Аля сидела на диване, поджав под себя ноги, и пила горячий какао, кружка с которым дымилась, распространяя приятный аромат по комнате. В другой руке она держала смартфон и что-то листала.
— О, как! — внезапно воскликнула она, перестав двигать пальцем по экрану.
— Что-то интересное нашла? — спросил Влад, переключая каналы на телевизоре. Это был субботний вечер, когда были переделаны все запланированные на сегодня дела (ну, почти все) и хотелось просто потюленить.
— Да уж! Не то слово! — интригующе продолжала Аля.
— Да что там такое-то? — Влад попытался заглянуть в смартфон, который Аля держала в руке.
— Не знала, что ты писал стихи. А мне ты никогда стихов не посвящал! — с наигранной обидой сообщила она.
— Какие ещё стихи? — удивился Влад.
— У тебя на странице.
— Серьёзно? Если такое и было, то много-много лет назад. И вообще, надо было удалить.
Аля пролистала экран и продекламировала:
«Я был бы рад — подняться и пойти, Позвать коня и поскакать домой. Но острая стрела торчит в моей груди, Да ворон черный вьется надо мной. Мне спеть бы песню вольную мою, Слова, которой знал я с детства. Но та стрела, что поражен я был в бою, Для вдоха не оставила мне места. Я победителем вернулся бы назад, Любимую обнял, поцеловал бы в уста. Но только та стрела, что врезалась в меня, Уж больно тяжела, не сдвинуться мне с места»
— У тебя что, была когда-то неразделённая любовь? — прищурилась Аля.
— Ммм… да нет, — неуверенно ответил Влад.
— Так да или нет?
— Нет, не было, — твёрдо ответил Влад.
— Ну ладно, если судить по дате публикации, это было задолго до того, как мы познакомились, так что так уж и быть, я не буду тебя ревновать, — она великодушно похлопала его по плечу.
***
Странно, но Влад не помнил этого вечера. Как такое может быть? Понятно, что в мозгу не откладывается всё, что ты когда-либо видел и слышал, хотя под гипнозом, говорят и можно вытащить даже то, ты не хочешь запоминать. Обычно-то запоминаешь что-то яркое, что-то, что привлекло твоё внимание. А тут… он готов был поклясться, что никогда не обсуждал свои потуги в стихосложении с женой.
Видать здорово его приложили по затылку. Так здорово съездили прикладом, что, мозг стал сам продуцировать воспоминания. Но вообще, бывают же сконструированные воспоминания, так ведь? Когда тебе внушают, что ты что-то видел, что-то слышал, где-то был. Особенно таким манипуляциям подвержены дети. Но он-то не ребёнок.
Было это или нет, стоит, однако, вернуться в настоящее. И здесь всё очень и очень плохо, если не сказать отвратительно. Попахивает безысходностью. Остаётся только молиться Богу, в которого Влад не то, чтобы сильно верил.
Радует, однако, что он вообще может думать, а если так, то он жив. Исключая всякого рода концепции о загробной жизни, стоит признать очевидное — да, он жив. Вопрос в том, но надолго ли.
И всё из-за встречи со старым предателем, которого сама встреча с которым выглядела как настоящее чудо, учитывая обстановку. Он ещё тогда, когда разговаривал с сестрой Дмитрия, понимал, что то, встреча у подъезда, когда Дима привёз ружьё, была последней.
Однако, что же произошло?
Что может быть хуже предательства? Наверное, ничто. А можно ли считать предательством, если человек предал поневоле, сам того не осознавая? И как должен чувствовать себя тот, кто стал предателем, хотя не планировал таковым становиться? Хороший вопрос, психологический.
Холодный бетонный пол давил на правую щёку, отчего скула уже начинала болеть. Шея затекла. Хотелось пошевелиться, но ноги и руки за спиной были туго стянуты, пластик врезался в кожу, и при каждом движении вгрызался в плоть.
Удобная всё-таки штука эти хомутки. С узлами возиться не надо, с ключами от наручников тоже, а прочность почти такая же, как у цепи. В использовании опять же, наверное, гораздо проще. Если что, всегда можно просто разрезать и выбросить.
Сколько он так лежит? Полчаса? Час? Если так, то у него точно сотрясение мозга, иначе он бы очнулся уже через несколько минут. Уверенность, что он в таком состоянии находится уже порядочно, подтверждали затёкшие руки и ноги, кровообращение в которых было явно недостаточным из-за сковавших его пут.
Голова гудела, а затылок неприятно ныл. Наверняка образовалась гематома. От бетонного пола, на котором он лежал, веяло холодом, который лишь отчасти облегчал головную боль. Блин, если он так лежит уже давно, то, как бы, в руках и ногах не началось отмирание тканей из-за кислородного голодания.
Ха-ха. И ещё три раза ха-ха. Это всё равно, как если бы приговорённый к отсечению головы жаловался тюремному врачу на головную боль. Мол, дайте мне порошка обезболивающего, а то так голова трещит, что на эшафот идти не хочется. Что значат руки и ноги, если тебя наверняка хлопнут без каких-либо угрызений совести. Ведь ты всего лишь цель. Пешка в игре с непонятными правилами и неизвестными игроками.
Запах табачного дыма. Кто-то курит. Как же он ненавидит этот запах! Табачный перегар и разбитая голова — адская смесь для того, чтобы вызвать очередной приступ тошноты. Или у него действительно сотрясение и тошнит его из-за этого? Скорее всего, так и есть. Но дым всё равно бесит. И да, способствует рвотным позывам. Главное, сдержаться, а то не приятно будет лежать в собственной блевотине.
Голоса. Голоса незнакомые. Говорят по-русски. Нормально так говорят, без акцента. Вообще без какого-либо. Обычный среднерусский выговор. Даже кавказских интонаций нет. Почему он подумал про кавказский акцент? Потому. Наверное, стереотипы и шаблоны. В своё время столько людей было похищено и увезено на Кавказ, что появились соответствующее стойкое убеждение.
Что-то неспешно обсуждают, смеются. Слышно, как что-то шелестит и с легким, но хлёстким звуком ударяется о какую-то поверхность. В карты режутся, не иначе. Смешно им. Анекдоты походу травят. После очередного взрываются громким смехом.
Басовитый голос с хрипотцой подхватывает тему:
— А вот ещё! Слушай сюда: Приходит внук к деду и спрашивает: «Дед, а расскажи какую-нибудь историю про войну!»
«Ну, — говорит дед, — ты парень уже взрослый, так что расскажу тебе кое-что интересное. В общем, как-то взрывной волной к нам в траншею закинуло вражескую радистку! Ну, мы с ребятами обрадовались, и давай её и так и этак пользовать! Неделю развлекались!»
«Дед, — спрашивает тихонько внук, — а м@нет она вам делала?»
«Ну, внучок, я тебе никогда не врал, и теперь не буду, — отвечает дед. — К нам она в траншею уже без головы свалилась».
Раздался заливистый гогот. Кто-то даже закашлялся.
— Ну, ты даёшь! — смеётся, откашливается.
Сколько их? Человека три-четыре, если судить по смеху. И если, конечно, в помещении нет ещё десятка человек с полным отсутствием чувства юмора, сидящих тихонько-тихонько. Да нет, такого уж точно не может быть. На такую компанию обычно не больше одного тупаря приходится. Сидит такой и не понимает юмора. Как-то видел такую гражданку, бывшая коллега, все ломятся от смеха, глядя комедию, а она явно не понимает, что происходит и что смешного в том, что один из героев случайно упал в измельчитель древесины. Ну, комедия чёрной была.
Анекдот смешной, не поспоришь. В другое время Влад бы посмеялся от души, но не сейчас. Тело затекло, а к больной ноге добавилась тупая боль в затылке. Кожу на голове стянуло чем-то жёстким и твёрдым, видимо, кровь запеклась. Не слабо так долбанули. Удивительно, что он вообще не двинул кони и не отправился к праотцам сидеть у вечного костра и курить трубку мира. Хотя нет, ему же, как крещёному в православии, должна быть уготована участь лежания на облаках, или как там Рай выглядит. Однако, если подумать, то из него верующий как из теста пуля, Рая ему не видать как своих ушей, наверняка застрянет где-нибудь в предбаннике, а то и вообще отправят по распределению в чистилище искупать грехи.
Даже символ веры не знает. А ведь как-то пытался заучить, но больше из любопытства, чем из желания приобщиться к церкви. Да что там символ веры, Влад гимн государства помнил через слово, постоянно путая слова с текстом советского периода. Так что ни православного, ни коммунистического рая ему не видать как своих ушей. И смех и грех, как любила говорить бабушка.
До этого случая его ещё никогда не оглушали ударом по голове. Это с какой же силой надо зарядить по черепу, чтобы человек потерял сознание? Как-то он, ползая по подвалу многоэтажки, когда подрабатывал студентом, в темноте шваркнулся с размаху о бетонный потолок и то не отключился, а только сидел минут десять, растирая ушибленное место, чтобы минимизировать образование гематомы.
Дима, мать твою, откуда ты только нарисовался. Какого мля чёрта! Ты с ними заодно или нет? Тебя просто использовали, или ты продался. Будет неприятно узнать, что ты работаешь на врага, и решил таким образом выслужиться. Типа, сдашь нам своего приятеля, а мы тебе обеспечим место в тёплом бункере с едой и водой, пока мир горит во втором акте ядерного светопреставления. Осознанно ты на это пошёл, или тебя использовали в тёмную, или шантажировали жизнями родных и близких? Как ни крути, всё равно, неприятно.
Если ты решил переметнуться осознанно, то, чесслово, нашёл кому довериться! Тебя же используют и выбросят как то самое изделие. Скорее всего, просто пристрелят, чтобы избавиться от лишних свидетелей. И не будет тебе никакого комфортабельного бункера. Ни тебе, ни твоей семье. Бункер — привилегия и без того довольно дорогая, чтобы пускать в него всяких предателей.
Влад приоткрыл один глаз. В расширившийся и тут же сузившийся зрачок ударил показавшийся невыносимо ярким свет лампы накаливания. Где это он находится? В каком-то подвале? Под этим углом одним глазом толком ничего не видно: грязный пол, кусок кирпичной стены без штукатурки, лампочка. А это кто?
Таракан уставился на него, потирая своими лапками длинные антенны. Любопытствует, или издевается? Вот, кто выживет, когда всё закончится. Вот, кто унаследует Землю после людей и вознесёт до невиданных высот новую цивилизацию насекомых. Построят новые города, запустят космические корабли. Колонизируют, наконец, Марс и другие планеты Солнечной системы. Главное, успеть сделать всё это до того, как Солнце поглотит планету.
Только и слышно было до войны, что тараканы куда-то пропали, что их исчезновение предвещает страшный катаклизм и вообще ничего хорошего ждать не приходится.
Казалось бы, есть тараканы — плохо, нет тараканов — тоже плох, если ещё не хуже. Людям не угодишь, да, Рыжий?
Таракан ещё раз тщательно вытер свои антенны — тоже мне чистюля, ползает по грязным углам, сейчас ведь побежит помои подъедать — махнул лапкой, будто прощаясь, и убежал.
И тебе пока, Рыжий. Беги, давай, к своей многотысячной семье. А то жена на алименты подаст, вовек не расплатишься. Есть у тараканов алименты? Даже если нет, то наверняка придумают, когда разовьются до соответствующего уровня.
А как они разовьются? Насекомые же не имеют лёгких, а без лёгких их размеры ограничены. Забавная получится цивилизация. Ну, или тараканы как-то приспособятся.
Или новую цивилизацию создадут крысы? Умные же твари.
Боже, как болит голова! Надо попробовать размять мышцы, иначе точно онемеют с последующим отмиранием. Да-да, типа, какой смысл, если тебя всё равно пустят в расход? Ну, во-первых, пока что ты жив. Во-вторых, хотели бы порешить, уже бы это сделали. Да и вообще, больно и неудобно так лежать.
Подожди, но в прошлый раз по версии Алексея, ради того, чтобы тебя ликвидировать враг на ядерную боеголовку не поскупился. Отчего же сейчас медлят? В чём причина? Им же надо ликвидировать всех, кто был в том злосчастном поезде (и что они так на нём зациклились). Ведь, так? Хлопнули его, хлопнулиАлексея…
Значит, что-то изменилось и, например, им нужна информация. Или что-то ещё? Так, тогда в городе они были все вместе в одном месте (какая-то тавтология получается). Ну, допустим, что так. Но тогда это означает, что сейчас он здесь один. Да, чёрт возьми! Алексея им захватить не удалось, только этим можно объяснить то обстоятельство, что он ещё может дышать.
Нет, это просто уже не возможно, надо как-то пошевелиться, чтобы как-то размять мышцы и суставы.
Влад пошевелился, сделал глубокий вдох и закашлялся. В груди неприятно чесалось. А в бронхах что-то хрипело и булькало.
— О! Смотрите, кто у нас тут проснулся! — незнакомый голос. Не тот, что рассказывал пошлый анекдот. — Позови старшего! Очнулся, дружок?
Шаги в тяжёлых армейских ботинках отдавались через пол прямо в скулу. Неприятно. Голова и так трещит по швам, а тут ещё этот топот.
Один из охранников вышел из помещения, о чём красноречиво сообщила скрипнувшая дверь.
Чужие руки ухватили Влада за грудки и рывком вернули в вертикальное состояние, усадив на расшатанный стул, который ещё походу Советский Союз застал. Перед глазами всё поплыло. Тут же на него накинули ещё несколько петель верёвки, объединяя в одно целое с хлипким предметом мебели.
Если судить по обстановке, то он сейчас находится в каком-то подвале. Обшарпанные кирпичные стены без штукатурки, яркая, не для этого места, одинокая лампочка в патроне без абажура, дверь в дальнем углу комнаты, и знакомый до боли запах… Картошка? Ну да, сырой картофель! Типа здесь раньше хранили урожай? Скорее всего, да, хотя для картофелехранилища как-то уж больно цивильно. Осталось понять, где он сейчас находится. Какой-нибудь заброшенный колхоз или ферма, а может быть, это погреб частного дома, которых немало побросали, особенно, тех, что располагаются в городской черте.
Опять послышались шаги, только на этот раз уже приближающиеся, как будто кто-то спускался по лестнице. Ну, точно — подвал. Влад через силу приподнял голову, чтобы посмотреть в сторону двери. Она отворилась, и в помещение вошёл рослый человек в военной форме. Вроде на плечах были погоны, но Влад сразу не разобрал, сколько там было звёздочек, и какие. Лампа неприятно светила в глаза.
Незнакомец пододвинул другой стул, который ему поднёс тот же бугай, кто поднял Влада с пола, а сам встал сбоку от пленника. И нет, он не поставил его спинкой к Владу, как можно было ожидать. Многие отрицательные герои поступают ведь так, правда? Впрочем, и положительные тоже, ставят стул спинкой вперёдсадятся на него как на коня. Этот человек избегал дешёвых понтов, это ощущалось сразу.
Нет, этот человек так делать не стал. Стул был поставлен как обычно, и как следовало. Незнакомец, казалось, непринуждённо расположился на стуле. Руки на груди не скрещивал, но подался вперёд, уперев локти на колени, а пальцы рук образовали замок. Всё-таки психология великая вещь! Только великим мастерам под силу контролировать свои невербальные проявления эмоций.
А тут вроде бы перед тобой хозяин ситуации, и окружающие ему беспрекословно подчиняются, однако что-то его всё-таки беспокоит и это находит выражение в том, что он хочет вызвать доверие у пленника, подавшись вперёд, но, тем не менее, не удержался от того, чтобы не сцепить пальцы в замок перед собой.
А это значит что? Что ему от тебя и в самом деле что-то нужно, причём что-то очень для него важно. Что ж, послушаем, что от тебя хотят услышать.
Интересно, всё-таки было бы узнать, кто это такие. Главное, чтобы не рептилоиды. Хотя чем чёрт не шутит, события последних недель и общение с Алексеем буквально вынуждало воспринимать окружающий мир через призму теории заговора.
Интересно, ты сейчас вообще где? Лёха! Алё! Ну, ты же просто Лёха, так ведь? Ты же Алексом назвался тогда исключительно ради американки, так сказать ради установления контакта с иностранным гражданином. Или нет?
Джессика…Кто бы мог подумать, что ты находишься по другую сторону. Зачем? Для чего? Какого, в конце концов, хр@на?! Правда ли, что твои родные находятся в заложниках у могущественной спецслужбы? Или это была просто уловка, чтобы вызвать у нас жалость? Мне же пришлось в тебя стрелять, чтоб тебя, Джессика!
Или не Джессика? Кто ты в реальности? Почему ты повела себя так, как повела? Ведь тобой же реально решили пожертвовать, но ты всё равно решила работать на своих нанимателей до конца.
О, Господи! Может быть, ты сейчас всё это закончишь? Зачем ты мучаешь меня?
Да, я стрелял в неё! Что ещё ты хочешь услышать?! Да, я не должен был этого делать! Но разве не ты поместил меня в условия, когда другого выхода у меня просто не было? Когда я был на взводе, и ничего другого кроме как нажатия на спусковой крючок от меня нельзя было ожидать?
Вот женщина, которая в целом тебе симпатична, но она причастна к убийству твоей жены. Сначала ты не знал об этом, но потом пазл сложился. Да, она не нажимала на курок, но она, как минимум, руководила.
Такой выбор даёт Господь? Вот именно так? Через такие испытания? А сейчас, значит, пришла расплата.
Чувство необходимости проснуться нарастало с каждой минутой. Хотелось, чтобы это оказался один большой и страшный сон. Сейчас его нежно похлопают по щеке, и он очнётся на больничной койке, рядом будет Аля и все вообще будут рады, что так легко отделались после… автокатастрофы? Нападения террористов? Да для этого подошёл бы любой другой несчастный случай.
Или просто кошмар, приснившийся в гостинице, куда ты приехал после отдыхать после двенадцатичасового нахождения в дороге. Хочу, чтобы, это, был, сон!
Но тебя никто не будит.
Боже! Как же болит голова! Ещё запёкшаяся кровь рвёт на затылке волосы.
— Ну, здравствуй, Владислав, — произнёс спустившийся в подвал человек и севший на стул, который ему услужливо пододвинул один из охранников. — Или лучше Влад?
Как-то слишком душевно произнёс, по-дружески, ничего хорошего это не предвещает.
Влад через силу поднял голову и посмотрел на гостя. Тот был в военной форме с погонами полковника (теперь Влад рассмотрел) и в натянутой на лицо балаклаве цвета хаки, так что видны были только глаза. Цепкий холодный взгляд.
Пришёл он не один, рядом по правую руку встал такой же незнакомец в балаклаве. Какие погоны были у того, со стула было не видно. Однако, по тому, как он держался, как встал, убрав руки за спину, тоже можно было судить о военной выправке. Только вот не понятно чьей.
Всё чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса, прыгнувшая в глубокую кроличью нору. Алексей говорил, что был масштабный саботаж на самом верху перед самой атакой, да и погибший майор Гареев тоже об этом рассказывал. Неужели они и впрямь проникли во все уровни власти и управление армией?
Однако, можно рассматривать положительным сигналом тот факт, что оба гостя, один из которых явно был тот, кого назвали «старшим», скрывают свои лица. Значит, они опасаются опознания. Ведь если бы они планировали избавиться от Влада, то смысла сидеть в натянутых масках не было бы никакого. Ведь так? Или не так?
— Поговорим? — продолжил «старший».
— От чего бы и не поговорить, — выдавил из себя Влад, слова давались тяжело, во рту всё пересохло. — Мне бы попить для начала.
— Нет, — твёрдо ответил «старший», по глазам незнакомца было видно, что он улыбается под балаклавой, — сначала поговорим, а потом попить. Не стоит начинать диалог с условий, обеспечить выполнение которых у тебя нет возможности.
— Какие уж тут условия, чисто просьба, — не сдавался Влад. — А то уж сильно…
Договорить он не успел. Удар пришёлся по рёбрам с левой стороны. Бил тот же головорез, что усадил Влада на стул. Дыхание перехватило, Влад открыл рот пытаясь вдохнуть.
— Подожди! — «старший» махнул рукой тому, кто ударил. — Не спеши. Видишь, мы пытаемся выстроить диалог. А какой может быть диалог, если наш гость не сможет говорить. Ведь так, Влад?
Ну, логика в словах «старшего» была, не поспоришь.
— Ну, и что вы хотите услышать, — задыхаясь, просипел Влад.
— Вот, — «старший» хлопнул себя по коленям, наконец, расцепив пальцы, — это уже правильный подход. Так бы сразу.
Что-то знакомое показалось Владу в голосе «старшего», может даже не сам тембр, а некие интонации. Впрочем, сейчас показаться могло всё, что угодно. Вот рядом с «полковником» уж не Алексей ли стоит? Реально, сейчас бы уже ничему не удивился.
— Итак, Влад, — обратился «старший», — куда вы направлялись вместе с капитаном Плетнёвым?
— А кто это? — почти искренне удивился Влад.
Удар пришёлся в челюсть слева, во рту что-то хрустнуло, и голова закружилась. Влад даже не ощущал боли, всё казалось каким-то ненастоящим. Зуб что ли сломал, сволочь. Губа стала раздуваться буквально тут же, а язык распознал металлический привкус.
— Не смешно, Влад. Только не говори, что ты не знал полного имени своего знакомого из погранвойск.
«Если честно, как-то не до этого было» — подумал про себя Влад.
— Почему бы вам самим у него спросить? — возразил Влад, разбитая губа при каждом движении стала неприятно саднить.
Новый удар по руке, по той, которая была ранена бандитами ещё в городе, когда они ворвались в его с Алей квартиру. Тело словно пронзила молния от плеча до головы. Господи, что ж вы делаете-то! Рука только-только стала заживать.
По руке под курткой сразу стало влажно, рукав прилип к плечу.
— Ты всегда был сообразительным, Влад, и, наверное, уже догадался, что капитан не у нас, — спокойно ответил «старший». — Либо он молчит и строит из себя героя прямо как ты сейчас, как тебе такой вариант?
Чёрт! Да, о том, что Алексей всё-таки может быть захвачен, но отказывается говорить, Влад как-то не подумал. Но тогда получается, что врагам нужна информация, а не просто их смерть. Иначе бы их уже ликвидировали.
Однако, скорее всего, капитан избежал захвата. Не такой уж он простак как ты, Влад, верно? Верно. Повёлся, твою мать, на старого знакомого. Как ребёнок мля!
Что ж придётся их разочаровать, пограничник не сильно стремился делиться своими планами. Вот только поверят ли его «благодетели» в такое объяснение? Или им покажется, что ты знаешь что-то такое важное, о чём сам не догадываешься? Тоже может быть. Но тогда быстро всё это не закончится.
Тем не менее, что-то изменилось. Что-то изменилось. Понять бы что. И почему? От концепции безусловной ликвидации враг перешёл к тактике получения информации. А это значит, что точно что-то изменилось.
Ещё один удар. Только теперь не кулаком, а ногой в тяжёлом берце. И не в лицо или по рёбрам, а по распухшей ноге.
Перед глазами поплыли красно-белые круги. Зубы стиснуты настолько, что, кажется, один хрустнул. Вот ведь же досада, это сколько же надо будет бабла потратить на походы к стоматологу.
— Да погоди ты! — укоризненно произнёс «старший» к тому, кто наносил удары. — Видишь, человек не успевает даже подумать!
«Полковник» снова подался вперёд.
— Ты же подумал, Влад, так? — вполне доброжелательно спросил он. Так мог бы говорить добрый начальник с допустившим оплошность подчинённым. — Итак, куда, вы, направлялись, с капитаном, Плетнёвым?
Последнее предложение он произнёс тем же спокойным тоном, но с расстановкой, выделяя паузами каждое слово.
— Он мне докладывал, — прохрипел Влад.
— Подожди! — «старший» поднял руку, явно останавливая своего подчинённого от нанесения очередного удара.
Он тяжело вздохнул.
— Послушай, не стоит геройствовать. Это ведь никто не оценит.
«О! Да он на что-то или на кого-то обижен!» — промелькнуло в раскалывающейся от боли голове.
— Влад, какой смысл сейчас быть героем? Сейчас бы понять, как выжить, разве не так? Ну, вот ради чего ты всё это делаешь, молчишь вот? Потому что так тебе велел полоумный пограничник?
Полоумный или нет, но он взамен ничего не просил. Он тупо спас, и не только его, Влада, но женщину с ребёнком. Мог бы бросить, но не бросил. Пограничник не обещал, что будет просто, не говорил, что за помощь в его непонятных делах он каким-то образом вознаградит Влада. Он просто делает дело, в которое верит. И дело это, не противоречит основным установкам Влада, не заставляет его кривить душой, подгоняя понятия о долге и чести под личные сиюминутные интересы.
Думал ли, Влад, что у капитана не все дома? Что он двинулся на почве потери боевых товарищей и семьи? Конечно, думал! Ему вся эта история с самого начала казалось каким-то бредом. Да что говорить, он и сейчас иногда сомневается в цели их миссии! Спасти мир от ядерной войны, изменив всю реальность — чем не безумная идея!
Но лучше уж быть честным сумасшедшим, чем такой вот п@длой, особенно если окажется, что ты реальный полковник ВС РФ, а не какой-то там ряженый. А, может, в том числе и в этом причина того, что ты скрываешь лицо, как и твои подельники, а не простой страх опознания?
— Мы знаем, — продолжал «старший», — что вы должны были направиться в Саров, но горда больше нет. Если там кто-то выжил, даже в подземной части — я бы очень удивился. Так в каком направлении вы решили двигаться дальше? Какова конечная цель?
— Не поверишь, — закашлявшись, произнес Влад, — но он мне не говорил.
Ещё раз останавливать своего подчинённого «полковник» не стал. Очередной удар по больной ноге заставил Влада в очередной раз до искр из глаз зажмуриться и стиснуть до хруста зубы.
Во-от… вот теперь он по-настоящему понял, почему раньше при осуществлении операций, ещё до возникновения медикаментозной анестезии, пациенту давали закусить деревянную палку или кусок толстой кожи. Так ведь никаких зубов не напасёшься!
— Ты прав, не поверю. Влад, ты пойми, мне абсолютно не доставляет удовольствия всё то, что сейчас здесь происходит. Ты ведь не работаешь на Комитет. Так зачем тебе это? Просто скажи, куда вы собирались направиться?
— Не знаю, — сквозь зубы произнёс Влад. — Пограничник мне не рассказывал. И правильно делал.
Что ещё за Комитет?! Не знает они ни какого Комитета! Он вообще ничего не знает!
«Старший» вздохнул и опустил взгляд в пол.
— Но ты же понимаешь, что тогда от тебя нет никакой пользы? Скрипач не нужен, дорогой, — сказал, и он за спиной Влада послышались сдержанные смешки.
Новый удар по раненой руке. Раскалённый лом боли пронзил его тело от плеча до головы, заставив зажмуриться.
— А может всё дело в том, что мой товарищ проявляет недостаточное усердие? — в голосе «полковника» послышались железные нотки.
Позади Влада, там, где находился стол, за которым сидели его охранники и за которым резались в карты, послышалось движение, как будто кто-то открывал сумку, и звон металлических изделий. Это что — хирургические инструменты?
«Ну, всё, сейчас начнётся — промелькнуло в голове, — Всё, что было до этого — лишь прелюдия»
А ведь он реально ничего не знал. Разве что то, что они вроде как старались добраться до Москвы, но даже об этом пограничник не говорил напрямую. А данных господ, по-видимому, интересует совсем другая цель их похода, так сказать, конечный пункт назначения.
Что они сейчас будут делать? Вырывать ногти? Или наоборот загонять под них иголки? Или… да мало ли существует способов причинить адскую боль человеческому телу! За тысячи лет истории люди вполне себе поднабрались в этом опыта, одна только Святая Инквизиция чего стоит! Да и методы обычного уголовного дознания ещё несколько десятилетий назад особой гуманностью не отличались. Впрочем, о чём это он? Есть же такое «замечательное» место как Гуантанамо!
Чёрт, чёрт, чёрт! А ведь не факт, что он сможет выдержать, если его начнут резать. Сказать про Москву? Выдать хоть что-то из известного? Но тогда они точно подумают, что точно знаешь что-то ещё, раз не рассказал об этом сразу.
— Мне очень жаль, Влад, что дошло до этого, — всё с тем же дружески-укоризненным тоном произнёс «старший».
Он кивнул тому, что стоял за спиной Влада, который услышал, как его палач сделал пару шагов к нему. Он почувствовал, как тот хватает его руку и к мизинцу прикасается что-то очень острое.
Влад закрыл глаза.
Глухой стук. Будто что-то лопнуло в пустой металлической бочке. Что, его не стали мучить, а решили просто пристрелить? Или он типа уже отмучился?
Громыхнуло ещё раз. И, по-моему, уже ближе и где-то снаружи. Звук из-за бетонных перекрытий и дверей казался довольно тихим, хотя наверняка таковым не являлся. Короткая автоматная очередь, потом ещё, и ещё одна. Крики и команды.
«Старший» поднялся на ноги и достал пистолет, остальные схватили автоматы. Послышались приглушённые крики.
— Охраняйте его! — отдал он приказ. — Ты, ты и ты — за мной!
«Полковник» и ещё двое, в том числе тот, что стоял рядом с ним, выбежали из подвала.
— А ну-ка прикроемся им, народ, — прохрипел любитель анекдотов.
— Его же грохнут! Старший приказал его охранять!
— А ты хочешь, чтобы грохнули нас? — огрызнулся хриплый.
Влада привязанного к стулу куда-то дернули, и он почувствовал, как на его плечо лёг ствол автомата. Другие опрокинули стол, за которым они играли в карты, соорудив примитивную баррикаду. Навряд ли такая защита может считаться надёжной от пуль, выпущенных из «калаша».
Звуки стрельбы явно приближалась. Снова громыхнуло, но уже совсем близко. Потом автоматная очередь пробила дверь, и в подвал ввалилось тело с оружием в руках. Из-за того, что на нём была такая же форма, как и российской армии, было абсолютно не понятно, кто это: свой или не свой. Хотя натянутая на голову бойца балаклава всё равно бы не дала этого сделать.
— С@ки! — злобно прозвучало из-за спины Влада. Значит, не свой.
Наступила подозрительная тишина. Пространство заполнил кислый запах пороха, а позади, прикрывшись Владом как мешком с песком, готовились к стрельбе ещё трое бандитов.
В этот момент в подвал, ударившись об пол с тяжёлым стуком, вкатилось что-то цилиндрическое.
— Дерьм..! — только и успел выкрикнуть один из похитителей.
Что было раньше — звук или свет — Влад не разобрал, он только понял, что абсолютно ничего не слышит, а перед глазами стоит снежно-белая пелена, которая заполнила всё вокруг.
Сквозь тонну ваты, заложившей его уши стали пробиваться звуки выстрелов, а он только и ждал, что очередная пуля попадёт ему либо в грудь, либо в спину. Однако, в какой-то момент ему стало уже абсолютно всё равно, что будет дальше.
И снова тишина. Только теперь уже совершенно другая. Приходилось бывать в ночном клубе? Помните то ощущение, когда приезжаешь домой и пытаешься уснуть, казалось бы, в полной тишине, а в ушах продолжает шуметь. Вот и сейчас в голове Влада стоял какой-то монотонный не то шорох, не то свист, заменивший все остальные звуки вокруг.
Однако, он жив! На том свете же не может так всё болеть, ведь так? Вроде, никаких дополнительных отверстий в теле не ощущается, ни откуда не течёт. Можно открыть глаза.
Дым заволок подвал. Вместо его похитителей в помещении уже находились совершенно другие люди. Или те же? Балаклавы, скрывающие лица, разгрузки, рации и автоматы. Вдруг это те же самые, кто его похитил? Так-то не сильно отличаются.
Один из них быстрым шагом подошёл к Владу и протянул, стащил тактическую перчатку и протянул руку, чтобы пощупать пульс на шее пленника. Вроде как выдохнул с облегчением.
— Что в словах «Сидеть в машине и не высовываться» было не понятно, — это был Алексей. Он стянул балаклаву, достал нож и разрезал веревку и хомуты, стягивающие руки и ноги.
— Друг, — попытался оправдаться Влад, разбитые губы плохо слушались, а дёсны неприятно саднили. Кажется, он сильно прикусил язык. — Увидел, друга. Считал, мёртвым.
Что тут можно ещё ответить? Что увидел человека, которого считал погибшим? Человека, с которым тебя связывают долгие года дружбы, и ты просто не смог не отреагировать?
Да, ты уже понял, что это была приманка, что те, кто на вас охотится, не остановятся ни перед чем. Косяк в чистом виде.
Влад стал валиться со стула на пол, но пограничник и ещё один боец подхватили его и собирались тащить наверх, но вмешалась незнакомая девушка, появившаяся рядом как волшебству.
— Ты какого чёрта до человека докопался? У него погибла жена. У него погибли родители. У него погибли друзья. И вот тут внезапно оказывается, что тот, кого он считал мёртвым, оказался жив! Я бы посмотрела на тебя в такой ситуации!
— Какого хрена ты… вы вообще здесь оказались?! — вдруг вспылил Алексей, обращаясь к девушке.
— А ты предпочёл, чтобы нас здесь не было? — невозмутимо ответила незнакомка. — Уверен, что смог бы справиться с ними один?
Она взглядом указала на тела, лежащие на бетонном полу.
Она сняла куртку и стала доставать из аптечки шприцы и ампулы. Надломив кончик одной, и разведя раствор, она сделал укол. Потом достала таблетки по типу капсул в желатиновой оболочке и заставила Влада их проглотить, поднеся ко рту фляжку с водой.
— У нас нет времени! — напомнил Алексей. В руках он держал ещё не успевший остыть автомат.
— Алекс! Ты хочешь, чтобы он коньки прямо сейчас отбросил? — возразила девушка. — Насколько помню, у тебя сейчас другая задача, так?! Позволь мне сделать свою работу и осмотреть его! Не в больницу же вам ехать, где вас вычислят на раз-два.
Пограничник явно желал свалить отсюда как можно быстрее, но сильно перечить незнакомке не стал.
— Их главный ушёл, он может…
— Может! — перебила его незнакомка, — а может, и нет! Ему надо будет собрать новых людей, если они у него ещё остались, и на это уйдёт время. И поверь, нам понадобиться гораздо меньше времени, чтобы хоть как-то поставить Влада на ноги. А ребята, пока нас будут прикрывать. Тем более, у них вообще была другая задача, и они не смогут нас дальше сопровождать.
— Нас?! — только и вырвалось у капитана, но девушка не стала больше с ним говорить.
— Помоги лучше положить его на стол!
Пограничник с другим бойцом подхватили Влада за руки и ноги и перенесли на дырявый от пуль стол, который перед этим поставили на ножки.
Она отложила в сторону автомат, который держала в руках и принялась осматривать раны Влада. Сначала взялась за обработку его повисшей плетью руку, а потом распухшей до безобразия ноги, которая уже и берце не помещалась (ботинок пришлось срезать). Обрабатывала раны и накладывала чистые повязки. Владу показалось, что при этом, она ещё на короткое время удерживала свои ладони на повреждённых местах. Вроде не положено так делать при таких травмах, а с другой стороны, чёрт с ней, пусть делает, ведь боль реально стала уходить.
— Сильно же тебя потрепало, солдат, — как-то просто сказала она.
— Я, не, солдат, — процедил Влад. — Не, служил.
Она как-то ласково, но с достоинством посмотрела ему в глаза.
— А кто же ты после этого? Конечно, солдат! Вот увидишь, тебе ещё официальное звание дадут, и наградят…
— Если… только… посмертно, — вставил Влад и попытался растянуть рот в улыбке, но скривился от боли.
— Дай взгляну на вторую ногу, — оказалось, что её всё-таки задела пуля. При этом она укоризненно посмотрела на Плетнёва. — Грязно работаете, товарищ капитан.
Тот ничего не ответил, только посмотрел на часы.
— Так, а теперь твоя голова, Влад. Нехило так тебя приложили, — продолжала сопереживать незнакомка.
Всё это время она не переставала накладывать бинты, в том числе перевязала Владу голову. При этом, подержала ладони у его висков, от чего ему стало тепло и спокойно. Наверное, укол так действует. Вот нет, чтобы Алексей сразу разрешил ему воспользоваться аптечкой, а то всё нельзя, да нельзя! Вот, человек ему шарнул обезболивающее, и сразу полегчало. Да, врача бы из капитана не вышло.
Как бы сильно Влада не мутузили и не били по котелку, он был вынужден признать, что незнакомка ему нравится. Светло-русые волосы, слегка вьющиеся локоны, скорее серые, чем голубые, но очень яркие насыщенные глаза. Пухлые, но в меру губы. Вроде, даже не накрашенные. Да и вообще, косметики на лице было не заметно. Если это натуральная красота, то стоит отдать должное природе. Тем более, что в современных условиях времени на макияж реально могло не хватить, не та сейчас обстановка, чтобы марафет наводить. Лет двадцать пять плюс минус год.
Полевая форма, разгрузка с обоймами, шея обмотана арафаткой. Под плечевым ремнём разгрузки — фуражка. Вообще, она была одета довольно лёгко для января, пусть зима и была необычно тёплой.
Пока новая знакомая демонстрировала чудеса полевой военной медицины, побив все рекорды по оперативности, Влад старался ещё раз поймать её взгляд и ему это удалось. Она сама взглянула ему в глаза, да, скорее всего, что бы проверить реакцию зрачков, но при этом всё равно улыбнулась, и Владу сразу захотелось жить. Вот ради таких взглядов и стоит жить, да.
…
Сколько прошло времени, Влад не знал, он был словно в забытьи, но один из тех, кто пришёл с Алексеем, подошёл к пограничнику и о чём-то стал с ним переговариваться. Алексей согласно кивнул.
— Всё, Аня, теперь уже точно надо уходить. Пришла информация о группе вооружённых людей в лесу неподалёку. Наши это клиенты или нет, думаю, выяснять не будем.
Аня, вот значит, как тебя зовут, понятно, подумал Влад. Девушка всё это время была рядом, сидя на стуле и наблюдая за состоянием Влада. Она прощупала пульс пациента, посветила фонариком в глаза, на её лице отобразилось сдерживаемое недовольство.
— Ладно, — согласилась она, — только сделаю ещё один укол.
Очередная игла вошла точно в вену, препарат буквально заставил подскочить Влада на столе.
— Тихо-тихо, — проговорила Анна, придерживая его руками, — ты выдержишь, всё будет хорошо.
Она помогла подняться ему на ноги, пол ходил под ногами как палуба в легкое волнение на море. Влад опёрся на стол, на котором ему оказывали помощь.
— Так, давайте, выводите его, — распорядилась Аня.
Алексей и другой боец подхватили его под руки и максимально быстро повели хромающего на обе ноги Влада из подвала наружу.
Это действительно оказался подвал в брошенном недостроенном доме, который стоял несколько на отшибе от основного посёлка, но и дом и населённый пункт, судя по всему, были оставлены жителями или с началом войны, или, что более вероятно, народ сюда обычно наезжает только летом.
Когда они вышли на улицу, было относительно светло, Влад сказал бы, что сейчас часа три пополудни, из низко нависших облаков сыпал редкий снег.
Во дворе оказалось ещё несколько человек, которых с полной уверенностью можно было бы назвать спецназовцами. Рации, разгрузки с полным боекомплектом, автоматы, винторезы, в общем, полный набор.
Кроме них, во дворе лежало ещё несколько тел в военной форме. «Старшего», понятное дело, среди них не было.
Группа из пяти бойцов изучала какие-то документы, по всей видимости, принадлежавшие мертвецам.
Влад дал знать, чтобы его отпустили, и кое-как доковылял до одного тела. Человек будто присел отдохнуть на землю у кирпичного завода. Если бы не красные следы на том же заборе.
Это был Дмитрий. Он смотрел в мир мёртвыми недвижными глазами, в которых теперь уже нельзя было увидеть какие-либо эмоции, разве что слабые отблески. Снежинки падали на его лицо, на его открытые глаза и не таяли.
Влад подошёл к телу и встал на одно колено. А потом просто сел на сне рядом со своим мёртвым другом. Количество смертей вокруг него росло с каждым днём. В душе не было пустоты. В душе была буря, которую не описать доступным человеку языком. Чтобы понять — надо пережить.
Он протянул руку и закрыл глаза Дмитрию.
Сзади подошёл Алексей и положил ему руку на плечо.
— Это твой друг?
— Да. Кто его? — спросил Влад.
Сейчас было важно понять, является ли Дима предателем, или его использовали вслепую. Учитывая, российскую военную форму, в которую были одеты похитители, Влад бы такому исходу не удивился. Наверняка у них и документы были на высшем уровне.
— Не мы, — уверенно ответил капитан. — Когда мы прибыли, он уже был здесь.
Чёрт, Дима! Как же так?! Значит, тебя просто использовали?! И что теперь, всю оставшуюся жизнь мучиться от чувства вины, или принять то, что от тебя зависит далеко не всё?
Вроде с одной стороны отлегло, а с другой всё равно на душе горько.
Алексей помог выпрямиться Владу, и он было собрался идти к их «патриоту», который кто-то уже подогнал к дому, но капитан остановил его:
— Не-не, этот конь своё отскакал, парни нам другую тачку подогнали, — и указал на джип, который стоял чуть в стороне. — Вещи уже перегрузили.
Влад взглянул на Анну, которая стояла рядом с новым автомобилем и проверяла свой автомат. Интересно, что за чудо-уколы она ему сделала. Намазала ногу, перевязала руку, и боль стала отступать на глазах.
Анна будто почувствовала направленный на неё взгляд и посмотрела в ответ. Улыбнулась. Стало как-то легко. Хоть что-то позитивное и хорошее ещё осталось в этом летящем в пропасть мире. Например, красивая девушка, которая тебе улыбнулась. И пусть сейчас у неё в руках автомат с подствольником. В этом есть даже какой-то особый шарм.
— Что завис? — оборвал размышления Влада капитан, перехватил направление взгляда, ухмыльнулся. — Так, давай в машину, нам пора выдвигаться. Сильно не пялься на неё, хорошо. Это для твоего же блага.
К ним подбежал спецназовец, судя по всему командир.
— Всё, нам пора! — сообщил он.
— Понял, ответил Алексей. — У вас как?
— Один трёхсотый, лёгкий, останется в строю.
— Ещё раз спасибо. Вы сейчас куда?
— Попробуем выяснить, что за народ с оружием по лесу бродит. Если банда какая, то ликвидируем.
— Понятно! Удачи!
— И вам тоже!
Они обменялись крепким рукопожатием. Спецназовцы попрыгали в появившиеся, откуда ни возьмись, автомобили и умчались прочь.
— Ну, и нам пора, — произнесла Анна.
— По местам, — скомандовал Алексей, и они все забрались в их новый джип.