13.
Было так.
Выпь встряхнул ихор. Худое с ним творилось. И с ним, и со всем Лутом.
Но больше всего Второго тревожило, что он не может связаться с Юга. Тот как в воду канул. Возможно, дело было в особой подвижности Лута. Да. Наверняка.
Выпь выдохнул, отвлекаясь, глянул за борт. Пассажиров на тэшку набилось изрядно. Люди волновались, слухи ходили, точно волны — один за другим.
Говорили, что Хомы не подчиняются более Князьям. Что дичают и ловят корабеллы на завтрак. Что народ сходит с ума и бесится. Что там, где было два Хома, утром стал один, ибо они слились. Или сильный пожрал слабого, подумал тогда Выпь.
Башня призывала сохранять спокойствие и, если не слушались ее голоса, подчинялись ее железной руке. Наводить порядок она умела. Гвардейцы стояли плотно, в любой портовой воронке.
Странно, что когда-то он знал только Хом Сиаль.
Выпь поднялся. Не собирался толкаться, спешить ему было некуда. Наблюдал, как люди спускаются по сходням. У корабелл дежурили гвардейцы. Смотрели в лица, некоторых отводили в сторону.
Второй задумчиво коснулся ладонью горла.
Один из гвардейцев жестом велел путнику обнажить голову и тот послушно откинул капюшон. Лохматый, каштановый, без бороды. И высокий.
Выпь глянул по сторонам. Уходить было некуда. Даже если чутье верное и искали его.
Пригладил клык дикты и пристроился в хвост очереди. За ним подтянулись еще — такие же неспешники, с узлами и барахлом. Выпь старался не выдавать волнения. Ему глянули в лицо — и отвернулись, махнули рукой.
Выпь успел пройти пару шагов, а потом его окликнули.
Назвали по имени.
Второй обернулся и встретился взглядом с долговязым мужчиной. Лицо у него было не злое, одежда — опрятной.
— Здравствуй, Второй, — негромко промолвил, подходя близко. — Меня зовут Эдельвейс. Я помощник арматора.
В рисунке узкого рта жила решимость. Человек, несмотря на мягкое лицо, отступать не привык.
— Пора платить по счетам, Второй. Ты нужен Башне.
— Рыжему Гаеру? — Выпь нарочито понизил голос, беря его под власть. Руки сложил перед собой, пальцами правой руки крепко обхватил запястье левой. — Башня должна мне за то, что сотворила с Юга. За бесчестный обман.
— Гаер вывез вас с Хома Сиаль. Укрыл от глаз Первых. Сделал все, что обещал, — мужчина кивнул гвардейцам, и те подчинились, обступили их. — Пойдешь сам или в цепях?
— Сам.
Не собирался драться — вздумай он махать диктой, могли пострадать люди, к их войне не имеющие отношения.
Они ушли от корабеллы миром, провожаемые любопытными взглядами.
— Вы, похоже, тоже должник Башни, если служите ей так усердно, — сказал Выпь, когда их оставили в комнате гостиного дома.
— Должник, — Эдельвейс присел на подоконник, широкий, тесаный из белого камня с красными жилами. — Но не Башни, а лично арматора. Я манкурт.
Выпь промолчал. В комнате ему было тесно и душно. Эдельвейс жестом предложил сесть и ему, но Второй покачал головой.
— Что Гаер хочет от меня?
— Местонахождение Третьего вам неизвестно?
— Нет. И если бы знал — не сказал.
Эдельвейс вздохнул.
— Что же, я так и полагал. Милостью Лута, что хотя бы частица чернил в твоей крови осталась, иначе не нашел бы.
Выпь вспомнил, как арматор украсил его запястье росчерком пера. Черный тот рисунок сгинул, ушел под кожу, но работу свою исполнил. Маячок крови.
Эдельвейс же поднялся, взял со стола орех, искусно выполненный из резной кости. Разъял две половинки скорлупы и выплеснул содержимое — искристую пыль. Выпь зажмурился от блеска, а когда вновь открыл глаза, вокруг стояла темнота и плыл Лут.
— Это последние слепки Лута, — глухо сказал Эдельвейс.
Выпь коснулся зонтега Хома — на подушечках пальцев осталась радужная пыльца. Точно от крыл душки.
— Не замечаете ничего необычного, Второй?
— Я не капитан, — Второй осмотрелся.
Шагнул ближе к золотом горящему Хому.
— Я не капитан, но это странно. Никогда не видел… подобного.
Эдельвейс встал рядом, плечо в плечо.
— Это заражение. Золото. Оно влияет через Хомы на Князей, а через Князей — на Хомы. Подчиняет их и лишает своей воли. Точно как молочный паук. Хом остается жить, но на его условиях. Посмотрите сюда, Выпь. Раньше это был один Хом. Теперь их два в одном.
Выпь наклонился, рассматривая новообразование.
— Но как это возможно? Хомы не сливаются.
— Нет. Но раньше способны были на такое. А еще Хомы не ловят корабеллы, по крайней мере — давно этого не делали.
Выпь выпрямился, посмотрел в лицо помощнику арматора.
— Что происходит?
— Тамам Шуд. — Выдохнул Эдельвейс и словно потемнело в комнате. — Это Нум, Второй. Они пришли с другой глубины, и их предводитель ведет армию. Их провестник — золото. Золотая пыль. Теперь они идут лавиной, дальше пойдут хамсином и саккадой. Быстрее, чем вы можете себе представить.
Выпь нахмурился. Золото, значит. Вот что наблюдали они с Готтардом.
— Чего они хотят?
— Тамам Шуд суть явление, регулятивный механизм. Он отклик на состояние Лута. Что-то вызвало его, призвало. Разрешило прийти. Хангары его желают обитать на новых территориях, вытеснив или поработив нынешних хозяев.
Второй медленно кивнул.
— Вы собираете армию?
— Башня и послушные ей Хомы собирают Отражение. И Арматор желает, чтобы вы вступили в его ряды. Ваши… способности могут стать незаменимыми.
— Но если я откажусь?
— В таком случае, — Эдельвейс вздохнул, — в таком случае пострадает ваш спутник. Третий. Вы знаете о его заключении в Башне и знаете, что арматор проводил над ним некоторые эксперименты. В его голове пластина. Бомба. Если Гаер пожелает, она убьет его в мгновение ока.
Выпь быстро выдохнул через зубы.
— В таком случае при нашей встрече с арматором я пожелаю ему… долгих лет.
Эдельвейс покачал головой.
— Лучше бы вам послушаться, Выпь. Это мой добрый совет. Вы оба мне симпатичны, правда. Такая привязанность и верность заслуживают по крайней мере уважения.
Выпь прикрыл глаза. Спросил, справившись с собой:
— Когда мы отправимся?
— Завтра утром. Я найду вас, пока отдыхайте. Комната ваша.
Выпь помедлил но все-таки окликнул Эдельвейса.
— Постойте. Вы действительно не знаете, где находится Третий? Разве вы…не клеймили его?
Эдельвейс вздохнул, потер лоб.
— К сожалению, сигнала нет. Думается мне, это все хаос Лута.
***
Выпь сделал еще несколько попыток связаться с Юга. Безуспешно. Сигнал был мертв. Где он, что с ним — Второй мог только гадать. От беспокойства, смутного и томящего, его даже подташнивало.
Самым правильным было бы лечь отдыхать, но сон не шел. Второй метался по тесной комнате, пытаясь сообразить, какие еще средства связи доступны Луту.
Доступны им двоим.
Браслет на запястье был по-прежнему холоден и это странным образом успокаивало. В конце концов, измучившись, Выпь оделся и спустился вниз. Был тот период, когда спали все — и люди, и животные, и птицы. Второй прошел пустой зал, выбрался на улицу.
Приморский город был погружен в ночь, как перо в чернила. Через равные промежутки на стенах домов ровно горели лампы, откуда-то издалека доносилось бледное женское пение.
Выпь постоял немного, слушая ночь закрытыми глазами, а потом решительно направился вниз по улице. В сторону моря. Большой воды.
Я скучаю, подумал.
Что они знали друг о друге, в сущности? Сиаль, становье, побег, Серебрянка и Городец, Лут, Башня, Лут, корабелла, Ивановы, Рыба Рыб. Короткие промежутки между, но втиснутые в этот неутомимый бег, что могли они?
Снова врозь.
Ему не хватало Юга почти до физического ощущения пустоты подле себя. В постели он по привычке жался к краю, оставляя место. Умом он знал его хуже, чем подспудным, натурным чутьем — рост, вес, запах, тембр голоса, дыхание.
Море шелестело мерцающим подолом, на песке о такую пору было ни души.
Выпь смотрел, чувствуя, как зарастает душу глухая тоска отчаяние. Предчувствие. Второй дрогнул.
Закрыл глаза, откинул голову и — запел.