Эйрспур
Год Нестареющего (1479 ЛД)
Благодаря последнему оставшемуся у Чанта исцеляющему зелью ужасная рана на шее Рилтаны частично закрылась и дыхание воровки выровнялось, хотя она по-прежнему оставалась без сознания. Демаскус облегчённо закрыл глаза. Судя по всему, самое худшее уже позади. Если бы она погибла, этот грех он никогда бы не смог искупить.
— Ей понадобится нечто большее, чтобы прийти в себя, — произнёс Чант. — Без жреческой магии или медицинской помощи здесь не обойтись.
Демаскус потёр между пальцами символ Огмы.
— У моих бывших воплощений имелись дюжины подобных амулетов, полученных в качестве оплаты за мои услуги, — задумчиво произнёс он. — Готов поспорить, что какой-то из них смог бы в мгновение ока поставить её на ноги.
— Но все они хранятся в некоем реликвариуме вместе с, как ты зовёшь это, Спиралью Иоун? В которой твои?…
— Верно, в ней заключена огромная часть воспоминаний, которые я счёл достаточно важными, чтобы сохранить навсегда. Судя по всему, этот украшенный черепами ларец, дар от моего прошлого «я», когда-нибудь снова возникнет из ниоткуда, — тем не менее, учитывая видение, показанное ему амулетом Огмы, он понятия не имел, почему этого до сих пор не произошло.
— Когда же?
— На этот раз он припозднился, — был вынужден признать Демаскус.
— Понятия не имею, можно ли применять такие термины к магическим предметам, способным путешествовать во времени, — произнёс Чант.
— Да. Я тоже.
В сотый раз Демаскус взглянул на груду серого пепла — всё, что осталось от Калкана. Тело ракшаса словно опало само в себя, за пару мгновений превратившись в пыль, как будто вес многих тысяч лет обрушился на него в один миг. Его капюшон и необычный диск исчезли в стремительной вспышке голубого света.
Должно быть, эти вещи также отправились в некую тайную усыпальницу, подобную его собственной…
Задохнувшись, Рилтана распахнула глаза.
— Ракшас! — просипела он тонким голосом.
— Расслабься, — произнёс Чант. — Он мёртв. Ты ранена, но всё будет в порядке, если побережёшь силы.
Рилтана попыталась сказать ещё что-то, но с её губ сорвался лишь тихий хрип. Подняв трясущуюся руку, она слабо щёлкнула пальцами, и в них возникло исцеляющее зелье.
— Вот ловкачка! — со смехом произнёс Чант. На губах Рилтаны возникла слабая улыбка. Демаскус снял крышку с флакона, и она прильнула к нему.
Её посеревшая бледная кожа вновь обрела здоровый серебристый оттенок, и она села. Её всё ещё мучала слабость, а на горле виднелся неровный, наполовину заживший шрам, но Демаскус решил, что опасность определённо миновала. Она и правда крепче любых гвоздей, — подумал он.
— Итак, Демаскус, действительно ли всё это было частью плана твоего прошлого воплощения? — спросила Рилтана. Её голос также заметно окреп.
— Не думаю, — ответил он. — Единственная причина, по которой Калкан не убил меня, это то… то, что вы с Чантом сражались на моей стороне. И амулет Огмы, который даровал мне обрывок воспоминания, указавший верный путь. Мне так жаль, что ты пострадала. Я…
Рилтана слегка ударила его по плечу.
— Хватит. Я знала, на что иду. И, как видишь, все мы живы, а ракшас — нет.
— Что он имел в виду, — внезапно спросил Чант, — когда сказал, что ты вернёшься таким же, как он?
Демаскус издал долгий вдох. Во рту у него пересохло, а на ладонях выступил липкий холодный пот. Он задумался над тем, не стоит ли прикинуться, будто не имеет об этом никакого понятия, но в конце-концов решился сказать неприглядную правду.
— Чтобы исполнить свой последний контракт, я должен был убедить предавших веру в Огму сектантов в том, что я нахожусь на их стороне. Мне пришлось сделать то единственное, что могло завоевать их безоговорочное доверие. Я… — он покачал головой. — Возможно, я пересёк черту.
— И что же это значит? — не сдавался Чант.
— Если я не смогу найти способ искупить свой проступок, то есть шанс, что в своём следующем воплощении я окажусь в том же ужасающем обличье, что и Калкан, — произнёс Демаскус будничным тоном.
Рилтана прижала руку ко рту. Её глаза сузились.
— Но Калкан — лжец и чудовище! Всё, что он говорил — это неправда! — воскликнул Чант. — Разве не так?
— Так, но…
— Никаких «но», — с этими словами ростовщик хлопнул его по спине. — Мы встретились всего лишь несколько дней назад, но у меня такое чувство, будто я хорошо тебя знаю. Да, я почувствовал себя не в своей тарелке, когда ты воспользовался могуществом тени. Но совершенно очевидно, что свет, который ты также способен призывать, является ей противовесом — я же видел сияние, исходящее от твоего меча. Мне почти ничего не известно о дэвах или падших ангелах, но я искренне сомневаюсь в том, что твоей душе угрожает опасность оказаться за гранью искупления.
Рилтана утвердительно кивнула.
— Что, если во время моей работы в роли божественного палача мне приходилось делать множество подобных выборов? Может быть, я всегда ходил по краю, — на миг Демаскусу показалось, что это имеет какое-то отношение к той женщине, которая появилась здесь, когда он взял Экзорцессум…
— Моча пиявки! — выругалась воровка. — Да у тебя талант создавать сложности на пустом месте.
— Я… — Демаскус рассмеялся. — Наверное, так и есть.
На следующий день они встретились с Аратейн. Это произошло не в той беседке, куда она приглашала их в первый раз. Они присоединились к ней и её людям в подземных тоннелях, находящихся под развалинами Материнского Дома. Во главе группы элитных миротворцев и не имевших отношения к деструктивному культу Ропота членов кабала королева решила самолично осмотреть уцелевшие помещения.
За день до этого они отослали ей извещение с описанием того, что находилось под руинами. Они поведали, как у них получилось положить конец культу Старейшего Стихийного Ока и уничтожить стоящего за ним демона, который использовал тело Лехерен в качестве своего сосуда. В своём докладе они не забыли упомянуть и о том, что большинство из тех, кто присоединился к культу, оказались завлечены в него обманом и, следовательно, у них был шанс искупить свою вину.
Когда Демаскус увидел королеву, стоящую у самого края кишащей насекомыми ямы, его рот невольно распахнулся.
На сей раз она предпочла облачиться не в роскошное платье, как во время их первой встречи, а в крепкую кожаную броню, которой, судя по отметинам, уже не раз доводилось бывать в бою. Лишь тонкий серебряный обруч, украшающий её лоб, свидетельствовал о её высоком статусе. За спиной Аратейн развевался плащ, казавшийся живым из-за множества наложенных на него защитных чар. На сгибе её локтя покоилось кристаллическое копьё. Та непринуждённость, с которой она его держала, говорила о том, что она умеет с ним обращаться.
И снова-здорово, — подумал Демаскус, не в силах оторвать от неё взгляда.
Он сказал себе, что её статус правительницы страны возносит её на недосягаемую высоту. Что, скорее всего, она уже обручена с каким-нибудь иноземным королём или принцем. Но он решил, что его изначальное ангельское «я», личность которого была давным-давно утеряна за чередой множества перерождений, наверняка сочло бы её как минимум равной себе.
Когда они зашли в пещеру, королева объясняла одному из миротворцев, что ему следует в последний раз хорошенько зачистить все клетки. При их появлении она не стала прерывать разговор. Увидев его реакцию, она вскинула брови, и внезапно его сердце бешено заколотилось о рёбра. Несмотря на это, ему всё же удалось изобразить на лице искреннюю улыбку.
Когда королева закончила давать указания своему подчинённому, то повернулась к ним и улыбнулась.
— Благодарю за то, что решили присоединиться ко мне. Мне проще разобраться с данной проблемой самолично, нежели вовлекать в это дело четырёх сенешалей. В особенности учитывая то, что я могу положиться на вашу помощь. Вы положили конец тому, что угрожало моей власти и безопасности всех жителей Эйрспура. Я в огромном долгу перед всеми вами.
Чант склонился в поклоне. Рилтана и Карменере последовали его примеру. Демаскус прочистил горло.
— Мы рады сделать для вас всё, что в наших силах, Ваше Величество.
Так мимолётно, что это вполне могло показаться игрой его воображения, Аратейн подмигнула ему. Демаскусу потребовалось несколько мгновений для того, чтобы прийти в себя. Действительно ли он видел то, что видел?..
— Как только мы здесь закончим, — продолжила королева, — я собираюсь пожертвовать немалую сумму на восстановление Материнского Дома. Я уже начала распространять слухи, что кабал Огненного Шторма стал целью атаки враждебной Аканулу силы, и лишь жертва тех, кто носит алое, защитила дженази Эйрспура от огромной угрозы.
— Что, с определённой точки зрения, является правдой, — отметил Чант.
Аратейн едва заметно кивнула.
— Чтобы править, королева должна уметь смотреть на ситуацию с разных сторон. Несмотря на все свои недостатки, кабал является тем оружием в моё арсенале, с которым мне не хотелось бы расставаться. Ситуация на границах остаётся сложной, над морем Упавших Звёзд всё чаще и чаще замечают город аболетов Ксифу. Из Чессенты и Тимантера поступают тревожащие новости. Но я не стану утомлять вас перечислением подробностей, по крайней мере, не сегодня.
— Но, Ваше Величество, подробности — это же так захватывающе! — воскликнул Чант.
— Не сомневаюсь. В любом случае, на данный момент эта конкретная опасность жителям Эйрспура уже не грозит. Полагаю, что я задолжала вам награду. И кто знает — возможно, когда-нибудь Аканулу и мне снова потребуется ваша помощь.
— Только прикажите, — произнёс Демаскус. Эти слова вырвались из его рта сами собой, без участия сознания, но он о них ничуть не пожалел.
— Тогда… мой первый вопрос: что нам делать с этим? — наконечником копья Аратейн указала на яму. — Мои миротворцы сказали мне, что жуки образуют нечто вроде коллективной сущности роя.
— Они правы, — произнесла Рилтана. — Повелевающий кошмарами демон говорил, что эти насекомые являются его «собратом». Он называл его Бичом. Этот личинколюб скармливал… — содрогнувшись, она на мгновение закрыла глаза, а затем продолжила. — Он думал, что жертвы помогут пробудить его. Не знаю, что он имел в виду. Уверена, ничего хорошего.
Карменере положила руку на плечо воровки.
— Итак, уничтожим их, прежде чем эта тварь обретёт разум? — спросила королева.
Демаскус кивнул.
— Нам следовало заняться этим раньше. Повезло, что его собрат ещё не успел пробудиться, — он не стал упоминать, что причиной задержки стала погоня за Калканом.
— Эй! — воскликнула Рилтана. — Я знаю, где раздобыть несколько бочонков с маслом для ламп. Вон там, — она указала на бойницы в стене, сквозь которые культисты наблюдали за пещерой.
Не тратя больше времени на пустые разговоры, они принялись таскать из комнаты охраны бочонки, пока их не набралось десять штук. Аратейн приняла в этом самое деятельное участие, словно перекатывать ёмкости с легковоспламеняемой жидкостью являлось для неё самым обыденным делом. Затем они расположились по периметру ямы — Демаскус, Чант, Карменере, Рилтана и несколько членов кабала и миротворцев, которых королева выбрала лично. Все держали дымящиеся факелы, с которых капала свежая смола.
— По моему сигналу! — вскричала Аратейн. — Огонь!
Десять бочонков одновременно упали вниз, и встревоженные насекомые взвились над ними гудящим облаком. За бочонками последовали факелы. Из ямы вырвался столб дыма и пламени, и все, кто стоял достаточно близко, были вынуждены отступить на несколько шагов, чтобы спастись от невыносимого жара и царапающей глотку кислотной вони.
И после этого им оставалось лишь наблюдать за плодами своих действий.
Демаскус уставился в огонь, словно эти языки пламени поднимались из жаровни предсказателя. От сгорающих панцирей насекомых исходили чёрные клубы дыма. Он бы уже давно заполнил пещеру, если бы не усилия двух воздушных миротворцев-дженази, которые с помощью своих способностей сформировали из него неровную колонну и направили к поверхности.
Нескольким серым молям удалось выбраться из огненного ада прежде, чем пламя успело разгореться в полную силу. Они принялись ползать по полу, содрогаясь в тщетных попытках взмыть в воздух. Демаскус мимолётно подумал о том, не стоит ли раздавить их, но было очевидно, что моли бьются в предсмертной агонии. Бич умирал. Насекомые в яме пожрали столько невинных жертв, а теперь огонь пожирал их самих.
Бич почти пожрал и меня, — подумал он. — Или… не мог же Калкан знать о том, что мне удастся справиться с Ропотом и спастись из ямы? Неужели всё это являлось частью его безумного плана? И перед кем, во имя всех владык света, он отчитывался? Зачем ему нужно, чтобы я принял свою тёмную сторону и превратился в ракшаса? Неужели моя память таит злодеяния, которые…
Демаскус стиснул зубы. Нет. Хватит гадать. Пусть Калкан и манипулировал им, словно марионеткой, этот опыт многому научил его. Отныне ему известно об этой угрозе. Прежний сценарий более не повторится. Он этого не допустит.
Я ведь едва не погиб, — подумал он. — И, что ещё хуже, едва не погибли те, кого я стал считать друзьями. Он посмотрел на освещённые отблесками оранжевого пламени лица своих спутников, а затем перевёл взгляд на Аратейн.
Если я умру, то снова всё забуду. Но вне зависимости от того, произойдёт это или нет, одно я знаю точно — Калкан вернётся. И он не забудет ничего. Охота возобновится.
Демаскус осознал, что сейчас настал тот миг, когда решается его судьба. Возможно, Калкан, как и он, возродится через четыре года, а, возможно, всего через четыре месяца. В любом случае, ему нужно быть к этому готовым.
Итак… не следует больше терзать себя напрасными раздумьями о том, кем он когда-то являлся — это уже не имеет никакого значения. Ему необходимо вновь обрести свою прежнюю силу и вернуть воспоминания. Необходимо отыскать потерянные реликвии, а в особенности — Спираль Иоун. Необходимо взять контроль над своей судьбой, пока не стало слишком поздно.
Сколько же времени у него есть до возвращения Калкана? В последний раз Демаскусу потребовалось на это четыре года. Предположим, столько же. Может быть, ракшас справится в четыре раза быстрее.
Значит, один год. Хорошо.
Этого времени ему хватит, чтобы подготовиться ко всему.
Мир представлял собой пёструю мозаику цветов, звуков, запахов и вкусов. Сквозь бесчисленные движущиеся окна, ведущие в реальность, проникали ощущения и эмоции, а также — порой — жаркий оргазмический вкус пищи. Время не имело никакого значения. Бесконечность являлась лишь мигом, воплощавшим в себе всю полноту множественного бытия.
Внезапно что-то изменилось. Это ощущение… интерес? Появилось нечто намного больше и питательней, чем всё, что было поглощено до этого. Нечто, брызжущее жарким ихором и жизненной энергией. Но никому не под силу совладать с сотнями тысяч маленьких тел, каждое из которых обладает ротовым аппаратом, хоботком, жалом или парой острых мандибул.
С каждой крошечной порцией поглощённой пищи сотни тысяч исполняющих функцию сердец органов, каждое из которых билось в его внутреннем ритме, постепенно синхронизировались.
Что же это? — подумал он. — Так хорошо. На вкус, как сама жизнь. Словно…
Внезапно разрозненные обрывки знаний сложились в единое целое. Его собственные воспоминания, равно как и те, которые он позаимствовал у того, кто звал себя Ропотом, заняли своё место.
А я — Бич, — подумал он.
Всё, что поглощённый им демон знал об их родном древнем измерении и провалившейся попытке провести ритуал в иной вселенной, теперь знал и Бич. Закончив пожирать плоть, разум и душу бывшего собрата, он обрёл всю полноту его сознания.
На протяжении следующего дня он всё ещё продолжал исследовать границы своих способностей и объединять составляющие его тела, используя опыт Ропота и свой собственный. Внезапно на него обрушились бочонки с маслом, за которыми последовали горящие факелы.
И мир Бича обратился в боль.