Столько пути пройдено, а сколько бы еще хотелось преодолеть — словами не описать. Но конец дороги к эшафоту маячил каменным алтарем в жалком десятке метров.
Свобода на этом все.
Церемония традиционно проходила в древней пещере под городом, с наскальной живописью и небольшим водоемом, разделяющим зал на две части. Поговаривали, что первые изгоняющие во главе с Эпопеевым жили в этих подземных чертогах, пока не заложили основу города, построив первые укрепленные дома. История изгоняющих корнями уходила в глубокую древность, когда континент только начал заселяться людьми, пришедшими с юга.
С потолка сквозь щели пробивались лунные лучи. Они просвечивали белесую дымку над водой, касались спокойной глади и позволяли увидеть в дорожках света каменное дно подземной речки, через которую предстояло пройти двум участникам ритуала.
И пусть вход и выход оборудовали широкими ступенями и перилами — в воду лезть не хотелось совершенно.
Ведь снаружи зима: стоял крепкий мороз, а в пещере оказалось ненамного теплее. Расставленные вокруг факелы не помогали согреться, ведь помимо холода тело пробивал неприятный мандраж.
Традиционная одежда невесты и жениха выглядела проще некуда: льняные рубахи в пол, подвязанные ремнями. Никаких украшений и вышивок на них, только чистая грубоватая ткань, скрывающая фигуры участников торжества.
Торжество — сильно сказано, улыбаться никому и в голову бы не пришло, разве что, глумливо наблюдая, как под руку к воде идут двое босоногих и хромоногих изгоняющих. Зрители заняли скамьи у стен пещеры, между идолов-колонн, стоящих полукругом. Свет от огня не доходил до наблюдателей, они сидели в непроглядной тени. Зловещие силуэты коллег не шевелились.
Эльвира невольно отворачивалась от Миодая, ей не хотелось знать, что за эмоции сейчас изображены на суровом лице Палеса. Это и не важно, если хочет злорадно упиваться своей победой — пускай.
Эльвира гордо хромала вперед, вздернув голову. Терновый венец совсем сполз на лоб. Она качнула головой, чтобы колючий свадебный атрибут вернулся на положенное место, и на мгновение засмотрелась на сияющие сквозь щели потолка звезды. Они так заманчиво мерцали, зазывая погулять под ясным ночным небом…
Но рыпаться слишком поздно. Да и куда изгоняющей пытаться удирать с ограничителем магии на шее? Нога по-прежнему болела, хотя рана от укуса едо-тени почти затянулась.
Эльвира застопорилась у кромки воды. Пальцем ноги Эпопеева проверила и убедилась — она ледяная.
И самое обидное, коллеги бы легко могли подогреть участок, через который предстояло пройти брачующимся.
Но нет, это ведь испытание. Сперва невеста и жених шли сквозь огонь, теперь через ледяную воду. Все это терпимо и несущественно. Вот только Миодай — не тот, с кем Эльвире хотелось преодолевать какие-либо тяготы.
Тео не церемонился: не спрашивая, он легко подхватил невесту и уверенно зашагал по ступеням вниз, рассекая толщу воды. Эльвира манерно закатила глаза. Палес с ношей в руках хромать стал сильнее, но пыла не убавил.
Воды в реке несущему было по шею, поэтому и Эльвира оказалась полностью погружена в ледяную прозрачную толщу.
Зубы застучали, а тело сжалось в эмбриончик, пытаясь сохранить тепло. От широких рук и груди Миодая исходил жар, и изгоняющей пришлось прижиматься к телу партнера. Ей казалось это странным и неестественным: находиться с кровным врагом так близко, да еще и при свидетелях.
Ведь она всего лишь маленькая ящерка, которая теряет подвижность в холодной воде. Ящерицей ее называл сперва Диедаро, а потом эта кличка намертво прицепилась и среди остальных изгоняющих. Эльвира не возражала, прозвище ей подходило.
Оказавшись на другом берегу, Миодай осторожно поставил невесту на пол, и они подошли к алтарю с огромным сталактитом прямо над плитой, исписанной золотыми рунами и символами древних.
Предки к брачным союзам подходили крайне серьезно. Тут не существовало понятия развод. Они намертво сплетали судьбы двоих золотыми кольцами на запястьях. Поэтому спутников охотники выбирали себе осторожно, просчитывая все варианты. С тех древних пор ничего не поменялось.
«Пока смерть не заберет одного из нас».
Миодай стоял по другую сторону плиты, его пальцы крепко сжимали руку Эпопеевой. Ритуальным кинжалом он, не моргнув и глазом, провел по ладони невесты, затем по своей. Бардовые брызги окропили уже повидавший много крови алтарь. Палес порезанной ладонью перехватил руку дао и не отпускал до тех пор, пока у обоих не возникли золотые полосы, обвивающие запястья.
На руке Миодая три шрама перекрыл новый символ союза.
«Ненадолго» — спокойно подумала Эльвира, начиная выстраивать планы, как избавиться от нежеланного мужа.
Да, по-любому он долго с ней не протянет, никто не в силах продержаться рядом с последней Эпопеевой и года. У нее другие планы на ближайшее время, Палесу придется это принять.
Миодай ухватил ее за плечи, измазав кровью белое полотно рубахи. Не мигая, смотрел своими черными глазами прямо в душу и произносил клятву верности. По методичке, слово-в-слово.
А свою часть Эльвира прочесть и запомнить не удосужилась, поэтому дао смотрела куда-то в потолок, будто бы не при делах. Возникла неловкая пауза. Кто-то из охотников по другую сторону реки попытался подработать суфлером и подсказывал слова, но Эльвира сделала вид, что их не слышит.
Миодай оставался непоколебим, ситуация его ни сколько не смущала.
«… беру твою и вверяю свою жизнь, дабы ничто не сломило нас перед лицом врага нашего…».
Он продолжал изрекать слова предков, произносить клятвы и намерение оберегать партнера. Волнистые волосы от воды слиплись и рассыпались по плечам неравномерными прядями. Но так даже лучше, куда естественнее, чем его привычная пышная шевелюра с укладкой.
— Ты сейчас должна ответить мне «да».
— Ну, допустим. Да.
Эльвира томно вздохнула, переступая с ноги на ногу. Под ней натекла приличная лужа. Мокрая рубаха липла к телу и неприятно холодила.
Сейчас бы обернуться в теплый плед, выпить чая и чего-нибудь поесть. И чтобы никаких посторонних глаз.
Но вместо этого Миодай прижал к себе, наклонил к Эльвире голову и жадно поцеловал.
Она не отвечала, просто терпела его руки на своей талии, колючую щетину и жаркое дыхание.
Но недолго. В тот момент, когда ей показалось, что партнер перегибает палку, укусила его за губу. Палес не дернулся. Плавно, как ни в чем не бывало, он отстранился от новой жены и улыбнулся публике. С его подбородка потекла густая красная дорожка, делая образ нового мужа еще более зловещим в свете беспокойно горящих факелов.
Проще говоря, церемония прошла на удивление гладко. Эльвира искренне надеялась, что случится землетрясение, с потолка начнут падать камни или просто пещера обвалится. На крайний случай, подошло бы нападение подземных монстров — вот эта свадьба была бы в ее духе. А так — скука смертная.
Обратно идти стало легче. Второй раз в воду Эльвира спокойно зашла сама, там теперь казалось теплее, чем на воздухе. Миодай держал за руку, а она ненамеренно тянула вперед, ведь по ту сторону реки их уже ждал старый жрец, держа наготове теплые покрывала с вышивкой герба Эпопея.
Союз скреплен.
Впереди самая приятная для гостей часть церемонии, с пышной трапезой и развлечениями. Ведь клан только что окольцевал принцессу изгоняющих, сделав ее главой рода.
Звучало красиво, только вот на деле все совершенно не так — охотники боялись последнюю Эпопееву и решили, как можно скорее, свалить ответственность за нее какому-нибудь добровольцу.
Желающих оказалось немного: слишком опасную репутацию дао себе заработала за короткий промежуток времени, а Миодай своим упорством устранил остатки конкурентов и добился цели.
Зачем ему это, Эльвира не спрашивала. Они не разговаривали после того, как в лазарете Миодай высказал перед всеми свое намерение.
Выхватив из рук жреца покрывало, изгоняющая торопливо замоталась в теплую ткань. Спряталась, словно в коконе, от всего мира, пусть и ненадолго. Перед не менее сложными испытаниями требовалось подготовиться.
Вскоре, она сидела с Миодаем во главе стола в большом зале поместья Палеса.
Ей не хотелось находиться в таком людном месте, еще и в центре внимания. У коллег праздник, а у Эльвиры, не что иное, как траур.
Эпопеева с головой ушла в раздумья, полностью отстранившись от торжества вокруг.
— Ты в порядке? — учтиво поинтересовался новоиспеченный муж, наклонившись к ней.
— Да.
— Ты ничего не ешь. Тебе нужно.
— Возможно.
Реальность будто уплывала. Возможно оттого, что Эльвире просто хотелось спать, а может и потому, что она не принимала ее, отталкивала. Отказывалась верить, что все произошло именно так. Благо, гости ее не трогали. Вначале они представились ей, но изгоняющая не запомнила ни одного имени. Миодай отыгрывал роль счастливых молодоженов за двоих, а дао стала лишь унылой декорацией позади него.
Если бы она сосредоточилась на происходящем, то вместе с остальными смогла бы оценить эпичные мордобои среди новых родственников. Палесы даже в пьяных драках оказались очень хороши, коллеги свистели, улюлюкали, подбадривая любимчиков, пока те разносили мебель и ломали друг другу носы.
А Эльвиру сейчас это раздражало, ей требовалось уединение и время, чтобы спокойно все обдумать, а под громогласные выкрики, ловя на себе множество косых взглядов, соображать оказалось невозможно.
— Отойду ненадолго, — бросила дао и, накинув куртку Миодая, ведь ее вещи остались в общежитии, вышла на балкон вдохнуть свежего воздуха.
Из поместья открывался шикарный вид на город. Полуденное зимнее солнце озаряло заснеженные крыши домов и верхушки деревьев. Неприступные стены Хольма бросали глубокие синие тени на крайние дома и парк.
Город праздновал. В честь возвращения крови Эпопея и рядовые изгоняющие затеяли праздник: вдоль улиц жители развесили флажки, играла музыка, и Эльвире куда сильнее хотелось попасть туда, хотя бы просто побродить между домов в лучшей компании, что у нее осталась — с собой.
Двое лучших друзей бросили ее в лапах Палесов.
Доверять никому нельзя. Как она могла забыть об этом простом железном правиле и поверить малознакомым существам? Едо-тени, который, не скрывая, преследовал лишь свои интересы и помогал ненавистному полумагу только пока ему это полезно. Грачу, который просто желал магической силы Эпопеевой и ее знаний. Получив свое, он бросил ее тоже.
Глупая, наивная девчонка! Мороз пробрался под куртку, и изгоняющей стало зябко. Но идти назад не хотелось, и она продолжала стоять, мерзнуть и разглядывать дерущихся за крысиную тушу ворон в ветвистом саду. Они чем-то напоминали Палесов — дрались с таким же исключительным остервенелым запалом.
— Не помешаю?
От низкого учтивого голоса Эльвире стало еще неуютнее. Последний, кого она хотела сейчас видеть.
— Помешаете. Я специально ушла, чтобы побыть одной.
— Это я понял, — вздохнул Миодай и все равно встал рядом, положив руки на резные перила балкона. — Почему на «вы»? Мы теперь семья, в формальностях больше нет необходимости.
— Вы для меня слишком старый, — пожала плечами Эльвира и добавила: — Как называла, так и буду называть. Лично для меня ничего не поменялось.
— Разве? — Миодай недоверчиво приподнял бровь и впился в Эльвиру внимательным, серьезным взглядом. — Четырнадцать лет — это немало, согласен. Но и не критично. Тебя это беспокоит?
— Беспокоит, что вы мне навязались. Все должно быть совершенно не так… — Эльвира сдерживалась, чтобы не сказать лишнего. Мама в свое время спутника на всю жизнь выбрала сама, и жила она счастливо, так, как хотела. Эпопеева младшая планировала воспользоваться правом на свободу тоже. Но все пошло наперекосяк, это злило. Палес с невероятной легкостью умел находить мозоли и слабые места Эльвиры, а потом безжалостно давить на них.
Рано или поздно она не выдержит, взорвется и выскажет все. Но не сегодня. Сегодня день траура, и никто не посмеет вырвать последнюю Эпопееву из лап всепоглощающей меланхолии.
— Но у тебя был выбор, попрошу заметить, ты сама дала согласие на союз.
«Ага, был. Под прицелом десятка охотников. Замуж или умри — что ж, действительно богатый выбор».
— Я люблю жизнь, если меня можно в этом упрекнуть — валяйте. А Палеса в союз я бы никогда не взяла по доброй воле.
— Да, наши семьи давно не ладят. Лично я всегда мечтал положить этому конец! Я желал этого так сильно, что без раздумий встал под герб Эпопея. Теперь я не Палес, может, тебе так будет проще говорить со мной?
— Вы как были Палесом, так им и остались, — отсекла Эльвира. Смягчать углы она не собиралась. Да и сам тео на последней тренировке упрекнул ее во лжи. А правда Эпопеевой довольно колючая и зубастая. Если честность мужу так нужна — получит. — Причем ярким и типичным представителем своего семейства.
— Разве? — в очередной раз усомнился в ее словах Миодай. Он немного наклонился к собеседнице. — О нас говорят, как о недалекой грубой силе. И я в твоих глазах выгляжу именно так? Ты мыслишь предвзято.
— Не без этого, — сквозь зубы ответила Эпопеева. Двухметровый шкаф пытается убедить ее в том, что он не такой как все? Смешно. — Жизнь вы мне и моей семье портите веками. Стабильность и уверенность в завтрашнем дне — хороший девиз на этот случай.
Миодай задумчиво крутил в руке полупустую бутылку вина, слушая пение птиц. Помедлив, жадно отпил и тяжело вздохнул.
— Ты ее сама себе испортила. Я же лишь ответственно выполняю свою работу. Ты с самого начала вела себя подозрительно, как твой преподаватель, я не мог закрыть на это глаза. Я предлагал тебе помощь, ты игнорировала ее. А потом и вовсе едва не похоронила меня заживо. И ладно бы, если без свидетелей. Я ведь предлагал позаниматься с тобой индивидуально, потому что чувствовал, что ты можешь выкинуть что-то из ряда вон. Но ты сделала это на глазах у всей группы! Нанесла оскорбление моей семье. Я хотел помочь тебе меньшей кровью, но ты зажала меня в угол своими поступками, и, поверь, мне стоило немалых усилий убедить остальных, что заключить союз — это лучшее решение, нежели устранить угрозу… — тео верхней частью корпуса развалился на перилах, устало потирая глаза. — А слушать упреки родни о том, что надо распространять свою фамилию, а не становиться под чужое знамя, как какой-то грязнокровка? За последние дни я многого наслушался: о себе, о своей жизни и о том, что я неправильно ее живу. Я так устал от этого дерьма. Хочешь?
Эльвира не сразу поняла, что Миодай протягивает ей бутылку.
— Я не пью.
— На своей свадьбе можно, а в твоем случае это необходимо. Как преподаватель тебе говорю.
— А, ну если так…
Эльвира приняла бутылку и недоверчиво заглянула внутрь. Темно-красная жидкость напомнила ей о ночном кровавом ритуале. Каждый раз, при встрече с Миодаем, она проливает кровь, это еще одно какое-то проклятие.
Изгоняющая всю жизнь находилась в напряженном ожидании опасности. Не было случая, чтобы ей хотелось усыпить свою бдительность и залить глаза алкоголем. Но сегодняшний день стал именно тем случаем, когда реальность начала угнетать и хотелось от нее сбежать. Эльвира уверенно приложилась к горлышку и стала пить вино, словно воду.
— Отвратительная гадость, — вынесла вердикт изгоняющая, возвращая пустую бутылку.
— В другой раз и не получишь, — уголки губ собеседника едва заметно поползли вверх. — Ладно, рептилия… тебя так называют?
— Ящерица, — поправила дао.
— Хватит мерзнуть, ящерица. Гости начинают расходиться. Я требовал, чтобы родственники не трогали тебя и не лезли с расспросами и советами, но это только сегодня. Разовая акция в честь одичавшей принцессы. В другой раз будь готова к полноценному вливанию в семью: они как раз именно такие Палесы, как ты представляешь — немного карикатурные, даже по моим меркам. Тебе придется адоптироваться. Но такова наша жизнь.
Миодай, по-братски, но все же осторожно, учитывая разницу в габаритах, похлопал жену по плечу и удалился.
Эльвира осталась в растерянных чувствах. Если Палес руководствовался правилом держать врагов как можно ближе к себе, то он в этом деле преуспел. Теперь рядом с Эпопеевой подозрительно терпеливый и внимательный враг. Разобраться с ним будет непросто.
Или же Миодай и вправду хороший тео?
Эльвира яростно потрясла головой. Это вино ударило в голову, вот всякие странные мысли туда и лезут.
Да какой он хороший? Держит в ошейнике, лишив свободы быть тем, кем она является. Магия не подчиняется, но от долгого воздержания она рвется наружу, причиняя беспокойство. Магия — это огромная часть Эльвиры, без нее она не может жить полноценно. Ее необходимо вернуть!
Эльвира схватилась руками за голову.
Силой его не взять. Нужно втереться Миодаю в доверие. Это противоречило ее принципам, сознание яростно сопротивлялось неприятным мыслям, но сейчас это единственный выход, чтобы обрести свободу. Сложно, сложно, сложно!
Когда Эльвира вернулась в дом, украшенный гирляндами праздничный зал и вправду опустел. Прислуги убирали со столов. Эпопеева вдруг осознала, что теперь эти низшие изгоняющие у нее в подчинении. Подобная роскошь для нее находилась за гранью, воспринималась дикостью и чем-то противоестественным.
Поместье было трехэтажным, просторным, в меру обставленным мебелью в едином стиле. На последнем этаже оказалось очень светло: полусферический стеклянный каркас открывал вид на бескрайний небесный простор. Наблюдать за звездами, лежа на небольшой кушетке тут самое то.
Чердак напоминал Эпопеевой те славные времена, когда она ночевала под открытым небом, укутавшись в плед с ромбиками. Такого не нашлось, но был другой, тоже теплый и мягкий. Устроившись поудобнее, Эльвира обняла подушку и тут же задремала.
Но даже во сне она теперь отчетливо слышала дыхание смерти где-то совсем рядом. Проклятие подобралось еще ближе, оно еще никогда не было таким реальным и пугающим.
Похоже, времени у последней Эпопеевой совсем немного.