— … и окропленная ею земля породила их, как порождает вода жизнь, и стали они памятником мест великих побед над злом. И распустили эти цветы лепестки, да потянулись к Солнцу, дабы набрать силу да очистить землю от пролитой на нее скверны…
Низкий глубокий голос эхом отзывался от стен малого зала. Мелодично трещали дрова в камине. Тепло волной растекалось по сонному телу, и Эльвира дремала, удобно устроившись на широкой, размеренно вздымающейся груди тео.
Сквозь пелену сна она услышала, как захлопнулась дочитанная книга и случилось странное и неловкое промедление, которое ощущалось кожей на затылке. Сердце тео забилось чаще, а его дыхание послышалось совсем близко. Мозолистым пальцем он аккуратно провел по щеке Эльвиры и спрятал за ухо непослушную прядь. Крайне осторожное касание для таких грубых рук. Словно это был другой тео, не тот, кто беспощадно выбивал из нее всю дурь на тренировках. К этому делу Миодай по-прежнему относился крайне серьезно, и они с Эльвирой предавались нешуточным боям почти каждый день.
Обоих занятие успокаивало, как ни странно, а еще это стало замечательным поводом, чтобы изучить партнера получше. Каждый из них думал об одном и том же, и внимательно наблюдал за реакциями и действиями оппонента.
Миодай, впрочем, как и все разумные существа, состоял из противоречий, которые между собой не стыковались, отчего тео сам и страдал. Во время поединков внутренняя сущность, которую мастер меча старательно скрывал, пробуждалась, на короткие мгновения показывая настоящего Миодая — отчаянного и жаждущего пламени боя воина. Ненависть партнера питала изгоняющего, она словно придавала ему сил.
В остальное время он говорил, как мечтает о крепкой и счастливой семье, о покое в тихой гавани доверительных отношений. Что совершенно не вязалось с его непреклонным характером и стремлениями разрушать любые преграды. Он такой же воин, как и прочие Палесы: ему необходима постоянная борьба и противостояние — такова его природа, сколько бы он этого не отрицал и не сбегал от себя, пытаясь жить мирно.
Эльвира широко открыла глаза. Оказалось, Миодай наклонится к ней совсем вплотную, и смотрел, смотрел… пожирал ее своими черными, внимательными глазами, в которых отражались языки пламени. Было в тео что-то необъяснимо демоническое и непостижимое. Слишком непонятное для Эльвиры.
— Я не сплю. Я слушаю, — предупредила она.
— Мелодичные и спокойные истории тебя очень увлекают.
— Я слушала.
— И храпела. Я так и понял, что ты крайне заинтересована, — прищурился изгоняющий и, позволив себе дерзость, приобнял супругу за плечи.
Эльвира возражать не стала и позволила Миодаю насладится моментом. Ведь это все часть плана. Она пыталась ему следовать и старательно притворялась кроткой няшкой. Выходило, правда, так себе. Но Эльвира очень старалась!
Даже сквозь одежду чувствовался его жар.
Эпопеева по-прежнему не подпускала мужа к себе слишком близко, но согласилась иногда делать что-то вместе с ним, помимо тренировок и приема пищи. Сегодня, например, он предложил ей прочесть книгу о злых цветах. В последний раз Эльвире читал брат, это было в далеком беззаботном детстве, словно в другой жизни. Поэтому занятие казалось ей необычным, ведь она привыкла наслаждаться литературой в одиночестве.
— Я пойду спать, — Эльвира выскользнула из объятий Миодая и направилась к выходу. Тео, не мигая, смотрел ей в след — изгоняющая это чувствовала буквально каждой клеткой, и, когда дао переступила порог, снова, словно в шутку, уточнил:
— Может, ты сегодня придешь ко мне?
Всегда спрашивал. Каждый бесов день тот же вопрос. Безумец, желающий получить иной результат, продолжая делать одно и тоже. Или непроходимая упертость теперь ежедневный ритуал?
— Не, — равнодушно отмахнулась Эльвира и, похрамывая, ушла наверх, в свою комнату. Пока что это работало, и изгоняющая пользовалась возможностью отказа.
К новым ощущениям она точно сейчас не готова. Устала, едва держалась на ногах. Тренировка сегодня выдалась та еще: Миодай развлекался, играя на азарте оппонента.
Он часто ставил какие-то странные условия, подначивая держать защиту как можно дольше, несмотря ни на что.
Десять ударов.
Сегодня условие звучало просто:
— Если не выстоишь оборону в десять ударов — будет засчитан проигрыш. Твой проигрыш — твой поцелуй. Не мой, подчеркиваю.
На резонный вопрос, с чего бы Эльвире в такую муть играть, ответ стал однозначным: с мастером не спорят. Таковы методы этого преподавателя.
Конечно же, десятый удар выстоять Эльвира не смогла, перевес в силе был не в ее пользу. И тео потребовал выполнять навязанные им же условия. Своеобразные такие подкаты.
Оттого, что требовалась инициатива, Эльвире было дико неуютно. А Миодай сканировал ее своим околодемоническим взором. Он любил так развлекаться. Играл на чувствах оппоннента, как на арфе. Виртуозно, теребя струны хрупких девичьих нервишек аж до зубной боли. Тео бесил: его можно было ненавидеть в этот момент, до трясущихся поджилок бояться, или восхищаться мастерством — абсолютно не важно. Главное — вывести соперника из себя. И в этом Палес действительно был превосходен.
Дао сделала шаг ему навстречу. Палес, не скрывая, наслаждался моментом.
Неуверенность и нерешительность показывать преподавателю нельзя, он не должен видеть ее слабостей. Иначе, обнаружив брешь в обороне, тео будет бить в уязвимую точку снова и снова.
Потому, пусть и совершая неуклюжие и нелогичные движения, Эльвира выполнила требуемое и, поднявшись на носочки, коснулась сухих и твердых губ. Отдавать инициативу в чьи-то руки тео все-таки не умел: продержался в стойке смирно пару секунд, а затем обхватил дао и прижал к себе.
Эльвира попыталась дернуться, но капкан рук уже замкнулся на ее спине. Миодай наклонился к ее уху и прошептал, обжигая горячим дыханием.
— Не дергайся. За нами наблюдают. Со смотровой площадки. Помни, какую роль мы обязаны играть перед обществом, и что должны видеть окружающие. Стой спокойно.
— Мне неудобно так стоять, — шипела Эльвира, переминаясь с ноги на ногу. Шея затекла от неудобного положения.
— Ты напряжена. Расслабься. Считай до десяти, затем я отпускаю.
— Один… два…
Насчет десять Миодай разжал руки, и Эльвира облегченно вздохнула. Осторожно покосилась наверх, где находилась смотровая площадка. Там и впрямь промелькнула тень.
— Не пались, не смотри туда, — проследил за направлением ее взгляда Миодай. — Это был мой брат. Он должен видеть красивую картинку — мы счастливы, у нас все хорошо. Постарайся не выдать себя, иначе в нашу жизнь вмешаются родственники, будет хуже обоим. Лео не в восторге от нашего союза.
— Странно, но я с ним согласна. Наш союз — полная лажа. Мы закончили на сегодня?
— Да. Можем идти.
Тренировками Миодай занимался с Эльвирой лично, а новая группа обучалась отдельно, в другое время. Впрочем, Эпопееву это не расстраивало — новые одногруппники оказались тем еще сборищем недалеких и пафосных уродов под личиной благородных тео и дао. Золотая молодежь, одним словом.
Как же они раздражали.
Эльвира с теплотой вспоминала первый семестр, проведенный в компании простых изгоняющих. Их образ жизни, манера общаться — они казались ей своими в доску ребятами до сих пор. Пусть ее и ненавидели после того, как узнали о высокородном происхождении. Старые одногруппники избегали ее, а Диедаро и вовсе исчез куда-то.
Эльвира видела его лишь раз в конюшне. Поговаривали, что он все каникулы просидел в своей комнате. Но ведь отдых позади, начался новый семестр, а Грач так и не показался, хотя прогуливать пары ему вообще не свойственно.
Эльвира предположила, что он пользуется ее рунами скрытности и поэтому на глаза не попадается.
Впрочем, до Диедаро ей дела нет, пусть живет своей никчемной серой жизнью. Нечего о нем печься, если сам бросил дао в трудную минуту.
К быту благородной особы дао кое-как приспособилась, а вот к вездесущей прислуге она так и не смогла привыкнуть. Поли Брич была всюду.
Она пугала своей противоречивой заботой. В один день горничная едва ли не с пеной у рта утверждала, что Миодай весь такой из себя замечательный и потрясающий, самый лучший на свете тео. А следующим днем Эльвира находит в своей комнате кинжал с углублениями в лезвии, по которым явно должен стекать быстродействующий яд. Клинка тут раньше не было, и он как бы намекал на дальнейшее его узконаправленное использование.
После, Эльвира столкнулась с родней Палеса, которая наведывалась в гости раз в неделю и засыпала бестактными и неудобными вопросами о совместной с Миодаем жизни. Его мать Эльвиру всерьез не воспринимала, ведь она уже четвертая жена ее сына. Это не мешало ей требовать внуков. Сыночке ведь четвертый десяток, а он до сих пор не обзавелся потомством. Каков ужас! Как же так? А главное, почему?
Они всерьез недоумевали, почему жизнь с ними так несправедлива.
Неуемная дао преклонных лет навязчиво лезла не в свое дело, и начинала расспрашивать о быте молодоженов всех вокруг, даже горничную.
И вот тут Поли Брич прикрывала тыл своего господина. Она на серьезных щах травила байки о том, как у них в семье все замечательно, полная идиллия и взаимопонимание. И спят они вместе, конечно же.
После этого мать Миодая успокаивалась на некоторое время и покидала поместье. Эпопеевы выдыхали с облегчением, ненадолго ощущая единство перед лицом общего неприятеля. А Брич тем временем загадочно исчезала в сумраке тускло освещенных служебных помещений.
И пусть горничная казалась всевидящим и вездесущим духом этого дома, она никогда не замечала посторонних в подвалах поместья. Или делала вид, что не видит, не разобрать.
Даже не особо внимательной Эльвире было очевидно, что кто-то в поместье проникает, что-то ищет. Несколько раз она смогла зацепить взглядом ускользающий в окно силуэт.
Эльвира не понимала, что здесь творится, и связано ли это как-то с ней. Она пыталась спросить горничную, не случалось ли такое раньше — до появления в этом доме Эльвиры. Но когда она хотела задать вопрос, Поли Брич тут же куда-то исчезала, и появлялась на глаза изгоняющей только при Миодае, когда задавать вопросы было нельзя.
Эльвира точно могла сказать, что видела горничную в кладовых помещениях, и что она знает намного больше, чем говорит.
Эльвира ранним вечером, задолго до начала пар, попыталась найти служанку на кухне, но рабочее место пустовало, только кукурузная каша дымилась на плите. Тогда изгоняющая отправилась в служебные помещения снова. Серые и безликие, как и многие подземные коридоры академии, холодные помещения, с шершавыми стенами и множеством дверей, в которых легко запутаться.
Промелькнула тень с бутылкой и тут же скрылась за углом. Эльвира побежала следом, но не смогла никого обнаружить, увидела только открытое настежь небольшое окошко под потолком.
— Госпожа?
Поли Брич возникла как всегда внезапно, прямо за спиной, в своем черном аккуратном костюме. В ее руке лежал увесистый тесак.
— Эй! — Эльвира встала в стойку и боковым зрением попыталась найти что-нибудь, чем можно защититься. Помещение оказалось погребом, повсюду на стеллажах стояли бутылки вина. Не думая ни секунды, изгоняющая схватила одну из них за горлышко и разбила ее о полку. Стеклянная роза, конечно, уступала тесаку, но все же придавала уверенности.
Горничная вскрикнула, округлила глаза. Из ее рук выпал нож.
— Госпожа, я не собиралась нападать на вас!
— И поэтому ты подкралась ко мне со спины, с ножом в руке?
— Я шла за мясом, просто увидела вас. Простите, если напугала…
Липкую от вина руку неприятно обдувал порыв ветра из окна. Эльвира отбросила стекляшку в сторону и потянулась к пальцам, чтобы облизать их, но Поли Брич схватила ее за руку и яростно замотала головой.
— Не нужно!
— А в чем дело-то? — не поняла сперва Эльвира, а потом пазл в голове сложился. — А я вот хочу! — изгоняющая вырвала из тонких пальцев прислуги руку и потянулась языком к остаткам вина на ногтях.
— Нет! Не делайте этого!
Палец Эльвиры замер в миллиметре от губ.
— А то что? — Эльвира хищно оскалилась. — Говори! Говори сейчас же, что происходит! Иначе Миодай обзаведется четвертым шрамом на запястье, я правильно поняла, что вино отравлено?
— Да.
— Почему ты хочешь убить Миодая?
Поли оглянулась. Она не на шутку перепугалась и побледнела.
— Я не хочу, я пытаюсь это предотвратить!
— Кто же тогда хочет его убить? Покушаются явно не на меня, я ведь вино не пью.
Горничная замялась и потупила взор.
— Сказать не могу.
— Но тебе придется! — вино на пальце высохло, и Эльвира опустилась к красной луже, окунув в нее ладонь. — Говори, а то напьюсь!
За спиной что-то зашуршало, и изгоняющая обернулась на посторонний звук. Чужак в костюме с закрытым лицом умело проник в погреб через окно. Он ловко спрыгнул перед двумя дао и, ударив Эльвиру заклинанием, сбил с ног. Она стукнулась головой об каменный пол, и ее окутала тьма.
Сознание вернулось, как оказалось, довольно быстро. Эльвира подняла голову и оценила обстановку. Миодай, задумчиво напевая что-то под нос, нес ее на руках вверх по лестнице.
— Да что тут происходит? — Эльвира тут же начала вырываться, и тео пришлось остановиться, чтобы перехватить жену поудобнее.
— Я бы тоже самое хотел спросить.
— Опустите меня немедленно!
— А стоит ли? — невозмутимо отозвался супруг, изучающе разглядывая свою ношу. — Опять в обморок завалишься. Пропускаешь завтрак, а зря. А я говорил тебе нормально питаться.
— Пусти, я сказала! — Эльвира изогнулась до предела, дернулась со всех сил и высвободилась, приземлившись на ноги.
— Ого, мы перешли на «ты»? — лицо тео озарила самодовольная улыбка. — Не прошло и месяца.
— Я не падала в обморок! — прорычала изгоняющая. — На меня напали!
— Там никого не было, — пожал плечами Миодай. — Никаких следов борьбы я не нашел. Наш дом надежно защищен. Я лишь почувствовал, что с тобой что-то случилось и пошел искать. Не знаю, что тебе понадобилось в погребе перед занятиями. На трезвую голову учеба уже не та?
— Поли Брич все видела! На меня точно напали!
— Ты ударилась головой, она все это время была со мной в кабинете.
— Бред какой-то, — Эльвира фыркнула. Она несколько секунд хмуро смотрела на Миодая и ловила в ответ снисходительный насмешливый взгляд. Толку с ним спорить? Упрямого быка не переубедить. Он по-прежнему ей не верит.
Плюнув на этот разговор, изгоняющая глянула на часы и направилась к себе в комнату собирать конспекты. К вопросу с посторонними в поместье она вернется после занятий. Время поджимало, завтрак Эльвира пропустила, поэтому пришлось перехватить по пути пару кусков хлеба с пластом посоленого мяса посередине.
Учеба немного отвлекала от престранного существования в стенах поместья. Не смотря на противных одногруппников, во втором семестре существовал крайне важный элемент — магия.
Без нее некоторые предметы посещать не имело смысла.
На время занятий активировались свободные охотники. Миодай освобождал Эльвиру, и она могла заниматься вместе с остальными.
Да, под надзором охотников и преподавателя. Но все же это глоток свежего воздуха.
Приходилось составлять и активировать руны, которые требовал преподаватель. Творить самодеятельность ей не разрешали.
В первый раз дао сорвало крышу: почувствовав свободу и текущую по венам силу, Эльвира вновь обрела уверенность в себе и стала заниматься с особым рвением. Но пара не длилась вечно, в конце к ней подошли с ненавистным ошейником, и Эпопеева запаниковала. Она не хотела, чтобы он сомкнулся на ее шее снова — ни за что!
Эльвира не вынесла давления и оказала охотникам сопротивление. Но их было не двое, а как оказалось, больше. Поэтому ее легко задавили числом, обездвижили, прижав лицом к полу, и вернули ненавистный атрибут на шею.
После ей пришлось доказывать, что она была не в себе, и такое больше не повториться.
Щелчок замка на шее.
Снова.
Этот звук ломал ее волю каждый раз.
Эльвире было плевать на то, что все это происходило на глазах одногруппников. Что она невольно стала объектом насмешек.
Не в лицо, естественно, изгоняющие перешептывались за спиной, а в глаза улыбались и пытались уколоть принцессу едким словом незаметно.
Пофиг.
Эльвире было глубочайше ультрофиолетово на мнение одногруппников впринципе, а сегодня градус равнодушия приблизился к абсолютному нулю насколько это возможно, ведь она весь день думала только о событиях в погребе. О том, как Поли Брич выкрутилась, и Миодай ей поверил. Он ведь видел ее рядом с собой, а Эльвира ударилась головой и ей все привиделось. Но она точно знала, что это не так!
В этот день, после пар, Эпопеева как никогда рвалась назад в поместье. Уличив момент, поймала горничную за работой, и не отходила от нее ни на шаг. Она говорила с Поли, но Брич все отрицала. Занималась своим делом, вытирала с полок пыль и подметала полы, словно не замечая надоедливую госпожу рядом.
— Я спасла Миодаю жизнь, понимаешь⁈ — не выдержала Эпопеева.
Горничная, в несвойственной ей манере вдруг переменилась в лице и серьезно посмотрела на Эльвиру, недобро сверкнув селыми глазами.
— И зачем ты это сделала?
Вопрос изгоняющую, мягко говоря, шокировал. Голос Поли стал твердым и ледяным, это не было похоже на прежнюю дао.
— Я этого не собиралась делать, вышло случайно! — выпалила Эльвира. И осознала, что горничная обратилась к ней на «ты». Совпадение?
— Тогда не путайся под ногами, неуклюжая девчонка, — прошипела Поли и направилась к черному выходу. Хлопнула дверь.
И куда она пошла в такой снегопад?
Эльвире сегодня вечером показалось, что она что-то поняла, а сейчас ситуация окончательно сбила ее с толку, оставалось подбирать челюсть с пола и пялиться на удаляющуюся за окном фигуру горничной.
И походка у нее словно изменилась, и учтивое отношение превратилось в дерзкие надменные реплики. Словно она и не прислуга вовсе.
Кто, блин, она такая?
Решив, что все же стоит побеседовать с Миодаем, Эльвира направилась к нему в кабинет, тео явно еще не спал. И вот тут челюсть дао вновь потянулась к полу: в кабинете, за столом, потягивая из бокала вино, сидел Миодай, а рядом, как ни в чем не бывало, услужливо стояла Поли Брич.
Эльвира, может, и вправду сходит с ума? Она только что видела, как прислуга выходила из поместья.
— Ты что-то хотела? — полюбопытствовал тео и оперся на спинку стула. — Я весь внимание.
Эльвира замерла. Стоит ли ей выдавать Поли Брич, если она все-таки хочет убить Миодая? Почему бы не позволить странной служанке сделать всю грязную работу? Это ведь ее обязанность — убирать за госпожой. А раз так — пускай делает что хочет, ведь Эльвиру никто не собирается убивать.
— Господин, я пойду?
— Да, разумеется, — махнул ей Миодай, сосредоточившись на Эльвире. — Итак, Ты пришла ко мне поговорить?
Эльвира растерялась. В принципе, тео прав. Она хотела поговорить. О том, не собирается ли Палес в ближайшее время умирать, и есть ли у него враги помимо Эльвиры. Изгоняющая вдруг поняла, что этот разговор сейчас совершенно не нужен, но поскольку она уже тут…
— Так и есть. Я хочу поговорить с… тобой.
— Я рад, — прищурился Миодай и мельком посмотрел в зеркало позади Эльвиры, убеждаясь, что в руках дао ничего нет. Он выглядел расслабленным, но это всего лишь иллюзия. Он осторожен. Он выжидает. Миодай тоже знает, что его жизнь под угрозой — теперь изгоняющая это осознала. Эльвира устроилась в кресле напротив мужа.
— Ты забрал у Грача черную тетрадь. Можно ли мне взглянуть на нее?
— Не думаю, — на лицо Палеса упала недобрая тень. — Тебе совершенно точно не стоит читать этот документ.
— Есть предположения, что там? — заинтересовалась Эльвира. Тео не отводил от нее хмурого взгляда.
— Есть. И поэтому я не хочу, чтобы записи вампиров попали к тебе в руки. Я знаю, что Грач как-то добыл тетрадь именно у Эпопеевых. Или ты снова попытаешься это отрицать?
— Отрицаю, это тетрадь Диедаро.
— Эльвира, я не идиот. Во мне даже есть человеческое, я готов простить Грачу его ложь, он ведь дорог тебе. Я испытываю к тебе чувства, и ради них готов закрыть глаза на проступок твоего друга. Я не выдам его. Пусть живет. Но ты даже не представляешь, какой вред могут нанести вампиры. Они больше тебе не родители, ты не должна доверять им. Я пытаюсь защитить тебя.
— Я могу сама решить, что для меня опасно?
— Я отвечаю за твою жизнь, — напомнил Миодай. — Ты можешь решить для себя что угодно, но я буду делать то, что правильно.
Эльвира взвыла от отчаяния. Как же ей тяжело объяснить этому твердолобому надзирателю, что его мнимая забота опасна для нее!
— Эта тетрадь может спасти мне жизнь! Я проклята.
— Это все бред! — Миодай ударил по столу и поднялся с места. — Все эти сказки о проклятиях — ни что иное, как оправдание вашей семейной безрассудности! Вы не следуете правилам и делаете, что вам взбредет в голову. Именно поэтому, слышишь? Именно поэтому ваша семейка вечно встревает в опасные передряги. Именно поэтому весь ваш род сгинул! Вы сами себя загубили, это не проклятие никакое, это все ваши выходки. Не такие как все? Да, определенно да! Такие, которые ищут смерти, куда бы не отправились. — Миодай отдышался, набирая воздуха в грудь побольше, и продолжил: — Но я прекращу это! Я собираюсь возродить семью, и намерен защищать тебя от тебя самой. Ты понимаешь меня?
— Зачем вам это? — прищурилась Эльвира. — Вы не верите в семейное проклятие, но убеждены в том, что народ изгоняющих падет вместе с последним Эпопеевым?
— Я не верю в это пророчество, — отрезал Миодай. — Я говорил охотникам об этом, чтобы тебя, катастрофу на ножках, не убили на месте. Ты до сих пор этого не поняла?
— Я не понимаю, ради чего вы влезли в это. Смена фамилии стоила таких проблем? Вам и вправду так нравится быть Эпопеевым?
— Откровенно говоря, я не в восторге. Но я был к этому готов и отступать не собираюсь.
Эльвира закатила глаза и качнулась на стуле. Ну, да, само собой. Палесы не умеют отступать. И уступать. И понимать других.
— Давай устроим перемирие, хоть на некоторое время? Что скажешь? — неожиданно предложил тео, не скрывая азарта.
— Эм… чего?
Тео протянул Эльвире руку и она, немного подумав, пожала ее. Перимирие, так перемирие. Этим можно воспользоваться.
Миодай вернул в руку бокал и немного отпил. Эльвира выжидающе замерла, прищурившись. Это же…
— И нет, оно не отравлено, — прочитал ее мысли Миодай.
— Но…
— Я доверяю Поли Брич. А вот ее близнец, Энни, действительно доставляет проблемы время от времени… но это мелочи. Небольшое число врагов помогает сохранять тонус, — тео замолчал, разглядывая на стекле стекающие дорожки напитка. Затем обратил взор к окошку. С рассветом метель прекратилась, ветер стих. — Может, прогуляемся?