— Ну что, Алексей Филиппович, с юбилеем! — я с лёгким звяканьем приложил к зеркалу серебряную чарку и мы с моим отражением лихо махнули можжевеловой водки. Повод для распития горячительного был столь знаменательным, что я тут же налил вторую, мы снова выпили и лишь тогда закусили ветчиной.
Да, повод, так уж повод… Сегодня у нас двадцатое февраля года от Рождества Христова одна тысяча восемьсот двадцать восьмого, стало быть, ровно десять лет исполнилось с того дня, как я открыл свои глаза в этом, теперь уже моём родном, мире. В прошлом году у меня тоже был юбилей — двадцать пять годков исполнилось молодому крепкому телу, что я ежедневно имею удовольствие видеть в зеркале, а сегодня вот уже десять лет живущей в нём новой душе, вобравшей в себя и прежнего Алёшу Левского, и того, кто умер в совсем другом мире…
Скажу без ложной скромности — к юбилею я подошёл далеко не с пустыми руками. На момент начала моей новой жизни я был всего лишь гимназистом выпускного седьмого класса, а теперь я видный изобретатель, успешный и богатый заводчик, доктор магии, а с недавних пор ещё и приват-доцент [1] Московского университета, господа профессора Маевский и Долотов уговорили меня время от времени проводить со студентами семинары и практикумы по артефакторике. Ещё я известный среди читающей публики писатель, правда, эта моя известность ограничена тем, что наиболее успешные мои книги выходят под вымышленным именем, а под моим собственным вышел лишь сборник небольших рассказов.
Особенно радовало, что вся эта бурная деятельность не осталась без должного воздания, и я со сдержанной гордостью ношу ордена Святого Георгия и Михаила Архангела четвёртых степеней, Невский крест заслуг с мечами, рыцарский крест Ордена заслуг баварской короны, серебряную Николаевскую медаль, а в моём кабинете висит на стене ещё и наградная сабля от короля баварского. Ну и денег у меня более чем хватает, что тоже радует. Даже вон покупку и перестройку под свои потребности настоящей городской усадьбы осилил, куда и въехал в конце лета прошлого года. К такой усадьбе, понятно, понадобился и собственный выезд, так что на него тоже пришлось потратиться, но ничего, справился.
…Так уж вышло, что с самого моего появления в этом мире мне с изрядным постоянством приходилось участвовать в расследовании запутанных преступлений, когда по жестокой необходимости, спасая собственную жизнь, когда по службе, а в большинстве случаев по просьбам близких людей. Сказать, что это меня как-то сильно тяготило, было бы неправдою, но то, что за весь прошедший год никто не попросил меня сунуть нос в очередное розыскное дело, я воспринимал как большую удачу, потому что смог вплотную заняться своим заводом по выделке промышленных артефактов.
Хоть числится завод в собственности закрытого паевого товарищества «Русский артефакт», но главный пайщик товарищества как раз-таки я, так что называть завод своим имею полное право. Право это не только греет мою душу и полнит мой карман, оно ещё изрядно облегчило мне трудности, неизбежные при создании завода и запуске его в работу. Больше не приходилось доказывать дяде, отцу и старшему брату необходимость введения различных новшеств, хватало простых распоряжений управляющему, разумеется, с подробным разъяснением этих распоряжений и проверкой того, насколько правильно они поняты. Так что на заводе товарищества «Русский артефакт» мастеровые работают в робах, артефакторы — в белых халатах, те и другие обедают в заводской столовой, а по соседству с цехами и лабораториями имеются ватерклозеты и умывальные. Культура производства и благоприятные условия труда — они, знаете ли, тоже не просто так.
Но самых больших усилий при введении завода в действие стоило мне обучение работников. Пусть и съел я в этом деле целую псарню, пусть мне вовсю помогали и Маевский с Долотовым, и Ваня Лапин и ещё несколько подобранных с его и господ профессоров помощью студентов, но немалое число учеников и стараний от всех нас потребовало соответствующих, а потому почти полгода я и сам уматывался, передавая ученикам знания и вырабатывая у них навыки правильной работы, и помощников своих уматывал немилосердно. Радует, что все эти усилия не пропали даром, и не только потому, что теперь на моём заводе работают правильно обученные люди. Лично мне особенно приятно, что моя метода обучения артефакторов в очередной раз получила официально заверенное подтверждение своей действенности — почти всем моим ученикам по итогам испытания в Разрядной палате подняли разряды магической одарённости, как и мне самому, и теперь я имею полное право выхваляться шестым разрядом. В рассуждении подготовки к открытию в Москве первого казённого артефакторского училища, где обучение будет проводиться по моей методе, очень полезное достижение, чего уж скрывать. Имеется, правда, ещё один разряд, он высший и идёт без номера, так что нет, как говорится, пределов совершенству.
В строительстве завода, поиске поставщиков сырья, организации работы и прочих текущих делах мне вовсю помогал и до сих пор помогает управляющий Павел Сергеевич Келин, показавший себя человеком, несмотря на сравнительно молодой возраст, дельным и способным. Да и старается он не только за более чем неплохое жалованье, что я ему положил, но и ради собственной прибыли — некоторое количество паёв в предприятии я ему тоже выделил. Опять же, для Келина состоять в пайщиках «Русского артефакта» вместе со светилом русской артефакторики Дикушкиным, думским старостой Боярской Думы и младшим братом царя ещё и престижно до невозможности, что тоже его стараниям немало способствует, и в том, что к концу прошлого года завод вышел на прибыль, которая теперь не особо быстро, однако же вполне непреклонно растёт, изряднейший вклад Павла Сергеевича имеется.
Кстати, вся эта деятельность дала крайне полезный побочный эффект — я создал-таки артефакт, позволяющий без особых затруднений переносить на бумагу отпечатки пальцев с различных предметов. Так вышло, что привилегию на поверхностно-следовой преобразователь Левского я получил уже после того, как государь наш Фёдор Васильевич излил свою милость на изобретателей дактилоскопии, и потому за столь полезное для сыска дело у меня только серебряная Николаевская медаль, а вот сделай я его раньше, получил бы, скорее всего, орден. Зато товариществу «Русский артефакт» достался огромный казённый заказ на те самые преобразователи, и уже ведутся переговоры о поставках новых артефактов в Пруссию. А вот Андрей Васильков, коего я на дактилоскопические опыты в своё время подрядил, и который официально числится первооткрывателем, удостоился ордена Святителя Николая Чудотворца четвёртой степени и стал таким образом аж целым дворянином. Дворянкой вместе с ним стала и его супруга Лидия Ивановна, урождённая Лапина, и их рождённый в сентябре месяце сын Ванечка…
Впрочем, при всей своей несомненности перечисленные успехи и достижения как-то меркнут перед другими двумя событиями, что произошли в эти десять лет. В мае года одна тысяча восемьсот двадцать пятого я женился на княжне Варваре Бельской, а два с половиною месяца назад Варенька родила нашего первенца Андрюшеньку.
Василий, братец мой старший, с сыном меня опередил, так что в родительском доме теперь живут сразу два Филиппа Васильевича Левских — отец мой да его старший внук. А младшие наши пока что прибавления не дали. Ну, с Митькой понятно — он и женился-то в июне месяце только, понятно и с Татьянкой — она детей в другой семье рожать будет. В очень непростой, потому как она у нас не просто так, а царевна Татьяна Филипповна, супруга царевича Леонида Васильевича. А названой нашей сестрице Оленьке вообще пока думать обо всём этом рано, ей всего-то четырнадцать…
Пусть юбилей стал для меня знаменательным, но торжество по такому поводу я устроил до крайности скромное, пригласив на него лишь своё отражение в зеркале. Всё, что нужно, велел подать в кабинет заранее, поэтому просто намазал ломоть белого хлеба маслом, положил на него пару ломтиков сыра и на всё это водрузил, не размазывая, три ложки утиного паштета. Под такую закуску оставалось лишь махнуть с товарищем из зеркала ещё по парочке стопок можжевеловой, что мы со всею неукоснительностью и исполнили…
[1] Приват-доцент — в немецкой университетской системе, принятой также и в Царстве Русском, доктор наук, по каким-то причинам не получивший места профессора и в полном либо частичном объёме исполняющий профессорскую должность внештатно.