*
(18 августа)
Чёрный наглухо тонированный “Рендж Ровер” на шести колёсах стоял на обочине просёлочной дороги. Внутри него никого не было, все вооружённые люди в камуфляже без опознавательных знаков расположились снаружи. Двое в десятке метров позади машины в тени кустарника, двое — на противоположной стороне, а ещё трое рядом с машиной чуть выше по пригорку. Из них двое с приборами ночного видения следили за лесом, а третий уткнулся в экран планшета.
— Видно чего? — произнёс один из автоматчиков.
— Да нихрена, — отозвался боец с планшетом, — Кабаны только какие-то да дятлы.
— Дятлы, это мы, — сплюнул второй автоматчик, — Торчим здесь, как расстреле.
— Тише ты, — шикнул на него первый, — Спокойно же доехали сюда.
— Салтыков обещал встречу, — солдат хмуро смотрел в планшет, на котором отображался тёмный лес через тепловизор квадрокоптера, — Если спокойно проехали, значит дискотека будет на обратном пути. Первый раз что ли? — он усмехнулся и посмотрел в сторону, где взлетела с дерева какая-то птица.
— Нет там никого, — первый автоматчик повернул туда же голову и пригляделся.
Зашипела рация на груди у бойца с планшетом:
— Доктор Хеопсу, Доктор Хеопсу, как слышно?
— Доктор на связи, — отозвался тот.
— Нашёл чего?
— Стадо кабанов и ещё парочку животных, а так чисто всё.
— Это ты так про своих ласково?
— Надеюсь, Салтыков ошибся.
— Вернёмся, сам ему расскажешь, конец связи.
Рация отключилась, оставив бойцов в тишине спящего августовского леса.
Доктор покачал головой, приблизил изображение на планшете и повернул коптер в обратный путь. Потом, не отрываясь от планшета, аккуратно вышел на дорогу, автоматчики остались у кустов следить за лесом.
Через несколько минут боец поймал снижающийся квадракоптер и включил рацию:
— Саймон Доктору, — он услышал шипение и отголосок своего голоса из леса с противоположной стороны дороги, но ответа не было, — Саймон Доктору.
Боец нахмурился, переложил коптер в левую руку и снова нажал на рацию:
— Акелла Доктору.
— Акелла здесь, — раздался голос в рации.
— Поднимай жопу с Хунтой и дуйте на позицию Саймона. Посмотрите, что там.
— Принял.
— Конец связи.
Доктор снял с плеча автомат, взял его в руку и прошёлся до “Рендж Ровера”. Мимо тихо проследовали Акелла и Хунта и очень быстро скрылись в тени леса. Боец WC же открыл багажник, сложил туда квадракоптер и закрыл его:
— Мэт, Крот, сюда двигайте, — до автоматчиков, с которыми они недавно стояли в лесу, он решил дозваться голосом.
Из кустов раздалось шуршание, и на дорогу вышли автоматчики, сдвинув на лоб приборы ночного видения.
— Может, у Саймона рация накрылась? — предположил первый автоматчик. На это Доктор только отрицательно покачал головой.
— Доктор Акелле! — заговорила рация на его груди.
— Доктор на связи, — отозвался боец.
— Тут два двухсотых, — голос в рации был немного взволнован.
— Твою мать, — сплюнул Доктор, — Что с ними?
— Глотки порезаны.
— Уходите оттуда.
— Понял, конец связи.
Доктор кивнул сам себе, поглядел в сторону леса и снова нажал на рацию:
— Хеопс Доктору, Хеопс Доктору, как слышно?
— Хеопс на связи, — отозвалась рация.
— У меня двое двухсотых, Саймон и Тигр.
— Как так?
— Акелла говорит, что порезали, кто не знает, отходит сейчас с позиции.
Тем временем озираясь и поводя стволами автоматов, из леса вышли бойцы, обнаружившие убитых, и скорым шагом направились к машине.
— Ваша точка? — в рации раздался голос командира
— Так точно.
— Залягте у позиции Саймона, чую, гости оттуда пойдут.
— Принял.
— Конец связи.
Доктор отпустил рацию и огляделся:
— Так, Мэт, в тачку, — он кивнул на “Рэндж Ровер” автоматчику, — Остальные за мной, Акелла показывай.
— Следов нет, — Акелла опустил своё оружие, подойдя к остальным, — Там всё лопухами заросло, хрен чего отыщешь.
— Колонна выходит, а к нам упыри пожаловали, — Доктор перехватил автомат поудобнее и кивнул в сторону леса, — Ждём гостей оттуда.
— Так точно! — ответили бойцы и двинулись вслед за командиром в сторону леса.
Мэт сел на водительское сиденье внедорожника и запер замок, остальные крадучись перешли дорогу и зашли под полог леса.
— Трава примята, они здесь были, — произнёс Хунта, когда они подошли к позиции, где обнаружили Саймона и Тигра.
— А потом что, воскресли? — невесело пошутил Крот.
— Может, унесли их? — предположил Акелла и активировал рацию, — Саймон Акелле, Саймон Акелле! Как слышишь меня, приём?
Из кустов на небольшом пригорке шагах в пятнадцати раздалось шипение и его голос. Потом кусты расступились и показалась тёмная фигура. Наёмники почти мгновенно присели на колено и взяли на мушку фигуру. Та переминалась с ноги на ногу, после пошатнулась и шагнула в сторону.
— Похож на Саймона, — произнёс Крот, смотря через прибор ночного видения.
— Если это зомби, то, наверное, надо стрелять в голову, — несколько задумчиво произнёс Доктор, — Но только если подойдёт.
Тем временем фигура, всё так же шатаясь, сделала пару шагов в сторону дороги. А откуда она только что вышел на пригорок, показалась вторая фигура.
— А этот на Тигра, — произнёс Хунта, — Док, мы в Зомбилэнде тут что ли?
— Ага, — невесело произнёс тот, — Рассредоточится, следить за периметром. Подойдут ближе пяти шагов, стреляем.
— Принято, — раздалось со всех сторон, и бойцы начали аккуратно расходиться и залегать у деревьев.
Первая фигура, которая была похожа на Саймона, тем временем неуверенно продолжила идти к дороге. Вторая же замерла на пригорке, словно бы приглядывалась к позиции, где расположились наёмники.
Так продолжалось с минуту, в лесу были слышны лишь птицы, шелест шагов одной фигуры и редкое дыхание людей, вглядывающихся в темноту.
— Доктор Хеопсу, — ожила рация на груди у бойца, — Доктор Хеопсу.
— Доктор на связи, — ответил тот, продолжая смотреть за фигурой на пригорке, которая дёрнулась, словно на звук, и сделала шаг к ним.
— Колонна выходит, как у вас?
— Визуальный контакт двух фигур в десяти метрах от позиции Саймона.
— Принято, мы проедем, двигайте за нами.
— Принято, конец связи.
Фигура сделала ещё пару шагов к ним, точно также пошатываясь, как и первая. Тот же, кого опознали, как похожего на Саймона, резко развернулся в сторону бойцов.
— Крот, ещё два шага и стреляй, — тихим голосом скомандовал Доктор.
— Принято, — отозвался тот, бросив взгляд в сторону, но там никаких движений не было. Фигура снова сделала шаг и замерла, как и первая. Они то ли приглядывались, то ли прислушивались, но не двигались, и это здорово нервировало русских.
Потянулась долгая минута, в которую, казалось, замерло всё вокруг, даже птицы, щебетавшие до этого. Тягучая тишина накрыла лес, а затем обе фигуры рухнули на землю, словно кули с тряпьём.
**
(18 августа)
Первым в колонне шёл БТР. Шёл резво, но боец с позывным Салют понимал, что если будет держать сильно большую скорость, то автомашины на марше рискуют растянуться, а те, чьё появление обещал Свят Вениаминович, только этого и ждут.
Следом шёл “Рейндж Ровер”, в котором сидел глава бойцов Куприянова Хеопс. Внедорожник шёл на достаточном расстоянии, чтобы при экстренном торможении не влепиться в зад бронемашины. За ним выстроились в ряд три КАМАЗа, после — ещё один “Рейндж Ровер” и замыкающий БТР, в котором сидел Кубань, взводный, командовавший отрядом в теплицах.
Фары были включены только в головной машине, остальные пользовались габаритными огнями. Как бы не хотели Хеопс и Кубань полностью проскочить опасный лесной участок до основной трассы, всё же идти ночью вовсе без зажжённых огней — это было ещё более опасно, особенно в условиях возможной засады.
Вот в свете фар головного БТРа мелькнул на обочине “Рендж Ровер” группы Доктора — этих уже оповестили о подходе, они догонят после прохождения колонны. Салют нажал на газ, машина чуть прибавила ходу, внедорожник коллег остался за спиной, как слева мигнула вспышка.
Салют вильнул бронемашиной, справа уже позади БТРа где-то на обочине грохнул взрыв. В голове водителя мелькнуло две мысли: “Главное успеть!” и “Лишь бы задних не зацепило”. Слева позади дважды полыхнуло, в заднее колесо влетела граната, грохнул взрыв, бронемашину дёрнуло и наклонило. Второй взрыв раздался справа, но, к счастью, в лесу. БТР замедлил ход, и в него влетела ещё одна граната — точно в левый бок рядом с уцелевшими колёсами.
“Контакт!” — зашумела рация, — “Атака на десять часов!” — голос Хеопса прорывался сквозь помехи и звон в ушах.
Бронетранспортёр развернуло передом к лесу, покрышки заполыхали, сделав машину ещё лучшей мишенью, но в это время заговорили его пулемёты.
Хеопс, командир группы Куприянова, изначально считал, что идея вылезать с их основной базы — плохая. Если вернуть туркам их теплицы и спокойно уехать, то никаких проблем это не должно вызвать, но руководству, конечно же, было виднее. В первую очередь, конечно, виднее было, что именно хранилось на этих базах, что необходимо непременно доставить в расположение WarConsulting в целости. Потому прибыв на место, и ради приличия померившись длиной своего авторитета с командиром местной группы, он с этим самым командиром начал думать над задачей. Выходило всё не очень радостно. Хотя число наёмников и увеличилось с сорока до шестидесяти, и но всё же все понимали, много приданное усиление не навоюет — “Рейндж Роверы” на шести колёсах, хоть и внушали трепет в сердца иных автовладельцев и держали автоматную пулю, но если колонну решать взрывать, а её непременно решат взорвать…
Колонна на марше — лёгкая добыча, при должном навыке ей серьёзные потери нанести сможет и совсем небольшой отряд. А Салтыков предупреждал мало того, что о возможности крупного отряда у противника противника, так и о наличии у того технологий и навыков, которые он сам охарактеризовал, как противоестественное говно. И видя его выражение лица на этой фразе, Хеопс поверил в это безоговорочно. И когда Доктор, посланный со своими вперёд на разведку, сообщил о гибели двоих, у главы куприняновских бойцов не осталось сомнений, что скоро случится то самое противоестественное говно, о котором предупреждал Свят Вениаминович.
Кубань тоже был не в восторге от передвижения ночью, но при выборе: оборонять базу от возможного нападения или попасть в засаду на марше, посчитал, что шансов у них больше всё же в дороге — теплицы строились хоть и с расчётом на то, чтобы забором отвадить непрошенных гостей, но их проект не включал в себя подготовку к обороне от неизвестных сил противника. Так что единственным выходом было — выступать в путь. Если в теплицах остаться ждать рассвета, то намного раньше рассвета за наёмниками пришли бы. А там уже непонятно было бы, чья возьмёт.
Потому когда машины уже стояли у ворот Кубань с Хеопсом решили попытаться минимизировать проблемы — нападение неминуемо, так что спасибо, хотя бы знаем, где оно будет с большой долей вероятности. Доктору отправили сообщение, что колонна выходит, а сами начали пересаживать бойцов. В итоге в головном БТРе оставили только троих — водителя, стрелка и ещё одного бойца в кабине.
Из первого “Рендж Ровера” высадили всех, кроме самого Хеопса, водителя и пулемётчика с позывным Гидеон, расположившегося в багажнике, который успел к тому момент хмуро пошутить, что они будут играть в бронетранспортёр, только маленький.
В первом КАМАЗе также оставили только двоих в кабине, кузов оставили полностью пустым. Расчёт был на то, что стрелять будут в первую очередь по головным автомобилям. Когда придёт очередь остальных, из них уже успеют выгрузиться бойцы. Если успеют.
Про груз, который был набит в КАМАЗы, Хеопс предпочел не спрашивать, хотя у него было стойкое ощущение, что и сам Кубань не знает, что в его ящиках. Не знает и предпочитает не задавать вопросы. Лишь бы не что-то взрывоопасное.
— Лишь бы не древний вампир! — нервно пошутил Хеопс.
— Если там вампир, и он проснётся, то это уже будет не нашей проблемой, — устало усмехнулся Кубань.
Первые три автомобиля шли резво со включёнными габаритами, а бронетранспортёр ещё и с зажжёными фарами, как бы приглашая пострелять засевших в засаде гадов. Остальные же четверо полностью погасили свои огни и двигались на почтительном расстоянии — даром, что голова колонны здорово освещала путь и была прекрасно видна.
Когда фары вырвали из темноты запаркованный на обочине “Рейндж Ровер”, Салют нажал на газ, ускоряя свою бронемашину. И здесь было главное, чтобы если начнут стрелять, он не проскочил мимо засады. И он не проскочил.
Первый выстрел прошёл мимо, влетев в какое-то дерево на обочине, а вот второй гранатомётчик попал в заднее колесо, начисто оторвав его. БТР дёрнулся, накренился, Салют же одновременно с этим нажал на тормоз, выкручивая руль. Тяжёлую машину по инерции начало разворачивать, как в средние колёса прилетела ещё одна граната — они отправились вслед за задним колесом, благо бронетранспортёр уже успел достаточно развернуться на дороге, чтобы Пионеру на пулемётах было удобнее стрелять.
Пока противник превращал головную машину в подобие таракана без лапок, водитель внедорожника, следовавшего за ним, нагло пользовался бедственным положением товарищей. Он успел резко затормозить и развернуть автомобиль поперёк дороги, открывая дверь багажника, так, чтобы Гидеону сподручнее было стрелять. Дальше уже заговорили пулемёты Пионера, стреляя примерно в сторону нападавших.
Ещё одна вспышка сверкнула на обочине и тент на кузове КАМАЗа взорвался. Из кабины выкатились бойцы только-только успевшие остановить свой грузовик. А пулемёт Гидеона присоединился к разговору, примерно в том же направлении, где располагались вражеские позиции.
— Доктор Хеопсу! Доктор Хеопсу! — Хеопс выкатился из машины и завопил в рацию, ложась на земле и целясь в темноту. С другой стороны от “Рендж Ровера” водитель с позывным Боксёр последовал его примеру, — Доктор Хеопсу, как слышно?
Полыхнула снова вспышка и граната вошла чётко в кабину КАМАЗа, добив его — поле боя ярко осветило огненным заревом. Пулемёты бронетранспортёра дали очередь по месту, откуда стреляли, но было по-прежнему непонятно, есть ли вообще толк от этого.
— Доктор Хеопсу! — глава куприяновских бойцов материл по чём свет своих разведчиков, но продолжал вызывать по рации.
— Доктор на связи, — прошипела рация.
— Твою мать, где вы?
— Наблюдаем ваш бой, подойти не можем, стрелять перестаньте.
— Вам видно что-то в лесу?
— Да нихрена.
— Принято, конец связи.
Пулемёт Пионера замолчал, остывая. Гидеон тоже перестал стрелять, стараясь понять, а попал ли он вообще в кого-то.
А лес на той стороне тем временем безмолвно взирал на догорающий грузовик и коптящий бронетранспортёр без трёх колёс.
— Хеопс Кубани, Хеопс Кубани, приём! — раздался голос взводного в рации.
— Хеопс на связи.
— Как у вас обстановка?
— Наделали работы для дорожных служб, — мрачно усмехнулся Хеопс, — Но эти замолчали. У вас там что?
— Квадракоптер вообще ничего живого не видит на тепловизоре, только вас таких горячих.
— Доктор со своими проверять пошёл.
— Принял, готовимся после него к вам.
— Конец связи.
У БТРа в кабине открылась пассажирская дверь, оттуда выбрался боец с позывным Ленин с огнетушителем. Быстро пробежал вдоль борта, обошёл машину сзади и стал заливать порошком горящее колесо. Лес, откуда только что по колонне стреляли, оставался безмолвным, наёмники нервно сжимали оружие и вглядывались в темноту.
От КАМАЗа подбежало к внедорожнику двое — как раз те, кто был в кабине. Немного ободранные и закопчённые, но живые. Хеопс кивнул им залечь рядом с машиной на дороге.
А группа Доктора тем временем цепью пошла через тёмный лес. Они довольно быстро дошли до тел, которые и впрямь оказались Саймоном и Тигром. Грязно, но тихо выругались и двинулись дальше, но тут из кустов на пригорке прямо на них вышли… В общем даже штатному психологу WarConsulting, который занимался потом эти вопросом, сложно было разобраться в том, что же там увидели наёмники. По описанием выживших, если их все сопоставить, то выходило, что на них из кустов вышла ни много ни мало — армия демонов. В одном все описания были схожи — это было самое страшное, что доводилось видеть в жизни, и быть может, ничего страшнее с этими людьми и не случится никогда.
И потому в тот момент, когда это нечто вышло на них из леса, сначала бойцы завопили от ужаса. А потом они просто ударили из всех стволов по тому, что видели, от страха. Лес огласился грохотом и вспышками выстрелов. Рожки автоматов кончились буквально за несколько секунд, и их противники, по прежнему ужасные и отвратительные, словно чудовища из Преисподней, отшатнулись. А потом случилось самое логичное, что могли сделать люди, полные ужаса, у которых кончились патроны. Они ударили в противников из подствольных гранатомётов. Примерно шагов с пяти.
В это же время в кабину БТРа Салюта прилетел снаряд из гранатомета. Стёкла лопнули, бойца залил огонь. А в сторону чёрного “Рендж Ровера” протянулось два огненных рукава. Противник умудрился скрытно подобраться близко к расстрелянной колонне и сейчас бил с противоположной обочины. А после ударил из автоматов с прежней позиции.
— Контакт! — закричал Хеопс в рацию, — Кубань Хеопсу! Кубань Хеопсу!
— На связи, выдвигаемся! — сквозь шум боя прошипела рация.
Ещё один выстрел из огнемёта ожёг Гидеона, по-прежнему стрелявшего из кузова внедорожника. Боец зажмурился, громко выругался, перестал стрелять и отшатнулся вглубь автомобиля. Пули рикошетили от брони автомобиля, но вот уже одного из наёмников зацепило и он распластался на дороге.
— Отходим! — прокричал Хеопс и перебежал за “Рендж Ровер”.
Тот, кто только что заливал из огнетушителя колёса бронетранспортёра, захрипел и сполз вниз. Пионер шевельнул пулемётами и начал стрелять по врагам, которые продолжали поливать автоматными очередями чёрный внедорожник.
Хеопс встал на колено, выставив ствол автомата перед собой, укрывшись за машиной, как башню БТРа снёс ещё один взрыв. Водитель “Рендж Ровера” привстал, желая отойти назад, но вражеская очередь срезала его, и он дёрнувшись завалился набок.
Забил крупнокалиберный пулемёт БТРа Кубани, медленно двигавшегося вдоль дороги. Под прикрытием брони бежало с десять бойцов WC. Противник увидел новую цель и переключился на неё, дав возможность Гидеону выбраться из внедорожника. Пулемётчик установил своё оружие рядом с тремя подстреленными сослуживцами и снова открыл огонь по противнику.
Пули стучали по броне, словно град по черепице, но бронетранспортёр упорно полз вперёд, стремясь прикрыть свои бортом простреливаемую позицию Хеопса и Гидеона.
Ещё один выстрел из огнемёта залил БТР, заставив на мгновение замолчать его пулемёты.
— Подствольниками! — зычно скомандовал Кубань. Несколько бойцов вынырнуло из-за брони и выстрелило. Позиция противника озарилась вспышками, несколько автоматов замолчало. Снова заговорила пулемётная спарка на башне бронемашины. На противоположной стороне стало заметно, что автоматчики меняют позиции.
Хеопс увидел, как у раскуроченного бронетранспортёра появилась пара вражеских бойцов и выстрелил из подствольного гранатомёта. Те успели крикнуть что-то по-немецки, как их раскидало взрывом.
Из-за догорающего КАМАЗа, зайдя во фланг позиции нападавших, начала стрелять ещё одна группа. В их сторону полыхнул огнемёт, но огнемётчика тут же срезал выстрел БТРа.
Стало заметно, что противник начал отходить, и ему вдогонку полетели гранаты из подствольников. До слуха русских донеслись крики и команды на немецком.
— Колос Кубани, Колос Кубани, — раздался голос взводного в рации на общем канале.
— Колос на связи.
— Противника не преследовать, дать отойти.
— Так точно, конец связи!
Противник уходил, оставляя тела своих убитых, позицию занимали русские наёмники.
— Хеопс Доктору, Хеопс Доктору! — раздался дрожащий от возбуждения голос с рации.
— Хеопс на связи.
— У меня один двухсотый и трое трёхсотых, противник ликвидирован. Как понял меня?
— Понял тебя, возвращайся к грузовикам, — Хеопс устало привалился к борту “Рендж Ровера”.
— Принял, конец связи.
Из-за внедорожника вышел чуть пошатываясь Гидеон с пулемётом на плече и посмотрел на своего командира:
— Три двухсотых.
— Говно, — сплюнул тот на дорогу.
— Вроде отбоярились, — наёмник опустил своё оружие с плеча, уткнув приклад в землю.
— Всегда хотел спросить, почему Гидеон?
— Жюля Верна в детстве очень любил, — нервно засмеялся тот и обернулся к Кубани, который подошёл к ним, — Что, прошли, товарищ командир?
— Надеюсь, — устало потёр глаза тот, — Лишь бы по второму кругу не начали.
— Не должны, их мы тоже потрепали, — ответил Хеопс и поднялся на ноги, — Идём, посмотрим, что там с нашими.
И он направился к БТРу Салюта.
***
(19 августа)
Над Тюрингией раскинулась ясная звёздная ночь.
Турецкое тепличное хозяйство находилось на довольно обширной территории посреди полей и перелесков. Дорога от ворот буквально через несколько сот метров, вливалась в трассу между двумя городами, что порождало надежду, что если кто и захочет напасть на колонну русских, то не будет это делать посреди людной автомагистрали.
У ворот стоял Свят Вениаминович в тёмной рубахе навыпуск и таких же тёмных штанах. Стоял и неторопливо курил трубку. На его могучей груди красовалась подвеска из длинных медвежьих когтей, а на ногах на красных сапогах поблёскивали в отсветах прожекторов красные камни.
Рядом с ним стоял худощавый и высокий, выше него самого, человек в коричневом костюме-тройке. Стоял и также спокойно курил сигару, флегматично стряхивая пепел на бетонные плиты дороги. Его жёлтые туфли в свете прожекторов казалось были сделаны из латуни.
— Ещё раз, сколько времени на дорогу у нас? — Салтыков даже не поворачивался к своему собеседнику, глядя за ворота, где вдали на автостраде изредка мелькали автомобильные огни.
— Четыре часа примерно, — его собеседник затянулся сигарой и выпустил облачко дыма, — Если будем идти без остановок, к утру будем в Берлине.
— Ну, этого же не случится, — усмехнулся русский и затянулся трубкой.
— Жаль, не смог ничем помочь Вашим бойцам в Саксонии, — мужчина посмотрел на него.
— К счастью, они справились сами, — ответил тот, — Надеюсь, теперь доберутся без приключений, и так много потерь.
— Думаю, они будут на базе раньше нас, — немец затянулся сигарой и лукаво улыбнулся, — Скажите, Свят Вениаминович, Вы же не по доброте душевной приняли нашу помощь?
— На моей должности порой уже никто не верит в то, что моё собственное мнение совпадает с мнением начальства, — усмехнулся русский в ответ.
— Да нет, в этом вопросе охотно поверю, чего уж, — пожал плечами его собеседник, — Когда речь заходит об угрозе нацизма, все становятся единодушными.
— Вы сами её проморгали, — произнёс Салтыков, пыхтя трубкой, — Они точно такие же немцы, как Вы, Вильгельм. Просто они не видят иного выхода из сложившейся ситуации.
— Силовое решение проблемы подчас неизбежно, — отозвался тот.
— Когда-то социалисты выступали за всеобщее равенство и благоденствие для работающих и угнетённых. А сейчас вы не можете объяснить туркам и немцам, что жить нужно по-человечески и в мире.
— Это мы виноваты в том, что творится сейчас в Берлине?
— Я, пожалуй, позвоню в Москву и спрошу, нет ли там в Мавзолее никаких движений?
— Предполагаете, Свят Вениаминович, что ваш советский Король под Горой скоро восстанет?
— Предполагаю, что он уже начал вращаться от таких социалистов, — русский выпустил в воздух большое облако дыма.
— Но Вы же не отказываетесь от своего решения?
— Я здесь в качестве гарантии этого решения, — он пыхнул трубкой и насмешливо посмотрел на Вильгельма, — Или ещё бумагу с печатью из Кремля приложить?
Немец фыркнул и покачал головой, а после затянулся сигарой.
— А ведь у меня она есть, — насмешливо произнёс русский.
К мужчинам неторопливо подошёл взводный с позывным Раввин:
— Свят Вениаминович, мы готовы к отправке.
— Ну, ежли так, — усмехнулся Салтыков, пуская облачко дыма из трубки, — Тогда выходим, — он затянулся и задумчиво посмотрел на ворота, — Пойдём туда, где нас точно ждут неприятности.
— Никогда не понимал русских, — снова покачал головой немец, — Зачем идти куда-то, если точно знаешь, что там неприятности?
— Ну, — глава WarConsulting вытряхнул трубку об свой сапог, — Они же ждут.
Немец усмехнулся, затушил сигару о столб ворот и зашвырнул куда-то за периметр. Салтыков кивнул взводному и начал открывать ворота, а к ним уже из глубины территории подъезжали автомашины.
Первым шёл бронетранспортёр, за ним — два жёлтых пикапа “Мерседес”. Первый притормозил у открытых ворот, водитель дождался, как на пассажирское сиденье сядет Вильгельм, и медленно проследовал за БТРом.
Во второй “Мерседес” сел уже Свят Вениаминович, притом с такой грацией, что глава Тюрингии, что разговаривал с ним, увидев это в зеркало заднего вида, проворчал что-то про русского позера.
Затем через ворота пошли КАМАЗы, ровно три. Точно такие же, как и в Саксонии, шли они уверенно, стараясь не отставать от внедорожника впереди. После них территорию покинул микроавтобус “Фольксваген” и второй БТР русских. В течение нескольких минут колонна выползала на основную дорогу, где выстраивалась на обочине. После этого жёлтые пикапы вырулили на дорогу и помчались вперёд, а остальные машины поехали никуда не спеша и сохраняя выровненный строй.
Внедорожники, резво шедшие впереди, должны были пытаться вычислить места, где может ждать засада, но им не то, чтобы найти такое место было сложно — в целом в темноте каждый недостриженный куст на обочине можно было при желании принять за автоматчика. Волшебники решили положиться на природное чутьё, интуицию и пару соколов в небе, которых выпустили из пикапов, оторвавшись примерно на километр от колонны.
Но до крупной развязки на юге от Эрфурта ничего похожего на коварного противника на обочине замечено не было. Перед ней “Мерседесы” остановились подождать основную группу — отсюда поехать можно было двумя маршрутами: обходя Эрфурт с юга и уходя через Саксонию в Бранденбург с юга, либо обходя Эрфурт с запада и уходя через Саксонию-Анхальт до Бранденбурга с запада. Теоретически это было последнее место, где можно было поймать колонну русских со стопроцентной вероятностью, однако же по-прежнему никаких движений по обочинам заметно не было — благо дорога шла в полях. Светила яркая Луна и пространство просматривалось достаточно далеко.
Салтыков выбрался из автомобиля, как и несколько других мужчин, и удалился вниз в поле по нужде, оставив свою рацию на сиденье автомобиля. Вильгельм подошёл к его пикапу, посмотрел на оставленное и покачал головой — он никак не мог понять, чего добивается этот огромный русский, внешне похожий то ли на боярина, как того рисуют на иллюстрациях к сказкам, то ли сразу на медведя?
Сам Вильгельм Эрнст, делегат Бундестага от Тюрингии, ощущал смутное беспокойство. И дело было даже не в самоубийственной идеи, в которую он вписался. И даже не в планировании на грани разудалой идиотии. Что-то неправильное было в том, что он сейчас стоял на обочине дороги на южном объезде Эрфурта и ждал подхода сильно отставшей колонны русских. Но он всё никак не мог осознать, что именно. Сокольничий из его милиции всем своим видом показывал, что птица ничего подозрительного не видит, но он хорошо помнил слова Салтыкова, что его бойцы тоже ничего на тепловизор не увидели в Саксонии — видимо нацисты умеют хорошо скрываться от слежки. А может быть, их просто нет в этих залитых лунным светом полях?
— Подходят, примерно с километр до нас, — отозвался сокольничий из автомобиля.
— Хорошо, — Вильгельм напрягся и вытащил волшебную палочку, так было ему спокойнее. А его взгляд впился в темнеющую трассу, по которой двигались огни автомобилей.
Колонна шла достаточно медленно, так что особенно торопливые водители подчас обгоняли её. Вклиниться между автомобилями было невозможно, так что они обычно пролетали по встречной от одного БТРа до другого, молясь, что никого на их пути не окажется.
А вот тут на обгон пошёл ни много ни мало — бензовоз.
Вильгельм прищурился, сумев с такого расстояния разглядеть этот сложный и опасный манёвр.
Но аварии на встречной полосе не произошло, бензовоз разошёлся с легковушкой и спокойно пристроился перед БТРом. А потом взорвался, озарив ночь яркой вспышкой.
Бронетранспортёр резко нажал на тормоз и влетел в полыхающий остов грузовика. Автомобили сзади резко затормозили, но всё же смогли уклониться от аварии. А в замыкающий БТР влетела легковая “Тойота” и взорвалась. Взрыв был такой силы, что зад бронетранспортёра подняло в воздух, пару колёс оторвало, а саму машину приземлило на бок, зажав “Фольскваген” между ним и остановившемся впереди КАМАЗом.
Откуда-то с обочины полыхнуло два столба пламени — снова работали неизвестные огнемётчики. Они влетели в первые два грузовика, откуда на дорогу, разрезав тенты на противоположной стороне, начали прыгать бойцы WarConsulting. Вильгельм со своими бойцами помчался к месту нападения. А там с обочины уже били из пулемётов по остановившимся машинам. Пули стучали по броне БТРов, пробивали борта грузовиков и разбивали стёкла в кабинах. Бойцы залегли под или между машинами и открыли ответный огонь, но он был намного слабее, чем тот свинцовый ливень, что обрушился на них.
Огнемёт ещё раз ударил в спину лежащего на боку БТРа, от горящих колёс которого шёл густой дым. Первый бронетранспортёр попытался повернуть башню, но её заклинило. Между грузовиком и бронемашиной выскочил русский и выстрелил из подствольного гранатомёта в сторону врагов. На позиции нападающих раздался взрыв, а стрелка сразило пулей, попавшей в лицо, тот дёрнулся и упал навзничь.
Вильгельм со своими милиционерами бежал по траве, пытаясь срезать путь до противника, и на расстоянии метров с тридцати со своими бойцами увидел, как на краю цепи стреляющих автоматчиков в темноте встаёт белый медведь. Встаёт на двух ногах в полный рост, и его огромная туша животного возвышается над присевшем на колено стрелком. А потом резким движением зверь опускается на четыре лапы, сомкнув челюсти на голове противника, отшвыревает в сторону трепыхающеся тело и бросается в центр позиции.
До слуха тюрингийцев донеслись истошные крики, на пару мгновений стихли выстрелы, в отсветах горящих автомобилей стало видно, как стали подниматься на ноги и разбегаться от огромного медведя люди. Кто-то пытался стрелять в него, но таких людей зверюга быстро подминала под себя и проламывала голову.
Часть нападавших начала отходить к дороге, где они быстро попали под огонь русских, сумевших перегруппироваться, когда по ним прекратилась стрельба.
Часть нападавших побежала в сторону милиционеров Вильгельма, где те быстро их спеленали чарами и положили лицом в траву.
А часть просто разбежалась по тёмному полю от белого медведя с окровавленной мордой, пока тот, наступив лапой на грудь, отделял голову очередного незадачливого немца от туловища.
Позиция напавших на колонну, когда до неё дошёл Вильгельм, представляла из себя жуткую бойню, где между разорванными и обезглавленными телами, хлюпая по лужам своими красными сапогами задумчиво ходил Свят Вениаминович и разглядывал мертвецов.
Выжившие наёмники тушили догорающую технику. На трассе скопилась вереница автомашин из тех, кто не решились объехать колонну, а зеваки уже высыпали на обочину. А из Эрфурта уже мчались полицейские и скорая помощь.
— Мне кажется, незаметно проскочить не удалось? — хмуро произнёс немец, вляпавшись в кровь.
— Знаешь, Вильгельм, — Салтыков продолжил бродить между трупами, словно совсем не замечая скопившихся зевак, которые, однако, опасались подходить, — Говорят, что медведей всегда трое.
— Сегодня был один, — усмехнулся тот.
— Первый медведь есть воплощение сказочной доброты и мудрости зверя. Он одинок, но не зол, он воплощение того самого медведя из сказки, который оставил у себя девочку лишь затем, чтобы не жить в лесу одному, — русский поднял задумчивый взгляд на немца, — Второй уже хуже, он уже зверь, обычный с виду, просто очень умный и всё понимает. И как с обычным зверем, он будет действовать точно также. Если ты его кормишь, он будет к тебе ласков, а если нет, то не жди ничего хорошего.
— К чему ты ведёшь, Свят Вениаминович? — пристально посмотрел на него Вильгельм.
— Ни к чему, — усмехнулся Салтыков, — Я просто болтаю и жду тех, кто нас сопроводит до Берлина. Всё, наездились самостоятельно, хватит, — он поймал недоумённый взгляд собеседника, а потом обернулся на рокот в небе, доносившийся со стороны транспортной развязки.
Вертолёт медицинской службы заложил вираж и начал облетать поле, выбирая лучшее место для посадки.
— А третий медведь? — Вильгельм обернулся на русского.
— А его боятся первые два, — хмуро пробасил тот, — И он совсем не зверь.