Запах мокрой от дождя хвои сменяется запахом тоннельной сырости и креозота. Когда-то именно с запаха креозота всё для меня и началось. Потом холодный воздух тоннеля сменяется сначала тёплым и сухим, а потом и жарким дуновением ветра. Чем-то это напоминало вентиляцию в метро. Да, здесь тоже была вентиляция, и даже с выключенной тягой воздух всё равно активно циркулировал, не давая шанса ни плесени, ни грибам ухватиться за абсолютно сухую поверхность.
Каким бы примитивным организмом ты не был, ты всё равно нуждался в воде. Хоть и в минимальном количестве, но она должна была быть. Здесь же сухо, как в той самой Долине Царей, где древние египтяне сушили своих фараонов на случай их возможного воскрешения.
Когда ноги в летних берцах делают очередной шаг, под толстой подошвой хрустит щебень, и звук эхом отдаётся от сводов тоннеля, по центру которого пролегает самая настоящая железная дорога. Давно же по ней не ездили!
Вот и свет в конце тоннеля, как бы образно это не звучало. Солнце светит так ярко, что приборы ночного видения приходится отключить, так как яркое пятноокулярах не позволяет нормально смотреть по сторонам. К тому же надо поберечь аккумуляторы. Но на случай, если они разрядятся, у каждого из группы в рюкзаке есть портативная электростанция на солнечных панелях, которую можно быстро установить, просто развернув фотоэлементы и соединив её проводами с прибором, которому требуется подзарядка.
А солнце здесь такое, что долго ждать не придётся. Злое. Да, хорошие солнечные очки, крем с самым высоким УФ-фильтром и тюбик пантенола тоже имелись в наличии. Не хватало ещё обгореть, и лишиться возможности передвигаться. Обгорали когда-нибудь? Так чтобы до тёмно-бордового цвета с последующими пузырями, наполненными противной жидкостью? Вот то-то и оно.
Всё время ведь не будешь ходить полностью в одежде, да ещё в бронежилете. Да ещё в разгрузке и с оружием в руках. Рано или поздно захочется или придётся снять рюкзак и куртку, и отложить их в сторону.
Скоро выход из тоннеля. Ветер всё горячее, эхо от шагов всё тише.
Железнодорожные пути раздваиваются, и ты по занесённым песком ступенькам поднимаешься на центральный перрон, проходя мимо старого локомотива и нескольких брошенных давным-давно вагонов.
В этот раз они подготовились, как надо. Ничего лишнего, но и нужного не забыли. Даже небольшой топор и длинный нож на поясе — почти что меч — к ножу, что есть в разгрузке. Это больше на случай если боекомплект закончится, а не для того, чтобы что-то рубить, рубить тут особо нечего. А БК, он же, как мёд: вот он есть, а вот его нет.
Солнце бьёт в глаза так, что невольно поднимаешь руку, чтобы их защитить, настолько оно яркое. Надо надеть очки и опустить козырёк кепки. Кто-то был более предусмотрителен, у них на головах были шляпы а-ля панама с круговыми полями по типу тех, что носят латиноамериканские коммандос. Натянутая на нос куфия защищает от песка, которым бросается ветер в лицо незваным гостям.
Иссохшие перекати-поле, подпрыгивая на ветру, играют в догонялки на занесённом песком перроне. Удаляются вдаль, пропадая из поля зрения. Кроме шума ветра, пересчитывающего песчинки больше никаких звуков. Если здесь и есть какая-то жизнь, то сейчас она прячется в глубоких норах или сидит под камнями, не отсвечивая, чтобы не получить солнечный удар. Интересно, каково здесь ночью? Становится хоть немного прохладнее? По логике должно.
Люди, продолжали подтягиваться из тоннеля, в том числе четверо на квадроциклах, оборудованных электродвигателями, опираясь на жалкие крохи информации о местном климате. Всего десять человек. Десять вооружённых до зубов бойцов с непонятным статусом. Кто-то был действительным военным, кто-то наёмником из ЧВК, но таким же только в прошлом военным, и только один здесь был, не пришей кобыле хвост, без реального военного опыта. Вернее, без реального военного опыта в этой версии селенной.
Вверх, жужжа винтами, взмыл дрон для разведки местности с воздуха. Правда, насколько хватит пластиковой машинки на такой жаре, неизвестно.
За их спинами возвышался горный хребет. В том мире, откуда они пришли это были Уральские горы. И расстояние до них измерялось даже не световыми годами, а какими-то иными, пока ещё неизвестными единицами измерения.
— Дрон управляет дроном, — командир шутит. А теперь уже обращается к нему. — Ну что, Славик, давай, веди! Кроме тебя здесь никто не был.
— Я вроде говорил, что не люблю это имя.
— О! Прошу прощения! — Придуривается. Или проверяет психологическое состояние, снова. Его ещё долго будут проверять.
— Павел тоже здесь был. И тебе это прекрасно известно, — отвечаю.
— С юмором у тебя, Влад, так себе, — Глеб по-дружески похлопал его по плечу, а потом, воодушевлённо глядя вдаль, спрашивает. — Скажи, это же лучше, чем застрелиться, да? Вот не стало тебя, и ты бы этого никогда уже не увидел. И не узнал бы, что скрывается вот за теми чёрными столпами.
Показывает рукой в сторону горизонта.
— Я не стрелялся.
Хм… действительно ли он этого хотел, застрелиться, или всё-таки нет? Ведь сейчас он готов поклясться, что никогда бы на такое не пошёл. Глупая ситуация. Вспоминать не хотелось.
Это одна версия того, что произошло. Она нужна для того, чтобы те, для кого она предназначена, поверили в неё.
И как в неё не поверить, когда ты вытаскиваешь пистолет из кармана и приставляешь к своему виску. Вот только на курок нажимаешь несколько дольше, для того, чтобы собеседник успел среагировать и предотвратил незапланированное самоубийство.
Чтобы ложь показалась наиболее правдоподобной, она должна нести в себе хотя бы каплю правды.
— Ну да, а пистолет кто перехватывал? Не я ли? А голуби обосравшиеся от выстрела? А прохожие, которых пришлось убеждать, что мы пранк для ютуба снимаем? Удивляюсь, как никто нас не заснял на смартфон.
Благо время сейчас такое, что люди скорее поверят в то, что стали участниками розыгрыша, чем реальных событий.
Что было бы, если бы не успел перехватить пистолет? Хм… ну, успел же!
— Думай, что хочешь, — отмахиваюсь.
— Ладно, проехали, у всех бывают трудные моменты в жизни.
Бывают, да. Тебе бы таких моментов в кепку напихать. Давно ли ты умирал от лучевой болезни? Нет, не пробовал? Ну, попробуй. До сих пор по ночам просыпаешься от того, что снится, как зубы выпадают, да язвами покрываешься. Одна надежда, что это не отзвуки другой реальности, а просто ночные кошмары, вызванные ПТСР.
С другой стороны, ты же тоже умирал, и помнишь свою смерть, хоть и не так ярко, как это происходит у меня или у того же Павла, который прошёл через камеру второй раз.
Глеб достал бинокль и посмотрел туда, где вдалеке виднелся самый настоящий город, вернее Городок. Несколько человек из группы тоже поднесли к глазам бинокли, чтобы разглядеть строения.
По другую сторону перехода сейчас работала другая группа, изучая помещения и оборудование и настраивая новое. В дочиста вычищенной диспетчерской сейчас сидели двое дежурных, которых сменяли каждые сутки. Там сейчас много работы.
Что касается, тех, кто здесь оказался, то они не задавали вопросов. Они просто знали, что если они здесь, значит, они прошли достаточную проверку. И если кто-то и охреневал от увиденного, то делал это молча. Это были люди, которые не привыкли удивляться.
Четверо останутся здесь, оборудуют временный лагерь и будут наблюдать за поведением техники. Остальные, в том числе Влад отправятся в Городок на разведку. Сначала туда.
Павла сейчас с ними не было. Где-то там, в такой далёкой и в то же время близкой России старший лейтенант сейчас занимался поимкой майора Гареева. А может, и не в России. Гареев — хитрый лис с хорошо развитой чуйкой, которая заставила его всё бросить и исчезнуть буквально перед самым задержанием.
То, что ему, поймай его бывшие коллеги, не светило ничего хорошего, было понятно сразу. Сначала бы, конечно, вытрясли всю информацию, какую только можно, а потом… тут были варианты развития событий, но один из них был наиболее вероятным.
А что же здесь делаю я? Официально — работаю на Комитет, утоляю своё любопытство и жажду познания неизведанного. Так должны думать мои текущие коллеги.
А неофициально, спросите вы? Что ж, была и неофициальная часть, основанная на том, с чем я уже успел столкнуться. Ведь, если реальность можно было изменить один раз, то те, кто это сделал однажды, попытается это сделать снова. И очень уж мне хочется посмотреть в глаза тем, кто всё это сотворил.
Нельзя безнаказанно просто так менять вселенную. Тем более, когда такое изменение затрагивает меня лично. И да, если будет шанс сотворить третий вариант вселенной, в которой я смогу вернуть жену, то почему бы и нет.
А если вдруг что-то пойдёт не так, если вдруг моя любовь никогда и ни при каких условиях не сможет быть возвращена… что ж, те, кто в этом виновен, умоются собственной кровью.
Я сделаю так, что вы будете гореть в ядерном пламени, чтобы вы задыхались, будучи отравленными радиоактивным воздухом. Чтобы вы познали всю ту пустоту бездны, которую познал я.
Ты хочешь, чтобы всё осталось так, как есть, Джессика? Чтобы всё было так, как хотели твои хозяева? Не могу обещать. Скорее, я сделаю так, чтобы они возопили в сердце своём. Чтобы они валялись у меня в ногах, моля о пощаде.
И знаешь, Джессика… если ты воскреснешь ещё раз, я тебя убью снова. А потом ещё раз. И ещё. Сколько бы раз ты не появлялась передо мной. Но имей в виду, что ты не умрёшь лёгкой смертью. Прежде, чем начать просить меня о лёгкой смерти, ты мне поведаешь обо всём, что знаешь.
В общем, готовься, и лучше не вылезай из своего небытия.
Поверь, ничто не меняет человека так, как его собственная смерть. А я однажды умер.
— Там! — указал я рукой вдоль извивающейся грунтовки. — Там мы видели человека. Он, вроде как, хотел с нами пообщаться, но Плетнёв тогда очень спешил.
— Плетнёв спешил, это верно, — тяжело вздохнул Глеб.
У каждого человека должна быть цель в жизни. И у капитана Плетнёва она была. Но какой бы благородной она не казалась, в той же степени она была эгоистичной и затрагивающей мои личные интересы.
Что же, и у меня есть цель. И она тоже подпитывается моим эгоизмом. И да помогут вам боги, если вы окажитесь у меня на пути.
— Ну что, начнём с Городка, чтобы понять, что к чему. — Рассуждал вслух Глеб. — Жаль, что документов сохранилось мало. Такое чувство, что их намеренно уничтожали. И нам необходимо понять, почему.
— Так может, не стоило сюда возвращаться? Может, те, кто уничтожил архив, как раз и стремились к тому, чтобы воспрепятствовать здесь нашему появлению, — спрашиваю я.
— Отсутствие информации может оказаться не менее фатальным, Влад. Неизвестность всегда хуже, поверь.
Глеб помолчал, оглядывая местность.
— Здесь всегда так жарко? — порывы горячего ветра бьют в лицо.
— Насколько известно, периодически. Мало информации.
Посмотрел на меня.
— Что, думаешь, не согласился ли ты на очередную авантюру? Ты же однажды участвовал в чём-то подобном.
— Тогда от меня скрыли важную информацию и ещё неизвестно, какое решение я бы принял, если бы знал все условия сделки. Сейчас, я это делаю по своей воле, осознавая все последствия.
— Прагматичный подход. И справедливый. Кстати, твоя ситуация прекрасно объясняет, почему мы здесь: лучше знать и быть наготове, чем пребывать в благодушном неведении.
Он оглядел команду.
— Ну что, по квадроциклам и поехали? Наша задача — разведка. На конфликт, если кого встретим, не идём. Обозначим наше присутствие и напомним о нашем праве на эту территорию.
Коптер, управляемый оператором, зажужжал, взмыл вверх иунёсся вперёд. Люди расселись по четырёхколёсным машинам и поехали, оставляя за собой клубы мелкой почти белой пыли.
Посмотрим, чем всё это закончится.
Конец
Больше книг на сайте - Knigoed.net