Эйрспур
Год Нестареющего (1479 ЛД)
Истерзанное тело Демаскуса сотрясала дрожь. Закованные в кандалы запястья и лодыжки пылали огнём. Из-за повязки на глазах он мог видеть лишь слабые полосы света по её краям; всё остальное скрывала тьма. Однако он всё равно ощущал Ропота — сгусток пропитанного злобой холода, который находился куда ближе, чем хотелось бы.
Но, когда прозвучали последние слова демона, всё это ушло на задний план.
— Ты… ты знаешь Калкана? — спросил Демаскус.
— Довольно болтовни! — пророкотал свинцовый голос. — Бич проголодался; я уже разжёг его аппетит. Настало время для главного блюда — тебя, Демаскус.
На него снова обрушилась боль, и липкие пальцы чистого ужаса сжались вокруг его сердца. Что угодно, только не оказаться заживо сожранным огромной толпой наполовину разумных жуков!
— Считай это чем-то вроде эксперимента, — продолжил демон. — Сколько времени у них уйдёт на то, чтобы прогрызть твою кожу и кости и добраться до сердца или мозга? Всем, кто оказывался в яме, удавалось продержаться как минимум несколько минут. Правда, вопить они прекращали раньше, но лишь потому, что насекомые сжирали их языки и мягкие ткани гортани.
Слух Демаскуса резанул скрежет отодвигаемой задвижки. Запах крови и гнили заметно усилился. Он отчаянно задёргался, изо всех сил напрягая затёкшие мышцы, чтобы вывернуться из кандалов. Безуспешно — полосы металла лишь глубже впивались в его плоть.
Тяжело дыша, он прекратил напрасные попытки.
— Я не хочу отправляться в яму, — произнёс он. Его удивило, насколько невозмутимо прозвучал его голос.
— Но ведь ты — идеальная жертва! — воскликнул Ропот, и Демаскус отвернулся, чтобы избежать его смрадного дыхания. — Твоя духовная сущность пылает ярче, чем у всех, кого я собрал здесь, чтобы накормить моего собрата. Её ореол окружает тебя, словно пламя. Когда Бич поглотит тебя, то наконец возродится — в этом я уверен.
Лица Демаскуса коснулись холодные эластичные пальцы.
— Не смей! — закричал он, снова начав вырываться из кандалов. Его охватила паника. Вот и цена твоей невозмутимости, — отметил он мимолётно. Боль с новой силой вспыхнула в его запястьях и лодыжках.
Ропот издал смешок.
Демаскус вспомнил о том, что произошло в переулке во время схватки с Инакином. Тогда ему удалось пройти сквозь тень. Он попытался отбросить эмоции в сторону и сосредоточиться, представив, как шагает по мраку, словно по обычной дороге. Ничего. Неудивительно — ведь он не мог видеть финальный пункт своего назначения!
Это конец, — подумал он. — Меня сожрут заживо.
Его охватил жар; мысли двигались вяло, словно мухи в патоке. Ропот обхватил его торс огромной ладонью. Что он мог поделать, ведь глаза по-прежнему закрывала повязка, сквозь которую пробивалось лишь слабое свечение…
Погодите-ка. Текстура ткани кажется знакомой… неужели это его Вуаль? Так и есть!
— Помоги мне, Гнев и Знание! — воскликнул он. — Или всё, что было тобой записано, окончится здесь!
Извиваясь, Вуаль сползла с его головы и обернулась вокруг шеи, словно обычный шарф.
Маслянистая рука демона была увита алыми кристаллическими венами. Его омерзительные гибкие пальцы крепко сжимали тело Демаскуса. Силуэт Ропота полностью заслонял дверной проём клетки, рот его был распахнут, а в алых водоворотах глаз отражалась сама Бездна.
Отведя от чудовища взгляд, Демаскус посмотрел на виднеющуюся позади него пещеру. Там находилось множество теней, и каждая из них являлась путём… возможностью… выходом!
Он представил, как делает первый шаг по тёмной тропе…
Порыв холодного ветра взъерошил его волосы. Выскользнув из оков, он возник в пятне тьмы у дальней стены пещеры, и рука демона сжала лишь пустоту. Свобода! Его разум лихорадочно работал, отмечая каждую тень от стоящих на земле и висящих в воздухе клеток, расстояние, отделяющее его от края ямы, и путь к…
— А ну вернись! — разнёсся по пещере полный ярости рёв.
..выходу из этой обители кошмаров; он находился в противоположной стене, и их разделяла яма.
Ропот вскинул руки, словно призывая потолок обрушиться на их головы. Демаскус ощутил, что в его разуме начинает ворочаться угорь первобытного ужаса. Мысленно схватив бестелесный кошмар, он принялся удерживать его, пока тот вновь не погрузился туда, где ему и ему подобным было самое место.
Но другим повезло куда меньше. Из их ртов, глаз, носов и ушей хлынул яркий туман, в котором клубились смутные разноцветные силуэты. Облака призрачной субстанции устремились к Ропоту, поглотив его бурлящим водоворотом. Вокруг демона сформировалась вторая кожа — скрюченные руки, распахнутые рты, корчащиеся черви и обнажённые внутренности. И без того вызывающий ужас облик Ропота стал ещё кошмарней.
Те пленники, которые ещё сохраняли здравость рассудка, завопили.
— Владыки тени, помогите мне, — прошептал Демаскус. У него не было ни единого шанса в схватке с таким чудовищем, и он это знал. Нужно немедленно убираться отсюда, пока…
Впереди послышалось шлёпанье босых ног по камню, и он отвёл взгляд от чудовищного зрелища. Черноволосый халфлинг и водный дженази, одетые в истрёпанные обноски, бежали к выходу. Наверное, кто-то выпустил их из клеток — как и других пленников, которые находились с противоположной стороны пещеры…
При виде них Демаскус сморгнул. Эти беглецы являлись воплощением надежды — надежды на то, что жизнь может продолжаться. По крайней мере, для некоторых из них. Паника, которую демон поселил в глубинах его сознания, исчезла, и он облегчённо выдохнул.
— Никому не сбежать, — хором произнесли рты чудовищной твари, в которую превратился Ропот. Их сливающиеся голоса звучали, словно колокола погибели.
Состоящее из множества ладоней, рук и алых червей щупальце устремилась к черноволосому халфлингу и бросило его прямиком в яму. Водному дженази повезло — по нему демон промахнулся.
Ещё одна пленница, женщина в одном ботинке и с покрытой шрамами рукой, оказалась не столь удачлива — Ропоту удалось схватить её. Она устремила на Демаскуса взгляд, в котором читалась отчаянная мольба о помощи… А затем демон зашвырнул её туда же, куда и халфлинга.
— Нет! — воскликнул Демаскус.
Из дюжин ртов раздался рокочущий голос:
— Демаскус! Пора тебе встретить свою судьбу!
— Пусть я не помню, кто ты такой, — вскричал он, — но, если мне удалось сокрушить тебя в прошлой жизни, то удастся и в этой!
— Нет. На этот раз ты один, — ужасающая ухмылка Ропота стала шире.
Я действительно один, — подумал Демаскус. — Как та женщина, которую Ропот швырнул в яму. С того момента, когда я открыл глаза в святилище, я всё время был один. У меня нет воспоминаний о прошлом, нет ничего. Никто не станет проливать по мне слёзы.
Демон простёр руку, и сорвавшийся с неё вихрь разнообразных кошмаров устремился к Демаскусу. Ему показалось, что ноги его приросли к полу.
— Демаскус! — послышался шёпот. — Болван, хватит стоять тут, как столб! Беги!
Рилтана! Даже в таких обстоятельствах её язык не утратил остроты.
Затем его взгляд упал на Чанта. Согнувшись, ростовщик трудился над кандалами мужчины с безумными глазами, который беспрестанно вопил, брызгая слюной:
— Госпожа была здесь! Госпожа! Госпожа!
Но где же… Там! Укрывшись позади массивного сундука, Карменере поспешно надевала на себя доспехи. Возле неё лежало несколько предметов, включая тот меч, который он нашёл в святилище.
Он не был один. Эта мысль озарила его разум, словно лучи рассветного солнца.
Время замедлило свой ход.
Сорвав Вуаль с шеи, он хлестнул ей, словно кнутом. Полоса ткани ожила. Её свободный конец обвился вокруг рукояти лежащего у ног Карменере меча и швырнул его своему хозяину. Меч удобно лёг ему в руку, и на его клинке тут же вспыхнули бледные огни.
Демаскус сосредоточился на мече и рунах, которые всегда возникали на нём, как только он вступал в бой. Каждая из них являлась… чем? Воспоминанием. Очень ценным воспоминанием. Одна из рун вспыхнула — в ней находилась память о божественном свете.
Время вновь возобновило свой безжалостный бег. Демаскус рассёк воздух вертикальным ударом, и с наконечника меча сорвалась дуга сияющей энергии. К нему хлынула волна вздыбившихся миазмов, угрожая утопить в бесконечных кошмарах, но созданная им полоса ангельского огня прорезала её и та, разделившись на две неровных части, прошла мимо и рассеялась без следа.
— Сгинь, демон! — воскликнула Карменере.
Демаскус увидел, что серебряная звезда уже успела надеть доспехи и держала в руке булаву, которая сияла, словно полная луна. Луч испускаемого ею света коснулся постоянно меняющейся шкуры Ропота, проделав в ней отверстие.
Через миг в другой бок монстра вонзились три болта и кинжал.
Пошатнувшись, демон издал странный звук, похожий на хрип излишне самоуверенного бугая, который внезапно получил удар в пах. Похоже, — подумал Демаскус, — у нас всё-таки есть шанс!
Он бросился вперёд. Его, словно защитный кокон, окутало сияние, похожее на то, что источал его меч. Когда этот ореол коснулся тела Ропота, возникла ослепительная вспышка света. Украденные кошмары, в которые демон облёкся, словно во вторую кожу, растаяли без следа, словно роса в лучах солнца.
Без своей чудовищной брони Ропот выглядел так же, как и прежде — восьмифутовый иссиня-чёрный монстр, увитый кристаллическими венами, нижняя часть тела которого представляла собой массу алых щупалец. Он уставился на Демаскуса. В глазах его кружились водовороты. Губы его раздвинула нечестивая ухмылка, и Демаскус осознал, что, хоть им и удалось лишить демона его чудовищной брони, он по-прежнему оставался цел и невредим.
Кристаллические щупальца обвились вокруг его талии и подняли в воздух. Ропот вознёс его над головой.
Демаскус не удержался от взгляда на яму, в которой кишели бесчисленные насекомые. Внутри неё валялись наполовину сожранные трупы тех бедолаг, которых демон недавно бросил туда. На них указывали лишь возвышающиеся то тут, то там груды жуков, муравьёв и тараканов. Над ямой, словно облако, сновали пчёлы и жалящие мотыльки.
— Милостивые боги, — выдохнул Демаскус. Если он погибнет в яме, то возродится только спустя многие годы и полностью лишённый своих воспоминаний… Его смертная оболочка отказывалась в это верить. Он почувствовал страх за свою жизнь.
Свободный конец Вуали вспыхнул. По нитям забегали огоньки, складываясь в слова. Не раздумывая, он произнёс их вслух.
— Клянусь, я тебя уничтожу. Пока я дышу, тебе нигде от меня не скрыться, — когда он закончил фразу, то осознал, что это было пророчество. Ропот никогда не сможет от него избавиться. Демаскус сделает всё возможное для того, чтобы исполнить только что данный им обет.
Отступив, демон швырнул Демаскуса в яму.
По крайней мере, попытался сделать это. Сила произнесённых дэвом слов была такова, что его щупальца не смогли разжаться и, увлекаемый инерцией броска, Ропот пошатнулся и сделал шаг вперёд
— За Госпожу! — внезапно раздался безумный вопль. Сумасшедший пленник бежал к ним, волоча за собой кандалы. С неистовой силой безумца он врезался в спину демона.
Ропот, который и без того почти потерял равновесие, рухнул в яму.
Все звуки растянулись и стали намного ниже. Свет потускнел, и всё вокруг снова замедлилось. Охваченный порывом вдохновения, Демаскус взмахнул Вуалью, и её свободный конец трижды обмотался вокруг одного из прутьев клетки, в которой его держали. Импровизированная верёвка резко натянулась, и он с трудом смог удержать её в руке.
Однако это было лишь начало — демон повис на нём всем своим огромным весом. Демаскусу показалось, что его предплечье вот-вот выйдет из сустава.
Изо всех сил вцепившись в Вуаль, он с воплем принялся пинать демона ногами и размахивать зажатым в свободной руке клинком, пытаясь отсечь обвивающие его тело щупальца. Боль стала невыносимой. Его мысли были сосредоточены лишь на одном — не отпускать ткань!
- Помогите! — вскричал Демаскус. Его голос звучал не громче хрипа. — Чант! Рилтана!
Возле края ямы появился ростовщик. Его глаза были широко распахнуты. Наставив на демона арбалет, он нажал на спусковой крючок.
Один из болтов пролетел мимо, но два других попали в цель. Они вонзились в руку Ропота прямо над локтем. Содрогнувшись, демон выпустил Демаскуса и полетел в яму.
Ропот взвыл. В его голосе звучала такая животная мольба и страдание, что Демаскус с трудом удержал Вуаль. Выронив меч, упавший вслед за монстром, он обеими руками вцепился в шарф и посмотрел вниз.
Ропот оказался в самом центре ямы. Демон отчаянно сражался — каждый раз, когда его руки опускались, гибли тысячи жуков. Порой он встряхивался, подобно собаке, сбрасывая с себя множество вцепившихся в его шкуру ног и мандибул. Однако число насекомых казалось бесконечным — в конце-концов все его попытки были обречены на провал. Внезапно он взревел:
— Слуга! Калкан! Почему ты просто стоишь там? Помоги мне, пока… — поток жуков хлынул ему в рот, заглушив вопли.
Через миг полчища насекомых полностью поглотили его. Борясь с тошнотой, Демаскус отвёл взгляд.
И увидел Джетта, который стоял возле выхода, держа в руке бездымный факел. Изменник широко ухмыльнулся ему.
Во имя всех владений, что это значит? Господин Джетта только что погиб, но на лице его прислужника было написано такое самодовольство, словно последнее слово в некоем глобальном споре только что оказалось за ним. Заметив взгляд Демаскуса, Джетт накинул капюшон на голову, скрывая лицо.
— Держись! — воскликнула Рилтана.
Демаскус посмотрел на воровку, которая уже успела забраться в клетку, к которой была привязана Вуаль, а затем перевёл взгляд обратно на Джетта. Предатель исчез.
— Эй! — громко окликнула его Рилтана. — Не спать! Я вытащу тебя отсюда, — схватившись за шарф, она принялась затягивать его наверх. А она сильнее, чем кажется!
Похоже, я всё-таки не умру здесь, — с удивлением подумал Демаскус, когда мимо него проплыл край ямы. Если, конечно, его сведённые болевой судорогой пальцы не разожмутся в течение ещё хотя бы пары мгновений…
Пещеру заполнил гул голосов, и внутрь вбежала группа дженази, носящих символы Старейшего Стихийного Ока. Все они держали оружие наготове. Один из убегающих пленников получил арбалетный болт в ногу и упал. Другой болт клацнул о прутья клетки, в которой находилась Рилтана.
— Отродье маринованной в моче пиявки! — выругалась воровка. — Прикройте меня! — с напряжённым лицом она продолжила тянуть Вуаль вверх.
Ростовщик, с нетерпением ожидавший окончания их подъёма, укрылся за сундуком с их имуществом. Карменере, которая находилась ближе всего к выходу, устремилась к культистам. От её брони отрикошетили два болта. Демаскус попытался проложить путь сквозь тени, но боль, терзавшая его измученные руки, помешала ему это сделать.
Наконец Рилтана схватила его за ладонь и затащил в клетку. Охватившее его облегчение было столь сильно, что у него закружилась голова.
— Спасибо. Спасибо, Рилтана.
— Надо убираться отсюда, — произнесла она, устремив взгляд на кипящую возле выхода из пещеры схватку.
— Я бросил меч в яму, — признался Демаскус.
— Карменере только что разделалась с очередным культистом, и он выронил свой клинок. Возьмёшь его.
Хлопнув его по плечу, она взвилась в воздух и, описав невообразимую дугу, опустилась на землю слева от серебряной звезды — намного дальше, чем после обычного прыжка. Ещё до того, как её ноги успели коснуться пола, она выхватила меч и тут же вонзила его в тело одного из изменников.
Заставив себя подняться на ноги, Демаскус бросил прощальный взгляд на яму и Ропота, который представлял собой содрогающийся, кишащий насекомыми холм. Он потянул за Вуаль, и та, послушно соскользнув с прута, обмоталась вокруг его левой руки, частично скрыв пепельные узоры, являющиеся частью его наследия дэва.
Он вновь попытался перенестись сквозь пространство, чтобы возникнуть в тени Карменере, отбрасываемой светом её сияющей булавы.
Ничего не произошло.
— Боги! — взревел Демаскус и прыгнул вниз, стараясь оказаться как можно дальше от края ненасытной ямы. Приземление вышло довольно неловким, но ему всё же удалось удержаться на ногах. Он бросился вперёд и, подобрав выроненный одним из культистов длинный меч, вступил в бой.