(19 августа)
Виктора Шваница всегда поражал зал заседаний Бундестага своим размахом и то, с каким изяществом он был выполнен. Это не шло, конечно, в сравнение с размером зала, что использовался кайнцауберами наверху, в наземных этажах Рейхстага. Однако полностью сочетало в себе понятия строгость и изящество.
Кресла на добрую сотню делегатов из красного дерева с чёрной бархатной обивкой, гобелены с королями-магами Германии, полотна с прусскими курфюрстами и портреты канцлеров уже объединённых земель по эту сторону Рейна, а также всегда блестящая паркетная доска — всё это порождало в голове Виктора мысли о мощи и незыблемости германской государственности, о величии её народа. А ещё о той благодарности, которую Шваниц всегда ощущал здесь, благодарности Германии за то, что позволила ему служить ей верой и правдой.
Мракоборец стоял у массивной трибуны из полированного дерева, опираясь на неё рукой. Последний раз он был здесь в 91 году как наблюдатель от Штази на заседании магического сообщества. Тогда, во времена последних дней ГДР здесь с трибуны неслись лозунги о торжестве свободы. О том, что цауберам не пристало жить под пятой кайнцауберов, а ещё о том, что техномагия — это способ порабощения волшебников простыми людьми. О, как он хотел бы передушить всех этих политиканов, что сеяли раздор не только между цауберами и кайнцауберами, но внутри самого магического сообщества. Волшебство должно оставаться отдельно от простого народа, техномагия — суть ересь, и лишь приближает конец иссякающей из поколения в поколение магии! Нет, эти слова он никогда не мог понять: ни когда в юношестве только столкнулся с риторикой западных волшебников, ни когда в более зрелом возрасте увидел их победу в родной ГДР, ни сейчас.
Магия угасает — это факт. Но Германия и Восточная Европа, пошедшая по техномагическому пути, пути сближения общества цауберов и кайнцауберов, там этот процесс замедлился, если не остановился. Советские засекреченные институты проводили исследования этого вопроса в течение многих лет, и в восьмидесятые постановили — магическое вырождение прекратилось. Нет, не возникало ситуации, чтобы дети были оказались более одарены волшебством, чем родители, но хотя бы уровень их магического искусства оставался прежним.
А потом случилось три десятка лет тёмных времён…
И вот сейчас, уже постаревший мракоборец снова находится здесь и ждал, что сегодня в этом зале будут звучать совсем иные речи, чем тридцать лет тому назад. У Виктора жутко чесалась шея, на которую была наложена повязка, а голова немного кружилась от бессонной ночи и ранения на горе Броккен, но всё же он был полон ожидания, словно юноша перед свиданием.
— Виктор, примеряешь под себя трибуну? — голос Августы фон Вальдбург звучал насмешливо, но улыбалась эта женщина совсем беззлобно. Она неспеша спускалась по лестнице амфитеатра вниз, к Шваницу, всё также, как и всегда спокойная в своём чёрном брючном костюме.
— Мне она не нужна, я спокойно себя чувствую на своём месте, — улыбнулся в ответ мракоборец.
— Если твой план сыграет, то ты там и останешься, насколько я поняла?
— Если бы это был только мой план, — вздохнул мракоборец, когда Канцлер спустилась к нему.
— Чёртовы восточные техномаги, — расплылась в улыбке Августа, — Даже не думала, что буду надеяться на ваше рвение и преданность.
— В преданности тебе в восточных землях я бы посомневался, — хитро улыбнулся Виктор.
— Ну, в текущих обстоятельствах союзников выбирать не приходится, — она пожала плечами и оглянулась на всё ещё пустующий зал.
— Удержишь Баварию, если мы победим?
— Удержать сейчас не смогу, уж прости, а после вполне, — она вновь повела плечами и посмотрела на Виктора, — Охраны не будет? А если эти любители прусской истории решат взять штурмом наше собрание?
— Русских заметно потрепали, они отказались присылать охрану на само заседание.
— Когда два месяца назад ты уговорил меня пригласить их к нам, то не предупреждал, настолько они своенравные, — усмехнулась Августа.
— Считай это частью плана, — хитро ухмыльнулся Шваниц, — Тем более, чего тебе переживать, ты как фигура не интересуешь наших противников.
— Знаешь, Виктор, это даже немного обидно, — покачала головой женщина, — Но это развязывает руки. Надеюсь, твой новый канцлер не развяжет тут гражданскую войну.
— Мы постараемся этого не допустить, — скромно улыбнулся тот, — Но она ведь уже идёт, уже гибнут люди.
— Некоторых людей ты сам подставляешь под удар, чёртов паук.
— Ты сама попросила сделать Берлин чуть лояльнее.
— Ну, не лишением же голоса на собрании, — Вальдбург скривилась, а потом рассмеялась, — Ладно, меня такой расклад устроил, правда боюсь, что этот твой Хаким пребережёт месть на потом. И не будет у нас здесь схватки турок с нацистами.
— Скорее всего, но ничего не поделаешь, — Виктор поднял взгляд на вершину амфитеатра, где показался мракоборец, кивком поздоровавшись с ним и фрау Канцлером.
— Берлин и Саксония будут отсутствовать, — скривилась Августа, — Так что пусть люди Хайма почувствуют свою силу.
Шваниц согласно кивнул и посмотрел в сторону раскрывшихся дверей зала, куда уже заходили первые делегаты.
— А ты когда мне хотел рассказать, что девочка Мирбах уже у турок? — Августа радушно улыбнулась и кивнула входящим, а после посмотрела на Виктора.
— А я подумал, что тебе уже и не надо, — расплылся в приветственной улыбке тот, не поворачивая голову к Канцлеру.
— Напомни мне, пожалуйста, что будет если я вдруг вашу затею не поддержу?
— Не уверен, что в таком случае ты выйдешь живой из зала заседаний по окончании.
Тем временем делегация земли Шлезвиг-Гольштейн спустилась вниз и расселась по своим местам. Трое магов, две женщины и мужчина, сопровождали Еву Гюнтер, светловолосую дородную женщину в зелёном закрытом платье. Уроженка Любека, она стала делегатом Бундестага только в этом году взамен безвременно ушедшего, а более конкретно говоря, неудачно проведшего эксперимент с драконом Эриха Циммера. Ева ничем не запомнилась в Бундестаге и то ли выжидала большую часть времени, то ли просто занимала соглашательскую позицию. Хотя ходили слухи, что за скромницей в парламенте скрывается хищник, который за год очень сильно укрепил своё влияние в Южной Дании. Не зря о Еве Гюнтер шептались, что её больше заботят датские дела, чем всегерманские.
— Виктор, что ты говорил про Гебитен? — Августа провожала взглядом, проходящих на своё место уроженцев Шлезвига и Голштинии, — Может всё-таки следовало всех проверить?
— И показать противнику, что мы в курсе его методов? — удивлённо посмотрел на неё Виктор, — Напомни, пожалуйста, за что тебя сделали канцлером?
— За красивые глаза, — саркастически заметила Вальдбург и повернулась на вновь раскрывшиеся двери.
Внутрь зала прошли два волшебника из Саара. Карл Бюркель, мужчина средних лет в чёрной мантии, учтиво, но холодно, поклонился Августе, что-то сказал своему спутнику и они проследовали на своё место. Бюркель занимал в Бундестаге жёсткую оппозицию фон Вальдбург, сам он происходил из семьи западных немцев, которые в первые послевоенные годы вошли в состав Правительства Западных Земель и в целом были одними из проводников политики, которую на востоке назвали “дегерманизацией”. Кроме введения в обиход множества англосаксонских терминов в магическое искусство, ими был объявлен полный запрет на использование прусских чар, которые фактически приравняли к непростительным. Ну, а в прокатившейся по ФРГ в послевоенные годы охоте на ведьм были обвинены техномаги, которые не привыкли соблюдать Статут о Секретности должным образом, потому зачастую раскрывали маглам свою природу, что и вылилось в подобную истерию и погромы домов волшебников. Потому и сейчас Карл Бюркель совершенно не разделял заигрываний Августы с техномагами, считая их в рамках западной традиции выродками магического рода, которые одновременно позорят и ставят под угрозу всё магическое сообщество одним своим существованием.
— Вот интересно, всех ли успеют наши любители прусской истории обойти? — задумчиво произнесла Канцлер, повернувшись к мракоборцу.
— Есть шанс, что большинство точно, — тот пожал плечами, а потом саркастически добавил, — Товарища Бюркеля точно. Он не любит таких, как адепты Хайма, так, что кушать не может.
— Очень хочу посмотреть на его лицо, если твой план удастся, — злорадно произнесла Августа.
— Когда, а не если, — усмехнулся Виктор и посмотрел наверх амфитеатра, где через двери проходила новая делегация, уже из земли Саксония-Анхальт: молодой маг лет двадцати от роду, Иоахим Гейне, а также две девушки и два мужчины вместе с ним. Они остановились, приветственно поклонились Канцлеру и главе мракоборцев, а после проследовали на своё место.
Гейне был самым юным делегатом Бундестага, а ещё, как говорили о нём злые языки, самым романтически настроенным. Молодой человек искренне верил одновременно в то, что любые противоречия можно решить мирными средствами, и в коммунистические идеалы с их торжеством социальной справедливости. Его родители, оба служившие в Штази, умудрились воспитать молодого идеалиста, и сейчас искренне удивлялись политическим успехам своего сына, который умудрился объединить вокруг себя такую же восторженную молодёжь, которая хоть и состояла из восточных техномагов, но не приемлила применение силы. Именно поэтому сейчас Саксония-Анхальт была второй из восточных земель, кроме Саксонии, кто не собрал свою милицию.
Буквально следом в зал заседаний вошла делегация Рейнланд-Пфальца, четверо мужчин во главе с немолодой сухонькой женщиной в строгом платье цвета фуксии. Бригитта Вальдхаузен учтиво улыбнулась фон Вальдбург и кивнула своим спутникам, чтобы они следовали за ней на их места.
Бригитта в своё время входила в состав Правительства Западных Земель, как и родители Карла Бюркеля, однако откровенно презирала не только техномагов и восточных социалистов, но и самого главу делегации Саара, о котором откровенно отзывалась, как о человеке, не способном на что-то самостоятельное, живущим и действующим за счёт всего того, чего добились его родители, уважаемые и значимые люди. Ну, и опять же в отличие от самого Карла, она ставила Магическую Германию выше своих желаний и убеждений, потому когда узнала, что ей придётся сотрудничать с восточногерманскими техномагами, то сообщила, что будет вынуждена зажать нос и отвернуться, но ради Германии она готова пойти на это.
— Интересно, насколько её хватит? — произнёс Шваниц, провожая взглядом делегацию Рейнланд-Пфальца.
— Ты о чём? — фон Вальдбург повернул к нему голову.
— Насколько Бригитте хватит самообладания сегодня, это же вообще чудо, что она до сих пор нас поддерживает.
— Поддерживает она Виттельсбахов, а не меня, и здесь она только ради них.
— Ну, пока что ты их можешь удержать в рядах наших союзников, — усмехнулся мракоборец.
— Ой, не знаю, надолго ли, — мрачно отозвалась Канцлер.
И тут в зал вошла делегация Гессена. Два пожилых немца сопровождали Генриха Гессенского, статного мужчину, словно бы сошедшего с картин прусских генералов конца позапрошлого века — седые пушистые усы, седая борода, пепельные аккуратно зачёсаные набок волосы. Этот волшебник происходил из старой германской аристократии, которая помнила ещё кайзеровские времена, и сам Генрих вполне разделял идеи возрождения германского величия, быть может даже силовыми методами прошедших веков. Однако в своей риторике он открыто не высказывался ни за какой-либо реваншизм, ни против действующей политики Магической Германии, сохраняя осторожную позицию и одновременно с этим увеличивая число сторонников, понимая, что к тёмным лордам и тиранам отношение совсем не такое благосклонное, чем полвека назад, даже в среде чистокровных волшебников. Сейчас же он вступал в зал заседаний в должности исполняющего обязанности Председателя Бундестага, что накладывало на него определённую ответственность и одновременно с тем давало достаточно возможностей.
И этот волшебник вежливо поклонился Августе, а после обернулся к ещё одному спутнику — Отто Агриколе, который даже не посмотрел на стоявших внизу у трибуны волшебников, внимательно изучая зал заседаний.
— Тот случай, когда Авада Кедавра будет отличным началом разговора, — на скулах Шваница заиграли желваки.
— Напомни, пожалуйста, ты точно мракоборец? — Августа прищурилась, изучая взглядом делегацию Гессена, которая уже двинулась к своим местам.
— Точно, откуда ж у меня Авада? — саркастически заметил Виктор.
— Да уж, вряд ли в Штази практиковали Непростительные Заклятья, — усмехнулась Канцлер.
— Никогда о таком не слышал, — покачал головой мракоборец и хитро ухмыльнулся.
Следом вошла делегация из Гамбурга, трое волшебников и их глава — Филипп Тельман, маглорождённый, который однако же в последние года достаточно серьёзно разбогател из-за своих торговых дел с Францией, Британией, Бенилюксом и, как ни странно, Турцией. И соответственно любая напряжённость между этими странами и Германией ставила под угрозу его прибыль, о чём он не забывал постоянно заявлять.
Совершенно не обратив внимание на Августу и Шваница, делегаты Гамбурга прошли на свои места. А двери вновь открылись, и на пороге появились волшебники из Баден-Вюртенберга во главе с огромным Виктором Церингеном. Одет он был в вычурный цветной камзол, словно из эпохи Аугсбургской Лиги[1], а металлический обруч на голове стягивал густые рыжие волосы. Рядом с ним стояли два молодых человека в строгих современных брючных костюмах, словно те только что вышли с фондовой биржи.
Церинген стремился расширить свои права на использование угодий Шварцвальда[2], а также на расширение автономии Байрсброна — крупнейшего города цауберов на территории Магической Германии. Фон Вальдбург естественно это всё не нравилось, и она всячески стремилась не дать Шварцвальдскому Медведю выиграть в этом противостоянии. Однако Баден-Вюртенберг всё больше и больше становился самостоятельной землёй в составе Германии, формально не выходя из под её власти. Августа гадала, что же Виттельсбахи пообещали за лояльность Церингенам, и надеялась, что когда её сместят, с этим разгребаться придётся не ей.
Виктор добродушно поклонился и помахал рукой Шваницу и ей и направился со своими провожатыми на место. А вот следом в зал зашла делегация Баварии во главе с Альбрехтом Баварским: трое мужчин в строгих чёрных костюмах и двое женщин в строгих чёрных платьях. Альбрехт окликнул Виктора, тот обернулся, расплылся в улыбке и пожал руку магу.
— Интересно, если бы не случилось всей этой истории, как скоро бы тебя попросили перестать досаждать Шварцвальдскому Медведю? — усмехнулся Шваниц.
Августа зло на него взглянула и процедила:
— Разбираться с этим пришлось бы в том числе тебе, тебя б уж я с должности специально ради этого не стала бы снимать.
— Так вроде ж он не тёмный волшебник, сепаратизм не забота моего департамента, — тот совершенно невинно взглянул на немку.
— Тут если пристально поглядеть на половину зала, легко будет отсыкать тёмного волшебника, — она повернулась на Церингена и Виттельсбаха, которые со своими делегациями уже двинулись к местам, — А если поскрести, так и в каждом отыскать можно.
— Даже во фрау Канцлере? — в голосе Шваница послышалась издёвка.
— Даже в герре мракоборце, — мрачно ответила Августа.
Бавария, откуда сама фон Вальдбург была родом, всегда стояла особняком в немецкой политике, а три десятка лет после объединения, благодаря осторожной политике Виттельсбахов эта земля копила силы и обрастала связями и рычагами давления. Нет, нельзя было сказать, что у них было много союзников в остальной Германии, но в последние года чаще слышались голоса, особенно из других западных земель, что баварцы неуклонно увеличивают своё влияние во всей стране, и что с этим влиянием нужно что-то делать, чтобы это не стало всегерманской проблемой.
Следом в дверях показались волшебники из земли Северный Рейн-Вестфалия, трое подтянутых мужчин в чёрных мантиях и их предводительница в мантии, отливающей серебром, Анна Эберль — такая же статная, как и её спутники, черноволосая женщина, Служительница Холма Калькризе и Защитница Германского Народа. Она особо не лезла во всегерманскую политику, однако злые языки поговаривали о насаженных на колья телах иноземцев, которые рискнули слишком близко подойти к священным местам, ревностно оберегаемых этой волшебницей. Ещё про неё шептались, что совсем не случайно реестр анимагов в этой земле застыл на отметке в ноль человек, а случаев ликантропии вот уже несколько десятилетий не фиксировалось в Вестфалии.
Женщина сдержанно поклонилась Августе и прошла на своё место в сопровождении спутников. И Шваниц заметил, что один из помощников несёт с собой увесистую холщовую сумку, и что-то подсказывало ему, что лучше даже не думать, что может быть в ней.
— А кого-то и скрести не надо даже, — произнёс Шваниц.
— Если кто-то хочет найти тёмного волшебника в Германии, то все знают, к кому идти, — отозвалась фон Вальдбург.
— Как она вообще уживается рядом с французами-то?
— Они просто не приходят к ней без приглашения.
Следом в зал вошли пятеро женщин в пёстрых платьях — делегация Бранденбурга. Во главе их шла Катарина Шульц, совсем ещё недавняя выпускница Дурмстранга, а сейчас — залог безопасности Берлина и порядка в столичных землях. Дерзкая маглорожденная волшебница за неполные два года нахождения во главе Бранденбурга развила бурную деятельность по сотрудничеству, как с немецкими кайнцауберами, так и с многочисленной мигрантской диаспорой, буквально заражая своими идеями интернационализма, равенства и примата техномагии над увядающим традиционным волшебством. В западных польских воеводствах её отлично знали, как филантропа и носителя прогрессивных идей. А в Варшаве примерно с полгода как стали задумываться о закрытии ей въезда в Польшу, так как слишком часто западные шляхтичи слушали именно её советы, а не распоряжения магов с берегов Вислы.
Она улыбнулась Шваницу, вежливо кивнула фон Вальдбург и направилась вместе с сопровождающими к своему месту.
Затем в зал прошла делегация земли Мекленбург-Передняя Померания: молодой Мориц Мекленбургский, который три года, как сменил своего отца Дитриха на этом посту, а вместе с ним пожилая женщина в строгом платье с серебряными пуговицами, пожилой седовласый мужчина и совсем юный волшебник, ровесник самого Морица.
Про наследника Мекленбургского Дома говорили, что на восток он смотрит чаще, чем на свою родную землю, что отчасти и было правдой — Мориц имел множество дел в Поморском воеводстве Польши и Гданьске, но действовал менее публично, чем Катарина из Бранденбурга, сыскав в Варшаве славу “польского друга”, на что в его родной земле посмеивались — этот юноша умел притворяться хорошим и добрым, когда ему было нужно.
Встретившись глазами со Шваницем, он улыбнулся и проследовал во главе своей делегации на место, даже не посмотрев на Августу.
— Скажи честно, Виктор, у вас очередной Натиск на Восток[3] на пятницу запланирован? — та провожала мекленбуржцев взглядом.
— На воскресенье, поляки будут заняты в церквях, — без тени иронии ответил тот.
— Меня предупредите, пожалуйста, заранее, чтобы я уехать успела из страны.
— Да не переживай, всё не так закончится, как в прошлый раз.
— Конечно, русские уже в Берлине, им даже идти до него не надо.
Тем временем в зал вошла делегация Вольного ганзейского города Бремена: две женщины в бело-красных платьях и мужчина в деловом костюме. Мужчиной был Дитрих Бовеншульте — глава делегатов, чрезвычайно богатый маглорождённый торговец, как и свой визави из Гамбурга, торговавший со всеми окрестными странами и землями, но также имевший множество торговых партнёров за океаном в США. Как и Филипп Тельман, он выступал в большей мере за мир, однако всё чаще и чаще стали звучать голоса, что Дитрих становится проводником американской политики в Европе. Сам же волшебник от подобных обвинений отмахивался, говоря, что благодаря его деньгам и связям, это его заокеанские партнёры являются проводниками его политики.
Волшебник не обратил внимание на Августу и Виктора у трибуны, зато проходя к рядам, обернулся на двери в зал, где показалась делегация Нижней Саксонии: три мужчины в в красных костюмах во главе с женщиной в строгом бордовом платье — Ингой Веттин. Дитрих расплылся в улыбке и поклонился ей. Та ответила ему такой же улыбкой и поклоном.
— Августа, а ты не интересовалась, когда в наши внутренние дела попробуют влезть американцы? — Шваниц с усмешкой смотрел наверх на две разговорившиеся между собой делегации, — А то пока тишина какая-то.
— Насколько я знаю, они решили не вмешиваться, получив по носу в Лондоне, потому пока не лезут, — та пожала плечами, внимательно наблюдая за делегациями Бремена и Нижней Саксонии, — Но жди со дня на день.
— Интересно, если победит Хайм, как быстро это произойдёт?
— Если победит Хайм, первыми, думаю, впрыгнут русские.
— Если бы я в это верил, я бы не волновался.
Августа усмехнулась, но ничего не ответила, она смотрела, как делегаты проходят на свои места. Нижняя Саксония уже давно не лезла в политику, стараясь сконцентрироваться на внешних связях с Бенилюксом, Францией и Британией, связи с которыми, порой казалось, были прочнее связей с Берлином. Однако фон Вальдбург знала, что её сокурсница с Шармбатона — хитрый и расчётливый политик, который не станет упускать свою выгоду, но лишний раз не станет выступать впереди. Исходя из этого, от неё сейчас было можно ожидать многого.
— Это последние, — Шваниц кивнул на рассаживающихся делегатов и двинулся к лестнице.
— Дождусь секретаря и начнём, — немного взволнованно улыбнулась фон Вальдбург и шагнула к трибуне.
Мракоборец кивнул ей, внимательно оглядел зал заседания и стал подниматься по лестнице наверх. Люди слева и справа переговаривались друг с другом, создавая гул, который заглушал любую членораздельную речь. В этом гуле мужчина и поднимался всё выше и выше, надеясь, что ничего, подобного взрывам в Министерстве позавчера, не он не услышит.
Шаг за шагом Шваниц поднимался вверх и ощущал, как растёт его волнение. Хотя казалось бы, чего волноваться? Если их план сработает, то и волнения ни к чему, всё случится, как должно. А если нет, и Хайм с Агриколой введут в игру какую-то свою карту, о которой не знает Виктор, так и поделом им бездарям, что не подумали. Смерть явится избавлением от идиотизма. Под повязкой продолжала чесаться шея, но он старался не думать об этом, сосредоточившись на гуле вокруг — вдруг он сможет что-то членораздельное распознать?
Так мракоборец поднялся наверх и остановился около дверей, к нему подошёл совершенно молодой и безусый мракоборец — сразу видно, вчерашний выпускник, прибыл из провинции на подмогу:
— Герр Шваниц, разрешите уточнить?
— Да, Клаус, валяй, — тот кивнул и устало усмехнулся.
— Герр Шваниц, — молодой мракоборец раскраснелся, но всё же поборол своё волнение, — Почему Вы распорядились нарушить Протокол Досмотра?
Виктор немного ошарашено посмотрел на юношу, всем своим видом показывая, чтобы тот продолжал свою мысль.
— По Протоколу мы каждого входящего в зал должны проверить на наличие меток Непростительных Заклинаний, — набрав воздух в грудь, выпалил Клаус.
— Откуда ты? — устало потёр переносицу Шваниц.
— Из Байрсброна.
— Тебя там кто-то ждёт?
— Мама и сестрёнка, — Клаус непонимающе моргал на своего начальника.
— Вот чтобы они тебя завтра дождались, сегодня я и отменил это положение Протокола.
Его собеседник продолжал удивлённо смотреть на него, как к ним подошёл ещё один мракоборец, постарше Клауса, но всё же:
— Герр Шваниц, тёмных волшебников или потусторонних сущностей при осмотре найдено не было.
Глава мракоборцев ухмыльнулся и вопросительно посмотрел на вестфальцев, его подчинённый смутился, но тут же нашёлся:
— Так делегатов же не проверяли!
— А, точно, я же распорядился, — улыбнулся Виктор и похлопал подчинённого по плечу, — Хорошая работа, Яков.
Тот кивнул:
— Мы можем возвращаться на места?
— Да, — кивнул уже Шваниц, — И запомните, если что-то начнётся из ряда вон, не лезьте на рожон.
— Но мы же давали клятву, — удивился Клаус.
— Что-то не припомню, чтобы в словах клятвы было что-то глупую и бесполезную смерть, — мрачно ответил его начальник, — Пора бы уже понять, что мёртвый мракоборец никого не сможет ни защитить, ни спасти.
Молодые люди переглянулись и пошли на свои места.
В голове Шваница же засела мысль, что быть может, Хайм не захочет играть в политику, а пришлёт сюда пару боевых отрядов? Хотя вряд ли он решится на такое, Гебитен на делегатов с западных земель вряд ли содержит что-то иное, чем помощь в голосовании. А даже самый мощный отряд Анненербе вряд ли сможет что-то противопоставить в прямом бою, например, той же Анне Эберль, или Августе.
Он усмехнулся, глядя вниз на то, как у трибуны негромко переговаривалась Канцлер со своим секретарём, перекладывала какие-то бумаги. Нет, попытка силового захвата власти точно поставит крест на хотя бы какой-то легитимности для Анненербе. Главное, чтобы Хаким своего террориста не спустил на них, хотя этот тоже вроде бы договороспособен.
К Виктору подошёл его заместитель, молодой мужчина с пышными русыми бакенбардами, Мориц Эберль:
— Я буду снаружи, ты здесь остаёшься? — его голос был немного взволнован.
— Да, — устало кивнул немец.
— Самых зелёных себе забрал? — Эберль кивнул на расставленных по верхнему уровню амфитеатра мракоборцев.
— Если что и полезет к нам, так это снаружи, пусть лучше здесь побудут. Кто на входе дежурит?
— Катерина с Евой, они уже ожидают гостей.
— Главное, чтобы никто неожиданный не пришёл, — Шваниц посмотрел на коллегу, — Придёт, кого не ждём, сразу же вызывай подмогу.
Мориц хрюкнул:
— Летучий отряд для затыкания дыр в обороне?
— Ну, а куда деваться? — улыбнулся Виктор.
Они разошлись, Мориц вышел из зала, затворив за собой дверь, Виктор же остался на верхней площадке амфитеатра, прислонившись спиной к стене под одной из картин. Интересно, если сейчас взрывом вынесет дверь, а в зал вбегут автоматчики в камуфляже, он удивится? Нет уж, вся эта история, которая разворачивается сейчас здесь, она, хочет того или нет, сближает мир магии и мир простых людей. В сущности, Германия и Советский Союз в прошлом веке доказали, что все люди одинаковы. Хотя к чёрту такие способы доказательства, давайте как-нибудь без них!
Августа фон Вальдбург взошла на трибуну, аккуратно разложила перед собой бумажки, зал стал затихать.
— Мои дорогие соотечественники! — Канцлер улыбнулась и обвела взглядом зал, — Сегодня, в эти смутные времена, я искренне рада всех вас видеть здесь, — зал затихал, однако одновременно с этим по нему прошёлся шёпот, — Мы все видим, что некоторые места пусты, трагические события в Саксонии конца прошлого месяца, и вчерашняя трагедия в Берлине, всё это привело к тому, что делегатов из данных земель сегодня нет с нами. Думаю, что ни у кого не возникает сомнений в том, что виновные в этих злодеяниях должны понести справедливое и неотвратимое наказание.
Шваниц посмотрел на делегацию Гессена, среди которых сидел Отто Агрикола, но те никак не отреагировали на слова Канцлера. Августа же продолжала:
— С нами также нет представителей Тюрингии, в столь сложный час эта земля приняла тяжёлое решение о том, что наведение порядка в своём доме важней, чем общегерманские дела, мы уважаем их за это, тем более, что данный вопрос напрямую связан с теми трагедиями, которые я упомянула ранее. И хоть нам и прискорбно сегодня не наблюдать в этом зале их делегацию, однако же мы получили от них клятвенное заверение в том, что это никоим образом не отразится на их дальнейшем вкладе в решение наших общих вопросов, вопросов, касающихся каждого в Магической Германии.
Августа остановилась, снова обводя зал взглядом. Делегаты затихли, слушая своего Канцлера. Шваниц внимательно следил за гессенцами, те не выказывали никакого беспокойства, словно бы для них всё шло, как всегда.
— Не откладывая дело в долгий ящик, хочу позвать подняться на эту трибуну Генриха Гессенского, исполняющего обязанности Председателя Бундестага, для произнесения речи открытия нашего заседания, — Августа лучезарно улыбнулась и посмотрела на главу гессенской делегации, приглашая его спуститься, но тот медлил.
Генрих повернул голову к Отто, сказав что-то, потом бросил несколько фраз своим делегатам и осторожно поднялся со своего места. Шваниц успел даже подумать, что у Аненербе и их сторонников был какой-то иной план, чем идти в лоб в парламентскую атаку на Августу — иначе объяснить чем-либо замешательство Генриха Гессенского глава мракоборцев не мог.
Однако тот вышел на лестницу и под сдержанные аплодисменты спустился к трибуне.
— Герр, — кивнула ему Вальдбург, — Рада Вас видеть в добром здравии.
— Фрау, — улыбнулся ей тот и взошёл на трибуну.
Шваниц видел, как Канцлер почти незаметным движением проверила палочку в рукаве своего костюма и прошла на своё место в переднем ряду. В его голове боролись сейчас две мысли: иррациональное желание занять место рядом с ней, чтобы в случае необходимости защитить, ведь от трибуны до первого ряда так недалеко и так удобно нападать; а также рациональное понимание, что Генрих Гессенский не будет раскидываться убивающими заклинаниями при всём Бундестаге, это не в его интересах. Хотя чем чёрт не шутит!
— Приветствую высокое собрание! — произнёс зычным голосом Генрих Гессенский с трибуны, и все взгляды с амфитеатра устремились к нему, — Прежде чем мы начнём наше заседание, я хочу почтить минутой молчания память трагически ушедшего от нас Председателя Бундестага Генриха фон Мирбаха. Прошу всех встать.
Словно в едином порыве собравшиеся поднялись со своих мест. Кто-то склонил голову, кто-то смотрел перед собой, а кто-то по-прежнему глядел на того, кто стоял на трибуне. Виктор же посмотрел на своих мракоборцев — молодые мальчишки, все, как один, сложили руки за спиной и склонили головы. Чувствуют важность момента, но вот если бы кто решил сейчас напасть — эх, это был бы последний миг их жизни. Надо будет им потом объяснить, как именно себя вести в подобных случаях.
Если представится возможность.
— А теперь приступим к нашему заседанию, — произнёс Генрих по истечении минуты, зал наполнился шумом, волшебники присаживались обратно, а глава делегации Гессена продолжил, — Сегодня, в эти по-настоящему тёмные и смутные времена для нашей Родины, я готов говорить не только от лица Бундестага, но и от лица всего волшебного сообщества Германии, — он обвёл взглядом вновь затихший зал и взглянул на Августу, — И посему, пользуясь дарованными мне правами, я выношу на обсуждение собрания вотум недоверия действующему Канцлеру Магических Земель Германии Августе Марии фон Вальдбург, как волшебнице, что своими действиями, а в особенности вопиющим бездействием, поставила под угрозу существование не только нашей страны, но и всего нашего магического сообщества.
Шваниц вздохнул и закатил глаза. На лицах молодых мракоборцев появилось недоумение вперемешку с удивлением. По залу разнеслись перешёптывания, а Альбрехт Баварский опустил ладонь на лицо.
— Если кто-то из достопочтенной публики, собравшейся сегодня в этом зале, считает эти мои обвинения беспочвенными, то вот вам несколько доводов в пользу моего заявления, — Гессенский мельком взглянул на лист, лежавший перед ним, и продолжил, — Первый довод состоит в развале Департамента Магического Правопорядка, а именно в том, что долгое время с попустительства Августы фон Вальдбург данным ведомством управлял некомпетентный Рихард фон Мольтке, который своими действиями довёл эту структуру до того состояния, что во-первых, в нашем сообществе развернуло щупальца возрождённая оккультная организация Аненербе, которая, среди прочего, полностью повинна в гибели Генриха и Агаты фон Мирбах, а также Юргена Циммерна и Урсулы Клейн, и с этой угрозой Департамент, возглавляемый Рихардом фон Мольтке не делал совершенно ничего. А это, я напомню, угроза безопасности каждого из нас, если они покусились на жизнь таких чистокровных волшебников, как Мирбахи, то никто из нас не может себя ощутить в безопасности. И в этом есть вина Августы фон Вальдбург.
Шваниц посмотрел на Агриколу — лицо того не выражало никаких эмоций, словно бы он вообще не имел отношения к описываемым вещам.
— Во-вторых, — продолжил Генрих, — На лицо совершеннейшее пренебрежение возможной угрозы, исходящей от мигрантов с Ближнего Востока, наводнивших нашу землю. Департамент Магического Правопорядка ничего не сделал дабы предотвратить те трагические события, что стряслись в Берлине 17 августа, когда взрывы потрясли не только Министерство Магии, но и маглов, которые были тесно связаны с Августой фон Вальдбург. К моему величайшему сожалению, мракоборцы тогда пребывали в полнейшей недееспособности и занимались всем, кроме тех вопросов, которые действительно были важны, — он вздохнул, сверился с листом и снова заговорил, — Чем занимался Департамент Магического Правопорядка по указке фрау Канцлера? Они арестовали часть техномагов, среди сообщества которых также находились погибшие 31 июля в поместье Мирбахов волшебники. Также они установили слежку за главой Французской Директории Кристиной Валери Фавр де Поль, а затем вообще взяли её под стражу по надуманному обвинению, что спровоцировало напряжённость между нашими странами, — Генрих переложил листы на трибуне, — И тут я подхожу ко второму доводу, Августа Мария фон Вальдбург своей непродуманной политикой втянула наше государство в конфликт с Францией, и, если смотреть шире, со многими странами Западной Европы. Многие из вас в курсе о приглашении русских наёмников-маглов, которые успели поучаствовать в недавнем кризисе на Британских островах и во Франции к нам. Именно тех наёмников, что участвовали в штурме Министерства Магии Британии во главе с неким новоиспечённым тёмным лордом Эдрианом Смитом. Именно они спровоцировали текущий конфликт с мигрантами с Ближнего Востока, и именно им были переданы некие артефакты, которыми эти мигранты располагали. Переданы были безвозмездно в обход нашего законодательства, что напрямую свидетельствует о сговоре действующего Канцлера с ними. О прямом конфликте между Августой фон Вальдбург и Серафимой Абрабанель вы, почтеннейшая публика, думаю все в курсе, вы всё это читали, — исполняющий обязанности Председателя кивнул своим собственным словам, — Таким образом по совокупности факторов я готов обвинить Августу фон Вальдбург не только во втягивании нас в общеевропейский кризис, но и в прямом предательстве интересов нашей страны.
Шваниц внимательно оглядывал зал. Перешёптывания внутри делегаций его мало интересовали, зато реакция на слова Генриха — это было важно. Однако, никакой реакции, что выходила бы из ряда вон, пока не было.
— Таким образом, — продолжал Генрих Гессенский, — Этими двумя серьёзными доводами я подкрепляю своё заявление, — он посмотрел на Августу, — Августа Мария фон Вальдбург, я выношу на обсуждение Бундестага вотум недоверия Вам, как Канцлеру Магических Земель Германии. Фрау, у Вас есть что ответить на данные обвинения?
— Дорогой Генрих, — усмехнулась Августа, — При всём уважении, я не собираюсь отвечать на Ваши обвинения, потому что это означает опускаться до уровня склочной базарной особы. Если уж Вам так нужно сменить Канцлера, Вы вольны это сделать, — она широко улыбнулась и откинулась в своём кресле и прожгла взглядом Генриха, — Хочется посмотреть, как Вы управитесь на моём посту.
— И так как фрау фон Вальдбург ничего не хочет ответить на эти обвинения, то я готов предоставить слово любому, кому есть что сказать по сути обвинений или же против них, — он словно бы не заметил выпада Канцлера, обводя взглядом зал.
И тут на своём месте поднялась Анна Эберль, глава делегации земли Северный Рейн-Вестфалия:
— Приветствую всех собравшихся, — её ледяной голос огласил зал заседаний, — Обвинение, выдвинутое герром Гессенским очень тяжёлое, ибо оно сводится к одному, предательству. Предательству национальных интересов, и даже шире, интересов всего магического сообщества. В своих доводах достопочтимый герцог отчего-то не касается таких вещей, как многочисленное нарушение Статута о Секретности, которые стали следствием тех действий и бездействий, в которых обвиняется фрау Канцлер, — она говорила без заготовленного текста и переводила свой взгляд с одной делегации на другую, — Однако также не прозвучало и доводов о том, какие же выгоды фрау фон Вальдбург получила с этого предательства. Я понимаю, что скурпулёзного расследования не проводилось, однако не могу не отметить, что реальных доводов в пользу именно предательства нет. Всё сказанное ранее свидетельствует скорее о глупости и некомпетентности, а глупость, как мы все знаем, предательством не является. Я готова отдать свой голос и поддержать сам по себе вотум недоверия, однако же не готова считать Августу Марию фон Вальдбург предателем Германии.
Шваниц удивился и внимательно посмотрел на Генриха Гессенского, тот сохранял самообладание и лицо, однако вот его делегаты стали гневно перешёптываться, а на их лицах отразилось презрение к сказанным словам. Эберль села обратно на своё место, а исполняющий обязанности Председателя снова взял слово:
— У кого-то из собравшихся есть ещё что сказать по поводу моего обвинения?
— У меня есть, — со своего места поднялся Карл Бюркель, оглядел собрание и продолжил, — Я полностью поддерживаю сказанное ранее герром Гессенским, однако хочу от себя добавить также следующее. Августа фон Вальдбург намеренно пошла на сближение с магловским сообществом и намеренно решила оттолкнуть нас от остального волшебного мира, расширив права техномагов. Я напомню, что история прошедшего столетия наглядно иллюстрирует то, что делает техномагия с магическим и магловским сообществами, когда добирается до власти. Волшебники и маглы не могут жить рядом и сотрудничать, мы слишком разные, тот искусственный конструкт, коим и является техномагия, наглядно демонстрирует нам невозможность мирного сосуществования двух совершенно разных по своей сути сообществ. И я напомню, что текущий кризис также начался с трагедии, связанной с техномагами. Здесь я не могу поддержать фрау Эберль, всё случившееся, все действия действующего Канцлера я могу расценить лишь как предательство наших общих интересов в угоду техномагии. И напомню, что она сама является техномагом. Да, не практикующим, но она проходила Ритуал…
— Как и все чистокровные волшебники в этом зале, идиот, — его перебила Бригитта Вальдхаузен, не вставая с места. Бюркель осёкся, лицо его покрылось пятнами, а в зале раздались сдержанные смешки. Генрих Гессенский же глубоко вздохнул:
— Фрау Вальдхаузен, если Вам есть что сказать, я могу дать Вам слово.
Та посмотрела на него, как на умалишённого, и отрицательно покачала головой.
— Продолжайте, герр Бюркель, — по лицу Генриха было понятно, что он еле сдержался, чтобы не высказать этой женщине всё, что он о ней думает.
— Я закончил, — поджал губы глава делегации Саара и сел обратно на своё место.
Шваниц улыбался и думал о том, как же все эти люди собрались захватывать власть, если между собой имеют такие противоречия. Августа не подарок, конечно, но вот это же вообще посмешище.
— У кого-то есть ещё что сказать? — голос Гессенского вновь огласил зал заседаний, и со своего места поднялся Мориц Мекленбургский.
— У меня есть кое-что сказать, — юноша скромно улыбнулся и начал свою речь, — Думаю, что никто будет спорить, что мы, как государство, сейчас пребываем в кризисе. Размер его и тяжесть можно будет оценить только по прошествии времени, но одно ясно уже теперь, он наступил. И что же предлагает многоуважаемый Генрих Гессенский? Снять с должности текущего главу государства, а всем остальным передраться из-за власти. Ведь история нас учит, что именно это единственный способ преодоления кризиса, — Мориц усмехнулся и перевёл взгляд с Гессенского на Бюркеля, — Что до Вас, герр Бюркель, Вы напрасно боитесь техномагии, неумолимая статистика гласит о том, что восточные территории, где техномагов по-прежнему большинство, нарушения Статута имеют намного меньше, чем в западных землях, например, в Вашем же Сааре. При этом та же Померания более безопасна для любого волшебника, чем та же Вестфалия.
Анна Эберль саркастически рассмеялась, Карл Бюркель снова покрылся пятнами, а Виктор Шваниц успел подумать, что в целом Мориц прав, а те два волшебника из Саара в начале этого года просто утонули на Балтике. Лодка, знаете ли, перевернулась.
— Таким образом, я хочу сказать, что, во-первых, не готов поддержать выдвинутый на обсуждение вотум недоверия, — он перевёл взгляд на и.о. Председателя, — А во-вторых, уже Генриха Гессенского хочу спросить, как Вы предлагаете преодолеть текущий кризис, когда снимете Августу фон Вальдбург с должности? Какие дальнейшие шаги по возвращению благополучия в наши земли? Я закончил, — Мориц улыбнулся и сел обратно.
— Герр герцог, похоже, забыл, или в силу своего возраста не знает порядка сменяемости Канцлера, — сверкнул глазами Генрих Гессенский, — Но после отрешения от должности Канцлера Бундестагом тут же, незамедлительно проводятся выборы нового. Выставить свою кандидатуру может любой делегат Бундестага, исключением является лишь должность Заместителя Председателя и самого Председателя, люди, занимающие эти должности, не могут претендовать на то, чтобы стать новым Канцлером.
— Именно поэтому, уважаемый герцог, Вы притащили сюда своего кандидата? — Анна Эберль выкрикнула с места, она сидела откинувшись на спинку кресла, скрестив руки на груди и буравила взглядом Генриха Гессенского.
— Да, так и есть, — у того заиграли желваки, и в гневе он поджал губы, — Герр Агрикола известный врач, содержащий лечебницу в Берлине, филантроп и меценат.
— А ещё любитель прусской истории и оккультных тайн Третьего Рейха, — голос Анны звучал с презрением, — Может, мы сразу Одал начертим на полу у трибуны? И да, Карл, — она повернулась к Бюркелю, — Он тоже техномаг, так, вдруг, если ты не знал.
— Фрау Эберль, прошу сохранять спокойствие и придерживаться регламента, — ледяным тоном процедил Генрих, — Да, я подготовился к вопросу голосования, и у меня есть свой кандидат, но это дело обсуждения второго вопроса. Первый вопрос, по которому требуется высказываться, это вотум недоверия Августе фон Вальдбург.
— Как пожелаете, — улыбка Анны превратилась в хищный оскал.
— Если больше ни у кого нет, что сказать… — исполняющий обязанности Председателя обвёл взглядом амфитеатр и увидел, как со своего места поднимается Дитрих Бовеншульте:
— Я имею несколько слов сказать по обсуждаемому вопросу, — он расправил плечи и улыбнулся, — Все понимают, что война это всегда плохо, в любом случае. Она нарушает привычный уклад, она приводит к гибели наших друзей и родных, она мешает торговым и научным связям, — волшебник посмотрел в сторону, где сидела Августа, по-прежнему не меняя своей позы, — Нас сейчас толкают к прямой войне, к войне с турками, к войне с французами, я считаю, что в этом повинна именно Августа фон Вальдбург, повинна своей недальновидной политикой. И единственный способ остановить войну, это убрать с должности Августу. У меня всё.
Он сел обратно на своё место и глубоко вздохнул. Генрих Гессенский оглядел зал, в котором перешёптывались делегаты, ожидая, что кто-то ещё захочет высказаться, однако больше никто больше никто не поднялся и не заявил о своём желании говорить,
— Что ж, как я понимаю, все, кто имел что сказать, сказали это, — он ещё раз оглядел ряды с делегатами, — Тогда приступим к голосованию по данному вопросу, если нет иных возражений. Исключая Берлин, Саксонию и Тюрингию, сейчас у нас в зале находятся делегации тринадцати земель Магической Германии. И чтобы избежать кривотолков и обвинений меня в какой-то хитрой игре, я отдаю голос земли Гессен за вотум недоверия Августе Марии фон Вальдбург на посту Канцлера Магических Земель Германии.
Августа глубоко вздохнула, Шваниц посмотрел на своих мракоборцев — сейчас те отрешённо взирали на происходящее, всё-таки они справились с торжественностью момента, и начали выполнять свои прямые обязанности.
— Земля Баден-Вюртемберг?
— Я голосую против вотума недоверия, — Виктор Церинген посмотрел на Гессенского, как на ничтожество.
— Ваш голос принят, — тот посмотрел на секретаря, сидевшую в первом ряду от трибуны и протоколировавшую заседание, — Свободное государство Бавария?
— Против, — голос Альбрехта Баварского не выражал никаких эмоций.
— Ваш голос принят, земля Бранденбург?
— Я голосую за! — голос Катарины Шульц был высок и словно бы разрезал шум из перешёптываний делегатов, висевший в зале.
— Ваш голос принят, — Генрих Гессенский удивлённо посмотрел на главу делегации Бранденбурга, а после на секретаря, — Свободный ганзейский город Бремен?
— Мой голос за, — взволнованно произнёс Дитрих Бовеншульте.
— Ваш голос принят, Свободный и ганзейский город Гамбург?
— Я голосую за, — спокойно ответил Филипп Тельман.
— Ваш голос принят, земля Мекленбург-Передняя Померания?
— Я голосую против вотума недоверия, — покачал головой Мориц Мекленбургский.
— Ваш голос принят, земля Нижняя Саксония?
— Я голосую за, — голос Инги Веттин был спокоен и отстранён.
— Ваш голос принят, земля Северный Рейн-Вестфалия?
— Я голосую за, — с презрением бросила Анна Эберль и прожгла взглядом исполняющего обязанности Председателя.
— Ваш голос принят, — тот ответил злобным взглядом, но никак больше не ответил, — Земля Рейнланд-Пфальц?
— Я голосую против, — надменно произнесла Бригитта Вальдхаузен.
— Ваш голос принят, земля Саар?
— Я голосую за, — уже почти справившийся с волнением сказал Карл Бюркель.
— Ваш голос принят, земля Саксония-Анхальт?
— Я голосую за, — произнёс совсем юным голосом Иоахим Гейне.
— Ваш голос принят, и земля Шлезвиг-Гольштейн?
— Я голосую за, — совершенно отрешённым голосом сказала Ева Гюнтер.
— Ваш голос принят, — Генрих Гессенский развернулся к секретарю, та негромко продиктовала ему результаты, и вот он уже развернулся к делегатам, — Итого девять голосов за вынесение вотума недоверия Августе Марии фон Вальдбург и четыре голоса против. Таким образом решением Бундестага Магических Земель Германии, Августа фон Вальдбург освобождается от должности Канцлера, — он посмотрел на Августу, — Фрау, Вам есть что сказать?
Та посмотрела на него, как на идиота, и отрицательно покачала головой.
— Что ж, тогда приступим ко второму вопросу повестки, выборам нового Канцлера, — Генрих оглядел собравшихся, — И да, у меня есть кандидат на эту должность, Отто Агрикола, глава Берлинской лечебницы ментальных расстройств, известный меценат и филантроп. Именно такого кандидата требует наша страна, оказавшаяся на пороге войны, страна, которую предыдущий Канцлер намеренно поссорила с ближайшим соседом, и которая оказалась на пороге войны со всей магической Европой, — пока он это говорил, Анна Эберль неспеша поднялась, взяла холщовую сумку у одного из своих помощников и всё также никуда не торопясь начала спускаться по лестнице вниз к трибуне, — Фрау Эберль, Вам есть, что сказать?
— Есть, Генрих, есть, — голос женщины был наполнен презрением, — Я верно понимаю, что каждый из присутствующих может выставить кандидатом любого? — она стояла внизу перед трибуной спиной к лестнице и пристально смотрела на волшебника на этой самой трибуне.
— Всё так, фрау, — тот всё также сохранял самообладание, но с каждой секундой делать ему это становилось всё сложнее.
Шваниц отошёл от стены, на которую опирался, и проверил палочку. Он видел, что также палочку проверила и Августа, внимательно переводя взгляд с Генриха на Анну и обратно.
— Тогда я выдвигаю кандидатуру Иоахима Гейне, — волшебница развернулась, указав на главу Саксонии-Анхальт, — Я искренне считаю, что кто угодно будет лучше Отто Агриколы на посту Канцлера, и вот этим кем-то пусть будет герр Гейне, — она зловеще ухмыльнулась, — Он хотя бы реально пацифист, в отличие от этого Отто. Уважаемые делегаты, если вы действительно верите словам Генриха Гессенского о том, что нашей стране нужен тот, кто остановит войну, то пусть это будет дивный романтик из Саксонии, чем тот, от кого за версту веет Аненербе.
— Фрау, я попрошу Вас вернуться на место, — процедил сквозь зубы Генрих, — Ваш кандидат будет учтён, если не заявит самоотвод, — он посмотрел на делегацию Саксонии-Анхальт, те пребывали в смятении, однако ничем не выражали несогласие со словами Анны Эберль.
— Да, конечно, только подарочек Вашему кандидату попрошу передать, — она захлопала глазами и швырнула на ступени трибуны сумку со своего плеча, та раскрылась, и из неё выкатилась сушёная человеческая голова, зал ахнул, волшебник на трибуне побагровел, а Анна хищно улыбаясь продолжила, — За последний месяц в моих лесах было поймано три лазутчика, все трое относились к Аненербе, и все трое назвали имя Отто Агриколы, как того, кто послал их шпионить за мной, — она изящно развернулась и сделала шаг к лестнице наверх, но тут у Генриха закончилось самообладание.
— Что это за цирк, Анна! — закричал он, его лицо от гнева всё сильнее наливалось кровью, — Объяснись, что это!
— А? — словно ни в чём не бывало волшебница развернулась и удивлённо захлопала ресницами, — Это? Это голова, там ещё две в сумке. Я решила, что Вашему кандидату в Канцлеры они нужны.
— Что ты себе позволяешь?! — голос волшебника был громоподобен, и он ударил кулаком по трибуне.
— Голосую против твоего кандидата, Генрих, — женщина чуть наклонила голову и хищно улыбнулась. Рука главы Гессена непроизвольно потянулась за волшебной палочкой, на что Анна легонько покачала головой, — Не пытайся, если не хочешь проверять, как долго ты проживёшь без головы.
Ногти на её руках стали медленно удлинняться и заостряться. Также заостряться стали скулы на её лице, а улыбка всё больше походила на оскал. Шваниц наблюдал, как медленно и напружиненно поднималась на ноги делегация Вестфалии. Гессен сидел от них через проход и ещё несколько кресел, в целом это даже для палочки боевое расстояние, но эти собирались пускать в ход отнюдь не волшебные палочки. Зачем тебе палочка, если ты можешь оторвать противнику голову своими лапами?
Виктор выхватил палочку, взмахнул ей, и с её кончика вылетел сноп искр, яркая горящая звезда взмыла под потолок и с грохотом рассыпалась на множество искр под куполом зала.
— Требую прекратить! — голос Шваница зазвучал под куполом, а рана под повязкой зачесалась ещё нестерпимей, — Требую от вас всех соблюдать спокойствие и порядок в зале! Иначе мы вынуждены будем применить силу.
— Да, прошу прощения, — лицо Анны стало прежним, она кивнула Шваницу и спешно поднялась к своим делегатам, которые уже успели усесться обратно.
— Да, хорошо, — процедил Генрих и глубоко вздохнул, — Прошу прощения, — он поглядел на сумку под трибуной, возле которой по прежнему лежала засушенная голова, после пожал плечами и обернулся к амфитеатру, — Как я понимаю, Иоахим Гейне не против выдвижения собственной кандидатуры, но возможно есть ещё кандидатуры, которых готовы выдвинуть для участия.
На со своего места поднялась Бригитта Вальдхаузен:
— Уважаемое собрание, в законе нет прямого запрета на то, чтобы человек, снятый с должности Канцлера вотумом недоверия, не мог участвовать в новом голосовании, — по залу разнёсся шёпот удивления, раздались смешки, — Потому я выставляю кандидатуру Августы фон Вальдбург.
На лице Августы было написано “А может не надо?”. Виктор Церинген расхохотался. Шваниц зажмурил глаза, надеясь, когда он их откроет, это всё осталось лишь сном, но нет, так не случилось.
— Генрих, Вы уже превратили заседание Бундестага в цирк с дикими животными, — Бригитта посмотрела на вестфальцев, там Анна непонимающе хлопала ресницами и удивлённо пожимала плечами, — Не вижу проблем продолжить, или у Вас имеются возражения?
— Генрих, если у Вас есть возражения против этой клоунады, то я её, пожалуй, поддержу, — усмехнулся Альбрехт Баварский, — Закон, действительно, не запрещает делать таким образом, Вам ли не знать об этом?
— Если Августа фон Вальдбург не заявит самоотвод, она может участвовать в качестве кандидата, — процедил сквозь зубы герцог Гессенский.
— Не заявлю, давайте уж поучаствую, — произнесла фон Вальдбург.
— Хорошо, у кого-то ещё есть кандидатура, которую он хочет выдвинуть? Если нет, то тогда мы приступим к голосованию.
— Генрих, — снова поднялась со своего места Бригитта Вальдхаузен, — Отчего-то Вы, герр, несказанно торопитесь. А как же речи кандидатов? И ладно, что Августа и Иоахим только сейчас узнали, что они стали кандидатами, но Ваш достопочтенный Отто Агрикола, он же явно готовился. Тем более, что он так и не ответил об обвинении в слежке и причастности к Аненербе, вон, голова у трибуны так и лежит.
Отто поёжился, Шваниц видел, как этот аненербист напрягся всем телом, ему явно не нравилось происходящее. Генрих же снова начал багроветь, но совладал с собой и посмотрел на главу Мракоборцев:
— Виктор Шваниц, прошу удалить из зала заседаний Бригитту Вальдхаузен и всю делегацию земли Рейнланд-Пфальц.
— Простите великодушно, а на каком основании? — тот улыбнулся уголками губ, — Она не нарушает закон, моё личное отношение к данной фрау далеко от идеала, но тёмным магом назвать её у меня язык не повернётся.
— Если Вы удаляете тёмных магов из зала заседаний, прошу вывести отсюда всю делегацию Северного Рейна-Вестфалии! — в голосе герцога Гессенского появились истеричные нотки.
— Герр исполняющий обязанности Председателя Бундестага, — Виктор заложил руки за спину и стал менторским тоном говорить, — Я напомню Вам, что я и мой департамент напрямую подчиняемся Канцлеру Магических Земель Германии. До момента назначения нового Канцлера эти обязанности исполняет Августа фон Вальдбург. В случае её гибели, я буду исполнять приказы её личного секретаря, которая сейчас отсутствует в зале заседаний. Если и она покинет этот мир, то я в качестве главы своего департамента войду в совет, который примет на себя управление Магическими Землями Германии, и коллегиальным решениям которого я буду подчиняться. Простите великодушно, герр исполняющий обязанности Председателя Бундестага, но на данный момент не существует законных оснований для того, чтобы Вы отдавали мне приказы.
— Простите, что я вклиниваюсь в вашу умопомрачительную беседу, — высокий голос Катарины Шульц заставил всех обратить на девушку внимание, — Но я хотела бы поддержать фрау Вальдхаузен, пусть Отто Агрикола выскажется, а заодно и расскажет нам о содержимом вот той самой сумки, — она весело рассмеялась и указала на трибуну.
— По закону, — голос Отто был сух и осёкся, по всему было видно, что этот немец сильно волнуется, — По закону я имею права не высказываться, если не считаю нужным. И у глубокоуважаемого Бундестага нет юридических оснований заставить меня говорить.
— Да, всё именно так, — Генрих кивнул и злобно посмотрел на место делегации Бранденбурга, где Катарина уже скрестила руки на груди и обиженно надула губы, — А оттого мы можем перейти к голосованию. И я отдаю голос земли Гессен за Отто Агриколу. Прошу секретаря зафиксировать это, и теперь я готов выслушать, за кого отдаст свой голос земля Баден-Вюртемберг?
— За Августу фон Вальдбург, — голос Шварцвальдского Медведя был раздражён, он буквально буравил взглядом Генриха.
— Ваш голос принят, — сухо ответил тот, — Свободное государство Бавария?
— Августа фон Вальдбург, — Альбрехт Баварский посмотрел на Церингена.
Виктор Шваниц услышал голоса за дверью, подошёл к ней и прислушался.
— Ваш голос принят, — Генрих Гессенский говорил всё также сухо, — Земля Бранденбург?
— Я голосую за Иоахима Гейне, — весело ответила Катарина Шульц.
— Ваш голос принят, Свободный ганзейский город Бремен?
— Отто Агрикола, — голос Дитриха Бовеншульте был отрешённым.
Виктор Шваниц усмехнулся, что-то расслышав за дверью, развернулся к ней спиной и отошёл на пару шагов в сторону.
— Ваш голос принят, — в словах Генриха Гессенского начали появляться торжествующие ноты, — Свободный и ганзейский город Гамбург?
— Отто Агрикола, — своей интонацией Филипп Тельман вторил коллеге из Бремена.
— Ваш голос принят, земля Мекленбург-Передняя Померания?
— Иоахим Гейне, — Мориц Мекленбургский был совершенно спокоен.
— Ваш голос принят, земля Нижняя Саксония?
— Я отдаю свой голос за Отто Агриколу, — голос Инги Веттин был начисто лишён эмоций.
— Ваш голос принят, земля Северный Рейн-Вестфалия?
— Я голосую за Иоахима Гейне, — зловеще улыбнулась Анна Эберль.
— Ваш голос принят, земля Рейнланд-Пфальц? — исполняющий обязанности Председателя совершенно не обратил внимание на интонации главы Вестфалии.
— Я голосую за Августу фон Вальдбург, — презрительно бросила Бригитта Вальдхаузен.
— Ваш голос принят, — широко улыбнулся Генрих, — Земля Саар?
— Я воздержусь, — отрицательно покачал головой Карл Бюркель.
— Ваш голос принят, — немного удивлённо произнёс глава Гессена, — Земля Саксония-Анхальт?
— Я не хочу отдавать голос за себя, это неправильно — покачал головой Иоахим Гейне, — Потому голосую за Августу фон Вальдбург.
— Ваш голос принят, земля Шлезвиг-Гольштейн?
— Я отдаю свой голос за Отто Агриколу, — совершенно без каких-либо эмоций произнесла Ева Гюнтер.
— Ваш голос принят, — Генрих Гессенский повернулся к секретарю, та быстро сообщила ему результаты, и он снова обернулся к амфитеатру, — Таким образом результаты голосования следующие. Пять земель отдали свои голоса за Отто Агриколу, четыре земли отдали свои голоса за Августу фон Вальдбург, три земли отдали свои голоса за Иоахима Гейне и одна земля воздержалась…
Резко распахнулись двери зала заседаний.
— Многоуважаемое собрание, прошу минуточку внимания! — глава Тюрингии Вильгельм Эрнст, худощавый и высокий мужчина в коричневом костюме-тройке, буквально влетел в зал заседаний и замер наверху лестницы, оглядывая собравшихся, а затем стал спускаться, — Я надеюсь, не опоздал и ещё могу принять участие в голосовании?
Следом за главой Тюрингии в зал зашло два десятка волшебников, державших в руках волшебные палочки, пятеро из них начало спускаться вслед за Вильгельмом, а остальные рассредоточились по верхней площадке амфитеатра.
Виктор Шваниц махнул мракоборцам, чтобы ничего не предпринимали — те недоумённо на него посмотрели, но подчинились. Через двери бодрым шагом прошло ещё с десяток людей в камуфляже без опознавательных знаков, зато с автоматами, и они также распределились по верху амфитеатра. А вслед за ними в дверях встал его помощник Мориц Эберль и торжествующе посмотрел на начальника. Виктор же стал спускаться вслед за тюрингийцами вниз по лестнице.
— Что это всё значит, герр Эрнст?! — закричал Генрих Гессенский с трибуны.
— Это значит, что в законодательстве, регулирующем допуск делегатов до участия в заседании очёнь чётко указано, что каждый волшебник, имеющий право голоса, до начала заседания должен быть проверен на наличие меток, указывающих на возможное ментальное или иное воздействие, оказанное на на него, — Вильгельм широко улыбнулся и продолжил спускаться, когда он оказался внизу, то обернулся к Шваницу, — Виктор, а была ли проведена данная процедура?
— Нет, герр Эрнст, — тот отрицательно покачал головой.
— Вопиющее нарушение! — воскликнул глава Тюрингии и повернулся к Августе, — Фрау фон Вальдбург, мы же можем проверить делегатов на наличие этих меток прямо сейчас?
По залу прошёлся ропот, кто-то из волшебников вскочил со своего места.
— Герр Шваниц, прошу проверить на наличие меток Непростительных Заклятий каждого из глав делегаций, — Августа неспеша поднялась со своего места и вышла к трибуне, — Начать попрошу с главы Тюрингии.
— Что Вы себе позволяете, — прошипел глава Гессена с трибуны?
— Позволяем себе следовать закону, — ледяным тоном ответила ему Вальдбург.
Шваниц зажёг фиолетовый огонёк на кончике своей волшебной палочки и подошёл к Эрнсту, обследовал его, после покачал головой:
— Чисто, меток нет, — затем шагнул к трибуне, — Герр Гессенский?
— Это… — тот справился с нахлынувшими эмоциями и кивнул, — Да-да, конечно.
Виктор обследовал его, цокнул языком и произнёс, повернувшись к Августе:
— Метка Гебитен, формально это не является Непростительным Заклинанием, однако эта чара действует по аналогии с Империо.
Генрих побледнел, его подбородок задёргался. Он взглянул в сторону Агриколы, тот, поймав его взгляд, сглотнул.
— Господа главы делегаций, прошу по-очереди спуститься к нам для проверки, — Вильгельм обернулся к амфитеатру, — Также прошу всех остальных оставаться на своих местах и не пытаться покинуть зал. В противном случае наши друзья будут вынуждены применить к вам силу.
Бойцы наверху амфитеатра, кто с волшебными палочками, кто с автоматами, явно не шутили, потому волшебники довольно быстро подчинились просьбе. Генрих Гессенский же ощутил, как от волнения и ярости дрожат его колени. На ватных ногах он спустился с трибуны, аккуратно обойдя сумку с головами. На трибуну взошла Августа фон Вальдбург.
Примерно четверть часа потребовалось Шваницу, чтобы проверить наличие меток на оставшихся главах делегаций. Все совершенно спокойно выходили к нему, и все, у кого была обнаружена метка, точно также, как герцог Гессенский, бледнели и возвращались назад на негнущихся ногах. Сам исполняющий обязанности Председателя оставался стоять внизу рядом с пятью волшебниками из Тюрингии и Вильгельмом Эрнстом.
— Итого, метки прусской чары Гебитен были обнаружены на телах глав делегаций Бремена, Гамбурга, Гессена, Нижней Саксонии и земли Шлезвиг-Гольштейн, — Августа говорила по-деловому, не давая волю эмоциям, — Исходя из этого голосование по первому вопросу сегодняшнего заседания необходимо скорректировать. И так как исполняющий обязанности Председателя Бундестага именно по этой причине не имеет права участвовать в заседании, то я возьму на себя право вести дальнейшее заседание, — она обернулась к секретарю, — Прошу, скорректируйте итоги голосования по первому вопросу.
Секретарь Бундестага кивнула и сообщила Вальдбург новые результаты.
— Четыре голоса в поддержку вотума недоверия мне на посту Канцлера Магических Земель Германии и четыре голоса против, однако у нас теперь присутствует делегация Тюрингии, ранее не принимавшая участие в голосовании, — Августа повернулась к Вильгельму, — Прошу отдать свой голос за или же против вотума недоверия, герр Эрнст.
— Я отдаю свой голос за вотум недоверия Вам, фрау фон Вальдбург, — тот улыбнулся и чуть склонил свою голову.
— Благодарю, — расплылась в улыбке волшебница, — Таким образом, решением Бундестага Магических Земель Германии я освобождается от должности Канцлера.
В зале послышались негромкие аплодисменты.
— Далее прошу приступить к новому голосованию по выбору нового Канцлера, — голос Августы был торжествующим, — И здесь я сразу же беру самоотвод, я не буду участвовать в выборах в качестве кандидата. Герр Гейне, обращаюсь к Вам, Вы будете участвовать в повторных выборах?
— Нет, — отрицательно покачал головой молодой волшебник, — Но я готов выставить кандидатурой Вильгельма Эрнста, главу делегации Тюрингии.
Ропот прокатился по залу, но быстро стих. Сам же Вильгельм поклонился залу:
— Если меня выберут Канцлером Магических Земель Германии, я сделаю всё, чтобы в кратчайшие сроки разрешить этот кризис, в который оказалась втянута наша земля. Вы все прекрасно знаете меня, и знаете, чего от меня ожидать, и как бы это кому не было противно, но я считаю, что только путь техномагии сможет закончить те тёмные времена, что опустились на нашу страну!
Аплодисменты со стороны делегаций восточных земель были ему ответом.
— Фрау фон Вальдбург, позвольте мне высказаться, — со своего места поднялся Альбрехт Баварский, — Правом, дарованным мне, я выдвигаю на должность Канцлера Бригитту Вальдхаузен, при всём уважении к герру Эрнсту, её я считаю более удачной кандидатурой на этот пост.
Бригитта расплылась в довольной ухмылке. Августа пожала плечами:
— Это Ваше право, Альбрехт, однако, формально, у нас есть ещё один кандидат, оставшийся с предыдущего голосования, — она усмехнулась и внимательно посмотрела на Отто, который торопливо поднялся и стал пробираться к лестнице, — Волей исполняющего обязанности Канцлера Магических Земель Германии я приказываю Виктору Шваницу арестовать Отто Агриколу, как участника Аненербе и организатора убийства Генриха и Агаты фон Мирбах, а также Юргена Циммерна и Урсулу Клейн.
Отто уже был на лестнице, когда прозвучали эти слова. Перед ним наверху возник Мориц Эберль с волшебной палочкой, а снизу стал подниматься Виктор Шваниц. Отто знал, что аппарация из зала Бундестага не работает, как и в сам зал, защищённый мощным артефактом, потому выдохнул, развернулся и вскинул палочку в сторону трибуны.
— Тотеметайнем Ворт! — вслед за голосом Шваница полыхнула зелёная вспышка, и бездыханный Агрикола рухнул на ступени.
В зале все замерли.
— А теперь мы можем приступить к голосованию, — сухо произнесла Августа фон Вальдбург через несколько минут тишины.
1 — Аугсбургская лига — союз, заключённый 9 июля 1686 года императором Священной Римской империи Леопольдом I, королём Испании Карлом II, королём Швеции Карлом XI, курфюрстом Баварии Максимилианом II Эмануэлем и некоторыми другими монархами. Союз изначально ставил перед собой цель создание мощного союзного войска для отражения территориальных притязаний французского короля, потом был обращён против протестантов Священной Римской Империи.
2 — Шварцвальд — лесистая область на юго-западе Германии, в земле Баден-Вюртемберг. На этой территории обитали множество волшебных существ и оттого там существовали обширные заповедные магические земли.
3 — Натиск на Восток — выражение, появившееся в середине XIX века и использовавшееся в националистических дискуссиях во второй его половине. Термин употреблялся в кайзеровской Германии в XIX веке и позже в нацистской пропаганде для обозначения немецкой экспансии на восток, подчеркивая стратегическую важность германской колонизации востока для расширения немецкого «жизненного пространства» в конкурентной борьбе с другими народами