивления, — Насколько нам стало известно, их не вводили до сих пор в бой только потому что ждали, когда наши бойцы втянутся в здание.
— Вход в подвал находится в холле под лестницей, — палец Морица указал на центр плана, — Ровно под пулемётным расчётом, учитывая, что мертвецы вгоняют своих противников в животный ужас, понятен расчёт их выпустить, когда мы сумеем закрепиться в холле.
— Я верно понимаю, что правое крыло здания полностью под контролем нацистов? — голос Бергман-Поля по-прежнему был деловым и безэмоциональным.
— Всё верно, — кивнул Эберль, — Колонна Ланжа находится за пределами здания и может атаковать через вот эту дверь, — его палец оказался в правой части плана, — И в этом есть определённый смысл, у нас с Виктором родился план, видимо, единственный из возможных.
— Попросить у Бундесвера танк? — Лисицын не выдержал и нервно усмехнулся.
— К сожалению, уничтожить это здание с применением кайнцауберской артиллерии слишком заманчиво, — мрачно улыбнулся Шваниц, — Однако нам бы хотелось получить в более-менее целом состоянии то, над чем они там работали.
— Пятьдесят трупов из морга? — русский внимательно посмотрел на главу мракоборцев.
— Лаборатория находится в подвале, верно, — кивнул тот, никак не отреагировав на издёвку в голосе Ивана, — Но кабинеты Агриколы и нашего задержанного находятся на третьем этаже, — он посмотрел, как Мориц аккуратно указывает точки на плане третьего этажа.
— Но полсотни оживших мертвецов остаются полусотней оживших мертвецов, — покачал головой Дитрих Хоннекер, — Как мы собираемся парировать всё это?
— Несмотря на то, что сил двух некромантов за прошедший час в целом хватило бы поднять весь этот отряд на ноги, — Виктор бросил взгляд на лечебницу, — Однако специфика подобной магии в том, что уже умершие сущности невозможно долго поддерживать в активном состоянии. Пять-десять минут зомби может активно действовать без вливания дополнительной энергии в него. Так что скорее всего во-первых, всех их поднять не смогут разом. А во-вторых, это будет происходить только когда мы уже подойдём к самой лаборатории.
— Виктор, Вы не сильно нас обнадёжили, это по-прежнему грозная сила.
— Потому наш план заключается в следующем, — глава мракоборцев повёл плечами, — Герр Бергман-Поль во главе своей милиции на позиции Фукса и снимает барьер на второй этаж. В это самое время колонна Ланжа атакует правое крыло, атакует массированно, стараясь оттянуть на себя внимание защитников. С разницей в пять минут бойцы Бергман-Поля входят на второй этаж и прорываются до центральной лестницы. Как только они достигнут неё, через центральный холл входит колонна Морица, которой будут помогать фланговой атакой бойцы Фукса.
— Можно вопрос? — спросил глава глава берлинской милиции, и продолжил, получив утвердительный кивок, — Мы же не знаем, силы противника на втором этаже и устройство обороны? Что располагается на этом этаже?
— Больничные палаты. Да, мы не знаем, сколько там защитников и чем может оборудован коридор, именно поэтому колонна Эберля не будет заходить в центральный холл, пока вы не доберётесь до лестницы.
Пожилой немец с копной седых волос склонился над планом, задумчиво ведя пальцем по второму этажу и что-то бормоча, затем поднял голову:
— В идеальном случае нам потребуется на всё это не менее четверти часа, за это время противник сможет контратаковать Фукса, заперев нас на втором этаже. Сил у той колонны тюрингийцев не так много.
— Да, это узкое место плана, — согласился Шваниц, — Но пока что я не вижу адекватного его преодоления. Если пустить колонну Фукса в атаку, это может оказаться фатальным для них самих. И также может привлечь внимание к вашей атаке.
— Мне кажется, или герр Шваниц считает, что мы сами не сможем привлечь к себе внимание? — засмеялся его собеседник.
— А если герру Эберлю атаковать с позиции Фукса но по первому этажу? — подала голос Кристина, — А уже потом они соединяться на лестнице?
— Мы всё равно дойдём до холла и не сможем его взять, пока до лестницы не дойдёт берлинская милиция, — отозвался Мориц, — Да, мы скорее всего крыло первого этажа займём, но быстрого развития успеха не получим.
— А что если сделать, как говорит Кристина, но не совсем? — совершенно по-деловому задал вопрос Лисицын, обернулся и показал рукой на лечебницу, — Пулемёт находится выше дверей, потому если их открыть, обстреливать далеко в парк он не сможет, максимум стоит бояться стрелков, которые внизу, — он повернулся к собравшимся, — Давайте расположим мракоборцев на первом этаже левого крыла, но одновременно с атакой Ланжа, взорвём центральные двери. И одновременно в прорыв пойдут бойцы герра Бергман-Поля.
— Мне кажется, или герру Лисицыну не понравилась эта дверь, и он лично её хочет взорвать? — с издёвкой произнесла Марта Мюллер.
— Ну, она некрасивая, не жалко будет ломать, конечно, — улыбнулся тот, — Это абсолютно бессмысленное с тактической точки зрения, однако очень хорошо отвлечёт наших противников. А с первого этажа герр Эберль сможет сманеврировать и в случае необходимости и помочь на втором этаже, и пойти в прорыв на первом.
Собравшиеся погрузились в размышления, смотря на план здания. Через примерно минуту молчания подала голос Кристина:
— Я готова помочь месье Лисицыну во взрыве дверей. Думаю, если после в проём кинуть атакующее заклинание, то это наших любителей прусской истории займёт делом.
— Фройляйн, если мне не изменяет память, Вы всё ещё глава французского государства, — с издёвкой произнесла Марта, — Может быть, всё-таки не стоит рисковать уж таким способом? На территории этой лечебницы воскресить вас не смогут, максимум, Вы станете живым трупом.
— Но идея-то красивая? — лучезарно улыбнулась француженка.
И Иван, и Кристина понимали, что принятый на совете план даже не попахивает авантюрой, он ей и является. Виданое ли дело, идти вдвоём к подготовленной позиции противника, у которого мало того, что пулемёт, так ещё и возможность ввода в бой резервов в виде полусотни мертвецов. Говорят, страшных до одури.
Справа в темноте раздались возгласы, а затем полыхнули вспышки. Несколько огненных рукавов протянулось из парка в сторону окон здания — Ланж повёл своих людей на штурм. Несколько мгновений здание лечебницы оставалось тёмным и безмолвным, а после ответило шквалом огня в сторону нападавших: загрохотали автоматы, в темноте раздались вспышки, которым отвечали атакующие. Кристина засмотрелась на ещё два огненных рукава, которые лизнули здание, заставив замолчать автоматчиков, потом перевела взгляд на русского. Тот кивнул и неспеша вынул волшебную палочку.
— Бомбарда! — голосу Лисицына вторил мощный взрыв и треск разлетающегося вовнутрь холла дерева.
Кристина изящно прыгнула на ступени крыльца, сплела двумя палочками заклинание и ударила в темнеющий проём, заполненный пылью:
— Инсендио! — столп огня влетел внутрь здания, поджигая щепки и остатки дверей.
К вою огня прибавился человеческий визг. Один из людей покатился по полу объятый огнём. Отсветы пламени высветили перекошенное от испуга лицо второго, который жался к стене, прикрываясь своим автоматом, а ещё они блеснули на стволе пулемёта, солдаты возле которого на мгновение отшатнулись от бушующего огня в холле.
— Инсендио! — Иван стоял с краю, потому поток его пламени пересёк холл наискосок, заставив объятого пламенем человека на полу замереть, второго же отбросить автомат и откатился к лестнице.
Кристина прыгнула к русскому, сбила его с ног, и они кубарем покатились под стену лечебницы. А изнутри им вслед уже говорил пулемёт. Пули врезались в бетон ступеней, где только что стояла француженка, после двинулись в сторону, где только что был русский, разбивая остатки деревянного полотна. А справа раздался ещё один мощный взрыв — тюрингийцы выбили дверь в правое крыло.
Иван с Кристиной расцепились и начали отползать в сторону, к ближайшим кустам. Пулемёт громыхал, пули врезались в бетон крыльца и камни дорожки перед ним. Окно на втором этаже левого крыла взорвалось, и оттуда вылетело бездыханное тело, рухнув в кусты. Тотчас одно из окон на первом этаже справа взорвалось точно таким же образом.
— А ты же не придумала, что будет дальше после Инсендио? — чуть запыхавшись произнёс Иван.
— Ну, у меня было два варианта, — пожала плечами Кристина и поднялась, присев на корточки, — И пока что работает второй.
— Дай угадаю, — Лисицын последовал примеру Кристины и обернулся назад, где шум боя стал сливаться в один сплошной грохот, — Первым был, что мы погибнем?
— А ты сообразительный русский, — обворожительно улыбнулась девушка и поправила прядь волос, — Как думаешь, куда безопаснее аппарировать?
— На базу к Салтыкову, — саркастично заметил её напарник, — Давай к правому крылу, там Эберль нас хотя бы опознает.
— Боишься, что Ланж будет стрелять, если мы появимся у него за спиной?
— Я бы выстрелил, а потом уже бы разбирался.
— Вечно вы, русские, сначала стреляете, — Кристина начала тихонько отходить за дерево.
— Мы так мировую войну выиграли, — Иван также аккуратно двинулся вслед.
Затих пулемёт, луна вышла из-за туч, и лишь слева и справа продолжал грохотать внутри здания бой. Волшебники аккуратно распрямились, стоя под деревом. Ещё один взрыв грохнул где-то внутри лечебницы. Из дверного проёма холла вылетело два небольших предмета, упали на крыльцо и покатились вниз по ступеням. Ещё один предмет упал на дорожку и покатился к дереву.
Иван обратил внимание лишь на звук третьего предмета, его глаза округлились, а рот открылся для нецензурных слов. Он подался назад, начиная прыжок, попытался схватить Кристину за рукав, но та успела заметить всё это раньше, потому ловко увернулась от его руки и начала своё движение.
Мир словно бы замедлился, исчезли звуки, сначала полыхнула вспышка на крыльце, белоснежная настолько, что казалось глаза должны ослепнуть от этого света. На доли секунды следом — вторая, а после третья, у дерева. Раздался утробный гул, становясь всё громче, и громче. А затем ураганный порыв ветра понёсся во все стороны. Ивану показалось, что он падает на землю словно в замедленной съёмке, в голове была лишь одна мысль: Кристина не успеет завершить своё заклинание, что бы она ни задумала. Но та успела — ветер наткнулся на невидимую преграду ровно в тот момент, когда девушка закончила движение, воткнув одну палочку в землю, а другую устремив точно вверх. И окружающий мир снова стал прежним.
Якобу Бергман-Полю план штурма не понравился, в целом тот молодой русский говорил правильные вещи: сообщить Федеральному Канцлеру, блокировать лечебницу, дождаться кайнцауберов, и пусть те уже сами как-нибудь — всё это было абсолютно здравой идеей. Но из-за высокой политики нельзя было втягивать в это противостояние простых людей, а значит всё нужно было делать самим. Притом, Аненербе спокойно этих самых простых людей втянуло, потому что кто-кто, а нацисты не делили мир на цауберов и кайнцауберов, у них был несколько иной подход.
Кроме того, сам Шваниц-то остался в лагере, при этом отправив под пули главу Берлина и лично главу Франции. Конечно, в обществе волшебников до сих пор существовали ещё рыцарские понятия о чести и личной доблести, но так рисковать — это Якоб не мог понять и поддержать. Глава мракоборцев, хитрый старый пёс, явно вёл свою игру, а глава Берлина слишком давно его знал, чтобы полностью довериться. Однако же, скрепя сердце, повёл своих людей на штурм.
После начала атаки на правое крыло здания и центральный вход, волшебники Фукса без проблем сняли барьер на второй этаж, открыв дорогу берлинской милиции, и оказалось, что на втором этаже их не ждут. Единственные два нациста, что караулили лестницу, погибли так быстро, что даже не успели поднять тревогу, зато берлинские милиционеры обнаружили буквально в двух шагах от лестницы обширную палату, где отдыхали защитники лечебницы. Глядя, как работают его подчинённые, Бергман-Поль вспомнил, что давным-давно присутствовал в Советском Союзе на испытаниях реактивного огнемёта. И вот ощущения от работы того оружия у него были примерно такими же. И только после зачистки этой палаты нацисты очнулись и спешно организовали оборону в коридоре.
Якоб принял решение, что спешное продвижение к центральной лестнице сможет привести лишь к нежелательным потерям среди бойцов, потому отдал приказ проверять каждую комнату по дороге и при обнаружении противника зачищать.
Заслон защитников был пробит достаточно быстро, на третий этаж послали разведывательную группу из мракоборцев Эберля, которая не обнаружила там вообще никого. Складывалось ощущение, что у Аненербе не хватает людей, чтобы сдержать и тюрингийцев, ворвавшихся в правое крыло лечебницы, и берлинцев, зачищавших второй этаж.
Что-то серьёзное рвануло у центрального входа так, что затряслись стены, Эберль передал Бергман-Полю, что переходит в атаку по первому этажу. Разведчики с третьего этажа аккуратно пошли вперёд к центральной лестнице с намерением обойти позиции защитников центрального холла с тыла.
Русский рыжий лис же зашёл на первый этаж через Мир Духов. Эти гранаты, непонятной модификации, от которых их вдвоём смогла прикрыть Кристина, судя по разрушениям, действовали на оба мира, потому он всерьёз опасался, что нацисты их ещё раз применят. Однако пока в холле было всё относительно спокойно.
Точно также наверху располагался пулемётный расчёт, по-прежнему сияли магией пули в его лентах. Само пространство холла было разворочено, но два мёртвых тела уже успели оттащить в сторону, где над ними уже склонился человек в белом халате. У Лисицына не возникло иллюзий насчёт того, что дальше последует поднятие мертвецов — это было ожидаемо. Но рядом с ним ещё стоял человек в какой-то полевой военной форме с перевязью, на которой висело с пяток гранат продолговатой формы, которые откровенно сияли магией. Пройдя чуть подальше, лис заметил открытую дверь под лестницей — видимо это и был спуск вниз, в подвальную лабораторию.
Когда он оказался у подножья лестницы, то вновь огляделся: слева и справа в коридорах видно было, что кипел бой: справа отдалённый, а вот слева, казалось, уже совсем близко. Немцы, похоже, были метрах в двадцати, однако ни человек в белом халате, ни в полевой форме, не обращали никакого внимания на это. Волшебник, склонившийся над телами убитых нацистов, что-то по-прежнему бормотал, жаль слова в Мире Духов не бывают слышны, а его коллега совершенно спокойно взирал на развороченный дверной проём, поглаживая свою перевязь с гранатами. Интересно, сдетонируют ли они от атакующих заклинаний?
Лис аккуратно прошёл до двери в подвал и заглянул внутрь — узкая бетонная лестница закручивалась и уходила вниз в чернеющую пустоту. Никакого освещения, никакого движения внизу, возможно, все тела в морге по-прежнему лежат там, где и лежали?
Иван сошёл на пару ступеней вниз и вернулся в обычный мир, оглянулся и понял, что в лечебнице всё же горят лампы — видимо, освещение защитники всё-таки решили включить, однако оно было таким тусклым, что только-только чтобы разгоняла темноту. Звуки и запахи вернулись. Из подвала тянуло формалином и могилой — подвал лечебницы, как он есть. А вот шум боя из одного коридора становился всё громче.
— Успеешь? — произнёс мужчина в полевой форме по-немецки. Его коллега в халате ответил что-то нечленораздельное, но утвердительное, затем продолжил читать на распев. Слова были отчётливо немецкие, но не до конца понятные.
В левом коридоре раздался взрыв и крики, пол заметно дрогнул. Лисицын аж задумался, какие такие заклинания применяют атакующие, раз земля ходуном ходит?
Мужчина в форме отошёл к лестнице и с интересом посмотрел в сторону боя. Что он там увидел, русскому было непонятно, но тот отшатнулся, а на него буквально вылетело двое запыхавшихся и закопчёных бойцов, кричащих ругательства по-польски.
Немец в белом халате дочитал свою речь, произвёл замысловатое движение руками и отшагнул от мёртвых тел, а те в ту же секунду пошевелились. Ещё мгновение и они начали медленно подниматься. Иван выругался, тут же сообразив, что человеческое обличье он так и не принял, потому сейчас в дверном проёме спуска в подвал берлинской лечебницы на простом русском матерном языке тявкал рыжий лис. После сообразив, что если уж нецензурно выражаться, то лучше уж, чтобы тебя слышали, обернулся обратно в человека.
— Назад! — рявкнул мужчина в форме на немецком, резким движением подняв одного поляка за шиворот. Затем пнул второго, да так сильно, что тот заскулил.
— Я не вернусь, это не люди… — первый вхлипнул, но распрямился.
Мужчина в форме выругался по-немецки и рванул с портупеи гранату.
— Авада Кедавра! — Иван успел задуматься, услышит ли его голос Кристина, но тут же полыхнула зелёная вспышка, ярко осветив холл. Мужчина рухнул, на пол, не успев разжать руку.
С улицы в холл ворвался яростный поток воды, смывая всё, что было перед ним. Какие-то остатки мебели и досок были подхвачены им и снесли уже почти поднявшихся на ноги мертвецов, а вместе с ними и мужчину в белом халате. Все три тела вода донесла до подножья лестницы, сбив с ног и поляка, потерявшего дар речи.
Резко закричали за пулемётом, послышался щелчок затвора, на который русский обернулся, вставая в стойку с волшебной палочкой. Сам-то он был в мёртвой зоне для них, однако боковым зрением успел увидеть, появившуюся в уличном проёме девушку.
Возможно стрелок даже успел нажать на курок, но выстрела не последовало — сверху пришла вода. Точно такой же стремительный и смертоносный водяной поток обрушился на пулемётчиков, смыв тех с лестницы. Иван торжествующе улыбнулся, отскочил назад и увидел, как из коридора, откуда выбежали поляки, буквально вылетело растерзанное человеческое тело. А следом за ним выпрыгнул огромный волк на двух ногах. Кристина опешила, приняла боевую стойку, а волк строго посмотрел на неё, облизнул окровавленную пасть и, увидев, как два мертвеца со свойственной только им неумолимостью снова начали подниматься, бросился на них.
1 — Битва при Пашендейле — одно из крупнейших сражений Первой мировой войны между союзными (под британским командованием) и германскими войсками.