- А вот как: вместо того, чтоб говорить "большая пушка", вы можете сказать "гаубица".
- А что такое гаубица? - шёпотом спросил у адъютанта Фердинанд. Ему стало стыдно, что он, генерал, не знает простых вещей.
- Гаубица - это и есть большая пушка, - сообщил Фердинанду на ухо адъютант.
- Адъютант, вы гений! - Воскликнул Фердинанд. - Да ведь мы таким образом сэкономим целых два слога!
- Не понимаю, - оторопело проговорил адъютант.
- Очень просто: "большая пушка" - это пять слогов, а "гаубица" - только три. Пять минус три - сколько в остатке?
- Два.
- Вот видите! - просиял Фердинанд. - Два слога чистого выигрыша. Если б все действовали точно таким же образом, знаете, сколько слогов мы б сэкономили?
- Очень много.
- Совершенно верно изволили заметить, совершенно верно. Мы б сэкономили множество слогов. Из этих сэкономленных слогов можно было бы составить множество новых речей, не прибегая при этом ни к каким дополнительным расходам.
- Верно! - поддержал адъютант.
- И всё благодаря вам! - крикнул Фердинанд. - Именно вы подсказали мне эту замечательную идею. Моя речь будет краткой, меткой. И главное - военной. Я им скажу от души. А вам за это большое спасибо!
Тут Фердинанд бросился к адъютанту и принялся его целовать. Когда войска и толпы народа это увидели, они прокричали в честь генерала:
- Гип-гип ура!
- Давай, давай!
- Гоп-гоп!
- Ещё раз!
- Многая лета!
- Кукареку!
Было много и других приветственных кликов, которые слышать Фердинанду довелось впервые.
И тут маленький, одетый в чёрное человечек подбежал к микрофонам. Чтоб проверить, работают ли они, человечек поспешно затараторил:
Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-дев
ять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один.
Затем потёр руки от удовольствия, так как микрофоны передали его голос мегафонам, которые, в свою очередь, прорычали на весь город:
"Раз-два-три-четыре-пять-шесть-семь-восемь-девять-десять-проверка-десять-де
вять-восемь-семь-шесть-пять-четыре-три-два-один!"
Потом эхо в разных частях города повторило это бормотание ещё несколько раз. Человечек подождал, пока эхо не угомонится, затем едва заметно кивнул адъютанту: дескать, всё в порядке, можно начинать.
- Пожалуйте, генерал, - произнёс адъютант, указывая на микрофон.
Фердинанд подошёл к микрофону и глянул на огромную толпу, запрудившую площадь. Прямо против него замерли боевые шеренги. У солдат торчали в разные стороны усы, отчего вид у них был воинственный. Некоторые то и дело шевелили своими усами.
- Гау... - начал речь Фердинанд и вдруг почувствовал, что дыхание у него перехватило.
"Вот так штука! - подумал Фердинанд. - Этого только недоставало! Если я поперхнулся, тогда ещё полбеды. Хуже всего, если это ангина. Тут уж ни за что на свете не кончишь речи. Попробую ещё, может, проскочит..."
Фердинанд набрал побольше воздуха в лёгкие и попробовал снова:
- Гау! Гау!..
Не получается. Фердинанд напрягся и рявкнул что есть мочи:
- Гау! Гау! Гау!..
Микрофоны, не раздумывая, передали эти звуки мегафонам, те усилили их до чрезвычайности. Похоже было, будто залаяла свора псов-великанов.
Что-то странное случилось вдруг с шеренгами отборных войск. Они покривились, смешались, расползлись в разные стороны, словом, говорю вам, началось нечто невообразимое. Сперва рассыпались отряды Крысоловов. В их распоряжении были мотоциклы, поэтому удирать им, конечно, было проще. Но, удирая, они то и дело наскакивали друг на друга колёсами, отчего возник неописуемый грохот. Вслед за ними в бегство обратился полк Котов в Сапогах. Сапоги соскальзывали у котов с ног; запинаясь о них, падали их товарищи, которые тоже теряли сапоги, о которые, в свою очередь, спотыкались те, кто следовал по пятам. Позади всех оказались Трубочники. Поначалу они пытались было поставить дымовую завесу, выпустив облака дыма, но от страха не смогли затянуться по-настоящему, и потому дым получился жидкий, самого низкого качества, и завеса рассеялась.
Но хуже всего было то, что Фердинанд повторял всё время "гау, гау...", но до "бица" никак не мог добраться, застревая всякий раз на первой половине слова.
- Гау! Гау! Гау!.. - рявкал он всё громче, а коты удирали всё быстрее и быстрее.
"Боже мой, что я натворил, - думал в отчаянии Фердинанд, наблюдая за страшным переполохом, который разрастался при каждом его "гау".
- Дорогой, милый мундир, может, ты скажешь, как мне теперь быть? взмолился Фердинанд, обращаясь к своему другу - мундиру, который, что ни говори, был всё же весьма опытной особой.
- Проснись, Фердинанд! - рявкнул ему прямо в ухо мундир.
Фердинанд тотчас проснулся и соскочил вовсе не с трибуны, а с дивана, потянулся и лениво двинулся к окну. Он встал на задние лапы, поставил передние на подоконник и, верный своей ежедневной привычке, выглянул на улицу.
Два каких-то подозрительных типа, озираясь, удирали во все лопатки.
- Теперь всё понятно, - пробурчал Фердинанд. - Это воры. Они собирались обокрасть наш дом, но моё выступление их напугало.
И для собственного удовольствия Фердинанд решил произнести свою речь до конца.
- Гау, гау, гау... бица! - взвыл Фердинанд и махнул хвостом.
ОХОТНИК
I