24 июня, едва рассвело, на флагманском корабле взвился сигнал: "Гнать за
неприятелем", и весь флот взял направление на Хиосский пролив.
Первым шел корабль "Европа", за ним "Евстафий" со Спи-ридовым. По
"Европе", когда она сблизилась с неприятелем на пушечный выстрел, турки
открыли огонь, стали обстреливать и другие наши корабли. Сблизившись на
пистолетный выстрел, русские корабли по сигналу Спиридова: "Начать бой с
неприятелем" - открыли ответный огонь. Спиридов с необычайным
хладнокровием ходил по шканцам "Евстафия" с обнаженной шпагой. На юте
корабля гремела музыка, адмирал приказал музыкантам "играть до
последнего".
В первом часу дня "Евстафий" сошелся с турецким кораблем "Реал-
Мустафа", на котором держал флаг командующий турецким флотом Хасан-
бей. На нашем корабле были перебиты снасти, он сделался неуправляемым, накренился, навалился на "Реал-Мустафу", продолжая вести пушечный и
ружейный огонь. Наши офицеры и матросы перебежали на неприятельский
корабль и вступили в жестокий абордажный бой. Один из матросов бросился
срывать кормовой турецкий флаг, его правая протянутая к флагу рука была
ранена, протянул левую - ранили и ее, вцепился во флаг зубами, но от удара
турецкой сабли упал мертвым с флагом в зубах. Флаг этот, изорванный в
клочья, был доставлен нашими матросами Спиридову. Израненного Хасанбея, защищавшегося до последней минуты, наши матросы хотели взять в плен, но
он бросился за борт и был подобран своими шлюпками. За Хасанбеем вся
оставшаяся на корабле команда стала прыгать за борт и спасаться вплавь.
Турецкий флот представлял собой беспорядочную линию кораблей, спешно
рубивших канаты, отдававших паруса, чтобы бежать. Бегство было
паническое, беспорядочное Наш флот преследовал турок до самой бухты, у
входа в которую и стал на якорь. Этим закончился день 24 июня, день
Хиосского, или, как его чаще называют, первого Чесменского, сражения
У русских появилась мысль о сожжении неприятельского флота брандерами
- судами-поджигателями, начиненными горючим веществом.
Особый отряд под начальством контр-адмирала Грейга должен был
атаковать неприятеля и в удобный момент пустить на него брандеры - четыре
самых больших судна.
Около часа ночи брошенный с бомбардирского корабля зажигательный
"каркас" упал на один из турецких кораблей. Так как парус грот-марсель был
совершенно сух и сделан из бумажной материи, он мгновенно загорелся.
Пожар распространился по мачте и по такелажу, вскоре пылал весь корабль.
В этот момент Грейг двумя условными ракетами послал в атаку брандеры.
Державшиеся до тех пор вне выстрелов, брандеры прибавили парусов и
стали подходить к неприятелю. Заранее каждому из командиров брандеров
были указаны турецкие корабли, с которыми надлежало сцепиться, на каждом
брандере был в готовности десятивесельный катер, - на который должна
пересесть команда, сделав свое дело.
Первый брандер тут же был потоплен турками, команда спаслась на катере.
Второй наскочил на мель и сгорел. Командир на катере пробрался к берегу, овладел несколькими мелкими турецкими судами и привел их к нашему
флоту.
В момент, когда подходил третий брандер, подветренная половина
турецкого флота уже сгорела: стрельба с наших кораблей вызвала пожар на
трех неприятельских кораблях. Командир брандера лейтенант Ильин
блестяще выполнил приказание. Он вплотную подошел к головному
турецкому кораблю, сцепился с ним, на глазах турок зажег свой брандер, собственноручно воткнул горящий брандскугель в корпус турецкого корабля