Разговор у бочки с огнем тем временем продолжался. А пёс всё так же сидел рядом, периодически сглатывая слюни и разевая пасть. Вот ведь привязался. Еще и в глаза периодически старается заглянуть. Тем самым взглядом, после которого всегда хочется чем-нибудь угостить блохастого. Косит так снизу-вверх, высунув язык, из-за чего казалось, будто он улыбается, хотя, конечно же, собаки так не делают. Вроде бы.
"Чего тебе?" — подумал Влад и тут же вспомнил, что в кармане куртки у него лежит уже порядком помятый бутерброд, который он так и не удосужился съесть за целый день, всё было как-то не до еды. Получается, пёс сел рядом не просто так, он почувствовал, что может чем-нибудь да разжиться, чувствует человека, который просто так ногой в бок не пнёт и кирпичом не запустит.
Влад вытащил полиэтиленовый пакет с едой (хлеб уже раскрошился и намок от куска докторской, вообще-то сейчас это дефицит), пёс сразу оживился, и стал переминаться с лапы на лапу, осторожно помахивая хвостом. Ну нет, не то сейчас время, чтобы едой разбрасываться, всё-таки решил Влад, тем более, что именно сейчас он ощутил приступ острого голода. "Кабыздох", провожая взглядом, внимательно отследил путь бутерброда от кармана до рта Влада, и даже замер, приготовившись навсегда проститься с возможностью получить угощение. Он смотрел на Влада, буквально не моргая.
Твою ж!.. Влад откусил половину, а вторую протяну псу. Но если жрать не будешь, получишь пинка, решил он. Но пёсель осторожно, не касаясь руки человека, взял предложенную снедь, и в пару прикусов проглотил колбасу вместе с хлебом, после чего опять уставился на Влада, высунув мокрый язык, с которого капала слюна.
"Да ты совсем охренел!", — подумал Влад. И разорвал визуальный контакт с блохастым. Так ведь, того и гляди, прицепится и будет идти о самого дома. Знаем, проходили уже. Супруга как-то, находясь на курорте, пожалела такого же местного "шашлыка" и угостила его мороженным, так он потом преследовал их несколько километров, следуя по пятам и периодически подбегая и заглядывая в глаза с немой просьбой "дай чё-нить!"
Из-под бочки показался таракан, пошевелил своими длинными усами, как будто сканируя окружающий мир, и тут же скрылся обратно. Мол, человеки ещё не окончательно все передохли, провозглашать мир своим пока рано. Нужно подождать, пока люди окончательно перебьют друг друга, и вот тогда, мы, тараканы (как нас называют люди в этой Вселенной), получим возможность осуществить эволюционный скачок и создать цивилизацию, которую на самом деле заслуживает этот мир. А учитывая нашу способность переносить высокие дозы радиации, однажды мы пересечём великую пустоту космического пространства и заселим новые миры, которые так и остались недоступны человечеству.
Пройдут тысячи, сотни тысяч, миллионы лет, и какой-нибудь тараканий учёный раскопает окаменевшие кости существ, которые когда-то считали себя венцом творения и детьми Господа Бога, который сотворил их по своему образу и подобию. Только всё это будет обычным прахом… пылью и камнем. И тот таракан, что раскопает кости и возможно какие-то ещё чудом сохранившиеся артефакты, с детства будет уверен, что Бог по своему образу и подобию создал именно его, а не этих странных существ, некогда населявших планету, и у которых кости были внутри тела, а не снаружи, как и задумывалось Всевышним для нормальных существ. Не исключено, что именно поэтому они и вымерли, ведь, где это видано, чтобы мясо нарастало на скелет снаружи, а не внутри, это же не логично! Чудны однако пути эволюции, подумает таракан-палеонтолог, перебирая суставчатыми лапками окаменелости.
Влад поморщился.
И что, это будущее Земли — тараканы? Они переживут и ядерную войну, и химическую, и биологическую, будьте уверены. Внезапно в голову пришла мысль, что он уже очень давно не видел ни одного таракана. Нет, ну реально! Последний раз, когда он сталкивался с этими рыжими чертями — лет двадцать назад! Он даже вспомнил, как читал похожие посты в соцсетях, в которых люди удивлялись тому, что давно уже не встречали тараканов: ни рыжих, ни чёрных.
Порой казалось, что народ обеспокоен исчезновением тараканов даже больше, чем вымиранием пчёл. Хотя, что касается пчёл, то это больше напоминало какую-то городскую легенду: кое-где, то там то сям, пасеки ещё встречались в порядочном количестве, да и пчёлы нет-нет да и ужалят кого-то из знакомых по лету. А вот тараканы как-то резко исчезли, будто затаились, чего-то выжидая. Закопались поглубже в землю, в канализацию, ведь как говорится, бережённого бог бережёт. Свой тараканий бог. Человеческий походу уже покинул эту планету, махнув на всё происходящее рукой.
Неужели тараканы ждали именно этого — когда люди в очередном приступе безумия захотят истребить друг друга? А этого рыжего типа просто послали проверить, мол, как там человеки, ещё не все передохли от радиации? Нет, пока ещё трепыхаются кожаные мешки, гремят костями, что-то пытаются изобразить. Ну, тогда ещё подождём.
Люди продолжали тихо общаться у импровизированной печки. Оранжевые блики огня играли на лицах собравшихся свой затейливый танец.
— А Паша, это ваш молодой человек, Алина? Вы говорили, что он вас крепко держал за руку, когда вы бежали в сторону метро, — решила уточнить мать мальчугана в пуховике. — Он здесь, с вами?
Алина молчала. Она будто бы не услышала вопроса. Пауза затягивалась, и когда уже казалось, что она не ответит, тихо произнесла:
— Нет, его здесь нет. Он погиб во время давки на эскалаторе. Толпа нас разделила ещё на входе на станцию, он отстал, а меня увлекли вперед. Потом был второй взрыв и люди стали валиться вниз. Я просто больше его не видела. Из нашей компании, на том дне рождения, выжила только я. Повезло.
На последнем слове Алина горько усмехнулась. Женщина протянула руку и дотронулась до плеча Алины.
— Ну, может быть он всё-таки жив? — она явно пыталась ее приободрить.
Алина замотала головой, на ее глазах вновь проступили слёзы. Похоже, было, что она вот-вот разрыдается и всё напряжение последних дней вырвется наружу как лава из проснувшегося вулкана.
— Я не хочу в это верить, я не хочу давать себе ложную надежду. Чудес не бывает, — она попыталась взять себя в руки, но внезапно она стала содрогаться всем телом в глухих приступах плача. Вулкан всё-таки взорвался.
— Да ты поплачь, поплачь, дочка. Может, станет легче.
В то, что станет легче, Влад однозначно не верил, сам проходил через подобное. Ни в случае девушки по имени Алина, ни вообще. Ни плачь, ни время не лечат. Время может затереть воспоминания о горе, но не излечить душу.
Город буквально на глазах приобретал черты, которые до этого ему приходилось видеть только в кино. Обездоленные люди, кучкующиеся в лагерях для беженцев, много военных на улицах, жуткий дефицит продуктов, периодический вой сирены, возвещающей о возможном налёте вражеских беспилотников или бомбардировщиков.
— А мы вот из Пскова, — продолжила она, успокаивая Алину, наверное, решила, что история её мытарств поможет заглушить переживания Алины. — С первых дней нас стали страшно бомбить, не проходило и суток, чтобы не звучала сирена и в небе не появлялись очередные бомбардировщики, или не падала ракета. Потом вроде армия сориентировалась, и стало потише, но не надолго. Говорят, в Эстонии и Латвии огромные войска сконцентрированы, оттуда и устраивают налеты. Наши бьются отчаянно. Однажды мы пошли за хлебом, а когда пришли, то наш дом уже был разрушен. Девятиэтажка была уничтожена почти полностью. Говорят, крылатая ракета. Лупят уже без разбору, лишь бы куда попасть. Вот так вот, вышли из дома, а возвращаться уже было некуда. Только растерянные люди, да спасатели по развалинам ползают, выживших ищут, да погибших откапывают. Отца убило еще в первые дни.
С этими словами она обняла и крепче прижала к себе мальчика. Влад так и не понял, это ее сын, или нет. Племянник? Может быть. Да и по виду женщины было не разобрать, мать она ему или просто молодая бабушка. Сыном ни разу, опять же, не назвала.
Влад решил, что здесь он услышал всё, что можно и пошел дальше, в ту сторону, откуда чаще всего приходили и куда уходили военные или сотрудники МЧС. И действительно, через пару минут блужданий по палаточному городку, он набрел обособленный шатер, над которым висел российский триколор, а у входа стоял, по всей видимости, часовой.
Солдат неспешно курил, держа двумя пальцами сигарету и выпуская клубы сизого дыма, но как только Влад приблизился на достаточно близкое расстояние, бросил сигарету в лужу и технично перехватил наизготовку автомат.
— Стоять! — приказал караульный, когда Влад подошел ко входу в палатку. Сквозь небольшое полиэтиленовое окно пробивался свет электрической лампочки. — По какому вопросу?
Не опуская ствол автомата, который держал в правой руке, часовой поднял левую руку ладонью вперед в запрещающем жесте. Понятно было, что если что, то выпустить очередь он сможет без особых колебаний.
— Да я как бы по вопросу работы. Мне знакомый из полиции сказал, что сюда можно обратиться, а то фирма накрылась медным тазом, а жрать-то хочется, — он решил говорить, как есть, да и скрывать, собственно было нечего.
— Из местных? — часовой, казалось, слегка успокоился.
Влад утвердительно кивнул.
Солдат с сомнением посмотрел на Влада, но сделал знак подойти ближе, после чего провел быстрый обыск, похлопав руками по одежде Влада.
— Что в кармане? — спросил он, кивнув на карман куртки.
— Нож. Складной. Чисто на всякий случай. Времена не спокойные.
— Необходимо сдать, получите обратно на выходе.
Заполучив заветный нож, часовой еще раз проверил Влада уже с помощью ручного металлоискателя.
— Ждите здесь, — коротко произнес он и скрылся за зеленым пологом.
Спустя несколько секунд приговоров по рации, солдат коротко бросил "Проходите!".
Влад зашел в палатку и встал в нерешительности. Куда идти-то? Явного командира среди присутствующих он не мог выделить. Разве что сориентироваться по погонам? Прямо рядом с входом никого не было, здесь стояли сложенные друг на друга ящики и прочий скарб, в том числе кули и одиноко прислонившиеся к брезентовой стене складные носилки. Помещение было освещено равномерно развешенными не слишком мощными электрическими лампочками — где-то недалеко мерно тарахтел генератор — из-за чего глазам пришлось привыкать к такому режиму освещенности.
Присмотревшись, он увидел в глубине палатки два поставленных друг против друга стола, с установленными на них ноутбуками и мониторами. За обоими сидели военные. Ну и кто из них тут главный?
Внезапно один из них обратил внимание на вошедшего и рукой пригласил подойти. Влад быстро прошел к подозвавшему его офицеру, который оказался майором. В остальных знаках и значках Влад сильно не разбирался, поэтому не смог определить принадлежность майора к какому-либо конкретному роду войск, да и не разглядел он их. Разве что по общим тенденциям окружающего мира, он мог догадаться, что майор, как и остальные присутствующие в палатке принадлежали к войскам радиационной, химической и биологической защиты. Хотя, кто его знает, может, командовать лагерем поручили какому-нибудь пехотному офицеру из или внутренних войск. Нашивка над карманом сообщала, что майор носил фамилию "Гареев".
В углу, прислонившись к зеленому армейскому ящику, сидел военный в костюме РХБЗ, только противогаз был снят, и было видно, как у него лбу слиплись мокрые от пота волосы, а под глазами образовались темные круги.
— Я не понимаю, как некоторые из них еще живут. На них живого места не осталось. Я ведь такое раньше видел только на картинках, да на видео. А тут всё в реале! Никому такого не пожелаешь.
— Ты хоть обработку-то прошел, что в таком виде сюда заваливаться? — обратился к нему майор Гареев, переключив внимание с Влада на собеседника. Влад продолжал стоять, ожидая, когда к нему обратятся напрямую.
— Отвали, слушай, я спать хочу. Обработан я полностью с ног до головы, два раза.
— Ну, тогда иди отдыхать. Нехрен здесь околачиваться в таком виде, только народ в лагере пугаешь. Люди итак натерпелись, а здесь ещё ты в боевом облачении.
Военный поднялся, взяв противогаз в руки и, проследовав мимо Влада, покинул штабную палатку. Гареев проводил его взглядом и, наконец, обратил свой взор непосредственно на стоявшего поблизости Влада.
Майор, признаться, выглядел не многим менее уставшим, чем покинувший палатку военный. Он сидел за столом, а перед ним стоял ноутбук, тускло подсвечивающий его лицо, на столе были аккуратно разложены бумаги, за спиной висел большой плакат наглядно демонстрирующий, что нужно делать в случае ядерного взрыва. Понятно, что плакат выполнял, скорее, роль наглядной агитации для тех, гражданских, что оказывались в здесь, военные-то наверняка на зубок знали, что да как делать, узри они ядерный гриб. Пока майор разговаривал с тем в противогазе, Влад изучал картинки на стенде. "Увидев вспышку, упасть на дно окопа. Запустить секундомер, ждать прихода звуковой волны. Доложить командованию…" "Если при вспышке ядерного взрыва по близости не окажется никакого укрытия, необходимо быстро лечь на землю ногами по направлению к взрыву." Так себе способ спастись, подумал Влад, взрывная волна поднимет с земли всё что не приколочено, но на безрыбье и рак рыба, пару процентов к вероятности выжить это действительно может добавить. Другое дело, что последующая жизнь может оказаться хуже смерти, но это уже другой вопрос.
"Чтобы избежать поражения глаз, ни в коем случае не смотрите на вспышку взрыва. Закройте глаза руками, быстро лягте на землю", "Спрячьтесь в придорожной трубе, проходящей под насыпью…."
— Чего надо? — вздохнул майор Гареев, оборвав изучение Владом наглядных материалов.
Влад внутренне приготовился к трудному общению с военным. Жизненный опыт показывал, что люди, надрюченные постоянной дисциплиной, которая просто таки становится естественной частью их самосознания, а военнослужащие как раз были из их числа, общаются с окружающим миром по параллельно-перпендикулярному принципу. Тона и полутона им почти не известны, а если и известны, то они предпочитают держать это знание при себе. С другой стороны, у такого образа мышления есть и свои плюсы: задаёшь чёткиё вопрос — получаешь чёткий ответ. Однако мозг сам собой вытаскивал из закоулков сознания образ капитана Смоллета из ещё советского мультфильма "Остров сокровищ". Как там было: "Они заряжают пушку! Зачем?! Что? Да! Они собираются стрелять!"
— Ищу работу, товарищ майор, — ответил Влад. — Фирма, где я работал, судя по всему, прекратила свое существование, все разбежались как крысы с корабля, вот… нужны, как говорится, средства к существованию. Готов на любую работу.
— Прямо-таки на любую? — устало уточнил майор, переворачивая пальцами карандаш и ударяя им об стол.
В какой-то момент стало так тихо, что стало слышно шум, исходящий от системных блоков, стоящих в палатке компьютеров. Обычно на такой шум не обращаешь внимания, он идёт фоном и перекрывается другими раздражителями внимания.
— Ну, желательно, чтобы не убивать людей, — ответил Влад.
В памяти почему-то всплыли газетные заметки с объявлениями "согласен на любую работу", и как по таким объявлениям заказчики реально находили исполнителей заказных убийств, как профессионалов, так и просто отчаявшихся людей, попавших в трудную жизненную ситуацию.
— Да у нас тут юморист, как я посмотрю! — сказал он так, чтобы услышали остальные военные в платке. Послышался легкий смешок. — Пацифист что ли? Может, вы не заметили, но у нас война на дворе. А на войне приходится убивать.
Только сейчас Влад заметил, что кроме него, майора и лейтенанта, сидевшего за столом напротив, за ящиками полулежит еще один военный.
— Да нет, просто необходимый опыт отсутствует. Никогда не убивал. Даже на охоту не ходил, так, стрелял по тарелочкам иногда. Не знаю, как отреагирую. А так, что скажете, то и буду делать в пределах компетенции и возможностей.
Майор перестал вертеть карандаш и положил его рядом с открытым блокнотом, листы которого были испещрены резким, но чётким почерком. Не чета тому, как писал сам Влад с его еле понятной скорописью, которую даже он сам не всегда умудрялся разобрать. Компьютер и текстовые редакторы идут явно не на пользу мелкой моторике и красивому почерку.
— Ну, хотя бы честно, а то ходят тут всякие, — майор размял лицо руками. — Ладно, давай: имя, фамилия, отчество, дата рождения звание, если есть… паспорт, военный билет.
Влад назвал полное имя, фамилию, отчество, год рождения.
— Рядовой запаса, — он протянул военный билет майору.
— Не служили что ли? — сморщился майор.
— Не служил, но мужик.
— Ну, это как посмотреть, — с сомнением в голосе произнёс майор.
— Шойгу тоже не служил срочную, — напомнил Влад.
— Юмор — это хорошо, рядовой запаса, без юмора сейчас совсем никак, да и вообще никак, — проговорил майор, на мгновение подняв глаза и листая военник Влада, заострив внимание на странице, где был указан размер головы, посмотрел оценивающе на Влада, а потом пролистал опять в перёд.
Он еще раз вернулся на несколько страниц назад и вновь
— Что-то здесь с размерами наврано. Если вам выдать противогаз по тем, что размерам, что указаны в военном билете, он на вас явно не налезет.
Влад пожал плечами. Военник, понятное дело, был выдан давным-давно и ему, если честно, было всё равно, что там написано. Собственно, с тех пор, как его выдали, он, если им и пользовался, то только для предъявления в отдел кадров при устройстве на работу.
— Годы идут, товарищ майор. Голова растёт. Помню, тогда тоже не особо замеряли, написали в военкомате на глаз и посчитали, что и так сойдёт.
Майор задумчиво кивал головой.
— Значит, откосил? — майор испытующе посмотрел Владу в глаза.
Влад отметил про себя, что майор перешел на "ты". Что это просто переход на менее формальный уровень общения или своего рода проявление некоторой степени презрения?
— Нет, не косил, всё по закону, — Владу не было причин чего-то стыдиться. Он спокойно выдержал взгляд майора.
Майор Гареев недовольно хмыкнул. Ну, оно и понятно: у военных своё, особое отношение к тем, кто не служил, независимо от причин.
— Финансовая служба, значит.
— Так точно, — подтвердил Влад, — тоже определили ещё в военкомате. Видимо исходили из полученного мной образования.
— Получается, желаешь поступить на службу, рядовой запаса?
Вообще-то Влад не планировал сходу записываться в ряды армии, решив, что когда призовут, тогда и пойдёт, а всеобщую мобилизацию пока не объявляли. Проявлять излишнюю ретивость, пока есть еще люди, готовые заниматься военным делом профессионально, он не хотел.
Влад предпочитал наниматься на какую-либо работу и выполнять её, не сильно вываливаясь за рамки должностных обязанностей, но стараясь при этом делать работу максимально качественно. И не важно, какой сложности и какого рода это была работа. Если он понимал, что его знаний и навыков не хватает, он просто за неё не брался. Отношения с нанимателем предпочитал поддерживать исключительно деловые, дабы лишний раз не разочаровываться потом в человеке, тем более, что поводы в прошлом уже были.
— Насколько мне известно, у вас должны быть гражданские должности, — задумчиво произнес он.
— А послужить Родине желания, значит, нет?
— Если вы меня примите на работу, я и так буду ей служить, не важно в погонах или без оных. Объявят всеобщую мобилизацию — укрываться от призыва не буду, а пока не вижу смысла.
— Без оных… — вполголоса зачем-то повторил майор. — Ну, по крайней мере честно.
Майор смотрел в монитор компьютера, периодически прокручивая колёсико мыши и стуча по клавиатуре. Наверное, сверялся с какими-то базами. В какой-то момент Владу показалось, что майор забыл про него и ему как бы стоит уже идти, но тут майор Гареев вдруг поднял на Влада глаза.
— Ну, люди нам сейчас нужны, как никогда, из беженцев служащие по объективным причинам так себе. На огромное жалование рассчитывать не придётся, ещё будет паёк едой.
— Да уж хоть какую-нибудь получать. И еда не помешает. Как говорится, не до жиру, быть бы живу, товарищ майор.
Майор промычал, что-то нечленораздельное.
— Короче, будет у тебя работа, — подытожил он. — Судя по тому, что я на тебя накопал, ты нам подходишь, но потребуется еще дополнительная проверка, сам должен понимать.
Влад кивнул, соглашаясь. Не в первый раз он проходил такие проверки.
— Так, у тебя был оформлен допуск к сведениям, составляющим государственную тайну… по первой форме. Значит с порядком в какой-то степени знаком, так?
— Знаком, но допуск уже не действует. Давно это было.
— Разберёмся.
Он еще что-то просмотрел на мониторе, понажимал клавиши и подписал некий бланк.
— Приходи дней через пять, — велел майор, — должно хватить, чтобы проверить тебя. Раньше бы управились и за сутки, но сейчас связь работает, сам знаешь как. Валя, пробей этого гражданина по всем имеющимся базам и сними у него отпечатки, как положено. А с этим придёшь в следующий раз.
Майор Гареев протянул Владу листок с надписью "пропуск", а листок с записями — молодому лейтенанту, сидевшему за соседним столом, тот встал из-за стола, подошел и принял его. Вернувшись на свое место, он тут же стал набивать на клавиатуре. Потом подозвал Влада и с помощью сканера сделал дактилоскопические снимки и ладоней с пальцами и пальцев отдельности. После чего вернулся к поиску компромата на Влада, который остался стоять, вспоминая, как однажды ему приходилось проходить похожую процедуру, только тогда он еще минут десять отмывался от черной краски, которой измазали кисти его рук.
— Ну, что стоишь? — Гареев поднял взгляд на Влада. — Свободен.
Влад кивнул, поняв, что аудиенция окончена и вышел из палатки, направившись домой. Сегодня он уже наслушался и насмотрелся достаточно, да и желудок настойчиво напоминал о необходимости что-нибудь употребить в пищу. Вообще-то хотелось откровенно жрать, и он даже стал жалеть, что часть бутерброда отдал бродячему псу. Он машинально огляделся: не хватало ещё, чтобы животина увязалась за ним, но нет, пса поблизости видно не было.
— Твою мать! — сквозь зубы выругался он, когда не обнаружил у входа солдата, изъявшего у него при обыске нож. Перед ним стоял уже совершенно другой боец, лишь мельком взглянувший на Влада.
— А где тот, что здесь до тебя стоял?
У солдата даже изменилось лицо, и брови полезли вверх.
— А мне почём знать? Мне сказали явиться на пост, я явился, а куда этого вызвали, не моё дело.
— Он у меня нож изъял, обещал вернуть, когда я выйду.
— А я тут при чём?
— Понятно… — протянул Влад и побрёл домой без ножа. Хороший был нож, однако, дарёный, несколько лет служил верой и правдой, ни разу не сломавшись, и сталь была отличная, бумагу можно было резать. Сходил, млять, на поиски работы.
В следующие два дня не произошло чего-либо заметного и интересного, если не считать того, что со стороны Эстонии поступали сведения о скоплении значительного контингента противника, и об огромном количестве беженцев из этой страны из-за развернутых этнических чисток. А кто уехать не успел, попал в лагеря для неблагонадежных элементов, к которым, по понятным причинам, были отнесены все, кого заподозрили в малейшей лояльности к России, а в категории таковых попадали, в первую очередь, все русские и русскоязычные. Что это было пропагандой военного времени или реальность — было не понятно, но, учитывая, то как вели себя местные власти ещё до войны, поверить лагеря и этнические чистки русских было не сложно. Скажи Владу, что эстонские вояки нацепили на себя эмблемы SS, он бы ни разу не удивился.
Помнится, Влад ещё по молодости был удивлён, как это страны, в которых прямо прославляются бойцы Waffen SS и которые ежегодно ходят маршами памяти по улицам городов, считают что концентрационные лагеря это лагеря трудовые, если вообще не санатории, были приняты в Евросоюз и НАТО. Впрочем, если с НАТО было более-менее понятно, так как там заправляли Штаты, ставшие одно время на пару с Канадой убежищем для нацистских преступников и коллаборационистов, то с Евросоюзом была некоторая непонятка. Всё-таки это объединение строилось на принципах толерантности, взаимного уважения и правах человека, которые вообще-то не сильно вяжутся с принципами Третьего Рейха. Однако впоследствии он перестал удивляться. Двоемыслие, о котором писал Оруэлл, явно цвело и пахло в структурах, возглавляемым Брюсселем. Доходило до того, что те же самые лица, которые считали служивших в рядах SS героями своей нации, не стеснялись обвинять в фашизме официальных и не очень лиц России. Короче, творился какой-то сюр.
Что стало ещё известно за эти дни? Например, то, что Севастополь, на удивление, не подвергся ядерной бомбардировке, видимо противник планировал разместить там свои войска, а для этого полуостров должен был быть чистым в плане радиации. В целом Крым держал оборону подобно Калининградской области, благо, всё время с того момента, как полуостров перешёл под российскую юрисдикцию благодаря дурости украинствующих элементов, его накачивали вооружениями. Как оказалось, не зря. Налёты натовской авиации, которые поначалу носили массовый характер, вскоре превратились в эпизодические. Что было и не удивительно, учитывая количество сбитых как пилотируемых, так и беспилотных машин. Отправляться на убой румынские или болгарские лётчики не сильно хотели, хотя, судя по всему, в Вашингтоне именно им была поручена роль пушечного мяса.
В то же время в районе Новороссийска складывалась тяжелейшая ситуация. Город был разрушен в результате удара, значительная часть флота уничтожена, а остальная передислоцировалась в Крым. Крымский мост был разрушен, массированным ракетным ударом, сделав проход крупных кораблей и судов через Керченский пролив невозможным. Разрушенные пролёты даже показали по центральному телевидению. Впрочем сейчас всё телевидение было центральным. Все технические мощности телеканалов и персонал перешли в подчинение государству.
В общем, Крым держался и был настоящей занозой в натовской заднице, правда, были проблемы с водоснабжением из-за засушливого 2020 года, но сейчас уже было не до этого, тем более, что нельзя было исключать выпадения радиоактивных осадков. Водой будут заниматься выжившие, потом. А сейчас с полуострова шла эвакуация всех невоеннообязанных и пожелавших покинуть полуостров, в первую очередь стариков, женщин и детей. К сожалению, уже имела место атака на пассажирский самолёт с беженцами, что привело к гибели более чем трёхсот человек. Поэтому основной упор было решено сделать на сухопутный коридор. Тем более, что теперь с этим было гораздо меньше проблем, чем раньше.
Взорвавшаяся над Днепропетровском американская ядерная ракета кардинально изменила расклад сил в регионе, и, несмотря на разрушенный мост, Крым теперь снабжался не только по воздуху, что было сопряжено со значительными рисками, да и возможности крымских аэродромов были после ракетных ударов сильно ограничены, но и по суше через Донецкую, Запорожскую и Херсонскую области. Как не пытались американцы да особо упоротое свидомостью украинское руководство выдать взрыв над Днепропетровском за российскую атаку, объективные данные говорили об обратном, и информация об этом быстро распространилась по украинской армии и среди населения. Оправдания американцев, в том ключе, что это была досадная ошибка, и что ради общего дела противостояния москалям надо понять и простить, не возымели должного эффекта. Несколько сот тысяч погибших жителей Днепропетровска, или, как его называли после "революции гидности", Днепра были не тем сопутствующим ущербом, от которого можно было бы так просто отмахнуться.
"Collateral damage", так, кажется, это называют американцы. Для них какие-то туземцы вообще не представляли никакой особой ценности, кроме той, что должны были воевать за американские интересы до последнего украинца, молдаванина, румына, болгарина… Попытка съехать с темы по принципу "мол, чё вы там, с кем не бывает" обернулась серьёзным провалом на их восточном фронте.
Кто-то сказал, что первым в пылу боя погибает план сражения. Есть, конечно, выражение и про правду, первую жертву войны, но в данном случае вариант с выброшенным в помойку планом ведения войны подходил намного точнее. Вряд ли те, кто затевал немыслимое — ядерную атаку на Россию — рассчитывали, что всё пойдёт так, как пошло. Скорее всего, в мусорную корзину отправился и план "В" и план "С". Если, конечно, в своей уверенности моментального разгрома Москвы инициаторы нападения вообще разрабатывали какие-либо запасные планы. Вы в курсе, что во время Второй Мировой у Германии не было плана на случай поражения в войне? Вот. А у Великобритании был. Был и у Советского Союза.
В общем, не оценив глубину извинений американской стороны, которые, по правде, выглядели как откровенная издевка над папуасами (не в обиду последним), значительная часть ВСУ взбунтовалась и послала в известном направлении и генштаб и президента. Последний, к слову, куда-то пропал и не давал о себе знать с самого начала конфликта, лишь изредка выпуская в сеть видеообращения из какого-то бункера не то с Западной Украины, не то вообще откуда-то из Европы. Особо упоротые бандеровские кадры из гражданских в зоне т. н. ОРДЛО были арестованы и высланы в направлении Киева, а тем, кто проявил особую свидомость и упорство в деле продвижения украинства пустили пулю в лоб, ну или в спину, при попытке побега.
В результате после недолгих переговоров при участии представителей российского военного командования была выработана тактика совместных действия отколовшейся части ВСУ и формирований Донецкой и Луганской Народных Республик против остальной части вооруженных сил Украины, сохранивших пока ещё верность Киеву. Собственно, в том числе, благодаря этому расколу в рядах ВСУ и стало возможным снабжение полуострова Крым по суше и эвакуация жителей тем же путём. Российские войска получили возможность беспрепятственного прохода по территории Украины, не опасаясь получить масштабную диверсионную войну в своём тылу.
Фактически имел место раскол некогда независимой Украины минимум на две части, судьбу которых было решено определить по окончанию войны. Знать бы только, когда она закончится.
Добавьте к этому бунт в Одессе, и вы получите всё Черноморское побережье Украины в распоряжении России. Тактическая группа, переброшенная на помощь восставшим, быстро навела порядок в портовом городе, что привело к масштабному бегству украинских националистов, уверенно время окопавшихся в этом прибрежном городе. И да, 2-е мая кое-кому припомнили. Тем не менее, как и прошлом веке, Одесса оказалась на передовой линии сопротивления. И пока перспективы удержания города выглядели не совсем радужно.
Российские военные журналисты вещали прямо из города, который подвергался постоянным налётам натовской авиации, большей степенью румынской, а противовоздушной обороны, по понятным причинам, почти не было. Попытка захвата фрегата ВМСУ "Гетман Сагайдачный", стоявшего на рейде, провалилась, и в итоге было принято решение его уничтожить.
Западная Украина была себе верна, впав в такой националистический угар, которого до настоящего времени ещё никто не видел, по крайней мере так рассказывали те, кто успел бежать на восток от массовых погромов и расправ. При этом американские наблюдатели и командиры в чьё подчинение фактически перешла оставшаяся часть ВСУ не могли ничего поделать с разбушевавшимися украинскими националистами, которые вымещали свою злобу самыми кровавыми способами на всех, кто, по их мнению, не уважал ридну нэньку и не размовлял украинскою. В итоге, американцы просто-напросто умыли руки, отпустив вожжи.
Что-то происходило на Аляске, как-никак это самый близкий штат по отношению к России. В принципе в особо холодные времена, как читал когда-то Влад, до американского полуострова можно было дойти пешком по льду. Или это было в доисторическую эпоху? Как бы то ни было, по ТВ ничего особенного про Аляску не рассказывали, это были скорее слухи из разряда "одна бабка сказала". Что там происходило, доподлинно не было известно, хотя по остальным вопросам телевидение старалось оповещать население достаточно своевременно. И порой, даже чересчур открыто, как казалось Владу. Даже на его взгляд, власть пыталась сохранять какую-то видимость свободы, в том числе свободы информации, совсем не присущей военному времени. Тем более, это никак не вязалось с расстрелами мародеров и прочих бандитов, если их ловили с поличным. Хотя, скорее всего, в самое ближайшее время всё окончательно встанет на военные рельсы, и вообще всё это сугубо субъективное восприятие окружающей обстановки. Не исключено, что это такой тактический приём спецслужбистов в целях выявления подрывного элемента. Кто их эти спецслужбы разберёт.
Как бы то ни было, война, судя по всему, переходила в позиционную фазу с редкими больше диверсионными операциями в глубине территории противника. Казалось, что все стороны замерли в ожидании, занятые приготовлениями к очередному большому броску. А он будет, хоть ты тресни. И скопление натовских войск в Эстонии тому подтверждение.
Правда это или пропаганда военного времени? Кто его знает. Но казалось, что в какой-то мере власть старается сохранить человеческое лицо, и не ввергать население в "прелести" военного времени сразу с головой, хотя определённая жестокость методов поддержания общественного порядка всё-таки имела место. В частности, Влад стал свидетелем расстрела группы мародёров, которые грабили брошенные хозяевами квартиры. Их поставили на колени на грязный асфальт прямо на улице, рядом валялось награбленное добро, двое из них развозили сопли по лицу, умоляя их пощадить, еще двое, казалось, приняли свою судьбу. Раздалась команда, и группа из четырёх же полицейских под командованием пятого одновременно нажали спусковой крючок. Четыре выстрела слились в один. Тела безвольно повалились на мокрый осенний асфальт. Неподалёку скопилась группа прохожих, которые тихо о чём-то переговаривались между собой, пожилая женщина в платке перекрестилась. Никто и не собирался скрывать казнь, все должны были понять, что ситуация серьёзно изменилась и порядок будет поддерживаться самыми жёсткими методами.
В один из дней всё-таки раздался сигнал тревоги, оповещающий население об опасности радиационного заражения. На город надвигался циклон, суливший залить город радиоактивными осадками, можно было наблюдать, как народ бежит домой, чтобы максимально закрывшись в домах и квартирах пережить смертельный дождь. Бежали и Влад с Алей, отстояв длиннющую очередь за хлебом, но так его и не купив, не до этого было. Звук сирены, волнами наполнявший городские улицы, подстёгивал, словно бич надсмотрщика, одним своим звуком заставляя рабов трудиться интенсивнее. Все понимали, что тревога не учебная, все понимали, что всё по-настоящему.
В квартиру они ворвались в состоянии загнанных лошадей, готовых рухнуть и тут же околеть, но времени не было даже на это, надо было быстро проверить все окна и заклеить скотчем малейшие щели. Хорошо, что совсем недавно Влад, найдя в кладовке неиспользованную ёмкость с монтажной пеной, заполнил ей щели между бетонными плитами на лоджии, какая никакая, а защита.
Потом очередь дошла до вентиляции, которую тоже пришлось закрыть, учитывая, что короб выходил прямо на улицу, рисковать не хотелось, уж как-нибудь переждем и не задохнёмся, пока отравленный дождь будет колотить по стёклам.
По уму надо было бы еще и двери в подъезде законопатить, да хотя бы полиэтиленом закрыть, но вдруг кто из жильцов прибежит, а войти никак? Да и плёнки на все подъезды всё равно не хватит. Влад смотрел с балкона как люди в панике бегут по домам под звуки надрывающейся сирены. Вот по улице, не спеша, проехал военный фургон с установленными на крыше громкоговорителями, из которых граждан оповещали о надвигающейся опасности и необходимости укрыться как можно скорее, а также о подготовленных убежищах для тех, кто по каким-либо причинам замешкался и не может попасть домой.
Город замер в ожидании смертельного дождя. Только звук сирены разрывал пространство.
Однако, в последний момент погода сжалилась над людьми и направление ветра изменилось. Город остался относительно чистым, чего не скажешь и широкой лесополосе и нескольких деревнях севернее. Благо там почти никто уже не проживал и эвакуация нескольких десятков жителей, в большинстве своём пожилых пенсионеров, не вызвала затруднений. Влад представил, как они покидали свои дома, в которые им уже наверняка не суждено вернуться, и стало грустно. Вариантов, что им когда-то удастся это сделать, почти не было. Дезактивировать в ближайшем времени эти деревушки наверняка никто не будет, не до этого, а сами хозяева домиков могут элементарно не дожить до того самого момента возвращения. Вон, Припять сколько лет уже заброшенной стоит, никто не возвращается. Да, есть те, кто на свой страх и риск приезжает жить в такие же сельские дома, как и здесь, но таких единицы, и ради этих единиц огромная государственная машина навряд ли будет шевелиться. Войну бы пережить.
Помимо огромного числа беженцев, пребывавших, в первую очередь, из Ленинградской и Псковской областей, город быстро наполнялся военной техникой и непосредственно военными. Хотя попадались люди и из Мурманска, который также был атакован ядерным оружием и из Петрозаводска, но из последнего бежали в большей степени из-за того, что ожидали полномасштабных военных действий с использованием так называемых обычных вооружений. Встретить танк или БТР на улице уже не было чем-то неожиданным. То и дело проносились "Тигры" с установленными на крышах пулеметами. То тут, то там асфальт был перепахан танковыми траками.
За это время под размещение беженцев уже отдали рядом находящийся городской дом культуры, собственно туда же перебралось армейское руководство по управлению всеми лагерями беженцев в городе. На это Владу указал один из эмчеэсников, когда тот обнаружил, что палатка, где еще пару дней назад он имел разговор с майором Гареевым, заполнена стройными рядами раскладных коек, занятых людьми. Кашель, чих, скрип пружин, где-то в глубине тихо плачет ребенок.
Буквально перед зданием Дома культуры, спилив росшие там сосны, организовали вертолетную площадку. Там же стоял узнаваемый по фильмам про Афганистан вертолёт Ми-8 с установленным на подвесках вооружением и звездами на бортах. При этом центральная площадь города вообще была перекрыта военными и перепрофилирована в одну сплошной аэродром для винтокрылых машин, которые то и дело барражировали над городом, распугивая голубей и ворон, которых тоже заметно прибавилось за последние недели. То и дело от громкого звука, издаваемого лопастями, начинала верещать автомобильная сигнализация, припаркованных автомобилей.
Подъезды ко многим административным зданиям были перекрыты блокпостами и бетонными блоками, уложенными на проезжую часть в шахматном порядке. Самые широкие улицы тоже были перегорожены, и в других местах тоже возводились укрепления. Создавалось впечатление, что город готовят к обороне и уличным боям. Но что тогда делать с беженцами, которые всё прибывали и прибывали? По слухам, их переправляли вглубь страны по отремонтированной железной дороге, но сам Влад этого не наблюдал. Александр, тот, что капитан полиции, рассказал, что за городом начали восстановление старого аэродрома, который прекратил своё существование ещё в начале 90-х как не нужный и нерентабельный атрибут социалистической эпохи. Людей будут вывозить с помощью авиации? Вполне может быть. А может быть, военные строят его для своих военных целей. Кто знает.
Передвигаться по городу самостоятельно и в одиночку становилось всё сложнее. Влада уже два раза останавливал военный патруль для проверки документов, а один раз даже пришлось пройти под конвоем в комендатуру для выяснения личности, несмотря на то, что паспорт был показан тут же и без препираний. Видите ли, он был похож на фоторобот какого-то мародёра. Всё шло к тому, что ночевать пришлось бы в застенках, но дежурный всё-таки внял просьбе Влада и позвонил в полицию, где служил знакомый капитан с четвёртого этажа его дома.
Если честно, Влад не сильно рассчитывал, что этот звонок ему поможет. Пускай они с капитаном, и были соседями по подъезду, но близкими друзьями не являлись. Перебрасывались, бывало, парой фраз, да "прикурить" давали друг другу, если у кого аккумулятор разряжался. Но, попытка не пытка, решил Влад, и каким-то чудом смог убедить дежурного набрать указанный им номер. Представлять, что будет с Алей, если он не придёт домой ночевать он даже не хотел, обзвон больниц и моргов с последующей истерикой, учитывая ситуацию, был гарантирован. А под его описание может попасть далеко не один труп, доставленный в место складирования.
Несмотря на обоснованные опасения, что звонок не даст ожидаемого результата, где-то через час подъехал Александр, всё также в бронике и с АКСУ наперевес. Показал удостоверение, подождал, пока дежурный сделает звонок и, наконец, пошёл вместе с военным выпускать Влада из-за решётки.
Выйдя на крыльцо комендатуры, капитан, как обычно, достал пачку сигарет и нервно закурил.
— Тебе бы на работу устроится побыстрее, Влад, а то народ сейчас нервный, — он кивнул в сторону комендатуры, — на всех праздно шатающихся реагируют как собаки на котов. А так, бумагу дадут, что ты приписан к тем-то и тем-то — проблем меньше будет. Ты сходил, куда я тебе советовал?
— Конечно, сходил, сказали подойти через пару дней, пока проверять будут. Не сидеть же мне безвылазно дома и ждать пока на тебя свалится очередная ядерная бомба, мочи нет!
— Сплюнь! — произнёс капитан и даже вроде изобразил что-то вроде крёстного знамения. — Не хватало ещё, чтобы сбылось. У меня жена каждый день молится, чтобы такого не повторилось. Никогда верующей не была, а тут как подменили! Да уж лучше и посидел бы дома, а то в следующий раз либо позвонить не дадут, либо я не смогу ответить. В городе творится, чёрт знает что, каждый день кого-нибудь убивают, прямо, как с цепи все сорвались. Вчера было четыре вызова — людей грохнули прямо в собственных квартирах.
— Мародёры?
— Да кто их разберёт, может, что и вынесли, но я только мёртвые тела видел: расстреляли кого в лоб, кого в спину.
— Пытались спастись?
— Похоже на то. А главное, двери, судя по всему, жильцы сами открывали, — Александр бросил окурок на тротуар и наступил на него носком ботинка.
Влад поёжился, холодало. Александр на удивление оптимистично ухмыльнулся:
— Ладно, бывай! Прорвёмся!
Они пожали друг другу руки и расстались, Влад пешком отправился домой. А мог бы на машине, подумал он, если бы она, конечно, не поломалась перед самым нападением, и не стояла сейчас во дворе без дела. С другой стороны, бензин достать для личного транспорта стало почти невозможно, на заправках во время привоза скапливаются огромные очереди и отпускают только в бак и никак иначе. Тем не менее, на чёрном рынке (куда ж без него в такое время) топливо можно было купить, но по дико конским ценам, хотя чего ещё ожидать от чёрного рынка. Правда, качество купленного таким макаром бензина оставляло желать лучшего, и движки часто глохли посреди дороги.
Да, на фоне заморозки цен на товары первой необходимости, чёрный рынок появился почти мгновенно, и цены на нём рванули ввысь буквально с первой космической скоростью, потеряв всякую связь с реальностью. Даже не смотря на то, что за спекуляцию можно было огрести серьёзный срок, а то и отхватить высшую меру.
"Капчур" стоял во дворе. Сломался за несколько дней до отъезда, поэтому и пришлось воспользоваться поездом. А теперь уже и не известно получится ли отремонтировать, нужная деталь была заказана, но ожидать, что она будет доставлена почтой, было равносильно надежде на чудо. Каждый раз, проходя мимо, он смотрел на авто с грустью. Вздыхал, чертыхался про себя и хлопал ладонью по крыше железного коня. Надо всё-таки пошариться по знакомым, из тех, что не уехали из города, может, у кого есть. Хотя особых шансов на удачу не было.
Постепенно в городе беженцами заполнялись все свободные помещения общественных строений и зданий, а в местном дворце спорта, который имел аж целых два ледовых катка, устроили временный морг, куда помещались тела до опознания. Городские морги были уже забиты под завязку, ходили слухи, что нерадиоактивные трупы складывают в мешках прямо на земле, чему способствовало наступление холодов. Для жертв лучевой болезни сооружались настоящие могильники, так как сжигать такие тела, было признано опасным, радиоактивный пепел разлетался бы и оседал по округе. Хотя вот на Украине, как слышал Влад, ещё до войны вполне себе рубили древесину в зоне отчуждения вокруг ЧАЭС и пускали её на топливо для теплоэнергостанций. И да, зараженный радионуклидами пепел разлетался по окрестностям.
Холод, нарастающая антисанитария, как бы с ней не боролись, нехватка продовольствия и прочие негативные факторы сыграли свою роль в появлении нового штамма коронавируса, о чём Влад с Алей узнали из проезжавшего по улице фургона с громкоговорителями. Всем, понятно, рекомендовали (заставлять, видимо, решили бессмысленно) соблюдать масочный режим, о котором вообще-то в местах скопления беженцев можно было только мечтать, средств индивидуальной защиты элементарно не хватало. К тому же, будем честными, когда ты в маске, а на тебя кто-то чихает, то такая защита курам на смех.
Все знали, что существует вакцина, но когда её подвезут и в каких количествах, было совершенно не понятно. Не исключено, что производственные мощности были перенастроены на производство чего-то более ценного в данной ситуации.
В общем, если тебя не оросил радиоактивный дождь, то тебя вполне мог оросить новым коронавирусом какой-нибудь чихнувший прохожий. Никто об этом особо не говорил, но складывалось ощущение, что от вируса умирало людей больше, чем от лучевой болезни. Обстановка постоянной опасности нервировала и угнетала. И одно дело, когда по тебе шарахает артиллерия или ты рискуешь быть разбомбленным во время очередного налёта, и другое — бояться того, чего ты даже не можешь увидеть, а когда поймёшь, что заболел, уже будет поздно. Хотя и к такому, наверняка, привыкнешь. Человек ко многому может приспособиться. Почти как таракан. Почти.
У входа в Дом культуры, внезапно превратившегося и в гостиницу для беженцев и армейский штаб, стояла пара часовых, которым Влад показал пропуск, несколько дней назад выданный майором Гареевым. Один из них по рации передал запрос и, получив утвердительный ответ, разрешил пройти внутрь здания, предварительно проведя обыск. Внутри пришлось пройти через рамку металлодетектора и еще один, становившийся уже привычным обыск. Ну, надо так надо, подумал Влад. В конце концов, времена неспокойные, обстановка обязывает.
Влад поднялся по лестнице и прошел по коридору в поисках кабинета, на который ему указали. Пока он шёл, навстречу ему попадались чины уже повыше майора. Вот и нужный кабинет. Влад стучать не стал, он считал, что в служебном помещении все должны быть заняты делом, и стучаться выглядело в его глазах чем-то не логичным и глупым. Если кому-то очень было бы надо, то дверь бы просто закрыли на ключ. Впрочем, в данном случае, стучаться в дверь было излишним даже для перестраховки, так как внутри располагалась маленькая приёмная, из которой уже можно было пройти в основной кабинет.
— Здравствуйте, — поздоровался Влад. — Я по поводу работы, был у вас несколько дней назад. Только тогда вы ещё в палатке располагались.
Перед ним сидел тот самый лейтенант, Валентин кажется, которому было поручено провести проверку Влада на предмет возможности найма. Он посмотрел на Влада, явно его узнал, вытащил листок А4 с из папки и пригласил пройти в кабинет. Видимо майор Гареев не страдал излишним формализмом, так как лейтенант даже не стал оповещать его о посетителе.
— А, это вы. Всё-таки решили прийти? — майор сидел за столом в небольшом кабинете, перед ним всё также лежали аккуратно разложенные стопки бумаг и включенный монитор компьютера, слабо освещавший его лицо.
Влад обратил внимание, что майор опять перешёл на "вы", хотя, в прошлый раз он очень быстро перешёл на "ты" в общении с Владом. Странная манера перескакивать в манере обращения начинала откровенно раздражать, но выступать с претензиями или с вопросами, он пока решил повременить, положение просителя к этому не располагало.
— Ну, мы же вроде договаривались о встрече, сказано было подойти через пять дней — ответил Влад. — Ваше предложение ещё в силе? Если, конечно, я прошёл проверку.
— Прошёл-прошёл, — закивал майор, перейдя на "ты", чего ж его так болтает-то? — Ну что же, если вы согласны на озвученные условия, для вас будет гражданская должность, хотя вы сами должны понимать, с определенными ограничениями и распорядком.
— Прекрасно понимаю.
— К тому же, не исключено, что, в скором времени всё-таки будет объявлена всеобщая мобилизация, и придётся принять на себя обязанности военнослужащего.
Влад пожал плечами:
— Ну, когда будет объявлена, тогда и приму обязанности. Пока меня и так всё устраивает.
— Тогда присаживайся, бери ручку и заполняй документы. Не забывай ставить подписи.
Майор Гареев достал из органайзера набор бумаг и передал их Владу, рядом легла простая шариковая ручка. Влад тяжело вздохнул, увидев уйму пустых полей анкеты, не отличающихся большим и в которые ему предстояло уместить большое число текста, при том, что его размашистый почерк вот ни разу этому не способствовал. Придётся помучиться, подумал он. Как же он терпеть не мог все эти бумажные дела, но необходимость кормить себя и жену вынуждала его уж как-то постараться в заполнении многочисленных граф и строк.
Из внутреннего кармана он извлёк и положил на стол заранее приготовленную стопку документов, начиная от военного билета, заканчивая трудовой книжкой и дипломом с паспортом.
Следующие двадцать минут, Влад заполнял анкеты и подписывал всякого рода согласия и ограничения, в том числе, связанные с государственной тайной, а майор брал уже заполненные листки и перечитывал, попутно занося данные в компьютерную базу.
В скором времени он, по всей видимости, удовлетворившись написанным, сложил листки в стопку, постучал ими об стол и, соединив их простой металлической скрепкой, положил в одну из секций органайзера.
Нажал на кнопку коммуникатора, загорелась красная лампочка включённого микрофона:
— Валя, позови Цукермана.
— Будьсделано, тащмайор! — отозвался коммуникатор.
Через минуту в кабинет вошёл тот самый рядовой, который еще несколько дней назад обыскивал Влада перед тем, как впустить в палатку к майору Гарееву. Кстати, когда Влад покинул палатку, этого часового уже н месте не было, а новый
— Рядовой Сахаров прибыл! — отчеканил он, встав в дверях.
Понятно, подумал Влад, что-то видать случилось во время службы, какой-нибудь безобидный, но смешной эпизод, и за рядовым стойко закрепилось прозвище, основанное на его настоящей фамилии.
— Цукерман! — с расстановкой произнёс майор. — Отведешь нашего нового сотрудника на склад, вот бумаги, пусть ему там выдадут всё что нужно.
Рядовой, чуть ли не чеканя шаг, подошёл к столу, протянул руку и забрал бумаги. Услышав "Свободны!", развернулся и вышел из кабинета, Влад направился за ним.
— Нож где, Цукерман? — поинтересовался Влад, когда они вышли из кабинета и пошли по коридору, устланному по старой традиции красной ковровой дорожкой.
Сахаров на ходу полез в карман разгрузки и, достав заветную железяку, протянул её законному владельцу.
— Меня вызвали тогда по делам, — как бы оправдываясь, сообщил он. — Решил, что когда вы явитесь, тогда и отдам. Мне ваш нож нафиг не сдался.
А потом, помолчав, добавил:
— И моя фамилия — Сахаров.
— Да я уже понял, солдат, — кивнув, ответил Влад, и прямо ощутил, как напрягся рядовой от очередного фейла. Походу, пацану не повезло стать объектом солдатского юмора и насмешек.
Что могло произойти? Сахаров что-то прихватил, что плохо лежало? Или просто попал в такую ситуацию не специально, а кто-то заметил и ничтоже сумняшеся разнёс это среди остальных сослуживцев?