- Ты сам сделал кораблик? Победителем признается только тот, кто мастерил кораблик сам. Понимаешь? С А М!
Мальчик посмотрел на яркие необыкновенные подарки, потом на Капитана и сказал:
- Сам! Я сам сделал кораблик!
- За этот кораблик, - торжественно произнес настоящий Морской Капитан, - тебе присвоено почетное звание! Ты - Юный Техник! Приветствую и поздравляю!
Он пожал мальчику руку и взял под козырек.
Музыка заиграла торжественный марш, все ребята крикнули "ура" и захлопали в ладоши. Тимин папа взглянул на Самоделкина и укоризненно покачал головой.
- Стыдно, молодой человек, - презрительно сказал гражданин, стоявший поблизости. - Вы решили присвоить себе чужую славу!
- Нехорошо! - говорили все вокруг.
Самоделкин жалобно звякнул своими пружинками.
- Жулик! - процедил Веня Кашкин. - Дать ему разок по шее!
Капитанский мостик окружили фотографы, представители общественности, журналисты. Все хотели разговаривать с Победителем.
Ему давали бесплатные билеты в самые лучшие кинотеатры города, на детские утренники. Дворец юных техников прислал сюда Чрезвычайного и Полномочного Представителя с ответственным заданием пригласить Победителя в гости. На две недели!
Над мостиком повис большой вертолет с яркой надписью на борту: ПРИВЕТ ПОБЕДИТЕЛЮ!
- Приглашаем Прутю Карандашкина совершить почетный полет над городом! - сказало вертолетное радио.
Летчики спустили веревочную лестницу. Настоящий Морской Капитан поднял на руки счастливого мальчика, Юного Техника, и передал его летчикам.
- Прутя! Прутя! - жалобно позвал Самоделкин. - Мы тебя искали!
Но мальчик просто не заметил железного человечка. Вертолет унес Прутика в солнечное высокое небо.
- Ах, Карандаш, Карандаш, зачем ты нарисовал мальчика! - вздохнул Самоделкин и вдруг спохватятся так же, как и мы с вами: - Где Карандаш?
Где Карандаш?! Мы совсем про него забыли!
- Вот Карандаш, - сказал добрый Тима и достал из кармашка синий цветной карандаш.
- Не тот карандаш! Пропал Карандаш!..
Встревоженный Самоделкин выпрыгнул из толпы, побежал налево, потом направо.
- Карандаш! Карандаш! - звал он. - Карандашик!
- Хри-хри-хри... - услышал Самоделкин чье-то жалобное похрипыванье.
За широкой садовой скамейкой он увидел Карандаша.
- Хри-хри-хря! - виновато сказал Карандаш.
Это он хотел сказать: Я тут!"
Перед ним лежала целая куча палочек от эскимо.
- Противный Карандашка! - отчаянно закричал Самоделкин. - Ты заморозился! Ты объелся мороженым! Глупый Карандашка! Ну кто тебе дал столько мороженого?!
- Хри-хря-хрю, - прошептал Карандаш.
Он хотел сказать: "Я нарисовал. Я нечаянно. Я больше не буду". Но он простудил горло, и голос у него пропал.
- Ему надо выпить горячего молока. Это очень помогает при простудах, - сказал какой-то прохожий старичок.
- Пойдем домой, непослушный, гадкий, скверный Карандашка! - кричал рассерженный Самоделкин, топая ногами.
Карандаш, вздыхая, поплелся домой.
Мартышки смеялись над ним. Слон качал головой: "Ай-яй-яй!.."
Лев ничего не заметил: он играл в "кошки-мышки" с маленьким львенком.
Про этого львенка на другой день в газетах было напечатано: "СЛУЧАЙ В ЗООПАРКЕ В клетке льва вчера появился маленький львенок. Детеныш пьет молоко и весит один килограмм. Ученые ведут наблюдение за новорожденным".
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ, в которой чуть не плачет железный Самоделкин
Самоделкин привел Карандаша домой, уложил в постель.
Нужно было позвонить по телефону и позвать "скорую помощь", но в доме не было телефона.
Бедному Карандашу совсем стало плохо. Маленький волшебник заболел. У него была высокая температура, но ему казалось, что в доме очень холодно. Он дрожал и стучал зубами от холода.
Самоделкин задвинул шторы на окнах, укрыл Карандаша всеми одеялами, даже подушками. Ничего не помогало!
На улице наступил вечер, а потом и ночь. В доме стало совсем темно и тихо-тихо. Слышно было, как постукивает зубами Карандаш.
Самоделкин решил набрать сухих листьев для печки. Он вышел из дому и стал собирать опавшие листья.
На бульваре никого не было. Все давно ушли спать.
- Глупый Карандаш, - ворчал Самоделкин, бегая по дорожкам. - Не мог нарисовать электрическую плитку! Глупый Карандашка!
Он ворчал просто так. Ему было очень-очень-очень грустно, и, чтобы не заплакать, он притворялся таким сердитым.
А Карандаш лежал в темной комнате и бредил. Когда больные бредят, они все говорят неправильно.
- Дважды два - семь, - бормотал Карандаш. - Трижды три - пять, семью семь - девять...