Они приходят и уходят.
Дарят яркие воспоминания и наполняют существование смыслом, украшая его своими мыслями и идеями, разделяют радость и горе. А затем исчезают, оставляя после себя гнетущую пустоту.
Это повторяется снова и снова, и только оборотень из года в год сидит на берегу быстротечной реки-жизни, тупит на воду и по-прежнему ждет чуда.
Лед тронулся, вода вышла из берегов, унося глыбы льда на юг. Стволы прибрежных ив утонули в буром потоке, и к кромке воды теперь не подступиться без риска съехать по илистому склону в реку.
Сегодня Эйван проводил в дальний путь очередного друга.
Едо-тень долго метался в нерешительности, топтал пол из угла в угол, накручивал себя, и, в конце концов, не выдержав, попросил снарядить его в дорогу. Видимо, совесть замучила, или же он устал от суетливых и довольно громких девушек в доме. Они развлекали себя тем, что палили из ружья по воронам у кострища, лишая едо-тень любимого перекуса. Они также донимали чертыхающегося Алиаса, который пытался сварить из подручных материалов новый глушитель.
Машина пережила множество изменений с тех пор, как попала в лес. Какие-то части кузова переваривались, посадка стала выше, и больше дно не скребло по глубокой колее. Оборотень увлеченно мудрил что-то со своей боевой ланью, изрядно помятой охотниками, и переделывал то, что ему не нравилось.
Эйван обрадовался решению едо-тени спасти Эль и решил в волчьем облике проводить друга, но невольно затосковал, когда они подошли к границе леса.
— Я приведу тебе этого сумасшедшего полумага, которого просто разрывало от добытых знаний. Если Эль жива, то ей точно будет что тебе рассказать.
— Ты что-то скрываешь, — недоверчиво прищурился оборотень. — Почему?
— Потому что есть вещи, о которых говорить через посредника неправильно. Я так считаю. А ваши дела весьма путаные для моего иномирного восприятия. Помнишь ведь, я по природе единорог — благородный зверь, который живет в волшебном лесу и подпитывает своей магией землю. Это в этом мире я подстраиваюсь под новые законы. Но я верен своей изначальной сущности, поэтому мне стоит вернуть полудохлого полумага к тебе. В Эль, стараниями Эреуса, жизни за несколько месяцев, не больше. Тебе должно хватить, чтобы принять правильное решение. Давай, до свидания.
Едо-тень помахал золотым хвостом и деловито зарысил по талому снегу через поле, не соизволив оглянуться. Эйван смотрел кокетливой иномирной заднице вслед и просто выпадал из реальности, или, как в простонародье говорят, охреневал.
Нет, Асириус совершенно не похож на Эреуса, этот едо-тень легко выбивал почву из-под ног лишь парой метких фраз, которые мог заботливо и терпеливо вынашивать неделями.
За все время, что Асириус пробыл тут, он мало чего рассказал о своем путешествии с серебряноволосой. В лошадиной голове спрятано много тайн, но вытянуть из иномирного зверя хоть что-нибудь, стало той еще проблемой.
Эйван давно знал эту едо-тень, они умели понимать друг друга без слов, но сейчас, как никогда, хотелось получить этих самых слов побольше.
Что он хотел сказать про Эль? Несколько месяцев? Это ничтожно мало, и сказанное ввергало оборотня в ужас. Он хотел, чтобы серебряноволосая осталась жива. Пусть где-то далеко, но все-же ему хотелось знать, что неутомимый суетолог ходит по этой земле и наводит свои порядки. Оборотень готов был ждать ее возвращения снова и снова, чтобы видеть, как меняется изгоняющая и мир вокруг нее.
Какие решения ему придется принимать?
Оборотень даже приблизительно не мог сообразить, о чем говорил едо-тень. Незнание давило и сводило с ума, хотелось что-то сделать и исправить. Был бы только шанс…
Насмотревшись на местные пейзажи, Эйван, окутанный мрачными мыслями, подошел к идолам божественных птиц. В честь первого дня весны, местные щедро одарили Арру всевозможными угощениями, обставили идол свечами и благовониями, украсили выступы перьев фенечками из кожи и дерева. Нагромождение за несколько суток отсырело, большую часть угощений растаскали вороны, но оно все равно выглядело весьма аутентичненько.
Эйван уселся перед статуей птицы, несущей свет и тепло в этот мир, и задумчиво наклонил голову.
— И что у тебя просить-то… — протянул оборотень, разглядывая соломенную куклу у подножья изваяния. — Есть ли смысл просить тебя о чем-либо? Ты всегда нем к моим словам, птица-свет. Или я взываю как-то неправильно?
Грубо вытесанное каменное изваяние с поросшим лишайником клювом молчало и в диалог вступать не собиралось.
— Да, да, наверное, дело все же во мне. В том, что я не хочу принимать все как есть. Неужели это плохо, и мироздание пытается показать мне мое место таким способом? А я ведь многого и не хочу…
Оборотень вздохнул и поднял взгляд к затянутому тучами небу.
— Знаешь, для себя просить мне и вправду нечего. Но традиция, сам понимаешь, да?
Каменный птиц молчал.
— Верни их живыми, пожалуйста. И помоги разобраться во всем происходящем. Я не хочу, чтобы мои труды пропали напрасно. Те, кого я пытался спасти… они хорошие, они должны жить. Я ведь не верю в то, что все, что я сделал, было напрасно. Такого просто не может быть. Нет случайностей. Нет совпадений. Я божественный инструмент, который не может быть счастлив, но способен поделится твоим светом с теми, кто этого заслуживает. Но я выбился из сил и мне бы не помешало немного твоей божественной помощи, Арру.
Эйван закрыл глаза и помолчал немного, вслушиваясь в шум вокруг него.
Неподалеку, жалобно визжа и ревя, буксировала попавшая в ледяной плен машина. Эйван покинул капище и обошел автомобиль стороной: вряд ли водитель будет рад помощи устрашающего мохнатого лесного чудища. Или дитя Йогара, как обычно его называют.
Эйван перебрался через мост и вернулся в лес. К своему дому он вышел в сумерках, и тут же уловил непередаваемый аромат копченого мяса: Алиас зря времени не терял, и за несколько дней соорудил мангал и коптильню из подручных материалов.
Он выменял у местных несколько стальных листов и прочего металлолома, и пустился во все тяжкие. Вот и съездил оборотень в город, вот и воссоединился со своим любимым инструментом. А теперь этот неутомимый маньячила в маске варит и переваривает все, что под руку попадется.
Эйван начинал опасаться и прятать железки, которые нужны самому.
Кострище тоже увеличилось в размерах и постепенно обрастало скамейками и прочными крепежами для котелков. Теперь там и готовился ужин, и закипала вода одновременно. Гостей у Эйвана стало значительно больше, и Алиас решил взять все в свои руки.
Аирен с Токой сидели у огня на новой скамеечке, обложенной шкурами, и настороженно глядели на еще одного гостя, решившего присоединиться к компании.
Его Эйван совершенно не ждал, да и не узнал бы сразу, разве что по птичьему гребню, который полностью потерял свой насыщенный красный цвет. Пара небольших перьев еще сохранили приблизительный оттенок, но даже они поблекли и потеряли былое величие. Гость выглядел, мягко говоря, не очень, несмотря на новые, почти белые одежды с красной подкладкой, выбивающейся на изгибах подола мантии.
— Френя?
Оборотень присел рядом и тут же словил на себе такой взгляд, от которого в жилах застыла кровь. Нет, Френкерен улыбнулся ему в ответ и поприветствовал, но отчего-то оборотню стало не по себе. Эти темные веки и тени под глазами, пронзительно яркая фиолетовая радужка, крючковатый нос и вытянутое лицо. Вроде бы все тоже самое, что и раньше, но нет, на Эйвана смотрел словно совершенно другой маг. Действительно опасный и вызывающий трепет. Как один из тех, кто проходит через портал по разрешению. Как тот, кто подчинил себе эту реальность.
— Ты нашел его, да? — тихо спросил Эйван, и маг осторожно кивнул.
Да, встреча с владыкой оставляет неизгладимый след на любом, кого коснется злая хищная рука древнего повелителя земли. Френкерен не стал исключением.
Маг словно сканировал Эйвана, от его острого взгляда по спине побежали мурашки. Лицо Френа стало серьезным и холодным.
— Тут повсюду лошадиные следы. Но это не следы лошадей, я узнал их.
— Это едо-тень, — осторожно кивнул Эйван, опасаясь сказать лишнего. Кажется, маг не был в восторге от соседства с кровожадной лошадкой, которая хочет его разорвать на части. — Едо-тень ушел, не переживай.
Френкерен не менялся в лице и не отпускал Эйвана, держа его взглядом, словно невидимыми лапами.
— Ты хотел, чтобы я переправил на Ар-2 едо-тень?
— Да.
— Чего? — возмущенно влезла в разговор Аирен. — С каких это пор ты, рядовой страж, решаешь, кому ходить через портал? Тебе давали разрешение?
— Нет… — осторожно прошептал оборотень и поджал уши. В волчьем обличие он чувствовал себя более защищенно, но осуждающие взгляды все равно давили на нервы.
— Какого лешего, Эйван, ты проворачивал это все за моей спиной? Ты подставил меня! Впустил чужака без разрешения!
Френкерен жестом попросил Аирен успокоиться. Она подчинилась, припоминая прошлую их встречу. Она знала, что маг может ударить током и эти ощущения приятными не назовешь.
— Разрешение быть тут, у меня есть, не беспокойся. Но увы, находится я теперь могу только в пределах этого мира.
— А как же… — забеспокоился Эйван, но маг не дал ему договорить и сделал замысловатый жест рукой. Оборотень почувствовал, как слова застревают в горле и не могут его покинуть. Возмутившись, Эйван встал на лапы.
Раньше Френкерен не разбрасывался магией, он лишний раз не демонстрировал своей силы, скорее даже наоборот.
Перемены оборотню совершенно не нравились.
Френкерен попросил его успокоится и продемонстрировал ладонь, где высеченный на коже крест клятвы начал сильно кровоточить.
— Не заставляй меня произносить эти слова вслух. Не надо. Позволь мне жить.
Эйван щурился и недовольно бил хвостом по бокам. Маги. Им нельзя верить, они никогда не бывают теми, кем кажутся. Френкерен это только что подтвердил!
С глубоким сожалением Эйван понимал, что разочарован в том, кого считал другом.
— Эй, не прожигай меня взглядом, слышишь? Не надо.
Эйван откашлялся, и, осознав, что речь вернулась к нему, ответил.
— Мне нужно побыть одному.
Все-таки стоило сменить облик. Эйван направился в дом, недовольно скрепя зубами. В голове смешались мысли, он не мог сосредоточится, и суетливо метался от одной к другой, то злясь, то чувствуя какую-то непостижимую тоску и обреченность.
Одевшись, оборотень сел на кровать и принялся тереть виски, пытаясь прогнать окутавший его мрак.
— Я могу поговорить с тобой наедине? — с порога поинтересовался маг.
— Если тебе есть что сказать в свое оправдание. Я заступался за тебя перед едо-тенями. А они, тем не менее, были правы. Маг — последнее существо, которому можно доверять. Да, я не стану требовать от тебя ничего, если ты не в силах помочь. Живи. Но больше мне на глаза не попадайся. Проваливай.
— И ты туда же, — вздохнул Френкерен и присел рядом. — Но послушай!
— Я слушал, и, как видишь… впрочем, сам виноват.
— Эйван! — голос Френкерена обрел твердость. Даже жесткость, которую он не показывал прежде. — Я выполню обещанное. Но не своими руками. Потому что ты и я, мы в похожей ситуации. Ты заперт в этом лесу, я заперт в этом мире. Масштабы другие, но суть ведь одна. Понимаешь меня?
— Продолжай.
— Я говорил с каждым графом этого королевства. И некоторые из них мне обязаны. Я призову их, только вот…
— Тебя смущает, что переправлять придется едо-тень?
Френкерен кивнул.
— Меня бы это не беспокоило раньше, я ведь о них не знал ничего. Но я встретил его…
Френкерен достал дорожную тетрадь и открыл одну из страниц, и на развороте Эйван увидел кучерявого жеребца со шрамом на морде.
— Стало быть, Эреуса на хвост никто из вас брать не станет? — Эйван изогнул бровь и стал разглядывать пожелтевшие, кривоватые от воды и грифеля листы. Много пятен разного происхождения, вот эта точка в углу похожа на кровь… Эйван принюхался. Да, так и есть. Кровь, алкоголь и сушеные травы, которые затесались между некоторых страниц.
— Если бы он стал меня слушать. Он не слышит голоса разума. Я не смог его склонить на свою сторону, но за мою попытку достучаться до него, едо-тень обрезал мне жизнь.
— Да, этим они грешат, — вздохнул Эйван, припоминая слова Асириуса. Эльвире от едо-тени со шрамом тоже досталось.
— Но! Я подумал, и придумал, как можно все исправить. Сколько всего едо-теней вошло в этот мир?
— А мне откуда знать? — удивился такому вопросу Эйван. — Их привели маги до того, как я занял пост стража. Они древнее нас, понимаешь? Но Асириус говорил, что его с братьями была дюжина.
— Мы должны вернуть их назад.
— С чего вдруг? — оборотень не понял хода мысли Френа. Идея, пусть и была очевидной и находилась на поверхности, но ни один маг не хотел заниматься транспортировкой едо-теней. До сих пор.
Маги придумывали контракты и заставляли иномирных лошадок работать на них, а дальше, что с ними происходило, история умалчивала. Эйван видел других едо-теней, когда ходил к скважине с синим пламенем. Одну из них Асириус освободил, сожрав неизвестного мага прямо на глазах оборотня, и больше те едо-тени ему не встречались.
— Из-за едо-теней разгорается война. Ты знаешь, что происходит в городах?
— Я немножечко изолирован. Но, слышал, там новый чокнутый король, который наместником коня поставил.
— Не коня, а едо-тень. Понимаешь?
Оборотень протянул многозначительное «у-у-у», и кивнул магу, мол, продолжай. И тот продолжил, яростно жестикулируя:
— И речь не о двух едо-тенях, которых он держит при себе, чтобы обезопасить себя от магов, которых сам и задирает, и провоцирует на конфликт. Король хочет собрать всех едо-теней в Золотом графстве! И затем вытеснить графов с замков. Вернуть власть людям.
— Такого я точно не слышал.
— Арсен Дааль человек радикальный и крайне целеустремленный. А еще он молод и опрометчив. Я был там, на собрании графов, и видел довольно страшные вещи. И вот на что меня натолкнули события минувших дней: едо-теней следует вернуть в их родной мир. Общими силами моих коллег. Тогда королю нечего будет поставить против магов. И он это очень хорошо понимает. Настолько хорошо, что даже отказался впускать меня в свой дворец, хотя я шел с миром. Король боится, что у него заберут главный козырь, и делает все, чтобы едо-тени оставались рядом с ним.
— И потому ты здесь?
— Я тут, потому что сбежал.
— Сбежал? — окончательно запутался оборотень. Френкерен, с каждым сказанным словом, становился все более загадочной фигурой.
Эйван знал, что этот маг — имперский беженец, который был совершенно не приспособлен к жизни на землях Гельзара. Он был тем, кто просто живет и радуется. А теперь этот маг, оказывается, замешан в войне за власть между королем и графами.
Да, Френ говорил, что хочет увидеться с владыкой, но Эйван не понимал, зачем такому светлому и жизнерадостному лучику света сдалось древнейшее чудище, по форме отдаленно напоминающее человека.
А теперь все стало еще сложнее.
— Да, сбежал. Потому что устал кричать в пустоту и призывать всех к миру. Я хотел тихо уйти на пенсию, забрать свой цветочек и найти дом, как можно дальше от пламени войны, от жадных до власти графов, безумного короля и кровожадных едо-теней. Поэтому я пришел сюда, к тебе. Но и тут я оказываюсь впутан в сделку с едо-тенью, — Френ вздохнул и провел костлявыми сухими пальцами по белому гребню: — Волей-неволей я задумался, что, если сбегу, мира и нового дома мне не обрести. Поэтому пришел к мысли, что я тут не случайно. А если не случайно, значит в моих силах что-то сделать.
— Однако…
Маг криво усмехнулся и развел руками. Ну, да. Кто он, по сути, такой? Случайный мирный странник, плывущий по течению быстротечной жизни, но отчего-то преследуемый катастрофами мировых масштабов. Было в его истории еще что-то, о чем маг решил не упоминать. Что-то вокруг оборотня в последнее время трутся какие-то неоднозначные типы с мутными целями.
— Где Джун? — поинтересовался Френкерен.
— На кухне, где же еще. Ты на окне его оставил, он там и живет теперь. Поливаем.
— Спасибо, — маг кивнул и направился к своему питомцу.
Эйван, посидев немного в темноте и тишине, вернулся к костру. Теперь можно и поужинать: наличие рук значительно облегчало жизнь, так хоть тарелку держать можно.
Эйван подул на дымящийся суп и осторожно пригубил его.
Аирен воодушевленно рассказывала Токе о своих впечатлениях о прочитанном фанфике по горячо любимой ею книге о любовнице графа, а гостья притихла и внимательно слушала хищную подругу. Ситуация с девушками на самом деле сложилась та еще: Тока боялась Аирен, но старалась виду не подавать, чтобы не злить волчицу. Сейчас Аирен как никогда на подъеме, и оставалось только гадать, что произойдет, если Тока перестанет ей подыгрывать и захочет уйти.
Это знал и Алиас, но ни он, ни Эйван не осмеливались заводить подобный разговор при Главе. А ведь когда Тока смотрела на Эйвана, в ее молящем взгляде так и читалось:
«Отвезите меня назад».
Эйван был бы и рад это провернуть, но, во-первых, не знал, куда девушка сможет вернуться, ведь ее дом стал местом чудовищного преступления, а во-вторых, Аирен не отпускала ее ни на минуту. Даже когда Эйван попытался отлучится с Токой, чтобы спросить, как она, был жестко перехвачен Главой и получил от нее по шапке. Оборотень и не знал, что его волчица может быть такой жуткой и, страшно сказать, не очень адекватной.
Невольно Эйвана посетила мысль, что Тока по какой-то причине притягивает к себе двинутую на чувстве собственности нечисть, от чего сама и страдает.
Милая девушка в черном, пахнущая мятой и апельсинами, только-только избавилась от поехавшего, крайне токсичного демона, и тут же попала в лесную глушь в лапы к сходящей с ума от тоски волчицы. Немногим лучше.
Тока действительно многое повидала: в лес продолжали наведываться новые оборотни, которые просили убежища и покровительства. Некоторые из них оказались крайне невоспитанными и пытались прикарманить Току себе. За что тут же получали по мохнатым мордам от Главы. Она считала, что Тока — только ее игрушка, и делиться она ни с кем не собиралась. Даже с Эйваном.
И чем больше Эйван смотрел на это безобразие, тем отчетливее понимал, что с помешательством своей волчицы нужно что-то делать.
— Самые нежные кусочки для милых дам, — Алиас протянул девушкам по тарелке с копченостями и покосился на Эйвана.
— А ты где своего друга потерял? Какой-то странный он у тебя.
— Да знаю я, — раздраженно отмахнулся Эйван. — Ты вот найди мне кого-нибудь нормального, и вскоре выяснится, что это гребанное прикрытие. Поэтому я иду на опережение — беру заранее ебанутых.