- Да!
- Не ожидал... Молодцы... - послышался голос Мурзилки из телефонного динамика. - Действительно, уложились в несколько минут. Оба в порядке?
- В порядке, шеф! - откликнулся Мямлик преувеличенно бодрым голосом. Один вопрос, шеф.
- Ну, что ещё?
- Нельзя ли, как бы это сказать... Ну, не афишировать этот наш маленький эксперимент?
- Не могу обещать. Всё зависит от того, как на это посмотрят здесь, в Департаменте, - отозвался Мурзилка.
- Вы же понимаете, - Мямлик начал уговаривать, - товарищ Буквоедов выйдет на работу здоровым, отдохнувшим, поправившим нервную систему...
- Я узнаю, что можно сделать.
- Ага, узнайте, шеф. А мы тут пока приберёмся, пропылесосим все щёлочки. Окна, полы намоем...
Мурзилка хмыкнул, дал "отбой" и повернулся к "дежурным по картинкам".
Неделькин с Карауловым всё слышали. И они вопросительно переглянулись. Им тоже очень не хотелось, как выразился Мямлик, афишировать этот случай.
- В принципе, никто не знает... - сказал Неделькин не очень уверенно.
- Если никто из нас не будет болтать лишнего, - добавил Караулов чуть более твёрдо.
- Вообще-то там, на верхнем уровне, знают всё, - Мурзилка кивнул в сторону верхних этажей Департамента. -Только они не станут этим заниматься.
- Правильно, кому это надо? - сказал Караулов. - Другой вопрос, как нам вернуть картинку в нормальное состояние.
Действительно, при внимательном рассмотрении, картинка с видом на городок и его окрестности, претерпела некоторые изменения. Разбитые торговые прилавки, развороченные виноградники, опустевшие улицы, наглухо запертые окна и двери... Не говоря уже о персонажах, которых "Мордоворот" просто напросто слопал.
Некоторое время все трое молча смотрели на экран. Потом Неделькин протянул руку и надавил клавиши
Никаких следов пребывания Шустрика, Мямлика, "Мордоворота" и "Мурзилки" в картинке больше не было. Как будто не было и всей этой истории с золотым ключиком. - Жаль, что для газеты пропадёт такой материал, - заметил Мурзилка. - А вы напишите не как репортаж, а как выдумку, - посоветовал Караулов. - Дарю название: "История с золотым ключиком, которой не было". - Только измените как-нибудь наши фамилии, - поосторожничал Неделькин. Мурзилка так и сделал. Неделькин в его фантастической повести назывался Карауловым, а Караулов - Неделькиным. Дело № 9 "Граф Мурзилка" Глава первая ПОСЛЕДНИЙ ЗВОНОК В самом центре Москвы, в глубине одного из старинных кварталов, сохранился обветшалый особнячок с колоннами и щербатой парадной лестницей. После революции здесь устроили приют для беспризорников, которые отломали, отодрали и отвинтили всё, что можно было отломать, отодрать или отвинтить. Потом особняк, вместе с оградой и фонтаном, признали представляющим художественную ценность и беспризорников переселили. А дом на десятки лет заняли органы безопасности. Во время войны та был госпиталь, и в печках сожгли всё, что горело - барскую мебель и те книги из огромной библиотеки, которые ещё не успели разорвать на самокрутки бывшие беспризорные воспитанники и стражи порядка. Потом "органы" переехали в новенькое отремонтированное здание, а в старом размесилась школа. На первом этаже сломали перегородки и оборудовали огромный спортзал. По краям лестницы стояли львы, но их украли на дачу новые разбогатевшие жулики. Опустившиеся бродяги пытались унести звено ограды с копьями и драконами, чтобы сдать его на вес в приёмный пункт металла, но их вовремя остановили. За домом был разбит садик с фонтаном, в центре которого стояла чугунная фигура женщины с ангелочком, парящем возле её головы. Но однажды античную женщину увезли на реставрацию и больше уже не вернули. С тех пор как в особняке открыли школу, пространство заполнилось многоголосым шумом, учебным оборудованием, оглушительной трелью звонков и крепким запахом столовой. В стенах появились трещины, и сменявшиеся из поколения в поколенье директора писали заявки на капитальный ремонт. Но поскольку дом стоял внутри квартала и не особенно бросался в глаза, ремонт всякий раз откладывали. В этот день, двадцать девятого мая, в школе должен был прозвучать последний звонок, после которого для многих начинались летник каникулы. Трое семиклассников - два мальчика и одна девочка - сидели в столовой и неторопливо допивали чай с пирожками. Мальчики были близнецами, настолько похожими, что если бы не значки с именами, приколотые на воротники, различить их было бы совершенно невозможно. На одном значке было написано "Миня", на другом - "Боба". Так их называли в детстве. А по-настоящему их звали Миша и Борис. Девочку звали Катей. У неё было колечко в носу, живые глаза и покрашенные в оранжевый цвет волосы. - Вон та из "Б" класса, - Катя кивнула, - упала в обморок прямо на уроке. Братья осторожно покосились в указанном направлении. - Бледненькая такая, тихоня. Учителя таких любят. А в тихом омуте... Её на всё лето отправляют в оздоровительный лагерь. Так называемый. - Взрослые часто понимают детей неадекватно, - сказал Миня. - Папа говорил, что все его сверстники, с которыми ему запрещали дружить его родители, выросли приличными людьми. - А те, которых ему всегда ставили в пример, - подтвердил Боба, - все как один стали прохвостами. - А сам он каким был в детстве? - поинтересовалась Катя. - Ставили в пример? В столовую заглянула учительница: - Крапивина, Савченки! Не расходитесь. Всем, кого увидите, скажите, чтобы собрались на классный час. - Хорошо, скажем! - откликнулась Катя, а близнецы синхронно кивнули. На классном часе говорили о приятном. А именно, обсуждали назначенную на сегодня школьную вечеринку - для седьмых и восьмых классов. Предполагалось, что в спортзале накроют столы, и дети покажут свои таланты рдителям и учителям. Ну а уж после, когда взрослые уйдут, ребята оторвутся по-настоящему. С этой, второй частью, всё было хорошо и понятно. Однако для выступления талантов явно недоставало. Пока их набиралось всего трое - от двух седьмых и двух восьмых классов. Тогда учителя начали угрожать, и Миня с Бобой вспомнили, что умеют делать фокусы. По крайней мере, теоретически. Ну, они так думали. Потому что читали книгу о Гуддини, книгу о Коперфильде и ещё одно любительское руководство для домашних праздников "Удиви себя и своих гостей". Их записали под номером четвёртым. Учительница туманно намекнула, что к ребятам с разносторонними интересами формируется особое положительное отношение... После этого выступить захотел мальчик, учившийся играть на гитаре, а также Катя Крапивина, умевшая без боли продевать через свою щёку иголку с ниткой. Записала гитариста и, после некоторых колебаний, Крапивину. Глава вторая ПРЕДСТАВЛЕНИЕ Под звяканье посуды и гудение голосов один из последних выступавших доковырял на гитаре "Полонез Огинского". Ущипнул финальный аккорд не на том ладу и быстро исправившись, сорвал вежливые аплодисменты. На сцену вышли близнецы. С плеч и до самого пола у них свисали фиолетовые накидки - куски подкладочной ткани, позаимствованные пять минут назад в классе рукоделия и скреплённые при помощи булавок. Миня и Боба в отчаянии посмотрели друг на друга. Но вот уже заиграла восточная мелодия, им захлопали, в "кулисе" появилась выступавшая за ними, самой последней, Крапивина. Отступать было некуда. Боба вынул колоду новеньких карт, развернул её веером перед притихшим залом - и тут же рассыпал. Миня шёпотом сказал брату что-то нехорошее, они опустились на четвереньки и принялись собирать карты, снова их роняя, сталкиваясь то головам, то боками. В зале поднялся смех, и близнецы, так и не собрав колоду, отворачивая лица, удалились со сцены. Им оживлённо аплодировали, даже больше, чем всем другим, выступавшим раньше. В проходе от них шарахнулась Катя Крапивина. К воротнику у неё была приколота большая "цыганская" игла с огненно-красной ниткой. Не сговариваясь, Боба и Миня развернулись и вытолкнули девочку на сцену.