Море. Такое спокойное, чистое, тёплое. Дно чётко просматривается метров на десять, а то и глубже. Рыбки стайками снуют туда-сюда, подплывают к тебе, выпрашивая что-нибудь вкусное. А может и не выпрашивают, кто их разберёт, этих рыб. Может, просто так шныряют рядом с тобой.
Волны укачивают. Можно лежать и ничего не делать, и просто смотреть в бездонное лазурное небо, с редкими перьями облаков. Можно закрыть глаза и слушать, как где-то на дне стучит друг о друга перекатываемая волнами галька. Как же хорошо.
Ты выходишь из моря и ложишься на разогретую полуденным солнцем гальку, и стекающая с тебя вода, попадая на камни, тут же с них испаряется. И этот горячий, почти обжигающий ветер. Он дует прямо в лицо и от него хочется закрыться руками или хотя бы надвинуть козырёк бейсболки.
— Эй! П-подъëм! — толчок в бок. Потом кто-то тебя трясёт за плечо. — П-просыпайся, кому говорю!
Это было не море, и это был не ветер. Это твоё же собственное горячее дыхание, циркулирующее внутри маски противогаза. В ней жарко и уставший мозг решает обыграть эти ощущения, подсунув тебе обманку в виде сна. И это не волны тебя качают, это кто-то пытается тебя растолкать.
Сновидение будто переключается по щелчку пальцев, не желая отпускать Влада из своих объятий. Но теперь это было уже не море и не солнце. Теперь Аля лежала на его руках и медленно умирала. Она кашляла и из её рта выплескивалась кровь, стекая на выстланный плиткой пол и смешиваясь с пылью и грязью. Она смотрела на него затухающим взглядом, а вокруг бегали сотрудники и клиенты банка.
Стоп! Аля уже мертва. Её убили буквально пару дней назад и вовсе не в каком-то банковском офисе, а в их собственной квартире неизвестные ублюдки, которые хотели убить и его, но он выжил. Ему повезло. Он выжил, а Аля нет. Что это значит? Ему опять снится сон. Он опять впал то состояние, когда ты вроде ещё как не пересёк границ царства Морфея, но уже занёс ногу над разделительной полосой.
И вот кто-то тебя хватает за шиворот и выдергивает обратно в реальность, не давая перейти границу сновидений.
— П-просыпайся, кому говорю! Надо собираться и идти, — это тот странный пограничник, который затащил их с Джессикой в схрон, устроенной на месте старой теплотрассы.
Влад тяжело вздохнул и сфокусировал зрение. Маска как назло запотела. Казалось, что он и не закрывал глаза, а так и сидел с открытыми. На море было тепло, и Аля была жива. Но не теперь. Теперь всё наоборот. Ни моря, ни Али, ни какого-то внятного будущего. Он ощутил, как он впадает в уныние. Если честно, ему не хотелось никуда вылезать, а хотелось, чтобы его оставили в покое, и он смогу бы сидеть в этом подземелье столько, сколько ему вздумается.
Странно, ведь ещё пару дней назад он бежал за солдатом, желая во что бы то ни стало спасти свою жизнь. Наверное, это такой психологический эффект: опасность отступает, и вновь оказываешься наедине со своими мыслями и проблемами.
Ещё с ними были молодая женщина и её ребёнок (наверное, её ребёнок, ведь, признаться в эти пару дней, они не сказать, чтобы сильно общались), которые побежали за ними, когда увидели странную троицу, бегущую в парк. Ну как троицу, один из трёх — девушка — безвольно болталась на плече второго мужчины, поспевающего за первым. Надо признать, женщина сделала правильный вывод, что эти незнакомцы не просто так бегут в сторону от известных бомбоубежищ, до них бы они элементарно не успели добраться, а хотят укрыться где-то поблизости. И всё, что требуется — бежать за ними и надеяться, что тот с оружием не пошлёт их куда подальше, если места в их убежище будет очень мало.
Но места оказалось достаточно для ещё двух человеческих существ, подгоняемых инстинктом самосохранения. И солдат оказался не зверь какой-то, а быстро-быстро спихнул их внутрь и тут же соскользнул вниз сам, хотя дело шло уже на секунды.
И вот они здесь, в нескольких метрах под землёй пережидают, когда можно будет выйти на поверхность, не рискуя помереть от лучевой болезни в первые несколько дней, после того, как окажутся на поверхности. Хотя, скорее всего, они всё равно отхватили какую-то дозу. Пограничник молчал, но Влад видел, как он то и дело посматривал на дозиметр, у которого предусмотрительно отключил звук, чтобы, видимо, не нагонять панику его непрерывным треском.
С другой стороны, не так чтобы он сильно волновался. Может всё не так плохо, как думал Влад? В конце концов, ликвидаторы аварии на Чернобыльской АЭС вообще работали в самом настоящем радиационном пекле, но при этом многие из них прожили потом долгие годы. Может быть, не такой счастливой жизни, как бы им хотелось, такое всё-таки даром не проходит, но жили ведь, и живут до сих пор.
Алексей в призрачном свете химического фонаря, который как ни когда раньше напоминал об опасной радиации, стал разбирать тюки, которые им служили подушками и на которые они упали два дня назад. Спать было жуть как неудобно, но выбирать было не из чего. Живы, и на том спасибо.
Для начала они решили перекусить, съев по банке тушёнки и запив всё водой из пластиковых бутылок. Тот факт, что их не стошнило, и в целом аппетит имелся, Алексей посчитал хорошим знаком, о чём всех и оповестил. Однако, и излишнего оптимизма тоже не стал озвучивать.
В мешках оказались защитные костюмы, какие Влад уже не раз видел на улицах города и в лагере беженцев за последние месяцы, и уже совсем другие противогазы, полностью закрывающие голову. Такими можно запросто пугать детей. Влад подумал, почему пограничник не дал их женщине и ребёнку, но, видимо, на то были причины. Зато теперь он как раз отдал им свою маску и маску Влада. Ребёнку она была явно велика, впрочем, как и противогаз (может в этом причина?) и кое-как её приладил, максимально затянув ремни и накинув на голову ребёнка поверх маски капюшон пуховика.
— А если они не подойдут нам по размеру? — вдруг спросил Влад. — Они же вроде как индивидуальные должны быть.
— Откуда знаешь? Ты же вроде не служил.
— В лагере мерки снимали.
— Я с запасом брал. Где надо п-подтянем.
Влад натянул защитные брюки, которые надевались сразу поверх одежды и обуви. Пограничник проследил за тем, как то же проделала Джессика. Потом дело дошло до куртки такого же зеленоватого оттенка. Он периодически отдавал указания, в каком порядке и что надевать и как застёгивать, но в целом всё было понятно, к тому же экипировались они не сильно спеша, никто над ними с секундомером не стоял.
Костюм, на удивление, оказался Владу впору, он нигде не жал, не сковывал движения и был относительно прост в надевании. А вот на Джессике он висел мешком, и она выглядела в нём как апокалиптический хоббит. Вроде и страшно, но одновременно смешно. Алексей подтянул ремни, нацепил на неё рюкзак с лямками и застегнул их на груди, чтобы уж совсем всё не болталось. В любом случае, лучше так, чем вообще никак.
Противогазы, капюшон, перчатки. Алексей достал из рюкзака рулон скотча и стал обматывать голени и запястья своих спутников, стараясь придать комплекту наибольшую герметичность. Главное, как она сказал, не допустить попадания радиоактивной пыли на кожу и внутрь организма вместе с вдыхаемым воздухом. Костюм можно будет при необходимости
Потом он как бы невзначай спросил не хочет ли кто в туалет, учитывая, что на поверхности такая возможность представится не скоро. Смешно. "Раньше не мог сказать?" — подумал Влад. Впрочем, он сильной нужды не испытывал, а о том, как они справлялись с естественными потребностями последние пару суток предпочитал вообще не вспоминать.
Кроме Джессики, на которую уже был навешан рюкзак, аналогичный достался и Владу. Алекс сказал, что там всё необходимое, чтобы перевести дух, когда они покинут зону заражения.
Перед тем, как нацепить противогаз на себя и также плотно замотаться скотчем, пограничник ещё что-то говорил женщине с ребёнком (Влад поймал себя на мысли, что они так и не назвали своих имён, а они не спросили), объясняя когда можно будет выбраться наружу, что он оставит знак для спасателей, которые обязательно придут и спасут их. Выдал консервы и воду, вытащив из своего рюкзака.
Только придут ли спасатели? Даже после первого удара спасательные службы работали на пределе возможного, что уж говорить о текущей ситуации. Тут впору поставить вопрос о выживаемости, бросив все силы на то, кого и что можно спасти, и приняв трудное решение, что кого-то спасти не удастся.
— Алексей, — обратился сквозь противогаз Влад, — это была та самая вторая волна?
— Не знаю, рация не работает, спросить не у кого. Надо выбраться наверх, найти кого-нибудь из командования. Сейчас нельзя сказать, точечный это был удар или массированная атака, — пробубнил он из под противогаза. — Если Москва устояла, а мы это быстро поймём, то, скорее всего, это была разовая акция с целью прощупать оборону.
Влад обратил внимание, что сейчас Алекс не стал акцентировать внимание на том, что эта атака имела целью уничтожения совершенно конкретных людей, то есть их. Не много ли чести использовать ядерную боеголовку для уничтожения нескольких человек? Отправить наёмников — да, снарядить авиационную группу — ещё куда ни шло, хотя тоже больше походило на натягивание совы на глобус. Но чтобы запустить ракету с ядерной боеголовкой!
Когда Алекс упаковался, он полез под большую трубу, и вытащил из-под неё завёрнутый в брезент автомат Калашникова из последних моделей, Влад определил его как АК-12, и ещё одно оружие, наименование которого он не смог определить. Что-то с длинным стволом и оптическим прицелом, явно намекающими на его дальнобойность.
— На, — он протянул винтовку Владу, — владей и п-пользуйся.
Влад принял оружие и пару магазинов к нему.
— Я хэзэ, как здесь и куда нажимать, — признался Влад. — Что это вообще?
— Ну, ты даёшь! СВД — снайперская винтовка Драгунова. Не п-переживай, вылезем — покажу, что к чему.
— Быстро ты меня в снайперы записал.
— Жить захочешь, как говорится, не так раскорячишься. А потом, ты же по тарелкам стрелял? Стрелял! Ну, вот и ладненько. Выбирать не из кого, не ей же поручать оружие, — Алекс кивнул в сторону американки. — Как ни как гражданка враждебного государства.
Джессика либо не слышала последней фразы, либо старательно делал вид, что её это не касается.
— А что, "винтореза" в военторге не было? — вдруг вспомнил название Влад.
— А говоришь, не разбираешься! — похлопал его по плечу пограничник. — Чего не было, того не было! СВД — наше всё! Проверено десятилетиями эксплуатации по всему миру! Хоть в Африке, хоть в Афганистане, хоть на Ближнем Востоке.
Алекс перепроверил обоймы и пистолеты, которые разместились на разгрузочном жилете, одетом поверх комбинезона. Скорее всего, если не получится пройти нормальную дезактивацию, потом от них придётся избавиться, но это потом, а сейчас они могут очень даже пригодиться. Наверху их может ждать всё, что угодно.
Он полез наверх и попытался отодвинуть люк, но он не поддавался. Толкнул его несколько раз, что есть сил, но без толку.
— Твою мать! — выругался он. — П-пригорел что ли! Влад, подай мне гвоздодёр! Да, давай.
Влад отыскал металлическое изделие в полутьме колодца и подал его пограничнику. Тот приспособил его в пространстве между краем колодца и люком и, что есть сил, дёрнул за него, а потом так и вообще повис.
Сверху что-то треснуло, посыпалась пыль, и люк с трудом, но подался. После нескольких попыток воздействия гвоздодёром его удалось, наконец, отодвинуть и Алексей выбрался наружу. Оказалось, что люк был придавлен упавшим деревом.
— Давайте рюкзаки, — сказал он остававшимся внизу людям, и Влад стал передавать их наверх, поднявшись на пару ступенек и удерживаясь одной рукой.
Потом они, осторожно, чтобы внутрь попало как можно меньше радиоактивной пыли, выбрались из колодца, сначала Джессика, потом Влад. Казалось, что они покидают один ад, чтобы попасть в другой.
Алекс подошёл к колодцу и посмотрел внутрь, где оставались женщина с ребёнком. Они смотрели снизу вверх на три фигуры в защитных костюмах и противогазах, которые по каким-то только им ведомым причинам должны были оставить их здесь в надежде, что их найдут спасатели. В последнее обстоятельство не верил, наверное, даже сам Алексей. Наверное, он никогда не забудет этот взгляд, но иного варианта просто не было, им нужно было их оставить.
Насколько им хватит еды и воды, которые им выделил пограничник? Дней на пять, если сильно будут экономить. Пять дней на то, чтобы их нашли, вытащили, провели дезактивацию и начали лечение, если будет такая необходимость. Относительно лучевой болезни и дозы, которую он мог отхватить, Влад предпочитал не думать. Всё-таки оставалась надежда, что колодец принял на себя основной поток частиц.
Влад мысленно благодарил пограничника за то, что тот догадался сделать схрон из старого колодца теплотрассы. Видимо, он предполагал, что ядерная атака может застать его где угодно, и он не сможет добраться до нормального оборудованного убежища. Интересно, где-то ещё в городе есть такие места? Наверняка, в подвале или даже в канализационном колодце лежит ещё пара-тройка тюков с припасами и снаряжением.
Судя по всему, пограничник был настроен крайне решительно относительно своей миссии, в чём бы она ни заключалась. Ведь, тогда в комнате, он толком ничего не рассказал, обойдясь общими фразами и непонятными для непосвящённого человека терминами. Влад даже догадывался, что пограничник сам не до конца понимает их значение.
Алексей задвинул крышку люка обратно, так что она упала в пазы, изолировав оставшихся внизу людей от агрессивной среды. Потом достал из своего рюкзака баллончик с краской и написал на люке "Живые люди!", воткнул рядом найденный поблизости железный прут от арматуры и повязал на него кусок красной ткани. Он бы запомнил координаты точки в смартфоне, но гаджет отказывался запускаться. Либо сдох аккумулятор, либо сам смартфон не выдержал электромагнитного импульса. Поэтому ему пришлось просто пообещать, что сообщит спасателям где их искать
Влад обернулся и осмотрелся вокруг. Картина была поистине инфернальной. Развороченные стволы деревьев, где-то были вырваны с корнем, где-то а где-то разорваны пополам, ощетинившись щепками своих внутренностей. И они были покрыты… нет, не снегом, на них лежал толстый слой пепла.
И тишина. Настолько абсолютная, на сколько вообще может быть в представлении жителя даже небольшого города, привыкшего засыпать под звуки проезжающего под окном транспорта, лай соседской собаки или разговоры у подъезда, которые ночью слышно даже с девятого этажа.
Ни лая собак, ни карканья ворон, ни щебета вездесущих воробьёв, которые даже зимой умудрялись устраивать свары из-за брошенного кем-нибудь куска замёрзшего хлеба… Казалось, молчали даже искорёженные деревья.
Влад почувствовал, как ему становится жарко. Главное сейчас не заболеть. Не хотелось бы подхватить какой-нибудь грипп и ещё какой вирус, который не позволит тебе нормально передвигаться. А тёплую пастель и тарелку бульона тебе сейчас никто не гарантирует, скорее наоборот, пристрелят как загнанную лошадь.
Ну, пристрелить если и могут, то какие-нибудь бандиты или диверсанты, а вот успех всей миссии, какой бы она бредовой Владу не казалась, мог повиснуть на волоске, если кто-то из них троих проявит признаки простуды. Чихать в противогазе ой как неудобно, а уж если вздумается проблев@ться, то и вообще смертельно опасно.
Да, миссия. Миссия реально попахивала бредом сумасшедшего. В чём она заключалась? Алексей хотел найти выживших с поезда, и он их нашёл. Они ему были для чего-то нужны, но для чего и какова их роль, Влад не понимал. По крайней мере, пока их задача заключалась в том, чтобы идти туда, куда идёт странный пограничник, но который при этом, судя по всему, обладает нешуточными полномочиями. Прав был Гареев, который определил погранца не как обычного вояку, а как человека Конторы.
Влад вспомнил майора и своих знакомых из лагеря для беженцев, с которыми успел серьёзно подружиться. Что с ними случилось? Успели укрыться? Или все погибли? Было такое чувство, что он их последний раз видел не пару дней назад, а пару жизней тому. И не удивительно! Мир за не полных три месяца на глазах Влада изменился до неузнаваемости целых два раза!
Когда они оказались на поверхности, Алексей достал и включил дозиметр, который тут же принялся радостно трещать, напоминая о том, какая именно бомба взорвалась над городом. Его треск нервировал Влада, но, видимо, только не пограничника. Он притулил его на разгрузку и махнул рукой, мол, пошли уже.
— Нам надо выйти на шоссе, что на Москву идёт, — прогудел он из-под противогаза. А для этого нам надо перебраться через реку. Посмотрим, устояли ли мосты.
— А есть ли она ещё, твоя Москва? — пессимистично заметил Влад.
Алекс пожал плечами.
— Скоро узнаем. А как узнаем, так и решим, как действовать дальше.
Они двинулись через парк, и быстро вышли на основную улицу, ведущую к мосту через Волхов, разделяющий город пополам. Им приходилось обходить обломки зданий, перевёрнутые и до сих пор ещё тлеющие автобусы и автомобили. В некоторых из них можно было заметить водителей и пассажиров, которых взрыв застал в пути. Точнее, то что от них осталось.
Обугленные деревья, те, что не были выдернуты с корнем или сломаны взрывной волной, будто взывали к небу о помощи, воздев руки-ветви к небу в последней немой молитве.
Город превратился в руины, наполненные мертвецами. Оплавленное и разбитое стекло, арматура, торчащая из кусков бетона, раскрошенный кирпич, обрывки одежды, бумага…. и пепел, везде был этот пепел, который, казалось, в этом новом мире заменил собой снег.
У стены полуразрушенного здания лежало тело в позе эмбриона. Такие фигуры Влад видел на фотографиях из древних Помпей. Вроде всё дело в воздействии высокой температуры на мышцы, они невольно сокращаются, и человек как бы сжимается, принимая такую позу. А вот ещё тело. И ещё одно.
Влад догадывался, что где-то в подвалах наверняка укрылись и выжили люди, но пока они не решались или не могли выбраться на поверхность. Да он бы, на их месте, и не стал. Никто не пытался выбраться на поверхность из подвалов. Было странно ощущать, что
Огромное грибовидное облако ещё вполне себе угадывалось над западной частью города, там, где были основные спальные районы. Всё небо было в в рваных грязно-серых облаках с жёлтыми потёками.
— Кстати, вот эта вся фигня с большим пальцем руки и сравнением его с высотой ядерного взрыва не то, чтобы никуда не годится, но о-очень некорректная, — рассказывал Алекс, пока они ещё сидели под землёй. Владу говорить особенно не хотелось, да и остальным сидельцам тоже, а вот пограничника то и дело прорывало на разговор. — Нам тогда в поезде п-просто п-повезло, взрывы были реально далеко. А так, если видишь, что-то подобное, надо срочно искать укрытие. Нехрен сравнивать высоты гриба со своим п-пальцем. Вот просто сразу: увидел — беги. И прячься. Овраг, сточная труба, да хоть бы и валун какой. П-правда это не спасёт тебя от лучевой болезни разной степени тяжести, особенно, если бомба рванула поблизости, но всё-таки. Как говорил товарищ Сухов, помнишь?
— "Лучше, что бы помучиться", — неохотно отвечал тогда Влад. — Как-то так вроде.
— Ага, — закивал пограничник, — желательно помучиться. А почему? А потому что пока ты жив, то всё ещё может измениться. Всегда остаётся шанс на лучший исход.
— Или на худший.
Алексей не стал тогда отвечать на последнюю реплику Влада.
Они шли по мёртвому городу молча. Картина, представшая их взгляду, не способствовала разговору, да и говорить в противогазах было откровенно неудобно — приходилось подходить почти вплотную, чтобы что-то расслышать, поэтому общались больше жестами.
Мост, построенный сразу после войны, той другой войны, и простоявший десятки лет, не выдержал удара и рухнул в реку, превратившуюся в серую тусклую массу, неспешно текущую с юга на север. В воде виднелись корпуса затонувших теплоходов.
Здесь пересечь реку было невозможно. Между рухнувшими пролётами было слишком большое расстояние, а лезть в воду зимой было опасно и при обычных обстоятельствах.
Они стояли на берегу и осматривались. До моста слева было далеко и он тоже был разрушен. А вот пешеходный мост справа устоял, хотя и был серьёзно потрёпан: пролёты частично обвалились, но судя по всему, по тому, что осталось можно было перебраться на другой берег.
Алексей махнул рукой, указывая их дельнейшее направление. Они вновь двинулись по парку мимо мёртвых деревьев, но уже вдоль берега и стен средневековой крепости.
Кремль не был разрушен полностью, но взрывная волна прошлась и по нему. То тут, то там валялись куски крепостной стены. Софийский собор и звонница, судя по всему, готовы были в любой момент обвалиться. Кресты с куполов сорвало, да и сами купола были разорваны, с них сорвало листы обшивки, обнажив рёбра каркаса.
В этот момент над ними пролетел вертолёт.