Алиас оказался необычным экземпляром.
С самого начала Эйван готовился к худшему: он против воли привёз человека в тёмный лес, они бросили машину в кустах, что ему очень не понравилось, а потом долго шли до дома оборотня, навьюченные вещами. Алиас был пьян, после кривой дороги его мутило, и он не задавал много вопросов.
Первым делом оборотень позволил гостю выспаться и прийти в себя. Затопил баню, наловил дичи и приготовил праздничный стол — Эйван чувствовал вину перед человеком и как-то пытался сгладить ее.
А вышло иначе.
Алиасу у оборотня понравилось, он заявил, что давно так не отдыхал.
Немного выпив, Эйван начал раскрывать карты, с какой целью вообще привёз незнакомца в свой дом. Тот спокойно слушал, неторопливо пережевывая кусок мяса, запивая пивом.
Эйван ожидал чего угодно: попыток побега, животный страх и мольбы о пощаде, торг на кого-нибудь другого.
Но Алиас изрёк лаконичное «Ок».
Городская суета, его, видите ли, утомила. Тяжёлый разрыв отношений с семьёй, проблемы на работе и общая неудовлетворённость жизнью сделали своё дело — дядя не хотел больше видеть лица жадных и злых начальников, жены-изменницы и её родни. И попросился жить в лесу сам.
Страха перед хищником человек по пьяни не ощутил, а потом, похоже, решил и не начинать.
Поэтому встреча с Главой и первое обращение — всё прошло гладко. Алиас флегматично осмотрел новое тело, покрытое светло-серым мехом с подпалинами, и высказался в своей манере:
— Ок.
И ушёл спать.
А некоторое время спустя, у новенького проявилась внутренняя сущность. Он оказался тем ещё трудоголиком. Алиас никогда без дела не сидел, и теперь внутренний двор у портала заметно ожил и облагородился. Больше никакого хлама и кусков шифера, приставленного к стенам — заснеженный двор выглядел аккуратно. А ещё там теперь возвышалась беседка, в которой отдыхали оборотни.
Себе Алиас соорудил навес от снега и собрал там небольшую мастерскую. Всю арматуру и прочие железяки, валяющиеся во дворе, он сложил там.
Аирен была счастлива.
Мало того, что оборотни стали будто шёлковыми и слушали каждое её слово, так и новенький оказался невероятно весёлым и отзывчивым членом команды.
Надо ли говорить, что простого трудягу полюбили?
У Эйвана он жил первые несколько дней, а потом остальные оборотни затащили новенького в свою тусовку.
А вот Овелиору не сиделось спокойно после того, как он заметил, что Аирен начала посматривать в сторону Эйвана.
Как оказалось, это было временное затишье — красногривый решил взять реванш!
Эйван зевнул, заканчивая свою смену. К нему подошли товарищи, готовые принимать пост. Разомнув спину потягушками, оборотень стряхнул со спины снег и собрался домой.
Ведь его ждала небольшая посылка.
Френкерен иногда напоминал о себе, присылая забавные записки и всякую мелочь.
Оказалось, когда маг гремел в комнате, он творил что-то наподобие однопоточного канала.
На Ар-6 не работали порталы, кроме того единственного, охраняемого оборотнями. Маги не могли телепортировать, Гельзар поставил очень много ограничений на перемещения в пространстве.
Но Френкерен придумал интересную штуковину, которая обошла ограничения, и, обнаружив её в комнате мага, Эйван открыл наскоро сколоченный ящик с дверцей.
Там он нашёл письмо, написанное явно на ходу.
'Привет. Когда-нибудь ты залезешь сюда и откроешь для себя магического почтальона. Если хочешь рассказать мне что-то, или тебе понадобится, чтобы я выполнил клятву, которую дал тебе — напиши об этом и брось письмо сюда. Я буду иногда заглядывать.
Мне поистине интересно, как скоро ты обнаружишь эту вещь'.
Волшебный почтальон обрадовал оборотня. И теперь он то и дело заглядывал в ящик и писал ответы магу.
Перед выходом на смену Эйван обнаружил там увесистый сверток.
Было очень интересно узнать, что же там такое, но времени проверить не оставалось. И весь день Эйван только об этом и думал.
Зато теперь он наконец прочтёт послание, целые сутки гадал, что же там написано!
— Эй! — в поле зрения появился Овелиор и четверо его друзей, нагруженных коробками.
Аирен, сидевшая неподалёку, подняла глаза на пришедших.
— Ты хотела этого? О, я знаю, что ты этого хотела!
Овелиор поставил тяжёлые на вид коробки к ногам Главы. Остальные сделали тоже самое.
— Что это? — не поняла Аирен, недоверчиво разглядывая запакованное нечто.
— Дары! — довольно прорычал оборотень, раскинув руки в стороны. — Ты хотела лучший парфюм, вещи и украшения? Женское счастье! Вот, всё тут! Мы ограбили самый дорогой бутик.
— Чего? — Глава недоумевала всё сильнее. — Зачем мне это?
— Это дар! — оскалился Овелиор. — Омега притащил тебе в дар человека, а я могу больше! Я могу приносить добычу регулярно. Выбирай меня, и тогда я не буду бросать вызов жалкому слабаку! А то я ведь порву его на куски.
— Я просто хотела книжку, — нахмурила лобик Глава. — Зачем мне этот хлам?
— Это уже не имеет значения! — вскрикнул Овелиор и обратился в зверя, разорвав на себе одежду.
Он и вправду имел доступ к вещам и мог разбрасываться ими.
Эйван стоял в стороне, и красногривый, злобно скалясь, направился к нему.
— Она не захотела по-хорошему. Что ж…
Эйван напрягся и поджал уши. Не собирался он получать по морде сейчас. Он хотел пойти домой, стать человеком и почитать письмо, а не это вот всё.
— Я не собираюсь с тобой драться.
Ови злобно рассмеялся.
— Не собирается он, ага. А у меня другие планы! Ты умрёшь, если Глава не скажет мне «да». Я не потерплю омегу рядом с Главой. Или я, или никто! Я всегда был правой рукой Главы! Чтобы ты, выскочка, стоял рангом выше меня? Хах! Ни за что!
— А, вот оно что, — Эйван почесал за ухом. — Я никого не вынуждаю быть со мной. Право выбора, слышал о таком, или ты застрял в древности?
— Ты нарвался, тварь!
Овелиор помчался на Эйвана и сбил его с ног, пытаясь укусить за горло. Красногривый был намного крупнее и шире в плечах, противопоставить ему силу Эйван не мог.
Оборотень ударил задними лапами его в грудь и кувыркнулся назад. Нельзя оказаться снизу, это будет плохо.
Аирен дёрнулась, видимо, желая помочь, но ближайшие оборотни быстро объяснили ей, что этот бой имеет право существовать. Каждый может оспорить выделенное стаей место.
И Овелиор пытался сохранить своё.
Где он раньше был, когда насмехался над Аирен? Непонятно.
Оборотни кружили по снегу, окропив его первой кровью. Красногривый нападал, бурый уклонялся.
Старые шрамы на теле бурого оборотня в основном оставил Овелиор. Он, не скрывая, ненавидел одиночку за его свободолюбие.
Эйван никогда не стремился драться с ближними за место под солнцем, он шёл своим путём.
И как же это бесило чёрного гиганта!
Налитые кровью глаза в этот раз отчётливо дали понять, что сегодня Эйван не вернётся домой. Вообще не вернётся.
— Сегодня ты сдохнешь, — облизываясь, заявил чёрный зверь. — Мне идея с двадцатым оборотнем не понравилась, а ты, крыса такая, провернул это за моей спиной⁈
До этого такой безмятежный, засыпанный свежим снегом внутренний двор, стал кровавой ареной.
Кусков кожи у Эйвана теперь кое-где не хватало, из глубоких ран сочилась кровь. Врагу он успел порвать ухо и ухватиться за переднюю лапу, чтобы тот хромал и передвигался не так резво.
Это не спасало от мощных челюстей, они то и дело смыкались на боках или спине. Голову, горло и конечности Эйван старательно берег от повреждений.
Зверь сбил его с ног, отбросив в дерево.
Эйван ударился спиной об ствол и в глазах потемнело. Он сливал поединок с чёрным гигантом далеко не в первый раз, но сейчас проигрыш будет стоить жизни. Нужно вставать.
Чёрная тень с красными глазами нависла над ним.
Не было времени думать.
Оборотень махнул лапой и зарядил снегом по красным точкам.
Зверь взвыл, а Эйван получил несколько секунд, чтобы подняться и отбежать, пока тот трясёт головой, очищая глаза. Бурый остановился у палатки Алиаса и пытался отдышаться, пока красногривое чудовище идёт на него, клацая окровавленной пастью.
— Сдохни, наконец! — заревел зверь и неудержимым паровозом помчался на Эйвана.
В этот раз всё будет не так!
Овелиор набрал скорость и изменить траекторию уже не мог. Снег у палатки покрывал заледенелый участок.
Эйван не отходил до последнего. Он ждал тот самый момент.
Он отскочил, едва не попадая в зубы красногривому. Получилось.
Эйван заприметил заострённый металлический штырь ещё пока спокойно сидел у портала.
О применении его таким способом он и помыслить в тот момент не мог.
Овелиор попытался уклониться от острой железки, но смог только сместиться и принять удар между рёбер.
Скорость, которую он набрал, сыграла против него, и металл проткнул тело зверя с отвратительным звуком.
Эйван поморщился.
Овелиор взвизгнул, испуганно затрепыхался и повалился на бок, повиснув на кривом штыре.
— Лучше бы ты не дергался, — Эйван стоял рядом. Обессиленные ноги подкашивало, но он держался. — Ещё немного, и железка проткнет твоё сердце, — оскалился оборотень. — Как мне поступить, коллега?
Овелиор обезумел, окончательно утратив остатки человечности. Он дергался, пытаясь освободиться, но калечил себя изнутри этим ещё сильнее.
Он рождён в другую эпоху, где правили дикие и жестокие порядки. Он в той эпохе и остался жить, несмотря на то, что всё давно изменилось.
«И сознание имеет срок годности», — невольно подумал Эйван.
Стоит лишь толкнуть зверя в нужную сторону, и ему конец.
«Хочешь ли ты жить?» — хотел сперва спросить оборотень, но в голове прозвучало иначе.
«Нужно ли тебе жить?»
Он зачарованно смотрел на стекающие со звериного бока кровавые дорожки.
И не мог решиться.
Овелиор ненавидел Эйвана с самого начала, а теперь решил убить. Попытается это сделать и впредь.
В другой раз удача может не улыбнуться Эйвану.
Оборотень прищурился, наблюдая за разъяренной мордой поверженного. Он тяжело дышал, хрипя и кашляя кровью. Но о пощаде не молил, обжигал злым огнём диких глаз.
«Сделай это», — послышалось в голове. Не похоже на Гельзара, голос был женский. Эйван повернул голову к Аирен. Она пристально смотрела на него.
«Ты снова потеряешь силу, если двадцатый умрёт», — подумал в ответ оборотень.
«Мне плевать. Избавься от него. Это приказ».
— Ты хочешь жить? — Эйван не смог не спросить об этом даже врага.
Овелиор судорожно хватал воздух, но он будто бы не доходил куда нужно.
— Пощада? От тебя? Нет.
Эйван зажмурился.
Он чувствовал, что может противостоять воле крошки-альфы. Вот только никому это не нужно.
Все внимательно наблюдали за каждым движением Эйвана.
Ему не нравилось вершить такой суд.
— Если это твой выбор…
— Проиграть тебе. Позор. Я убьюсь сам, если не сделаешь этого.
— Ладно.
Эйван зарычал и всей силой навалился на Овелиора, насаживая его на штырь дальше.
Он слышал, как остриё проникает всё глубже. Вскоре оно уперлось во что-то.
Зверь заскулил и обмяк.
Эйван смотрел на него, и чем дольше это делал, тем точнее отпечатывался в его сознании взгляд убитого.
Оборотни постепенно окружали его. Они встречали победителя траурным молчанием.
— Отойдите от меня! — зарычал Эйван и, оставляя за собой красные следы, зашагал прочь.
Он никого не хотел видеть и слышать. Только спрятаться и забыть обо всём.
Покоя, он хотел покоя.
Брёл по заснеженному лесу, не следя за дорогой, и каким-то чудом оказался у алтаря в форме волчьего черепа.
Ноги будто сами привели к нему.
«Убивать во имя любви к жизни. Воистину извращённый путь ты мне стелешь, Йогара».
Эйван упал в снег и закрыл глаза. Он слушал завывания ледяного ветра и крик ворон над собой. Раны затягивались, оставляя новые шрамы.
Бурую шерсть засыпало снегом, и постепенно белые крупицы превратились в пушистое одеяло.
Пустота, плотно переплетенная с покоем и холодом, подарила желанное забвение.
Оборотень спал, пока не почувствовал на себе чьё-то дыхание.
Тонкие руки уверенно подняли волчью голову и положили на что-то тёплое.
На мягкие колени. Девичьи пальцы утонули в густом волчьем меху.
— Почему ты пришёл именно сюда?
— Хотел подумать. Это как раз очевидно. А вот зачем здесь ты?
— Я за тобой шла.
— Спасибо, — Эйван прижался щекой к ноге. Он посмотрел одним глазом на бледную, с посиневшими губами Аирен. — Ты замёрзла.
— Тогда отведи меня домой.
Коварная. Она знала, что оборотень не сможет ей отказать.
Он медленно восстал из-под снега, оставляя глубокую вмятину, окрашенную в красный.
Крошка-альфа держала его за загривок и не отпускала всю дорогу. Странное ощущение, но Эйвану почему-то понравилось.
Аирен нужно согреть.
Добравшись до дома, Эйван принялся растапливать печь. Он самозабвенно смотрел на набирающий силу огонь и подкидывал дрова, не замечая, как становится слишком жарко даже для Аирен. В конце концов, она не выдержала и попросила прекратить устраивать в доме баню.
Она долго молча сидела рядом, а потом осторожно положила оборотню голову на плечо.
— Твоя совесть чиста. Убийство Овелиора на мне, я хотела отомстить ему. Я сделала это твоими руками.
— Нет, — мотнул головой Эйван. — Это было мое решение.
— Это был мой приказ.
— А я мог отказаться. Ладно, забудем, не хочу вспоминать.
Милое личико Главы оказалось как-то совсем близко, Эйван приподнял бровь, собираясь прокомментировать это, но он не успел, и Аирен впилась в него губами, нежно обхватив шею. Эйван не смог не ответить и, обняв рукой хрупкое тело девушки, коснулся её золотистых волос. От её близости закипала кровь и все плохое, что случилось сегодня, ушло куда-то на задний план.
Но одна мысль всё же вертелась в голове. Эйван немного отстранился, чтобы видеть лицо Главы.
— Я больше на охоту за человеком не пойду, пускай двадцатого ищет кто-нибудь другой.
— Дурак! — Аирен надулась. Её щеки приобрели приятный розовый оттенок. — Я не собиралась ни о чем просить!
Эйван невольно рассмеялся. Она так мила!
— Так это акт любви! — восторженно воскликнул оборотень и широко улыбнулся. А затем упал головой девушке на плечо, вдыхая её запах. — Я к этому серьёзно отношусь. Если так хочешь, то ты становишься моей. Иначе всё это не имеет смысла. Что скажешь?
— Что я по-твоему тут делаю, бес тебя подери⁈ — возмутилась Аирен. Теперь её розовые щеки окрасились в ещё более насыщенный оттенок. Степень смущения достигла нового уровня.
— Тогда решено! — вдохновился Эйван и схватил отныне свою девушку на руки. Теперь у него есть своё сокровище! Он прижал её к себе, и они стояли так несколько минут, слушая удары сердец друг друга.
Сплошная стена одиночества, за которой оборотень жил, дала трещину, и теперь с другой ее стороны бил ослепительно яркий свет.
Интересно, о чем же в этот момент думает стеснительная голубоглазка?
Жарко. Тут стало слишком жарко. Напористо дымил поставленный на плиту чайник.
Воздуха стало не хватать, и Эйван сбросил с себя байку и футболку. Аирен уставилась на покрытое шрамами тело. Старые и новые жуткие узоры пересекались, образуя сложный рисунок. Про это оборотень совершенно забыл.
— Тебя это отталкивает? Извини, я забылся.
— Не-е-ет, — протянула Аирен, но как-то неуверенно. — Тебе больно?
— Не-е-ет, — передразнил ее Эйван и приобнял крошку-альфу. — Это татуировки моих принципов! Я гордо несу их сквозь века. Скажи-ка лучше вот что. У тебя кто-то до меня был?
Аирен, уже напоминающая спелый томат, отвернулась. И залепетала что-то про активную городскую жизнь, которая у неё была совершенно нормальная, и она была популярной девушкой. И конечно же, много с кем встречалась.
Врать она абсолютно не умела, одним словом.
— Пойдем-ка выпьем чаю, — понимающе улыбнулся оборотень.
Стол ломился от сладостей, добытых в Рихте. У окна горело несколько свеч, а в кружках остывал земляничный чай. А Эйван и Аирен вместе склонились над свитком Френкерена.
Он писал, что у него всё хорошо, маг находился на юге королевства, где-то под Плоцком. Слезно умолял не забывать поливать Джуна. Про которого Эйван забыл, и поникший цветочек на окне тоскливо посматривал на снег.
«Город оказался горячей точкой. Тут бушует банда головорезов, твои серебряноволосые друзья ходят здесь в неприличном количестве. Серебристые воюют с бандой Серных псов, а людей графа я тут так и не встретил. Но ты только глянь, что я тебе прислал».
Эйван посмотрел на брелок с белой лошадкой и серебряноволосой девочкой.
«Это символ гражданского сопротивления. Говорят, всё началось с этих двоих, и одна легенда очаровательнее другой. Правды я не знаю, но фигурки довольно милые».
— Это то, что я думаю? — Аирен крутила в руке фигурку девочки с бирюзовыми точками-глазками.
— Ага, — усмехнулся Эйван.
Ох уж эта приличная студентка, которая так стремилась быстрее добраться до академии! Тихо-мирно учиться и бед-хлопот не знать. Настолько спешила, что стала символом гражданской войны в самом опасном графстве на юге Королевства.