— Просто так спросил…
Оба замолчали. Разговор явно не клеился. «Дуется», — решил Азат.
— Ты чего не вовремя? — спросил Мишка-поварёнок. — Завтракать поздно, а обедать рановато. Проспал, что ли?
— Угу…
Мишка-поварёнок, не переставая ворчать, остановился перед ним с половником в руках.
— Живо подавай тару. Мне с тобой возиться некогда, сам видишь.
У Азата аппетит что надо. Тарелки жиденького горохового супа и маленького, с ладонь, куска хлеба точно и не бывало. Съесть-то съел, да не насытился.
— Добавки не будет.
— Я и не жду.
— Так чего же сидишь? Сматывай удочку! Но Азат не торопился.
— Понимаешь, надо идти к командиру.
— Ну и иди.
— Я хотел бы с тобой посоветоваться.
— Чего тут советоваться? Вызвали, значит, надо явиться. Самое главное — не робей. Вот тебе и вся наука. А теперь выкатывайся.
Но Азат опять не ушёл. Ему хотелось откровенно поговорить с Мишей.
— Робеть не сробею, но вообще-то никакой я не смелый, — признался он.
— В таком случае лучше тебе не ходить в командирскую землянку, — сказал с сожалением Мишка. — Значит, не суждено тебе остаться в отряде.
Он не предполагал, какое большое впечатление произведут его слова. Новичок даже побледнел.
Желая как-то утешить его, Мишка-поварёнок с участием спросил:
— В бою, что ли, сдрейфил?
— Нет. Струхнул, когда полицаи схватили меня с чемоданом. А в чемодане полно типографского шрифта. Я решил, что мне конец. Даже слезу пустил.
— Перед полицаями ревел?!
— Что ты! — отпрянул Азат. — Когда в подвале один сидел.
— Один на один не в счёт, — авторитетно заявил Мишка, чуточку подумав.
Азат с ним не согласился. Он понимал, что добрый Мишка утешает его и поэтому говорит, наверно, против своей совести. Разве партизан может лить слезы? Окажись здесь Микола Фёдорович, он утешать не стал бы. Микола Фёдорович не признавал человеческих слабостей.
В тот день Азату не пришлось побывать в штабной землянке: командир снова участвовал в боевой операции. На второй день командование занялось срочной отправкой минёров на «рельсовую войну». Тут, конечно, не до Азата было. Лишь на третий день за завтраком Мишка шепнул ему:
— Может, сегодня побываешь у начальства. Командир нынче доволен: два вражеских эшелона «спят под откосом.
Сведения, которые Азат получил от друга, оказались точными.
— Ахтунг! Нас вызывает командир отряда, — проговорил дядя Ваня, как только появился в избушке.
— Я готов!
Дядя Ваня недовольно покачал головой.
— Совсем ты не готов. Мы же не лесные бандиты какие-нибудь. Партизан должен быть подтянутым.
Азат оглядел себя. Конечно, на нём не праздничная одежда. Только сапоги крепкие, а всё остальное — рвань, заплата на заплате.
— Микола Фёдорович! — окликнул своего помощника дядя Ваня. — Отдай-ка ему мою запасную пару. Великовата будет, но зато исправная одежда. Кроме того, вручаю тебе, Азат, карабин. Правда, он бывший кавалерийский, но в смелых руках отлично послужит и пехотинцу. Теперь запомни закон солдата: оружие любит смазку и ласку.
Микола Фёдорович точно исполнил приказ дяди Вани и от себя добавил ещё старую пилотку.
— Тут у нас лежал одни лётчик. Подарил мне, перед тем как вернуться на Большую землю. Получай…
— Спасибо.
— Чего благодарить? — нахмурился Микола Фёдорович. — Я не о тебе стараюсь, а о нашем отряде. Такого нигде больше нет.
Этой встречи Азат хотел и не хотел. За несколько дней он наслушался таких историй об отваге и удали командира, что-теперь ноги не держали его. «А вдруг я не понравлюсь командиру? — тревожился он. — Прощай, значит, отряд?»
Азат плёлся по тропинке, стараясь не отставать от дяди Вани. Лишь за его спиной он чувствовал себя в безопасности.
Но тот внезапно остановился, и Азат, шарахнувшись в сторону, отступился. Сперва он увидел начальника штаба, а потом рассмотрел женщину. Они стояли возле штабного блиндажа.
Начальник штаба был в знакомой в длиннющей шинели и с потухшей трубкой.
Про женщину можно было бы и не рассказывать. Ну, женщина как женщина. В полушубке, в шапке-ушанке. И сапоги обычные, кирзовые. Но что-то в ней всё-таки было особенное.
А что, Азат объяснить не мог.
Женщина между тем глядела на мальчика своими синими глазами. «Чего она меня так рассматривает?» — внутренне возмутился Азат.
— Это и есть знаменитый денщик из Холминок? — спросила она, пряча улыбку.
— Тот самый. Азат заметил, что дядя Ваня, отвечая ей, как-то преобразился: подтянулся, слегка поправил ремень. Вот те раз! Чего он так вытягивается перед ней? Чего так старается?
А женщина уже обратилась к начальнику штаба:
— Командиру группы вручили мою записку о шефе районной полиции?