— Да, ты прав! Это всего лишь муравей! — засмеялся Хопер. Но было в его смехе что-то зловещее.
— Вот-вот, они же малявки!
— Хм… Малявки… — Хопер открыл клапан и положил на ладонь зернышко. — Давайте представим, что это зернышко — маленький муравей. — Он бросил зерно в Эку, и оно отскочило от его грудного панциря, не причинив никакого вреда. — Больно?
— Ха-ха, нет!
— А теперь? — и Хопер запустил другое зерно в Локу.
— Да ты смеешься, что ли? — все расхохотались.
— Ну, а теперь? — и Хопер одним движением вырвал пробку из бутылки, и на сидящих рядом обрушилась лавина зерен. Раздались крики ужаса и боли, и спустя несколько мгновений от Эки и Локи не осталось и следа, а на этом месте возвышалась целая гора кукурузы. Хопер хладнокровно стоял рядом и смотрел, а когда все было кончено, взобрался на гору зерен и заговорил:
— Позволь одному муравью восстать против тебя, и они все восстанут против тебя! Эти маленькие создания в сотни раз превосходят нас числом, и если они это поймут, считай — наша песенка спета! И дело не в еде. Эти муравьи должны знать свое место. Вот почему мы возвращаемся! Кто-нибудь еще хочет остаться? — и Хопер мрачно посмотрел на стоящих перед ним товарищей. На мгновение те замерли, но тотчас, присев, расправили крылья и приготовились лететь. А брат Хопера, толкнув локтем своего соседа, в восторге заметил:
— Он все-таки прирожденный оратор!
— Погнали! — скомандовал Хопер, и все, как один, сорвавшись с места, исчезли в дыре наверху.
Над муравейником стояла ночь, но никто не спал. Муравьи праздновали окончание великого дела — создание птицы. Все танцевали, пели, играли на своих нехитрых инструментах. То тут, то там раздавались тосты «За птицу!», и поднимались капельки росы.
Все члены труппы, конечно же, также были тут. Принцесса Ата веселилась и танцевала вместе со всеми.
Рози рассказывала какому-то муравью:
— Вот так и умер мой десятый муж… И теперь я — вдова! Я всегда была черной вдовой[5], но теперь я — вдовствующая черная вдова, — и она рассмеялась.
Дим развлекал мурашек — они садились ему на спину, и он, резко щелкая надкрыльями, подбрасывал их, как на трамплине. Они летели и прилипали к паутине, сплетенной для этой цели Рози между двух тонких стволов, а потом отклеивались от нее и спускались на землю, чтобы повторить полет. Сколько было смеха и веселого визга!
Высоко на дереве, на площадке, дежурил Торни. К нему подошел мистер Сойл, и спросил:
— Дружище, злодеев пока не видно?
— Сейчас проверю. — Торни взял светящийся гриб, и поднял его над головой. И тотчас по всему Острову вспыхнули десятки таких же огоньков — это дежурные подавали сигнал, что все в порядке. — Нет, пока нет. Уж мы их встретим!
Тем временем Френсис построил свой отряд и скомандовал:
— Пионки, разойтись! — мурашки с веселым смехом разбежались. — И не обижать мальчиков! — прокричал Френсис им вслед. — Ну, как таких не полюбить? — задумчиво прибавил он.
К артистам подошел Флик.
— Как вы тут, ребята? — закричал он. — Как зерновой коктейль? Бодрит? — Но, подойдя поближе, он тихонько продолжал: — Значит, так. Я сказал, что вы будете в главном бункере. После праздника я выведу вас через черный ход, и все. Вы свободны.
Наступило молчание. Все опустили глаза. Первым отозвался Дим:
— Дим не хочет уходить!
— Если так, то и я остаюсь, — заявила Рози. — Я должна ему менять памперсы, — и они оба рассмеялись.
— А я обещал пионкам научить их игре в «очко», — сказал Френсис.
— Похоже, мы подписались на длительный ангажемент! — засмеялась Джипси. А Хоу и Роу, подойдя к Флику, как всегда, верхом друг на друге, расцеловали его в обе щеки, то есть, понятно, расцеловал тот из них, кто был сверху.
— Посмотрите на эту колонию! — воскликнула, подходя к ним, принцесса Ата. — Нет, вы только посмотрите! Я их просто не узнаю!
Как раз в это время шло соревнование престарелых муравьев — они отжимались в присутствии самой королевы, а она стояла рядом, с неизменной Тилли на руках, и подначивала:
— Упражняйтесь усердней, юноша! — а тот, делая уже второй десяток отжиманий, хохотал:
— Мне как будто снова семьдесят!
Принцесса продолжала:
— Я должна поблагодарить за это вас. Так что, спасибо! И спасибо, что ты нашел их, Флик!
— Я? — Флик резко повернулся, и один из его усиков зацепился за усик Аты. — Извините! Я сейчас распутаю, если не возражаете! — и Флик стал распутывать усики. Принцесса кокетливо говорила со смехом:
— И как это они так запутались? — наконец, усики были распутаны, и Ата пошла дальше, сказав: — Схожу посмотрю, как там птица…
Однако, сделав несколько шагов, принцесса смущенно остановилась и повернула в другую сторону:
— Птица — это туда…
— Да, птица — это туда! — подтвердил Флик со смехом. — Вроде как!
Но в этот миг за дальним бугром вспыхнул огонек. Флик насторожился:
— Что?
И тотчас вспыхнули еще три огонька. А мистер Торни, дежуривший наверху, увидел, кроме того, как трава в той стороне заколебалась и пошла волнами.
— Мать моя муравьиха! — воскликнул он, и затрубил в раковину улитки.
— Это они! — закричал Флик. — Приготовьтесь!
— Все по местам! — кричали старшие муравьи отрядов.
— Занять боевую позицию! — вторила им принцесса Ата. — Это не учебная тревога, вы знаете, что надо делать! Живо, живо, живо!
Муравьи стремглав бежали, каждый в свою сторону, на ходу образуя колоны — многочисленные тренировки не прошли даром.
И тут сверкнул яркий свет, травы раздались, и на полянку выкатились два фургона, все обклеенные яркими афишами. Запряженные в них громадные гусеницы проворно семенили лапками по земле, сидящие на крыше светлячки светили вперед, как два прожектора. Это был бродячий цирк Пети! Бог знает, как он сюда попал и зачем, да еще в такое время, но это был он! И хозяин лично, собственной персоной, восседал на облучке, на крыше первого фургона, с помощью длинных вожжей управляя гусеницами.
— Тпр-р-р! — воскликнул Пети, натягивая вожжи, и гусеницы встали. — Спокойно, девочки, вот так!
Все бывшие его артисты, стоявшие тут же в сторонке, раскрыли от удивления рты: