Башня, в которую их заселили давно не знала гостей. Если путь вниз найти не удалось, то полукруглая лестница наверх была прямо перед глазами. Поднявшись на пару этажей, Арон обнаружил несколько отдельных спален и выход на крышу. Похоже башня была чем-то вроде гостевого дома, где первый этаж был общей гостиной. Хотя, солидных размеров кровать там тоже имелась. Узкие окна с кованными решетками больше напоминали бойницы. Выйдя на крышу, кузнец и жрица какое-то время разглядывали строения, что раскинулись внизу. При желании отсюда можно было сбежать, но Арон решил этого не делать. Возможность прекратить бойню у портала казалась ему вполне реальной. Извращенные понятия церкви о морали, милосердии и ценности жизни он принять никак не мог. Но шанс найти общий язык с противником упускать никак нельзя. Люций Амадей хоть и был приверженцем церкви, говорил обо всем прямо и открыто.
Унылая трупная масса теперь загораживала только часть серого неба. С высоты башни открывался совершенно другой вид, объяснявший, откуда здесь берется свет. Пространство между миров… Это название было не праздным. Слева и справа от цитадели мерцали две сферы чудовищных размеров. Арон сразу понял, что перед ними их собственный мир, но как бы с изнанки. И это не было отражением, ведь сферы заметно отличались. Но если немного подождать, то на одной и на другой в разные моменты времени угадывались одинаковые очертания континентов. Должно быть, отсюда, из пустоты, пространство разрывалось сразу в двух точках одного и того же мира, но в разных его местах. От того и перемещение между порталами происходило почти мгновенно. Как именно это работало Арон даже примерно не понимал, но общий принцип, кажется, уяснил. Насмотревшись на серую бездну и трупную массу над ней, они снова спустились вниз, в башню. Там было не так уныло, к тому же заметно теплее. На столе хозяева заботливо оставили большую бутыль вина и свежие фрукты. Осмотрев небольшой камин, Арон открыл шибер и проверил тягу. Дров было предостаточно, и они отлично высохли за годы запустения. Смахнув паутину, кузнец заполнил топку и подозвал Ками.
— Сотворишь чудо? — улыбнулся он сдержано.
Улыбнувшись в ответ, Ками подобрала с пола щепку и сделав жест рукой, воспламенила ее.
— Надо же… — удивился Арон, и осторожно перехватив ее подпалил дрова с разных сторон.
Огонь разгорелся сразу, без лишних мучений. Минут через двадцать стало теплее. Он поднялся по ступеням и закрыл двери на второй этаж, чтобы теплый воздух не уходил выше. Осторожно, чтобы не потревожить пыль, они убрали чехлы с мебели. Сделав маленькую перестановку, Арон и Ками Подвинули кровать ближе к камину, а в ногах поставили небольшой тол. Вино подвинули ближе к огню, чтобы оно стало теплым. Должно быть белая братия одевала что-то под низ, потому как в одной только рясе Арон уже стал подмерзать. Ками, если не считать кожаного плаща, и вовсе была одета символически. Однако кожа ее раскраснелась, и от жрицы веяло жаром не меньше, чем от камина. Закусив яблочком, Арон отыскал на каминной полке два стакана почище и сдув с них пыль, протер краешком своей рясы, да простят его братья. Налив вина, он пригубил сам, а потом протянул стакан жрице. Приятное тепло волной растеклось по телу, достигнув кончиков пальцев его босых ног.
— Так и простыть не долго… — подумал он вслух, вспомнив что сюда его доставили мокрым.
— Дать тебе плащ? — спросила Ками?
— Нет, спасибо. Если совсем замерзну, залезу под одеяло, — он похлопал ладонью по кровати.
— Какое прекрасное вино… — удивленно заметила Ками. — А разве его пьют теплым?
— Да, зимой это помогает согреться, но в голову бьет сильнее. Кажется, я уже хмелею.
С улицы послышались странные звуки, и он насторожился. Осторожно взглянув в окно, кузнец различил силуэты вооруженных людей. Воровато осмотревшись, несколько адептов братства ушли в тень, грамотно скрывая свое присутствие.
— Интересно… — протянул он. — Ками, давай ка подстрахуемся.
Подтащив массивную оттоманку, они подперли двери, а нижний ее край подперли массивным сундуком, который даже вдвоем с трудом оторвали от пола. Осмотрев дело рук своих, гости поневоле вернулись на кровать. Подогретое вино медленно, но, верно, растекалось по венам.
— Если подумать, то здесь даже уютно, — рассудил Арон вытягиваясь во весь рост. — Что еще нужно для счастья? Вино, камин, прекрасная женщина… которая не воткнет нож в спину. Ведь не воткнет?
— У меня нет ножа, — подумав, ответила Ками.
— Правда? Какое счастье… — вздохнул он блаженно. — Нужно поспать, хотя бы по очереди. Хотя… не думаю, что усну сегодня.
— Сомневаешься во мне? — спросила Ками.
— Ты уж прости. Не принимай на свой счет, просто я еще не смирился.
— Любишь ее?
— Кого, Ниму? — кузнец задумался. — Да черт его знает, все так перемешалось. Дурная она, но сердце чем-то тронула. Если вернемся… В общем, не знаю как быть с этим. Предательство и любовь вместе не живут. Опять же не долго мне… Зря все это, наверное.
— Она… едва не помутилась рассудком, когда тебя забрали, — осторожно сказала Ками. — Я видела ее слезы. Но не могу понять одного…
— Говори уже, — Арон внимательно на нее посмотрел.
— Почему она не пошла за тобой, если любит?
— Вот оно что… — усмехнулся кузнец криво. — Любит… не любит… какая теперь разница? Как бы тебе сказать? Порой дело не в человеке, убеждениях, или чувствах. Часто бывает так, что верные решения приходят в голову, когда уже поздно. А может есть вещи, что ей дороже. И ее можно понять, Ками. Нима ведь воин, и несмотря на свою ангельскую внешность, прожила долгую, полную лишений и боли жизнь…
Арон зевнул и замолк, раздумывая над своими словами. Глоток теплого вина пришелся как нельзя кстати.
— Не пойму я. Жизнь снаружи так коротка и сложна. Что может быть дороже?
— Долг, вера, боевое братство… обязательства, наконец. Людям, знаешь ли свойственно забивать голову всякой сентиментальной чушью. Кто-то в нее верит, другим просто плевать…
Снаружи опять донеслись резкие звуки. Арон тихонько вскочил и подошел к двери. Люди, что прятались в тени, по ту сторону убранного оста, оттаскивали в сторонку трупы. Или же их трупы оттаскивал кто-то другой. Понять было сложно, ибо одеты они были одинаково. Судя потому, что снова воцарилась тишина, победили союзные силы.
— Люций, похоже, не лгал нам. В цитадели и правда не спокойно. Одни братья убивают других…
— Я смогу защитить тебя, — успокоила Ками. — Тут всего один вход и мало места.
— У тебя все клинки?
— Да, — Она откинула волосы и показала рукоять длинного меча, спрятаного под плащом. — Я доверю тебе священную сталь, если будет нужно.
Арон снова улегся на постель, ненароком коснувшись ее руки. Жрица вздрогнула. Он взглянул ей в глаза. Заметив, как резко расширились ее зрачки, кузнец сразу все понял. Он хотел убрать руку, но она схватилась за нее, и крепко сжала пальцы. Резво откинув плащ, она рывком подмяла кузнеца под себя. Ее тело горело жаром. Аарон удивленно приподнял бровь, но не стал сопротивляться. Во-первых, Ками была сильнее его, а во-вторых… просто лень.
— Ты дважды сказал, что я красива. Там, в деревне, и сейчас. Скажи это еще раз!
— Нет Ками, — поправил он тихо, — в первый раз я сказал, что ты прекрасна. И это действительно так.
Жрица избавилась от плаща, затем быстро расстегнула ремень и портупею, избавляясь от своего оружия. Арон, грешным делом, поглядывал на ее промежность пару раз, гадая как жрицы милосердия справляют нужду. Оказалось, что все просто. Ками одним движением расстегнула кольцо и выдернула из под себя полоску тонко выделанной кожи, заменявшую ей белье. Сопя, и облизывая пересохшие от волнения губы, могучая дева на миг замерла. Арон с иронией осознал, что сейчас она полезет к нему под юбку. Их недолгие отношения принимали интересный оборот…
Так и случилось. Задрав длинную тогу до живота, Ками оседлала его. Однако, мужское достоинство кузнеца не подавало признаков жизни. Сей факт сильно сконфузил ее и привел в ступор. Внезапный порыв страсти, не свойственный хладной натуре жрицы, кажется, потерпел неудачу. Поникнув плечами, Ками вздохнула и опусти глаза.
— Я делаю все не так, да? — тихо спросила она.
— Смотря чего ты добиваешься, — рассудительно ответил кузнец.
— Я хочу… — она облизнула губы. — Я очень хочу почувствовать тебя внутри себя. И я боюсь, что такого шанса больше не представится.
Подумав над ее словами, Арон опустил руку вниз, и привычным движением направил своего сонного воина. Ками с немым вопросом уставилась на него, но спустя минуту — другую, что-то дрогнуло внизу. Почуяв ее тепло, стебель порока налился соками, раскрыл свой бутон и, быстро твердея, пророс в ее чресла. Ками, доселе познавшая только одного мужчину, привстала от неожиданности. Удивленно ощупав его член, она попыталась принять его целиком. Со второй или третьей попытки жрица добилась желаемой цели.
— Так странно… — Призналась она смущенно, и сжала его в себе.
— Не так резко… — стерпев боль, улыбнулся Арон. — И не сразу. Нужно привыкнуть друг к другу.
— Ясно… — Ками расслабила свои ноги, плавно опускаясь на него своим весом. Член кузнеца проник еще глубже и слегка изогнулся.
— Ну что? — спросил Арон. — Стоило оно того?
Ками кивнула, прикрыв глаза.
— Как удивительно устроен мир. Минут назад, я могла лишь смотреть на тебя, а сейчас мы одно целое… — она положила ладонь на его грудь, а вторую на свой живот. — Я чувство биение твоего сердца и тут, и тут. Ты тоже так чувствуешь?
— Твое сердце бьется чаще, — улыбнулся кузнец. — А еще от этого бывают дети.
— А каково это, носить в себе жизнь? — спросила она подумав.
— Не знаю, Ками, мужчине познать этого не дано.
Сложив ладони ему на грудь, жрица, дарующая смерть, медленно подалась вперед. Потом еще раз и еще… Робкими, неумелыми движениями, то сползая, то поднимаясь выше, она приняла удобную позу и выбрала правильный темп. По мере того, как влагалище расслаблялось, покачивания ее становились смелее. Минут через пять этой сладкой маеты, Ками уже свободно скользила по его члену, наслаждаясь каждым моментом этого волнительного процесса. Ее горячие ягодицы, лишь слегка касались его прохладных бедер, от чего ощущения становились только ярче. Арон поглаживал ее крепкие, нежные бедра, вслушиваясь в тихие, сладострастные постанывания. Он от чего-то вспомнил слова Лины… поглядывая на Ками снизу вверх, гадал, чем же он смог такое заслужить? Арон порядком отвык доверять людям, но в словах жрицы не смог усомниться. Она еще принадлежала Ольгерду, но фактически уже поклялась ему в верности. Именно сейчас, когда жизнь преподнесла ему сюрпризы весьма неприятные.
Блаженство пришло внезапно. Ками дернулась, сильно сжав его член, и застыла, нелепо растопырив свои изящные пальцы. Ее могучее, разгоряченное страстью тело, наполнилось струящейся негой, поглотившей все ее существо. Волна за волной, от лобка и до самых кончиков пальцев, пульсирующее наслаждение трижды накрывало ее с головой. Яркие, абстрактные образы заполнили собою сознание, разрывая всякую связь с блеклой, унылой реальностью… В любовном порыве, она крепко вцепилась в его запястья, и не отпускала до тез пор, пока все закончилось.
— Я сделала тебе больно? — хватившись, спросила Ками.
— Самую малость, — улыбнулся Арон, — высвобождаясь от захвата.
— А ты…? — она прислушалась к своим ощущениям, понимая, что старания ее не достигли цели.
— Это не важно. Прости, но сейчас мне сложно расслабиться.
Такой ответ жрицу не устроил. Нащупав алый пояс, она развязала его и стянула с кузнеца одежду. Навалившись грудью, дева сжала его коленями и рывком перевернулась на спину. Широко раздвинув ноги, она дала кузнецу полную свободу действий. Приняв столь настойчивое приглашение, Арон высвободил ее набухшую грудь, расстегнув пряжки ремней. От души приласкав отвердевшие, чуть заостренные соски, он подарил ее губам нежный, протяжный поцелуй. Стараясь не отвлекаться на события, происходящие за дверью, он опустился ниже, покрыв поцелуями живот и округлые бедра. Кожа ее была нежной и очень чувствительной, не смотря на крепкие мышцы под ней. Когда колючая щека кузнеца вскользь коснулась бедра, а губы спустились ниже, она поняла, что сейчас будет, и крепко зажмурилась. Опустившись меж ног, кузнец положил свою теплую ладонь на живот Ками. Ее трепетной плоти коснулось горячее дыхание, а следом и губы. Придерживая ее упругую ягодицу свободной рукой, Арон жадно вкусил запретный плод…
Прошло совсем немного времени, прежде чем Ками сомкнула свои бедра. Арон крепко вцепился в них, чтобы она не сломала ему шею. Он знал, что подобное с ней впервые и сделал это намеренно. Дождавшись, когда могучая дева опустошится и ослабит хватку, он разу вошел нее. Умело меняя темп, и глубину своего проникновения, он несколько раз довел ее до исступления. Сделать это было совсем не ложно. Во-первых, потому, что Ками не избалованная изысканными ласками, обладала природной чувственностью. А во вторых, тяжелые мысли в голове Арона никак не давали ему покоя. Ближе к утру, когда жрица буквально тонула в нирване, а чресла ее истекали соками, он смог очистить свой разум и откинуть все лишнее. Глядя в огромные мутноватые зрачки жрицы, Арон сложил ее длинные ноги себе на плечи и сунул под поясницу наспех сложенную одежду. Погладив ее живот и приласкав груди, кузнец резок вторгся в размякшую плоть. Так глубоко он еще не входил. Сердце ее встрепенулось, забившись быстрее. Дыхание вновь участилось. Когда же блаженство было совсем близко, член его неестественно отвердел. На миг показалось что вместо плоти в чреве ее засел граненый стальной лом. Вцепившись в ее литые бедра, кузнец застыл в напряжении, заставив Ками прогнуться. Резко и неожиданно сильно он, дернул ее на себя и вошел глубже. Ками схватилась за его шею, ошалев от такой внезапной перемены. Удерживая могучую деву на весу, кузнец сжал свои ягодицы, и слегка подкинув ее, перехватился за талию. Дева инстинктивно сомкнула колени, крепко стиснув его ногами. Мышцы кузнеца вздулись, лицо заострилось. В это самый момент тело его явило свою скрытую мощь.
Арон застыл словно каменный идол. Широко расставив колени, он удерживал и себя и жрицу в сладостном напряжении. Склонившись, взволнованная дева откинула свои белые волосы и прильнула губами к его губам. Мягким, но ощутимым толчком, Арон поник в нее до предела. Отрешившись от всего мирского, Ками крепко откинулась назад… Пульсируя и содрогаясь в ее вагине, крепкий член кузнеца, наконец то излил свое семя. Крепко засев в ее девичей плоти, он не оставил пустого пространства, и тугие, горячие струи устремились куда-то еще. Туда, куда сам член проникнуть уже не мог, как бы ни старался, а густая, тягучая масса легко проложила себе дорогу.
Такого бурного, и яркого соития у молодого кузнеца не было еще никогда. Не говоря уже о самой жрице. Ольгерд, хоть и излился в нее, там в таверне, но так, и не туда, куда следовало бы. А вот кузнец стеснятся не стал. Вогнал в нее вместе с семенем все, что накопилось. И боль, и обиду, и разочарование… Выстрелив из своего главного калибра шесть или семь раз, он ослабил натиск и осел на постель, удерживая Ками на своих коленях. Она прижала его к груди и крепко обняла ногами. Он нежно поглаживал ее по спине, путаясь в белоснежной гриве, а она теребила пальцами его короткие жесткие волосы. Голова шла кругом, сердце бешено колотилось в груди. Но нежные, ненавязчивые ласки Ками мало помалу делали свое дело. Член кузнеца обмяк, и она замерла, наслаждаясь тем, как он теряет свою твердь и медленно ускользает наружу. Сжав его напоследок, жрица выпустила натруженную плоть из своей влажной промежности. Покинув ее, тяжелая головка устало легла на анус. И это тоже было приятно.
Прикрыв ладонью свою влажную щелку, Ками медленно встала. Придерживаясь за руку кузнеца, она спустилась с постели и шаткой походкой поспешила к дальней стене комнаты, где за потертой ширмой стоял кувшин с водой и небольшой медный таз на туалетном столике. Он не раз наблюдал как женщины это делают, но все же не сдержался и взглянул в ее сторону. Выплеснув воду в отхожее место, Ками вернулась, подтянула кузнеца за ноги и омыла его, словно заботливая мать. Вернув своему одеянию прежний вид, жрица нырнула под толстое пуховое одеяло. Снаружи творилась какая то дичь, но ее это не заботило. Подтянув к себе кузнеца, она поджала колени и обняла его. Сразу стало тепло и уютно. Доверившись жрице, Арон уснул на ее плече, вдыхая терпкий, едва уловимый аромат чистого женского тела и простыней.