Глава 10
Светоча одели в серо-голубую пижаму и проводили через черный ход в ожидающий во дворе автомобиль. На душе было волнительно, но уже совсем не так, как раньше. Он успел поверить, что его жизнь намного интереснее «диким», чем смерть. Машина оказалась тихой и мягкой, чего он не ожидал. Пока ехали по населенному пункту, с интересом рассматривал окружающую действительность. Структурно она была похожа на Тулсу улицами и домами, но воплощением идеи сильно отличалась.
Здесь не было единой архитектурной концепции, гармонично сочетающей многие элементы инфраструктуры города. Не было садов на высотках, воздушных мостов, фонтанов, увлажняющих воздух, высоких деревьев со стройными кронами, непролазных плотных кустов, ограждающих городские локации. Город «диких» выглядел хаотическим нагромождением, случайностью, которой суждено было стать местом жительства большого скопления людей. В отдельности можно было найти приятные глазу места, но в целом, город вызывал неприятие. Даже, несмотря на отсутствие едкого смога, который он ожидал увидеть и унюхать.
Светоч решил, что это происходит от того, что «дикие» не стремятся к гармонии. Подсознательно ими управлял хаос, выражающийся в подходе во всем визуальном. Попадались деревья с сухими ветвями, некрасивые, кособокие. Попадались дома с обшарпанными фасадами. Неровные пешеходные дорожки с застоявшимися в ямках лужами. Обширные пятна открытой земли, обезображенные следами колесной техники.
— Что, нравится? — Спросил военный, сидевший за рулем и наблюдающий за Светочем в зеркало заднего вида.
— Можно найти красивые места. — Светоч не смог сделать полноценный комплимент.
— Только места? Видел я ваш город со спутника, микросхема, а не город. Ничего живого, человеческого. Может и красиво, но исключительно, как продукт бездушной технологии, холодно и неуютно.
Светоч промолчал. Он был не согласен с человеком, но не хотел его раздражать.
— А ты своих родителей знаешь? — Неожиданно поинтересовался второй военный, сидевший справа от водителя.
— Да, а что?
— Да у нас тут ходят слухи, что вы все из пробирки рожденные и воспитанные искусственным интеллектом. Что родителей своих никогда не видите и не испытываете в этом нужды.
— Родители воспитывали меня до трех лет, потом отдали в детский сад и с тех пор моим воспитанием занимался МАК, но при этом я жил в семье. Есть такие, кто не живет, но это ни на что не влияет.
— Мак говоришь, да уж, цветок из которого делают опиум. Какая ирония. Вот и вы всю свою жизнь проводите в опиумном бреду и непонятно для чего живете. Доктор сказал, что ты чуть кони не двинул без чипа, который тебе поставил МАК.
— Он мне тоже так сказал. Для нас очень важно всегда быть на связи, чтобы МАК знал все мои интересы и мог вовремя помочь, если что-то пойдет не так. Мы не болеем, не страдаем благодаря его своевременной заботе.
— Ага, цифровой бог, не иначе. И он тебе помог, когда пошло не так и отправил на войну? — Военный повернулся вполоборота и посмотрел в глаза Светочу.
— Я сам был виноват. Сильно нарушил Устав Гармонии в профессиональном рейтинге.
— Или ты нарушил, или тебя на это спровоцировали. Никто из вас, выросших в ненормально тепличных условиях ни за что самостоятельно не вызвался бы сесть за штурвал боевого аппарата, вот МАКу и приходится выявлять самых неблагонадежных и отправлять их на убой.
— Откуда вам это известно? Я же первый, кого вы взяли живым? — Светоча задело заявление военного, хоть он и не считал его неправым.
— Оттуда. Чтобы снять образ операционки с чипа, живой человек не нужен. Твоя ментаграмма заботится не о тебе, а о том, чтобы у МАКа не было проблем с вами.
Светоч хотел возразить, но наткнулся на холодный взгляд военного в зеркале заднего вида и промолчал. Автомобиль выехал за пределы города и остановился. Мужчина, сидевший с пленником на заднем сиденье, вынул из кармана спинки черный чехол.
— Надень на голову. Ты не должен видеть, куда мы тебя повезем. — Приказал он.
Светоч надел небольшой мешок, через который ничего не было видно, но дышать ткань не мешала. Подумал, что наивные дикари ничего не знаю про «клеща», который запомнит весь маршрут, как один из военных произнес:
— Включай глушилку.
После этого Светоч понял, что «клещ» неработоспособен. На мысленные приказы ментаграмма не откликалась или несла полную околесицу. Дорога заняла приличное время, больше часа. Судя по ощущениям, ехали они быстро, следовательно, могли уехать от границы с лояльной городу территории больше, чем на сотню километров.
Машина остановилась. Мешок с головы снимать не разрешили. Светоча куда-то повели, крепко держа за локоть. Они долго спускались в лифте, петляли гулкими коридорами, пока не оказались в тихом месте, пахнущем кофе и горячим пластиком. С головы Светоча сдернули мешок. Он осмотрелся. В небольшом помещении с несколькими экранами, на которых показывались, судя по всему, панорамы Тулсы со спутника, находились четыре человека. Трое мужчин, один из которых привез его сюда. Он и еще один в военной форме, третий в гражданском костюме. Женщина была одета строго, но тоже в гражданскую одежду.
— Вот перед вами тот самый живой экземпляр, оторванный от сиськи вычислительного ядра. У него есть имя, Светоч. У них там вообще с именами полный порядок, только позитив и радость. — Представил его военный, привезший из больницы.
— Дайте ему стул, пусть сядет. — Попросила женщина. — Вы не пленник Светоч, вам ничего не грозит. Расслабьтесь и просто общайтесь с нами. Меня зовут Надежда, я ваш психолог. Помогу вам освоиться в новой среде.
— По мне, так имя Надежда звучит, будто его дал МАК. — Произнес Светоч.
Психолог рассмеялась и посмотрела на коллег.
— Почему ты нам ничего об этом не рассказывала. — Поддел ее мужчина в гражданском.
— Обязательно расскажу, но как-нибудь в другой раз. — Она дождалась, когда Светоч сядет на стул, подвинула к нему свой стул и села почти напротив.
Остальные сели чуть дальше, давая понять, что именно Надежда будет вести разговор. Психолог проницающим взглядом рассмотрела Светоча в упор. В Тулсе непринято было смотреть на людей пристально. Это считалось дурным тоном. Каждый имел право на личное пространство. Он отвел взгляд. Надежда вынула что-то из кармана и протянула руку вперед. На ладони лежал кулон, подаренный Коломбиной.
— Откуда у тебя появился этот кулон? — Спросила она, глядя прямо в глаза.
— Мне его подарили.
— Кто? Нам важно знать личность, которая им владела?
— Этому человеку будет что-то угрожать после того, как я назову имя? — Спросил Светоч.
— Нет. Я полагаю, он находится в городе, а мы за барьер проникнуть не способны.
— А как тогда он попал туда?
— Отвечай на вопросы, а не строй свои гипотезы. — Попросила Надежда. — Итак, кто тебе его передал?
— Это был человек, который работал на очистке защитного барьера. Я думаю, он мог не знать, что у кулона имеется электронная начинка. — Светоч хотел до последнего не раскрывать имя Коломбины.
— Этот человек, женщина? — Надежда буквально впилась в глаза пленника.
Он хотел соврать, что мужчина, но тогда бы выставил себя в жутком виде.
— Да. — Светоч потупил взгляд.
— И у вас с ней любовь? — Надежда читала его мысли.
— Да. — Светоч покраснел.
— Назови имя, пожалуйста. Нам необходимо это знать. Ей ничто не угрожает. — Произнесла психолог, делая паузы между словами.
Светоч заерзал на месте. Он не доверял этим людям. Они были врагами, и верить им на слово он не собирался. Надежда поняла его чувства и ослабила хватку. Ее взгляд стал добрее и мягче.
— Ладно, можешь пока не называть. Уверена, что позже, когда ты поймешь, что ей ничего не угрожает, ты сделаешь это без принуждения. Так, господа, — она повернулась к мужчинам, — теперь ваш черед.
Светоч снова напрягся и беспокойно забегал глазами. Мужчина в гражданской одежде сел ближе и раскрыл папку с бумажными листами внутри.
— Меня зовут Николай. Я представляю службу, которая занимается разведкой. Часть людей, отобранных вашим МАКом для пополнения генофонда, являются нашими агентами. Этот кулон сделан службой, аналогичной нашей, но не возле Тулсы. Мы установили, что он был сделан в районе Карибского бассейна. Следовательно, агент, который тебе его передал, приехал оттуда. Мы предполагаем, что это девушка или женщина экзотической внешности. Таких, по нашим сведениям, за последние десять лет в Тулсу попало пятьдесят три персоны. У меня имеются фотографии всех. Я буду тебе показывать каждую, но тебе не надо никого называть. Просто смотри. Понятна задача?
Светоч посмотрел на Надежду, потом кивнул. Он уже понял, что люди знают свое дело и все его попытки юлить и уворачиваться все равно окончатся желаемым для них результатом. Николай вынул первую фотографию. На ней была мулатка, но не Коломбина. Светоч смотрел и ничего не делал. Когда ему показали фотографию Коломбины, на которой она широко и жизнелюбиво улыбалась, нервы сдали, увлажнились ладони, сбился пульс, но он постарался не подать вида. Только Николая провести не удалось.
— Значит, это она, Коломбина. — Он усмехнулся. — Отличный выбор.
— Что ей грозит? — Спросил Светоч. — Она очень хороший человек.
— Человек? Не дикарка? — Переспросил Николай. — Вы же не считаете нас за полноценных людей.
— Она не такая.
— Мы это уже поняли. И ты не такой, и она не такая, вот между вами и искрануло.
— А что могут делать ваши агенты на внешнем кольце? — Светочу пришла мысль о бесполезности что-либо узнать в удаленном от города месте.
— Мы собираем сведения. Агентам делать особенно ничего не надо. Пусть живут так, как требует этого ваш МАК. Дай бог ему здоровья и цифрового долголетия. Кулон, который тебе передали, это не только глушилка сигналов, но и штука для сбора информации. По плану, твоя Коломбина должна была передать ее своему ребенку, который получит свой чип и отправится жить в город. Наше приспособление сделает образ с операционной системы «клеща», так называемой ментаграммы. И как-нибудь в одну из встреч мамы с ребенком, она должна была забрать его, а потом подарить бойцу, который отправится в рейд, пострелять дикарей. Там мы его должны подбить и снять кулон. Вот такой был план, но Коломбина решила внести в него свои изменения. Она либо влюбилась в тебя и решила обезопасить от разрыва аорты, либо решила, что ждать ребенка долго и можно снять образ с твоего чипа и передать его нам. В любом случае, большое ей спасибо.
— И что вы будете делать с образом? Наверняка ваши технологии далеки от возможностей МАКа и у вас не получится скопировать его. — Предположил Светоч.
— А вот этого тебе знать не надо, друг. Ваш искусственный градоначальник очень не любит, когда кто-то пытается стать умнее его. Мы уже устали прятать наши предприятия от его зоркого взгляда. Приходиться быть хитрее, изворотливее и умнее. Чтобы ты нам поверил, сейчас вот эти господа с добрыми глазами проведут перепрограммирование твоего чипа. — Николай кивнул на мужчин в форме.
— Зачем? — Светоч напрягся.
— Затем, чтобы проверить работоспособность наших разработок на живом материале. На мертвых ничего не проверишь, правда?
— А если что-то пойдет не так?
— Мы сделаем откат, не переживай. — Николай, как показалось Светочу, высокомерно ухмыльнулся. — Переживать надо было, когда ты сел в танк, стрелять в добрых людей, не желающих никому зла.
— Но вы же первые обстреляли Тулсу накануне. — Попытался оправдаться Светоч.
Все присутствовавшие в помещении люди, не сговариваясь, рассмеялись.
— Это МАК тебе сказал, что мы по вам стреляем ракетами? — Спросила Надежда.
— Разве это не так?
— Абсолютно не так. За последние сто лет в сторону Тулсы не было выпущено ничего. Но в нашу сторону летит каждый раз, как только ваши спутники видят какое-то подозрительно похожее на современный завод сооружение. Мы могли бы устроить ядерный апокалипсис вашему городу и никакое ПВО не смогло бы помешать этому, но мы не хотим. Мы верим, что города были хорошим делом, но что-то пошло не так. И нам надо выяснить, в какой части электронного мозга произошел сбой и можно ли вернуть все к начальному плану, задуманному двести лет назад. Почему замерло развитие, и почему люди, оставшиеся за барьером вдруг стали врагами.
Светоч не знал, что ответить. Если ему говорили правду, то она просто подрывала его картину мира. Теперь ее надо было собирать заново и переосмысливать. Военные положили портфель на стол и вынули из него приборы, предназначенные для перепрограммирования «клеща».
— Мы не уверены, что в процессе перепрограммирования не возникнут спонтанные мышечные сокращения или другие реакции организма, поэтому привяжем руки и ноги к стулу. — Произнес военный, показывая кожаные ремешки. — Это просто предусмотрительность, не переживай.
Светоч все равно переживал. Он уже столько раз переживал за последние дни, что не был уверен в том, что сможет когда-нибудь чувствовать себя прежним, как во время благословленного времени жизни в Тулсе.
— Уровень депрессивных гормонов повышен. — Произнесла ментаграмма, но совета как избавиться не последовало.
Светоча пересадили на массивное кресло, словно предназначенное для проведения пыток. Пристегнули руки и ноги.
— Не переживай, это не опасно. Мы всегда сможем откатить изменения, если что-то пойдет не так. — Попыталась его успокоить Надежда.
Светочу не хотелось с ней общаться. Вообще ни с кем. Он чувствовал себя подопытной игрушкой, мнение которой интересно исключительно из вежливости и чтобы показать, что «дикие», не такие уж дикие.
— У нас все готово. Расслабься и постарайся ни о чем не думать. — Посоветовал военный Светочу.
— Хорошо. — Светоч закрыл глаза и откинулся на подголовник.
Ни о каком внутреннем расслаблении речи и быть не могло. Он был напуган и зажат в мышцах.
— Начинаем. — Произнес военный.
Прежде Светоч никогда не испытывал никаких ощущений во время обновления ментаграммы МАКом. Возможно, это происходило во сне. Его никогда не уведомляли об обновлениях. Просто встав утром, он замечал, что в его восприятии что-то поменялось. Появилось отображение новой информации, ее подача или расширился коридор возможностей зрения, слуха и прочих органов чувств.
Против воли мышцы сами расслабились. Зрение стало чудить расфокусировкой. То же происходило со слухом. Звук менялся, как будто открывалась и закрывалась дверь на улицу. Потом задергались мышцы шеи. Голова завертелась против воли. Затем дошел черед и до остальных мышц. Программа как будто проверяла настройки и калибровки сопряжения нервных импульсов с электрическими сигналами чипа. После мышц началась эмоциональная чехарда. Злость, радость, расслабление и напряжение сменяли и наслаивались друг на друга. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Светоч очень стеснялся, что выглядит перед людьми, как идиот, не способный себя контролировать.
В какой-то момент он потерял сознание, а когда пришел в себя, то понял, что эксперимент закончился. Оборудование было убрано в портфель. Люди пили кофе и разговаривали между собой вполголоса.
— В принципе ясно, что именно надо доработать. — Произнес военный. — Думаю, за декаду уложимся. Все, что меня беспокоит по-настоящему, так это алгоритм проверки чипа, типа свой-чужой.
— А что именно?
— Его как будто нет. Чип непрерывно проверяет и транслирует код ДНК хозяина и этого как будто достаточно для достоверности.
— Почему бы и нет. Раз МАК не ждет шпионов, то какой смысл нагружать систему ненужной проверкой. Чем мы рискуем? Фактически ничем. Теперь мы знаем, что глушилки работают, и если МАК его примет, можем добавить сценарий медовой ловушки в разработку.
— Так скоро все красивые девчонки перекочуют на ту сторону, а у нас произойдет естественный отбор. Мало того, что мы дикари, так еще и страшные. — Военный рассмеялся.
— А кто сказал, что надо ограничиться женщинами? Будем подсовывать МАКу всех подряд. — Произнес Николай. Его взгляд упал на пленника. — А вот и наш герой проснулся.
— Вы что, решили вернуть меня в Тулсу? — Светоч сделал свои выводы из подслушанного разговора.
— Это пока наше желание, к которому мы стремимся. — Ответила Надежда. — Тебе оно интересно?
— Очень. — Светоч не смог скрыть своего ликования. — Но как вы это сделаете? Меня ведь считают погибшим.
— Придумаем что-нибудь. Есть сценарии, но надо их предварительно хорошо проработать. Пока расслабься, на сегодня всё.
— Отвяжите. — Светоч дернул руками, но они оказались не пристегнутыми.
Над его неловкостью посмеялись, но не так, чтобы сильно обидеть.
— У тебя будут свои апартаменты с видом на лес. Правда, это картинка с наружной камеры. Ты будешь находиться глубоко под землей, чтобы МАК не смог нечаянно зацепить сигнал твоего чипа. — Доложил Николай. — Пройдись, чтобы убедиться в том, что мы ничего не напортачили.
Светоч поднялся с кресла. Ватность в ногах осталась, как после хорошей пробежки. Он без напряжения сделал несколько шагов.
— Отлично. Сейчас тебя проводят. Еду будут доставлять в номер. Если возникнут какие-нибудь пожелания, посмотреть кино, послушать музыку, позаниматься спортом, у двери есть переговорное устройство. Активируется нажатием кнопки. — Надежда подошла к нему и положила руку на плечо. — Если тебе будет плохо, проси позвать меня.
— Никак не привыкну. — Произнес Светоч.
— К чему? — Не поняла психолог.
— Что надо кому-то рассказывать о своих желаниях. МАК знал их еще до того, как я сам успевал понять это.
— У нас такого заботника нет, и слава богу. Поэтому не молчи, говори обо всем, в чем нуждаешься. Привыкай жить с людьми, а не с этой штукой на позвоночнике.
В помещение вошли двое в строгой серо-голубой форме. Оба были вооружены дубинками, похожими на большие полицейские программаторы. Они увели Светоча, долго водили коридорами и один раз прокатили на лифте вверх.
Жилье оказалось сносным даже по меркам его последнего жилья на восемьдесят втором этаже. Имелся отдельный туалет и душ. Просторная комната с мебелью. Окно, про которое говорил Николай. Оно нависало над лесом, похожим на тот, в котором он блуждал после подбития. В Тулсе не было лесов в своем первозданном понимании. Только сконструированные искусственным интеллектом парки, в которых все было продумано до мелочей. И не было надоедливых насекомых.
Светоч упал на широкую кровать и закрыл глаза. От мысли, что его вернут домой, стало тепло. Ему хотелось назад, в привычную обстановку, к ежесекундной заботе МАКа, которую он теперь стал бы ценить намного выше и уже ни за что бы не нарушил Устав Гармонии. Вспомнил бездонные черные глаза Коломбины. Очень хотел увидеть ее как можно скорее. Его вряд ли снова пустят в город, но оказавшись на внешнем кольце, он непременно навестил бы ее, даже оказавшись в другом секторе.
Мысли невольно перескочили на «диких». Это прилагательное совершенно не подходило им. Они были другими, может быть старомодными, но точно не «дикими». У них не было такого объединяющего начала как МАК и потому они все казались чуть более разрозненными, чем горожане. Светочу они показались более целеустремленными, чем он. У него, честно признаться, цель была только одна, это повышение рейтинга. И она была у всех. Любые занятия прямо или косвенно так же выбирались с целью влияния на него. Внешних людей наоборот заботили именно конечные результаты выбранной цели. Они казались более заинтересованными работой, чем горожане.
Так же он заметил, что речь «внешних» намного богаче его. Они употребляли больше слов, использовали иносказания, обороты, аллюзии, иногда не понятные ему. Чувствовалось, что иногда они понимают друг друга, не общаясь, как будто переговариваются между собой через ментаграммы. Из-за этого ему казалось, что «внешние» люди глубже и более разносторонне развитые. Это совершенно не вписывалось в его представление о мироустройстве. Но оно уже давно дало трещину. МАК вырастил в сознании горожан из людей, живущих за барьером, образ деградирующего человека, отставшего от поезда цивилизации. Агрессивного, глупого, некрасивого, чтобы на контрасте усилить радость от выпавшей счастливой доли родиться в Тулсе.
Вскоре принесли обед. Это был суп, каша и стеклянный стакан с настоящим кофе с молоком. К каждому блюду полагался кусочек хлеба. К кофе была гренка с яйцом. На хороших новостях аппетит Светоча разыгрался. Он съел всё, не оставив даже крошки.
— Избыток жира и калорий. — Сообщила ментаграмма, переживающая за состояние здоровья.
— Отстань. Недолго осталось хорошо питаться.
За те дни, что он перешел на чужую еду, Светоч немного округлился. Появился намек на животик и подросли щеки. Светоча это не беспокоило. Он видел среди «внешних» людей с очень большими животам и безобразными подбородками. Жировая прослойка портила их внешность настолько, что к ним вполне можно было применить все эпитеты свойственные дикарям. Отсутствие критического отношения к своей внешности, игнорирование проблем, вызванных лишним жиром, непонимание, что их присутствие в обществе портит его восприятие. Горожане никогда так не выглядели. Это противоречило Уставу Гармонии. Человек прекрасен во всем и внешне в первую очередь. Правда, с такой вкусной пищей немудрено было потерять контроль над собой. И теперь понятнее становилось, почему МАК не превращал еду в вожделение.
На следующий день Светоча снова забрали на разговор. На этот раз там была Надежда, предварительно побеседовавшая с ним, чтобы удостовериться в его адекватности. Ее удовлетворило состояние пленника, и она дала разрешение на общение с остальными. Здесь так же был Николай, но вместо военных, присутствовали три гражданских. Двое мужчин. Один пожилой в очках. Светоч только здесь узнал, что существует такое приспособление для улучшения зрения. Другой помладше, с непривычной внешностью. Скуластый, с узким разрезом глаз. Его короткие черные волосы топорщились в разные стороны. Женщина была старше Надежды. Она показалась Светочу слегка надменной. Смотрела на него, как на говорящее животное и даже не могла скрыть удивления, услышав его связанную речь. Это слегка коробило самомнение Светоча, до сих пор не привыкшего к внешнему проявлению отношения.
— Светоч, эти люди из государственной службы. Я понимаю, что аналога слова чиновник в вашем городе не существует, но у нас есть понятие управленцев. Представь, что вместо МАКа всем занимаются люди. Так вот, они выполняют ту же роль в нашем обществе, что и ваш суперкомпьютер. А сейчас им стало интересно пообщаться с тобой. Событие не рядовое, всколыхнуло интерес до самых верхов. Я не стану называть тебе их должностей, это не имеет смысла для тебя, просто назову имена. Так принято из вежливости. Владимир Анатольевич. — Пожилой мужчина встал и коротко кивнул. — Жараскан Галимович. — Мужчина с непослушной прической тоже поднялся и поклонился.
Светоч удивленно посмотрел на Надежду.
— Что? — Спросила она.
— Это имя? — Переспросил он.
— Да. Поверь, ваши имена для нашего слуха не менее экзотические. Прояви уважение. — Добавила она негромко. — Александра Георгиевна.
Женщина не стала подниматься.
— Из вежливости, молодой человек, вам стоило оказать мне почтение как даме. — Произнесла она.
Светоч непонимающе посмотрел на Надежду.
— Извините, Александра Георгиевна, но мы были заняты более важными делами, чем разучивание этикета. — Встала психолог на защиту пленника.
— Извините, я не знал. — Светоч поднялся и поклонился, как это делали мужчины.
Женщина удовлетворенно ухмыльнулась.
— Светоч, сегодня мы просто поговорим на общие темы. Эти люди хотят знать о вас больше. Расскажи им о себе, начиная с детства. Мы не должны жить выдуманными представлениями, чтобы не делать ошибок.
Светоч был не готов к этому и начал сбивчиво, но заметив интерес в глазах собеседников, осмелел и стал рассказывать намного слаженнее. Ему задавали вопросы, он отвечал. По реакции он видел, что его рассказ менял их представление о жизни в городе. Закончил он на том дне, когда его отправили в рейд. Не хотел злить их, напоминая о причинах его появления на внешней территории.
— И все же без репрессивного механизма не обойтись. — Подытожила рассказ Светоча Александра Георгиевна. — А ты знал, что когда закладывался фундамент тридцати шести городов, задуманных, как эксперимент построения общества нового типа, планировалось строить их намного больше, вовлекая в них всех жителей планеты?
— Нет. — Об этом он не слышал и был крайне удивлен.
— Мы все должны были жить в городах, аналогичных Тулсе, но в какой-то момент искусственный интеллект сообща с другими городами принял другое решение и эксперимент пошел совсем не так. Вместо светлого будущего для всех, мы получили его для избранных.