Постепенно голоса и шаги снаружи стихли, курсанты расползлись по своим кроватям. Я на всякий случай решил выждать ещё несколько минут и не прогадал.
Наставник, видимо, подкрался на цыпочках — хитрый мерзавец. Его шагов я не слышал. Просто вдруг резко сдвинулась занавеска на дверном окошке, и с той стороны двери показалось лицо наставника.
Здесь, в нормальном мире, я опять прекрасно видел в темноте. Зато моего лица наставник разглядеть никак не мог — видел лишь силуэт на стуле.
— Вы что, господин Барятинский, спите сидя⁈ — громко и грозно прошептал он.
— Именно так, — сказал я. — Тело меньше расслабляется и пребывает сразу в боеготовности. Благодаря чему я могу немедленно переходить к боевым действиям. Вы же хотите, чтобы я перешёл к боевым действиям сразу же, как только случится очередной прорыв Тьмы? Тогда, бога ради, перестаньте мешать отдыхать моему разуму!
— Покойной ночи, господин Барятинский, — пробормотал наставник и задвинул занавеску.
Шаги удалились. Ох и въедливый мужик попался! Нарвусь на него ещё раз — нужно будет устроить так, чтобы наставника перевели на другой этаж. В принципе, не так уж сложно будет. С ректором у меня хорошие отношения, с императором — ещё лучше. Мерзко, конечно, так делать, но мне к мерзостям не привыкать.
Вот сейчас моя жемчужина бы почернела. Если бы она у меня была. А так — увы, я этого не вижу. Просто знаю, что нечто неуловимо изменилось в энергетических каналах, и они стали больше рассчитаны на проведение черномагической энергии.
Сколько во мне вообще белого осталось, интересно?.. Нет, положительно надо раздобыть новую жемчужину, с ней спокойнее.
— Света, — позвал я, выставив глушилку, — вылезай.
Таинственная полуголая девушка выскользнула из-под кровати. Впрочем, назвать её «полуголой» означало сильно преуменьшить выдающиеся достоинства загадочного «платья». Правильнее было бы сказать «на девять десятых голая».
Света села на кровать. Я, пару секунд посмотрев на неё, расстегнул китель, снял его и накинул на девушку. В плечах я был шире, что немного компенсировало наличие у Светы груди. В общем, примерно то на то и вышло — китель прекрасно застегнулся.
— Зачем это? — простодушно удивилась Света. — Мне не холодно.
— Мне жарко, — объяснил я и сел обратно на стул. — Так… Вопросов у меня примерно миллион, всего мы сегодня не обсудим. Но с чего-то надо начинать. Там, где мы были, ты сказала, что ты — «почти Свет». Что это значит?
Похоже, я начал с самого сложного вопроса. Света задумалась.
— Ты сочиняешь? — поинтересовался я.
— Нет, пытаюсь составить объяснение, которое ты сумеешь понять.
— Да я в идиотах отродясь не ходил. Как-нибудь соображу. Излагай, как есть.
— Ну… — Света поёрзала на кровати. — Представь себе высокую-превысокую скалу. Свет живёт на её вершине. Он настолько невыносимо ярок, что подняться к нему не может никто, Свет просто испепелит его. Оттуда он разливается по всей Вселенной.
— Тьма — из Бездны, Свет — с Вершины, — кивнул я. — Так. И каким образом ты оттуда чебурахнулась?
— Чебу… Что сделала? — изумилась Света.
— Ты — Свет или нет? — простонал я. — Объясни уже мне свою природу!
— Между Светом и Тьмой существуют некоторые… договорённости. Разумеется, в действительности никто ни о чём не договаривался, просто так проще передать. В общем, есть такие…
— Физические законы? — предположил я.
— Да! — обрадовалась Света. — Ну, почти физические. И — почти законы. Тьма не лезет к Свету. А Свет не атакует Тьму. И у Света, и у Тьмы есть аватары, порождения.
— Юнг был аватаром Тьмы, — кивнул я.
— Нет, — удивила меня Света. — Тот, кого вы называете Юнгом, был просто человеком. Тьма давала ему силы, много сил. Но природа его — человеческая изначально. Аватар Тьмы — это Страж. Ну и все те сущности, с которыми ты столкнулся в лабиринте.
— Вот оно что… — медленно проговорил я. — А ты, выходит…
— Я — аватар Света, — улыбнулась девушка. — И я попала в плен к Тьме.
Я встал, прошёлся по комнате. В голове было как-то отвратительно пусто. Я не мог понять, хорошо или плохо то, что узнал.
— Значит, ты — кусочек Света, правильно? — спросил я, остановившись у двери и повернувшись к Свете.
— Не совсем, — сказала та. — Но — да. Я и кусочек Света, и в некотором роде сам Свет. Когда я вернусь на Вершину, всё, что я пережила, станет частью Света, я растворюсь в нём. Проблема в том, что я не могу вернуться. У нас с тобой сейчас один общий враг, одна общая беда: Тьма. Нам нужно отшвырнуть её от этого мира, и тогда мы оба будем счастливы.
— Нет, — покачал головой я. — Счастлива будешь только ты. Всё, что тебе нужно — попасть к себе домой. А от мира Тьма как откатится, так и прикатит обратно.
— Хм… — озадачилась Света. — Об этом я не подумала.
— Если мы с тобой работаем вместе, то только на условиях полного уничтожения Тьмы.
— Это вряд ли возможно, да и последствия будут слишком непредсказуемыми, — забормотала Света. — Нет, Костя, ты положительно мечтаешь о несбыточном. Однако мы можем переместить этот мир ближе к Вершине.
— И что это даст? — нахмурился я.
— Тьма не сумеет к нему подобраться. Магии станет больше. Люди станут счастливее. Обычно это естественный процесс — перемещение миров либо ближе к Вершине, либо ближе к Бездне…
— Стоп! — поднял я руку. — Дошло. Ты называла меня Бродягой. Ты ведь знаешь, что я — не отсюда?
Света кивнула.
— Мой прежний мир — тот, в котором я родился. Он, в результате своих действий, откатился к Бездне, и его настигла Тьма. Так?
Очередной кивок.
— А такие, как Юнг, появляются в мирах, которые не слишком близки к Вершине, и делают всё, что возможно, чтобы эти миры катились в Бездну?
— Ты всё понял совершенно верно, Костя.
— Говорил же — не тупой. Вот, значит, как всё работает…
— Существуют ещё такие, как ты — Бродяги. Так мы называем тех, кто способен перемещаться между мирами. Обычно это очень мудрые люди, которые знают вселенский порядок и стараются предотвратить попадание миров в Бездну.
— А в последнее время Тьма, надо полагать, совершенно распоясалась? — продолжил я вываливать на Свету свои догадки. — Полезла дальше привычных границ, почуяла силу?
— Именно так! — воскликнула Света. — Там, где я гуляла, Тьмы вообще не должно было быть! Я даже не сразу поняла, что происходит, когда меня затащили в этот лабиринт! Не могла поверить!
— А зачем они тебя похитили? — допытывался я. — Ну… то есть, она, Тьма? Чего от тебя хотела?
Света покраснела. Подняла ладони, прикоснулась к щекам.
— Странное чувство… Что с моим телом? Лицу сделалось жарко…
— Это стыд или смущение, — подсказал я. — Возможно, волнение. Как вариант — воздействие алкоголя или наркотиков, но в данном случае это можно исключить.
— Смущение… — пробормотала Света. — Ну да, наверное, оно. Пока я сидела в клетке, сдерживая сущности, мне подробно объяснили, чего от меня ждут. Я должна была вступить в противоестественный союз со Стражем, с аватаром Тьмы.
Я молчал с минуту. Потом только и сумел спросить:
— Нахрена?
— Чтобы зачать дитя, конечно же, — Света как будто даже удивилась — мол, чего тут непонятного. — Дитя, несущее в себе Тьму, но способное идти к Свету. Дитя, которое воспитает Тьма. Вот что она задумала. Уничтожить Свет. Этого допустить нельзя.
Я вернулся к стулу и присел на краешек.
— Выходит, я тебя не от смерти спас, а от изнасилования?
— От смерти тоже. После того, как я родила бы дитя, дальше стала бы уже не нужна. От меня бы избавились.
С насильниками мне приходилось сталкиваться. В том мире, где я жил, люди нередко теряли над собой контроль, а многие не имели его вовсе. С такими я разбирался быстро и жестоко. Они всегда вызывали во мне какой-то особый сорт ярости.
Почувствовал я эту ярость и сейчас. Но выплеснуть её было не на кого, кроме Светы.
— Ты бы вырядилась ещё более откровенно, — проворчал я, — и гуляла в таком виде где попало! А потом жаловалась.
— Не совсем понимаю, о чём ты говоришь, — сказала Света. — Но, Костя, поверь — мой внешний вид для Тьмы ничего не значит. Зато, кажется, значит для тебя. А ещё — моё тело каким-то непостижимым образом тянет к твоему…
Я посмотрел на Свету. Она расстегнула верхнюю пуговицу на кителе. Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке…
— Это и называется — любовь? — мечтательно произнесла Света, глядя в потолок.
— Ну… типа того. — Я уже практически спал.
На узкой койке мы вдвоём едва умещались. Я лежал на боку — на всякий случай загораживая собой Свету от возможного взгляда наставника со стороны двери, — а девушка — на спине, у стенки.
— Мне это кажется прекрасным, — пробормотала Света.
— Спасибо, ты тоже ничего, — усмехнулся я.
«Ничего» — это было мягко сказано. Начать с того, что светящихся в темноте девушек у меня раньше в принципе никогда не было.
— Ещё один вопрос, пока я не вырубился. Почему мы оказались в комнате Жоржа Юсупова?
— Жоржа Юсупова? — переспросила Света.
— Та комната, в которую мы переместились. Она принадлежит парню, которого так зовут.
— В том месте, где мы оказались, была дверь в лабиринт, которую кто-то открыл с вашей стороны, — объяснила Света. — Вероятно, этот самый Жорж. Он неоднократно бывал в лабиринте и, возможно, даже виделся со Стражем. Этот выход просто оказался ближе всего к нам, вот я его и выбрала. Хотя открыть проход со стороны лабиринта было непросто.
— Вот оно что, — пробормотал я. — Ай да Жорж, ай да шустряк… Ладно. Спи. Утром разберёмся.
Однако утром ни в чём разобраться не получилось, потому что утро наступило как-то очень быстро. И мне закономерно требовалось идти на построение, с построения — на завтрак, а оттуда — на занятия. Технически, я, конечно, мог свалить из академии, несмотря ни на какие уроки, оправдавшись важными государственными делами. Но смысла в этом было с гулькин нос, потому что незаметно вывести с собой Свету я бы не смог. Если бы она хотя бы была одета как все — наверное, ещё были бы шансы. Ну или, чёрт с ней — если бы она вообще была одета хоть как-то.
Увидев воплощение Света при свете дня, я обнаружил обнадёживающий момент: сияние почти не заметно. Если не быть в курсе и не присматриваться, то ничего сверхъестественного как будто и нет. Ну, разве что… на подсознательном уровне сияние, конечно, воспринималось, но скорее как дополнительные баллы к красоте. Даже нормально одетая Света, продефилировав по академии, скорее всего станет сенсацией. Десятки парней всех возрастов, от первокурсников до выпускников, будут мечтать удостоиться её взгляда.
Света встала первой, наклонилась и подняла с пола нечто невидимое. С серьёзным видом надела это на себя. Покрутилась перед зеркалом.
— Немного помялось, — вынесла она вердикт.
— Это такая шутка? — спросил я.
Мы говорили под глушилкой, которую я выставил сразу же, как только зашевелилась Света.
— Нет, какие могут быть шутки. — Она повернулась ко мне лицом. — Смотри!
Я отвёл взгляд, потом встал.
— Так. Бегом под одеяло и лежи там, не шевелясь, пока я не вернусь.
Света послушалась. Я встал и начал быстро одеваться.
Вчерашняя форма, в которой я пережил ад, прыгал через пыльные перегородки, а потом ещё и сбросил не глядя на пол, никуда не годилась. Но в шкафу висели запасные комплекты. И, насколько мне было известно, висели они не только в моём шкафу. Это навело меня на мысли.
А когда я оделся, и кровь распределилась по организму равномерно, в голову пришли и другие идеи.
Я посмотрел на Свету, которая накрылась одеялом до самого носа. Она задумчиво разглядывала меня.
— Тебе… чего-нибудь хочется? — спросил я.
— Тебя, — отозвалась Света глуховато сквозь плотную ткань.
— Эм… — озадачился я. — Слушай, эта ночь совершенно точно была ошибкой. Мы пережили чёрт знает что, ты вырвалась из шестнадцатилетнего заточения, адреналин, гормоны, другое… Но, знаешь, я не думаю, что всё это к чему-то приведёт.
— А к чему это должно привести? — удивилась Света.
Я осекся. Передо мной была не обычная девушка, и понять, что происходит у неё в голове, было непросто. Моя первая теория, казавшаяся такой естественной, рассыпалась в прах.
— Ну… обычно люди, когда занимаются тем, чем занимались ночью мы с тобой, рассчитывают на дальнейшие отношения.
— Так ведь у нас и так есть отношения, — Света, кажется, удивилась еще больше. — У нас с тобой общая цель.
— Ну, во-первых, с целью мы ещё однозначно не определились. А во-вторых, я сейчас имею в виду не рабочие отношения, а личные. Ну, там… клятвы верности, романтические прогулки, помолвка, свадьба, трое детей, совместная старость…
— Какой ужас! Нет! — воскликнула Света. Вскочила и села на кровати. — Я не хочу стареть, не хочу жить в твоём мире! То есть… Не обижайся, пожалуйста, я ни в коем случае не пытаюсь оскорбить твой мир, но моя родина — Вершина! И именно туда я хочу вернуться. Разумеется, всё, что происходит здесь, в этом мире, для меня тоже ценно. Это опыт, который обогащает меня и обогатит в итоге Свет… Ох, Костя! Я, наверное, расстроила тебя. Пойми, ты мне очень нравишься! И в этом человеческом воплощении я испытываю к тебе невероятно сильное влечение. Но даже ради тебя я не откажусь от Вершины. Сможешь ли ты меня простить?
Света чуть не плакала, глядя на меня.
Н-да. Не сказать, чтобы я был так уж силен по части отношений. Та жизнь, которую вёл Капитан Чейн, долгосрочных привязанностей не предполагала в принципе, для человека, ежедневно рискующего собой, это была слишком большая роскошь. Здесь, в другом мире, многое изменилось, но мои привычки остались прежними. Однако даже не будучи экспертом по этой части, я догадывался, что реакция Светы на мои слова — мягко говоря, не стандартна.
Я хмыкнул:
— Да… как-нибудь переживу. Будет трудно, но постараюсь справиться. Ну и, коль уж мы с тобой — просто коллеги, тогда проблемы как будто бы и нет. Хотя изначально я спрашивал вообще о другом.
— О чём? — сдвинула бровки Света.
— Ты хочешь есть?
— А как это?
— В районе живота есть какие-нибудь неприятные ощущения?
На разговор вокруг да около ушло минут пять. За которые у меня получилось выяснить, что Света не испытывает голода, жажды и не хочет в туалет.
Что ж, второе ещё можно понять — она ведь, по сути дела, никогда (или, по крайней мере, ни разу за последние шестнадцать лет) не ела и не пила. А вот первое… Первое пока тоже ничего особо не значило. Не все люди расположены завтракать, особенно среди подростков. Многие курсанты после завтрака в столовой оставляли яичницу, овсянку или оладьи почти нетронутыми. Может, Света из таких.
А может, ей в принципе не нужна еда. Хотя странно — дышать ведь ей нужно! В общем, придётся в ближайшие двадцать четыре часа основательно разобраться в её физиологии… во всех смыслах.
— Мне пора идти, — сказал я. — Джонатан!
— Государю императору — ура! — встрепенулся фамильяр.
Он всю ночь так и просидел на столе, а сейчас, казалось, внимательно слушал наш разговор.
— Будешь сторожить Свету. Как только кто-нибудь откроет окошко на двери — кидайся к нему и кричи. Чтобы никто сюда не заглядывал. Задача ясна?
Джонатан исполнил какое-то непростое движение крылом. Я моргнул от неожиданности — мне показалось, что чайка попыталась отдать честь.
— Ну, артист, — покачал я головой. — Спрошу у Нади ещё раз — укомплектовала она труппу? А то такой талантище пропадает… Ладно. Оставляю вас вдвоём. Без нужды не шуметь! Это касается тебя, Джонатан. А ты, — перевёл я взгляд на Свету, — не шуми в принципе.
— Поняла, — кивнула Света. — Буду ждать тебя.
И наградила меня таким взглядом, что я поспешил уйти.