Где-то на Фаэруне
Год Бушующих Штормов (1374 ЛД)
Пламя свечей в тайном мавзолее трепетало, и на гранитных стенах плясали пугающие тени. Калкан до сих пор не мог привыкнуть к виду своего дрожащего силуэта. Его покрытая грубой шерстью голова с вытянутой мордой и кошачьими ушами была увенчала двумя кривыми рогами, но даже настолько чудовищная внешность не могла в полной мере передать всю гнусность того, во что он превратился.
Тень его спутника представляла собой лишь размытую массу кружащихся призрачных черепов, нашептывающих ложные обещания. Этот дрожащий абрис имел мало общего с худощавым, темноглазым и бледнокожим юношей, но Калкан знал правду.
— Он здесь? — спросил юноша.
— Его оболочка — да, — ответил Калкан. — Она обращается в прах, как у простого смертного, однако уже сейчас его дух летит к следующему воплощению.
— Утратив все воспоминания о своих деяниях, — произнёс спутник Калкана звенящим от гнева голосом.
— Именно так, — Калкан подождал, пока он не подойдёт ближе. Юноша прекрасно знал, кто именно покоится в каменной могиле. Выбитая на саркофаге эпитафия гласила:
Агент Рока
Эмиссар Божественного Правосудия
Разрезающий Нити Судьбы
Ты умер так, как жил, и будешь жить опять
Демаскус, Меч Богов.
По спине Калкана пробежала дрожь. Эти слова не являлись пустой похвальбой. Будучи на пике могущества, Демаскус обладал ужасающей силой. Калкан прекрасно помнил тот раз, когда впервые выследил его.
Десять дней он провёл в небольшой пещере возле оврага, в котором находилось логово чудовища. Ожидание навевало на него невыносимую скуку, которая сменялась приступами ужаса, когда он задумывался над тем, что монстр в любой момент может его учуять.
Наконец его бдение подошло к концу. Небеса расколола молния, и от звуков последовавшего за ней грома Калкан едва не лишился чувств. В образовавшемся на земле обугленном пятне стоял Демаскус. Его белоснежные волосы развевались на ветру. Кожа его была бледной, чёрные глаза напоминали бездонные провалы, а на руках виднелись сложные узоры, похожие на вплавленные в плоть полоски пепла.
Демаскус не заметил Калкана; всё его внимание было приковано к тому существу, которое, выпрямившись, показалось из оврага. Оно являлось чудовищным отпрыском бога и демона — тварью, которая не имела права появляться на свет. Демаскус прибыл сюда, чтобы никто и никогда не узнал о неосмотрительном проступке божества.
Монстр вздыбился, словно дракон в полёте. Его покрытую струпьями голову окружало облако парящих в воздухе кристальных кинжалов, когтистые лапы могли с лёгкостью раздавить целый дом. Нижнюю часть его тела окутывал туман, в котором мерцали призрачные огни.
Когда Демаскус и монстр сошлись, прогремел взрыв. Калкана отбросило назад. Он всхлипнул, спрашивая себя, во что же умудрился ввязаться. У него не было ни единого шанса исполнить свой обет и «справиться» с Демаскусом. Тот обладал такой силой, что смешно даже думать о том, что…
На склоне воцарилась тишина. Заставив себя подняться на ноги, Калкан заглянул за груду исходящих жаром валунов, которые взрыв расшвырял в стороны, словно бусины.
Отсечённая голова полудемона лежала на скале, вокруг неё расплывалась лужа крови. Нижней части его тела не было видно — судя по всему, она рухнула обратно в окутанный туманом овраг.
В глазнице чудовища торчал огромный клинок Демаскуса, который пронзил череп насквозь и вошёл в камень. Однако сам победитель полудемона пребывал не в лучшем состоянии, чем его жертва. Судя по всему, для того, чтобы получить возможность атаковать монстра, ему пришлось пройти сквозь облако острейших кристальных кинжалов. Он осознанно пошёл на смерть, причём на весьма болезненную смерть. Всех его знаменитых артефактов и навыков оказалось недостаточно, чтобы его спасти. Глазами, широкими, словно блюдца, Калкан взирал на открывшуюся ему картину. Внезапно меч Демаскуса ослепительно вспыхнул, словно рассветное солнце.
Когда сияние угасло, и меч, и тело, и знаменитые магические артефакты исчезли. Остался только труп убитого им чудовища и сам Калкан.
Изогнув губы в беззвучном рыке, Калкан отбросил воспоминания в сторону. Именно здесь находилось то место, где тело Демаскуса оказывалось каждый раз, когда ради исполнения долга ему приходилось идти на верную гибель. Если бы отыскать его нынешнее воплощение было так же просто, как его останки!
— До того, как он пришёл в этот мир, он имел полную свободу действий, — задумчиво произнёс спутник Калкана. — Никто за ним не следил. У него было больше силы, чем дозволено такому, как он.
— Но не на Ториле, — произнёс Калкан, оскалив клыки.
— Нет, не на Ториле, — согласился юноша. — И всё благодаря тебе, Калкан Мечеломатель, и той клятве, которую ты принёс. Это беспокоит тебя, не так ли? Твои новые… страсти? Следуя воле богов, ты превратился в нечто чудовищное.
Калкан зарычал — частично от злости, частично от жажды, из-за которой рот его наполнился слюной. Его желания приводили в ужас то, что ещё оставалось от его бывшего «я» — того «я», которое с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Осознание того, что боги некогда требовали от Калкана, жгло, как кислота. В отличие от Демаскуса, он помнил каждую свою смерть. Таков был побочный эффект его… перевоплощения.
— Боги превратили меня в это, — фыркнул он. Его голос напоминал рычание голодного тигра.
— И они же назначили меня виновным в преступлениях, которые я не совершал! Жизнь несправедлива, Мечеломатель. Но нам не нужно принимать всё, как должное. Мы можем нанести ответный удар тем, кто нас подвёл. Уверяю тебя — обрати Демаскуса во тьму, и нашей наградой станет сладчайшая месть богам… и не только.
Калкан кивнул.
— Значит ли это, что ты наконец перестанешь вслепую манипулировать мной и предоставишь ту помощь, о которой говорил? — он сильно рисковал, обращаясь к юноше столь дерзким тоном. Глаза его спутника сузились, и Калкан осознал, что только что пересёк черту.
Но вместо того, чтобы уничтожить его на месте или, что ещё хуже, заключить в вечное заточение в забытой всеми каверне, его спутник поднял руку. На его ладони лежал тонкий металлический диск на кожаном шнуре.
— Это, — произнёс юноша, — называется дамос. Некогда такие вещицы изготавливали в древнем Имаскаре, однако с тех времён сохранилось всего несколько штук. В углублении на диске скапливается некая субстанция, которая представляет собой яд необычайной силы. Но это лишь побочный эффект действия этой жидкости. Она является концентратом будущего, дистиллированным некой сущностью или принципами, которые даже я не вполне понимаю. Если слегка смочить ею язык, то узнаешь, что произойдёт в течение нескольких следующих дней. Отопьёшь больше — и Голос Завтрашнего Дня откроет тебе далёкое будущее. Однако такая доза грозит гибелью и смертному, и богу. Никто не сможет выжить, отведав её.
Калкан взял дамос. Его поверхность была холодной и жёсткой. Их взгляды встретились. Зрачки его спутника представляли собой маленькие чёрные черепа, но он улыбнулся своему повелителю.
— Для такого, как я, смерть не является проблемой. Если опасность при использовании этого дамоса именно такова, как ты описываешь…
— Всё дело лишь в сопротивляемости ядам.
Калкан постучал по диску. Тот раскрылся, словно распахнувшийся глаз. Внутри него оказалась полость, заполненная маслянистой жидкостью. Он опустил туда коготь, лишь слегка смочив его, и слизнул пару капель. На вкус было похоже на кровь.
К его щекам прихлынул жар, а на покрытом шерстью лбу выступил пот. Его глаза забегали. Каждый вдох давался ему с трудом. Он упал.
На самой границе слышимости сквозь шум пробился шёпот. Он повествовал о будущем.
И, пока его жизнь превращалась в пепел, Калкан слушал.