Под акациями ребята едва отдышались.
- Не будет игр, - сказал Ларионов.
- Не бойся... - ответила Надя. - Будут!
3
В субботу, на следующее утро, всё проспавший Иван Иванович раскрыл окно и замер. На каменистом пустыре под руководством дяди Миши, столяра-краснодеревщика, сооружались трибуны. Мотоциклисты, те, кто не уехал куда-нибудь на отдых или экскурсию по побережью, ютились в углу двора. Стол доминошников стоял теперь возле самого забора. Среди тех, кто привычно стучал домино уже по утрам, нашлись и сварщики, и каменщики, и один почти художник, который чертил на листах фанеры какие-то фигуры. Одна, изображающая дискобола, уже стояла, сверкая белой краской, прислонённая для просушки к дереву.
Ребята строили свой стадион.
4
На стадионе было пусто. Один Ларионов беспощадно гонял себя по гаревой дорожке, приседал, прыгал.
- Ген, а Ген! - Гусь позвал его ещё издали.
Ларионов остановился.
- Ну? - нахмурился он.
Гусь вышел на гаревую дорожку, по которой Гена собирался бежать, приняв позу спортсмена на старте.
- Научи меня прыгать... - Гусь умоляюще сложил ладони. - Ты видишь, у меня ноги перспективные, мне все так говорят. Возьми меня в ученики...
- Всё дурачишься? Уйди с дороги...
Гусь встал на колени:
- Гена, возьми меня в ученики...
- Ты что, за дурака меня считаешь?
- Таков закон. - Гусь поднялся и отряхнул брюки. - У каждого мастера должны быть ученики!
Ларионов, закусив губу, помчался на него с шестом наперевес. Гусь не сдвинулся с места, глядя на Гену, как на приближающийся поезд.
Ларионов легко перемахнул через него, промчался дальше и взял высоту... Юра подбежал к стойкам...
- Три метра семьдесят один сантиметр... - почти шёпотом сказал он и завопил: - Гениально!
Ларионов, недовольно оглянувшись, увидел в глазах Гуся неподдельное восхищение и смягчился.
- Да что там! - сказал он. - Олимпийский рекорд Кука и Джильберта восьмого года.
- Восьмого? - удивился Гусь. - Так недавно? Гена, поучи меня, я тебя прошу, честное слово! Я могу с двумя чемоданами забор перепрыгнуть... Я раньше недопонимал, а теперь... научи...
- С двумя чемоданами? - недоверчиво спросил Гена. - Ты серьёзно?
- Честное слово! Я у бабушки в деревне всегда с чемоданами прыгал!
- А почему с чемоданами?
- А потому что у неё собака злая. Я как приеду, так с чемоданами через забор. А знаешь, какие чемоданы! Там даже тушёнка в банках - мама посылала.
- И как ты бежал?
- А вот так я бежал... - Гусь поставил планку на высоту бабушкиного забора, разбежался и - прыгнул. - Так-то что! Вот с чемоданами...
- А ну-ка, покажи ещё раз...
Гусь показал и спросил:
- А когда тренироваться-то будем?
- А мы уже тренируемся!
...Домой они шли, дружно разговаривая, настолько дружно, что бабушка Антона Филимонова высунулась из окна и сказала:
- Это что такое творится? Гусь-то ваш с Геной сдружился?..
- Понимаешь, - говорил Гена, - до девяностого года прошлого века прыгуны не передвигали левую руку к правой по шесту. - Ларионов на ходу показывал, как они держали руки. - Они вот так их держали, и при разбеге, и при установке шеста. У первых прыгунов был шест с грузом свинца, больше пятнадцати килограммов, на переднем конце... Это для того, чтобы шест занимал вертикальное положение, как ванька-встанька...
Под спокойный голос Ларионова, в приподнятом настроении от строгой похвалы Гены, Гусь размечтался... Он представил себе шест, прозрачный такой, с ртутью внутри. Он нарисовал себе такую картину, как он бежит - упор! - в прозрачном шесте ртуть резко устремляется вперёд к опорному концу! Гусь взмывает над планкой... и падает на кучу опилок прямо перед транспарантом: "Ура лучшим дворовым командам нашего квартала!" Тут же вскочив, Гусь мчится дальше со своим шестом, снова взмывает над планкой, установленной уже более высоко, и опять падает на кучу опилок перед новым транспарантом: "Физкультпривет прыгунам нашего района!" Гусь, продолжая свой бег, берёт новую высоту. Новый транспарант: "К новым вершинам!" И нарядная Лена Гуляева машет ему платком из рядов восхищенных зрителей.
- Вот так наши спортсмены находят свой стиль... - говорил Гена. - И ты имей всё это в виду...
"Батюшки мои, - подумал Гусь, возвращаясь на землю с небес своей мечты. - Всё прослушал. Придётся завтра сделать вид, что не понял".
А чтоб Гена что-нибудь такое не спросил, Гусь сказал:
- Слушай, Гена, пойдём завтра на море?
- Какое море? Завтра тренировка, тренировка и тренировка! И послезавтра то же самое, и всегда будет то же самое... Если не нравится - отказывайся сразу...
- Тогда сейчас пойдём на море... мы же уже тренировались.
- А кто за нас на спортплощадке будет работать?
...Двор преображался. Капитончик красил зелёной краской скамейки для зрителей. Ванюша вместе с сухоньким дворником дядей Петей мастерил чашу для олимпийского огня - оказывается, до пенсии дворник был сварщиком. Металлическая круглая чаша цвела фиолетовыми огнями. Фейерверки в честь будущих побед летели из-под электрода. Дядя Петя разогнулся, поднял "забрало" и сказал Ванюше:
- После чоновского отряда я пошёл по призыву в ЧК. Бандитов вылавливали... Так что, парень, всякие разные приёмчики я хорошо знаю до сих пор. Ты не смотри на мой рост и комплекцию, и даже на возраст...
- Что вы, - сказал Ванюша, - разве это имеет значение?
"Забрала" опустились, и олимпийская чаша снова вспыхнула цветами и фейерверками... Филимонов и Надя таскали песок из большой кучи на дорожку. Лена красила сетку, отгораживающую спортплощадку от двора. Несколько пенсионеров срезали лопатами кочки на пустыре, а малыши носили охапки травы к мусорным ящикам.