Кьяра спускалась, почти не глядя на ступени, опираясь на руку Эридана. Она узнала, кто ее создал, но это не принесло ей ни радости, ни удовлетворения. Лорду Преисподней не предъявишь счет за годы страданий, да и она должна была быть давно мертва. Аманис безумен, он мог верить в свои слова и скормить ей порцию кошмарных сказок… но сердце подсказывало, что насчет Эридана он не солгал, внутри от этого все похолодело. Его ждет не-жизнь в руках богов, она им в этом помогла и, судя по видениям безумца, еще поможет. “Так вот почему Кереска пробудила мою кровь”, - отрешенно думала тифлингесса, — “им нужен был почти вечный страж. Такую судьбу они мне уготовили ”. Ей стало страшно. Девушка не была согласна на участь, что уготовили им боги, Кьяра слишком ценила свободу, подаренную ей, чтобы снова оказаться в рабстве. Хаотично бегающие мысли замедлились, выстраиваясь в рациональную схему. Ей хотелось сделать что-то, чего не ожидали ни боги, ни Аманис, пойти наперекор судьбе и, возможно, хоть в чем-то спасти эльфа.
Они спустились на самый нижний уровень башни, король сказал несколько слов проводнику, тот покосился на эльфа утопленными в глазницах бусинками и повел по лабиринту переулков, прямо к временному жилищу. Они шли в полном молчании, каждый в своих мыслях. Сопроводив до лагеря, гитцерай вернул Эридану рукоять. Кьяра отрешенно наблюдала, как оружие нырнуло в привычную петельку на поясе альбиноса. Белобрысый протянул ей сверток с едой, отвлекая от раздумий. Она приняла его и машинально начала есть, не чувствуя вкуса. Эльф тоже попытался поесть, но сдался, отложив сверток в сторону.
— Кажется, я не смог выполнить твое желание, — грустно сказал он
— Да, но, наверное, это не важно, — откликнулась девушка.
— Я все равно почти ничего не понял, — Эридан попытался улыбнуться, улыбка получилась вымученной и быстро угасла. — Кроме того, что все лгут.
Кьяра посмотрела на его профиль, очерченный красным сиянием. Ей тяжело было решиться на задуманное.
— Эридан, я устала от игр богов и в богов, — призналась тифлингесса. — Знаешь, как хочется сбежать…Аманис сказал, что ритуал не поможет избавиться от зимы. Похожие ингредиенты он использовал, когда ковал твою душу. Скажи, кто подал такую идею? Арум или Зариллон?
— Зариллон, а тот узнал у пленной феи.
“Неужели и Аурил тоже была вплетена в эту игру?” — подумала Кьяра. Стало немного понятней, почему богиня так относилась к эльфу и внушала ему, что он — не более, чем орудие в руках бога.
— Плохо, если я не успею ничего сделать с этой зимой, — грустно сказал эльф. — Знаешь, я тоже хочу сбежать. Я тоже устал от этого.
— Верю, — ответила чародейка, встав на ноги. — И знаю, что хочешь спокойной жизни, но ни тебе, ни мне её не видать.
Она еще раз взглянула на него, печально сидящего спиной к стене.
— Прости, Эридан.
— Что? За что? — едва успел спросить он.
Кьяра рванула на себя ниточку его жизненной энергии. Побелев от боли, эльф вскочил на ноги. Голубые глаза, распахнутые в непонимании, пытались найти ответ на лице чародейки. Тифлингесса отпрыгнула, потянув за собой нить его жизненной силы, а вторым едва заметным движением заставила его увязнуть в воздухе. “Вот сейчас он разозлится”, - подумала она, — “выхватит меч и нападет, защищая жизнь, и тогда, в горячке боя будет проще убить его… или самой умереть”. Таким был единственный выход. Убить его, не послушав богов, и тогда, возможно, его душа сбежит из их рабства. Или эта попытка закончится ее смертью, и тогда она просто не увидит печального финала и не будет его вечной охранницей.
Вокруг эльфа клубилось марево замедляющего заклинания, но он не двигался с места, непонимающе смотрел на нее, и это было хуже всего.
— Почему ты не защищаешься?! — закричала на него Кьяра, но он продолжал молча пронзать ее взглядом, не делая никаких попыток выхватить оружие.
Чародейка зло чертыхнулась, ее план не сработал, убить его она не могла, она не могла спасти его, осталось только одно.
Девушка сорвала амулет планов, кинула под ноги и потянулась к волшебной сумке.
— Что ты пытаешься сделать? — спросил Эридан, когда она вытащила из нее раздвоенный металлический прут.
Кьяра не ответила, оживленно зашептала, подкрепляя заклинание жестами. Она просто уйдет отсюда, переместится на Фаерун. Может, это даст ему время, остановит его трансформацию, но, в любом случае, она не увидит конец.
— Ты хочешь уйти? — догадался альбинос. — Пожалуйста, не уходи сейчас.
В его голосе звучала искренняя просьба, но тифлингесса старалась не смотреть на него, чтобы не дрогнуть и в этот раз. Прут вырвало из ее ладони, и девушке осталось только удивленно наблюдать, как он очутился в руке эльфа. Она зарычала от бессилия.
— Я ничего не понимаю… — пробормотал Эридан. — Сначала ты хочешь убить меня, теперь сбежать…
Тифлингесса метнулась к лежащему на полу амулету, но и тот легко вспорхнул с пола, прямо в руку альбиноса.
— Скажи, что происходит? Зачем ты это делаешь? — спросил он, прижав к себе артефакты.
Кьяра зарычала, размахивая хвостом. Она не знала, что делать дальше.
— Я не имею права знать? — спросил Эридан, и чародейка воскликнула:
— Хочу сделать то, что ни твой дед, ни боги не ожидают!
— Сбежать? — тихо уточнил он.
Ее ноги стали ватными, и девушка осела на пол:
— Я думала, что ты убьешь меня, если атакую всерьез… Хотела убить тебя, но не смогла.
— Но я не понимаю… Зачем? Я бы не стал убивать тебя…
— А прежний ты убил бы, не раздумывая, — зло прорычала Кьяра. — Ты ослаб, размяк!
Тот эльф на перекрестке снес бы ей голову и остановился только, потому что убийство того, кто не сопротивляется, лишено веселья. Если бы только он напал в ответ! Тогда бы она смогла убить. Может сейчас он разъярится и выхватит свой чертов меч?
— Какая теперь разница? — спросил альбинос.
В его спокойном голосе звучала горечь. Почему он не разозлился? Кьяра устало села у противоположной стены.
Проследив за ней взглядом, Эридан покачал головой:
— Если это все, что ты можешь мне сказать…
Бессилие навалилось неподъемным грузом. Она не может его защитить или спасти, не может убить. Все что осталось — сидеть и ждать конца. По щекам потекли слезы, оставляя блестящие дорожки.
— Ну чего ты? — эльф сел напротив нее. — Мы все еще живы.
Кьяра подняла на него заплаканные глаза. У него был потерянный взгляд, но в нем дрожали теплые искорки. Как вышло, что он не злится ни на попытку убить, ни сбежать? Как он может так спокойно воспринимать то, что с ним происходит? Словно подпитавшись его спокойствием, тифлингесса подумала: “К черту, расскажу все, что знаю”. Она поведала Эридану о том, что услышала в башне.
— Это оружие способно убить бога, но боги не допустят его попадания в руки людей, и мне придётся охранять его вечно, — она вытащила бурдюк и прервалась на глоток вина, горячая сладость прокатилась по горлу. — Твой дед посетовал, что у тебя нет детей… Видимо, было интересно, что дальше. Он говорил, что если ты вскроешь себе грудь или умрёшь, то душа сбежит, и люди смогут получить шанс обрести этот меч.
— Звучит, как бред, — хмыкнул эльф, — Но все последние годы — это бред… — он протянул руку, чтобы тифлингесса передала ему бурдюк.
Глядя, как он делает глоток, она устало облокотилась о стену:
— Я думала, если ты убьешь меня, то меч не будет выкован или, по крайней мере, я не увижу, чем это закончилось.
Эридан оторвался от бурдюка, обтер губы.
— Все это словно странный сон, — признался он. — Как те кошмары, что меня мучили. Где вы смотрите, как из меня вырезают меч, — он посмотрел ей в глаза. — Меч уже выкован, Кьяра, уже поздно. Твоя смерть ничего не решит.
Девушка кивнула, забрала бурдюк и сделала большой глоток, от которого грудь полыхнула огнем. Как сейчас хотелось напиться до беспамятства.
— Мне плевать на богов и смертных, — сказал эльф. — Не плевать только на тех, кто дорог. Неужели все зря?
В его глазах был искренний вопрос: “Неужели я зря прошел такой долгий путь?”.
— Эти несколько месяцев были словно целая жизнь по сравнению с тусклостью последних лет.
— Да, — кивнул Эридан. — Спасибо тебе. Я снова чувствовал себя живым.
Он снова взял бурдюк, сделал глоток, а когда опустил мех, по его венам пробежал всполох белого сияния. Эльф проследил за ним взглядом. Неужели все произойдет сейчас? Дзынь-Дзынь! Дзынь-Дзынь! — раздавалось из-под черной пластины нагрудника. Больше никакого мягкого стука, только хищный перезвон.
— Я хочу, чтобы ты жил дальше и, наконец-то, стал свободным, — сказала она, сглотнув подкативший к горлу комок.
— Наверное, я слишком хорош для этого мира.
Эридан улыбнулся, словно успокаивая ее. Сияние волной прокатилось по венам, наполнило светом глаза и волосы, заставив поморщиться от боли, и Кьяра не могла отвести взгляда от этого красивого и жестокого зрелища.
— Знаешь, меня так пугали те кошмары, — признался сияющий альбинос, — но сейчас я понял, что бояться стоило тебя. Ты здорово потрепала меня с двух ударов… Почему не убила?
— Не смогла. Был бы ты тем вредным паладином, как в день нашей встречи…
Но он не был тем паладином, а она не была уже той тифлингессой. Они проделали такой долгий путь и неуловимо изменились под влиянием произошедших событий и друг друга.
Эридан долго и внимательно посмотрел ей в глаза. В его взгляде не было страха, но теперь в нем не было и растерянности, только странная холодная решимость, превратившаяся в два сияющих провала.
— Знаешь, мне пришла в голову одна мысль, — сказал он.
— Да?
— Кинжал, который я подарил тебе… Он все еще у тебя?
Кьяра еще больше погрустнела.
— Это то, чего хотел твой дед, — тусклым голосом сказала она, но все-таки сняла с пояса кинжал.
Тот хищно блеснул в белом сиянии, льющемся от лица и ладоней эльфа. Зачарованная сталь, кровавик в рукояти… Красивая и почти бесполезная для чародейки вещица. Эридан осмотрел лезвие, и блик пробежал по идеально заточенной кромке.
— Он хотел, чтобы я убил себя… — ответил альбинос, расслабляя пряжки доспехов. — Может так и получится, но я хочу другого…
“Что он задумал?” — мелькнуло в голове тифлингессы, и в следующее мгновение она уже помогала ему снимать доспехи. Мелодичный звон становился все громче и громче. Латы с бряцаньем упали на пол, а следом полетел войлочный подлатник, камзол и рубашка. Белые вены исчертили уже все тело, эльф застонал от приступа боли, которую уже не мог сдерживать. Он сел у стены, упершись в нее спиной, и нацелился кинжалом в самый яркий всполох в груди, откуда тянулись сияющие нити. Круглая точка размером с небольшое яблоко, почти у самого сердца. Эридан несколько раз примерился и сделал вдох.
В этот самый момент звон окончательно оглушил Кьяру. В голове прозвучал приказ Керески: “Помешай ему”, - и девушка с ужасом осознала, что не в силах сопротивляться ему. Ринувшись вперед, она схватилась за рукоять, желая вырвать кинжал из рук эльфа, тот вздрогнул от неожиданности, лезвие отклонилось от цели. Чародейка уперлась в белобрысого ногами, прилагая все силы, но король был чудовищно силен. Лезвие аккуратно вошло в плоть, погрузившись на четверть длины. Эридан поморщился от боли, по гладкой коже заструилась кровь. Несмотря на сопротивление чародейки, он медленно повел разрез вдоль грудины. Громкий то ли щелчок, то ли хруст, эльф закричал от боли, содрогаясь всем телом, а из раны хлынула кровь.
“Помешай ему!” — завопил голос Керески, и Кьяра беспомощно наблюдала, как ее руки пытаются выбить кинжал из цепкого захвата эладрина. Что-то продолжало хрустеть, эльф снова вскрикнул от боли. Повернув в ее сторону белые провалы глаз, он попросил:
— Доверься мне!
“Да, я хочу!” — отчаянно подумала тифлингесса, сопротивляясь оглушительному звону в ушах. Мощная божественная магия пронеслась сквозь нее, сминая последнее сопротивление, меняя её тело помимо воли. Дракон кинулся на Эридана, пытаясь когтистыми лапами выбить оружие, зубастая пасть сомкнулась на руке, оставляя рваные раны. Кинжал отлетел в сторону. В груди Эридана пульсировал кровью длинный провал, их которого било ослепительное сияние. Пальцы правой руки нырнули в него, и он снова закричал.
— Какая ты… вредная, — простонал он, не сводя глаз с дракона.
Звон в ушах превратился в болезненный набат, в котором Кьяра полностью утонула, остался только серебряный дракон. Тот кинулся на альбиноса, придавил своей тушей и выдохнул морозное облако в лицо короля, надеясь парализовать. Эльф закашлялся, тело перестало слушаться его так хорошо, как раньше, но он упрямо пытался нащупать в ране свое спасение, шевеля замороженными пальцами. За одно спасибо — от парализующего дыхания занемела и адская боль. Лишь бы успеть…
Откуда-то издалека, из-за сплошной стены звона Кьяра наблюдала, как Эридан корчится от боли под массивным чешуйчатым телом. Дракон обхватил пастью правую руку, потянул, вырывая из залитой кровью раны. Глаза эльфа расширились, что-то ярко вспыхнуло, мелькнув перед глазами дракона, взметнулись кровавые брызги.
БОМ! — оглушительный набат в голове Кьяры издал самый громкий и мучительный раскат, и она очнулась в луже натекшей крови, в своем истинном облике. Эльф лежал на полу, истерзанная драконом рука сжимала сверкающий меч с прозрачным лезвием и бело-голубой рукоятью. Альбинос разжал окровавленный пальцы, но клинок не упал, а растворился порывом серебристого ветра. Эридан счастливо рассмеялся и обмяк, распластавшись на окровавленном полу.
Скользя на мокрых каменных плитах, Кьяра подползла к эльфу. Страшная глубокая рана ощерилась обломками ребер, кровь продолжала бить из раны, но толчки уже были слабыми, затухающими. Кожа эльфа перестала сиять белым, остался лишь бледно-красный ореол, похожий на затухающий уголек. Кьяра достала из сумки моток марли, зажала рану, пытаясь остановить кровотечение. Пока бинты быстро набухали, она влила в рот эльфа лечащее зелье. От раны пошел дымок, запахло жженой кровью, но трещина не закрылась. Проклиная все на свете, девушка вытащила баночку волшебной мази и втерла в белую кожу.
— Эридан, пожалуйста, не умирай, — шептала она над ним, пока наносила один мазок за другим.
Трещина стянулась в слабо кровоточащий рубец. Ребра все еще были раздроблены, и кто знает, может и легкие были задеты во время отчаянной попытки Эридана вырезать что-то из себя. Тифлингесса приложила ухо к его груди. Звук дыхания и мягкий тихий стук сердца, без какого-либо звона стали. Он все еще был очень слаб, но жив, и от этого осознания внутри все переворачивалось. Нужно было найти Арума, все остальные зелья у него…
Словно прочитав ее мысли, в дверном проеме показался драконид, за ним вошли двое Селани. Они замерли, когда увидели распластанного на полу короля и кошмарную рану на его груди.
— Арум, у него ещё могут быть кровотечения. Потом все расскажу, — сказала Кьяра на драконьем, и жрец, отойдя от первой оторопи, кинулся накладывать лечащие заклинания.
Пока драконид штопал альбиноса, чародейка подобрала все артефакты и заботливо вытерла от крови кинжал. Какой же он оказался полезный!
После нескольких минут сосредоточенного колдовства Эридан открыл глаза, провел рукой по груди, заботливо залеченной Арумом и Кьярой, огляделся:
— Я жив? Вы меня видите?
— Да, — улыбнулась девушка, опустившись на колени рядом с ним.
— Что за дела? — заворчал Арум. — Нас не было меньше часа, а ты тут в луже крови, и ещё звон в голове.
Тифлингесса посмотрела на жреца. Тот так и не понял, что произошло, не осознал божественного призыва. Какой же он иногда дурачок, но это хорошо. Вдвоем бы они скрутили белобрысого, подавили любое сопротивление…
— Насчёт звона не знаю, — ответил Эридан, — но и без этого было много неприятного… Но я почему-то не умер, — его лицо стало задумчивым — видимо, я оказался прав… Видимо, так и нужно было сделать…
Кьяра погладила его по голове, и тот расслабленно закрыл глаза, отдавшись теплой ласке. Сердце трепетало в груди от облегчения и щемящего счастья. Непонятно как, но они приняли этот бой и победили, вырвав победу из окровавленных рук судьбы. Отвоевали свой шанс на свободу и жизнь.
***
Пробыв на Лимбо чуть больше суток, они вернулись в Сеннальесс. Кьяра периодически прикладывала ухо к груди Эридана, словно опасаясь вновь услышать этот поганый звон, но стук сердца оставался все таким же мягким.
— А говорила, что знаешь, что у меня есть сердце, — улыбнулся он.
Экспедиция явно разочаровала Калара. Он ожидал получить ответы, преследуя какие-то свои неведомые цели, но Эридан сказал Кьяре молчать о том, что произошло в башне. Невозможно было рассказать о том, что произошло, не поставив под удар их обоих. Эридан не любил нарушать данное слово, но он не доверял Селани, их демоническому наследию и мотивам.
— Как мои крылья? Все так же сверкают? — спросила тифлингесса, повернувшись спиной к эльфу.
— Нет, не сверкают, — ответил он. — Кажется, ты разочаровала богиню. Ужас, правда? — и эльф тепло улыбнулся.
— Прекрасно знаешь, как я этому рада, — фыркнула Кьяра.
Она и правда была рада. Кереска забрала свой подарочек, как и власть над тифлингессой. Никакая сила не стоит того ужаса, что она пережила, когда рвала зубами Эридана.
После того, как немного отдохнули с дороги, тифлингесса пошла к Аруму, чтобы откровенно поговорить обо всем, что произошло. В комнате сильно пахло благовониями, и сам драконид выглядел голодным и уставшим. Его шкура была все такой же золотой. “Темпус не лишил его своей милости”, - подумала она.
— Здравствуй, Арум. Пришла тебе все рассказать…
Тифлингесса обстоятельно поведала ему обо всем, что произошло в башне и после нее. Когда она закончила свой рассказ, Арум ответил голосом, полным печали:
— Темпус сказал мне, что я не справился. Мне придется искупить свою вину. Я просил не говорить со стариком. Так и знал, что его слова посеют смуту.
Он с горечью покачал драконьей головой.
— Мы не могли не слушать, — объяснила чародейка. — Меня больше всего задело, когда он сказал, что ритуал против зимы не сработает. Что ингредиенты будут использованы те же, что и для ковки меча-души, но о ритуале рассказала карга, и меня стали терзать сомнения, что Аурил и Темпус заодно.
— Аурил и Темпус слишком разные, — бескомпромиссно отрезал драконид, — и я не поверю, что он позволил бы Аурил усилиться и медленно поглотить все вокруг, — он нахмурился, — Кьяра, я уверен, что вы просто попались на уловку. Мне следовало больше внимания уделять вашей вере.
— Этого мы, наверное, никогда не узнаем, — тихо ответила девушка. — Арум, что ты будешь делать дальше?
Несмотря на все, что произошло, она не злилась на жреца. Может быть он прав, и своими действиями они допустили невероятную катастрофу, а может мальчик заблуждался, растворяясь в собственной вере и принимая желаемое за действительное. В любом случае, драконид не был виноват, он сам был шахматной фигурой, управляемой невидимой рукой.
— Мне придется искупить вину перед Темпусом, — ответил драконид полным решительности голосом. — Я допустил катастрофу, так он сказал. Теперь я отправлюсь искать новые битвы.
Кьяра кивнула:
— Я знала, что тебе придется уйти. Спасибо за всё и прости, что подвела тебя.
— Берегите друг друга, — ответил Арум. — Раз уж катастрофа уже произошла, то остаётся только беречь друг друга.
Это были последние слова, которые сказал жрец Темпуса. К следующему утру он исчез из дворца, словно никогда и не приходил, и напоминанием о нем остались посох и жезл, оставленные на кровати, да легкий запах благовоний.