Россия. Ханты-Мансийск.
Жофия.
— Ваш кофе, — произнес официант, грациозно выставляя на столик левой рукой заказы клиента, а правой, поддерживая разнос.
— Спасибо, — поблагодарила Жофия, отметив восхитительный аромат капучино.
Жофия сидела в уютном кафе, которое славилось богатым выбором кофейных напитков. Множество разноцветных и аппетитно пахнущих десертов притягивали взгляды посетителей, а стоящие на столиках вазы с гортензиями и эустомами создавали романтическое настроение, видимо, поэтому здесь сидело много юных влюбленных.
Жофия мечтательно вздохнула, оправила съехавшую на левое плечо мятного цвета шаль, и стала греть руки о горячую кружку кофе. Ее охватило чувство ностальгии, и воспоминания о былом времени на мгновение заняли мысли молодой женщины. Она вспомнила то, с каким рвением готовилась к вступительным экзаменам, чтобы поскорее уехать в Будапешт, это была ее заветная мечта — путешествовать, а изучив венгерский язык, стать экскурсоводом или же преподавателем. Раньше ее звали Жанна, но когда Жофия познакомилась с Артуром, и весь ее мир перевернулся — она вышла замуж, сменила имя и фамилию и стала помогать мужу в продвижении его бизнеса…
Молодая дама улыбнулась пришедшим воспоминаниям, сделала глоток кофе, бросила взгляд на часы, висящие неподалеку от столика, за которым уютно расположилась женщина, и стала беспокойно постукивать пальцами по подлокотнику кресла. Валентина опаздывала на целых пятнадцать минут — это было на нее не похоже.
Несколько часов назад Жофия прилетела в Россию, а потом еще долгие часы провела в самолете и в такси, чтобы доехать до Ханты-Мансийска. Как только она сняла номер в ближайшей гостинице, женщина сразу договорилась о встрече с Валентиной. Сейчас Жофия стала беспокоиться, потому что директор приюта, из которого она забрала Адель, не предупредила, что может задержаться.
Минуты тянулись так же медленно, как ползет улитка под палящим солнцем. Наверняка приехать в Ханты-Мансийск была весьма странная идея, но женщина ничего не могла поделать с собой — она должна узнать, как можно больше о Владимире. Мужу и дочери она сказала, что едет на благотворительный банкет, где собирается внести очередное пожертвование, поэтому у них не возникло никаких вопросов.
Она все еще не хотела беспокоить Артура по поводу своих подозрений в отношении Владимира, равно как и сообщать о странном телефонном звонке. Женщина переживала, что муж не воспримет ее слова в серьез, так как у нее не было ничего, чем она могла бы подтвердить свои слова, а безосновательные доводы могли только расстроить Артура. Она определенно не хотела, чтобы муж беспокоился, пока она не выяснит хоть что-то.
Номер, с которого звонили в ее дом, так и не был определен, выписку, которую она запросила у обслуживающей компании стационарного телефона, также не дала никаких результатов, и Жофия стала сомневаться, а был ли вообще этот звонок?
Женщина вздохнула и откинулась на спинку стула, оправив упавшие на глаза каштановые пряди волос. "Валентина, у нас все в силе? Я вас жду в кафе "Рандеву"", — такое сообщение отправила Жофия, после чего заказала себе десерт — фисташковое мороженое.
Валентина вошла в кафе ровно в тот момент, когда официант поставил перед Жофией ее заказ. Опоздавшая на встречу женщина быстро огляделась, прижав к груди старую потрепанную кожаную сумку, заметила, как Жофия приветственно махнула ей рукой, и направилась к столику, за которым она сидела.
— Здравствуйте, дорогая Жофия. Простите, что опоздала, но кое-что произошло, и мне нужно было забратьэтидокументы…, - пожилая дама села в кресло напротив, достала из сумки толстую папку, обвязанную прочной веревкой, и негнущимися пальцами передала все Жофии. Женщина хотела уже развязать папку и посмотреть документы, но Валентина мертвой хваткой уцепилась за руку молодой женщины и покачала головой. Последняя в свою очередь, была крайне удивлена, но безропотно повиновалась и убрала обвязанную папку в свою белую сумку, которая висела рядом со столиком на специальном держателе.
Повисло напряженное молчание, и Жофия в ожидании стала водить ложечкой, размазывая мороженое по пиале, наблюдая за Валентиной. Было видно, как нервничала пожилая дама: она сцепила трясущиеся руки, сгорбила плечи и украдкой стала осматривать сидящих вокруг людей. Проходящий мимо официант поставил на их столик высокий стакан наполненный водой с кубиками льда, который Валентина тут же взяла трясущимися руками и сделала из него большой глоток.
— Милая, Жофия, возможно, это последняя наша встреча. Большинство ответов на ваши вопросы содержатся в документах, которые я сейчас передала вам, — женщина сделала еще один глоток воды и аккуратно положила свою руку поверх руки Жофии, которая чуть подалась вперед, облокотившись о стол локтями, чтобы лучше слышать собеседницу. — Я бы хотела вам помочь, но это не в моих силах. Сегодняшняя наша встреча идет вопреки всем правилам, которые я должна соблюдать. Не рассказывайте никому о том, что вы узнаете после ознакомления со всей информацией, что теперь в ваших руках. Особенно вашему мужу.
— Что вы хотите этим сказать? — в недоумении Жофия посмотрела на директора приюта, заметив, что лицо женщины стало покрываться странными красными пятнами. Тут Валентина разжала руку Жофии и стала сильно кашлять. Она в отчаянии схватилась за горло, издавая хрипящие звуки, словно подавилась чем-то, ее глаза закатились вверх, а изо рта пошла пена. Жофия в ужасе вскочила с кресла, отчего оно накренилось назад и упало и закрыла рот руками, чтобы не закричать, так как через мгновение Валентина уже лежала на полу, продолжая издавать ужасные звуки.
На шум сбежались работники кафе и посетители — кто-то закричал. То тут, то там слышались звуки отодвигаемой мебели, хлопок входной двери, вдалеке раздался вой сирены, а женщина оцепенела, не в силах отвести взгляда от ужасной трагедии, разыгравшейся на ее глазах. Валентина уже не дышала, ее остекленевшие глаза уставились в потолок и было понятно, что женщина покинула этот мир.
Внезапно, чьи-то властные и крепкие руки развернули Жофию от ужасающего зрелища и крепко обняли. Женщина уткнулась в мужскую широкую грудь, и, не сдержавшись, разрыдалась.
— Ну-ну, не сдерживайтесь, дорогая, вам нужно выплеснуть все эмоции наружу, — все теже теплые руки аккуратно поглаживали Жофию по спине, а женщина еще сильнее вжалась в белую рубашку, не в силах остановить рвущиеся из груди звуки боли и отчаяния.
Как могло такое произойти? Что это было? Из-за чего внезапно умерла Валентина? Ведь они спокойно сидели и разговаривали, а потом лицо женщины покрылось пятнами, и она упала, задыхаясь не понятно отчего. Неужели какой-то злой рок настигнул их здесь в этом красивом месте?
Женщина не знала сколько так простояла, ощущая тепло чужого тела. Она попыталась взять себя в руки, отстранилась от неизвестного джентльмена, который терпеливо ждал, пока закончится истерия и приступ паники молодой дамы. Жофия вытерла глаза, размазав туш по лицу, но ее это ничуть не волновало. Мимо Жофии пронесли черный мешок, в котором уже лежало тело Валентины.
В помещении сновали сотрудники скорой помощи, пытающиеся оказать помощь лежащей на полу женщине, которая потеряла сознание, видимо не выдержав шока. Сотрудники полиции уже опрашивали очевидцев, осматривали место происшествия и раздавали указания персоналу кафе.
Женщина перевела взгляд на стоящего рядом с ней мужчину, который галантно поддерживал ее под руку, видимо, опасаясь, что она может упасть. Его внешний вид был настолько абсурдно солидным среди всей суеты — черный костюм, накрахмаленная белая рубашка, зачесанные назад волосы, в которых то тут, то там проглядывала седина, кожаные туфли, начищенные до блеска — но цепкий взгляд темно-синих глаз осматривал помещение, наблюдая за происходящим. Другой рукой джентльмен опирался на трость, слегка постукивая пальцами по волчьей голове, которая являлась ее набалдашником.
— Я вам безмерно благодарна за поддержку и мне безумно неудобно, что я как маленькая разрыдалась у вас на груди, — тихо произнесла Жофия, опустив взгляд на свои руки, которыми сжимала подол молочного платья.
— Полно, дорогая, не нужно извиняться за проявление чувств. Я не смог пройти мимо хрупкой женщины, оказавшейся в беде.
Какой-то полицейский направился к ним, собираясь задать вопросы, но мужчина махнул ему рукой, отчего последний резко развернулся и ушел, а Жофия удивленно посмотрела на собеседника.
— Им не к чему вас тревожить. Я сам все улажу, а вы пока заберите все свои вещи и подождите меня на улице, — с этими словами мужчина двинулся к стражам порядка, заметно прихрамывая.
Жофия еще раз вытерла лицо, откинула каштановые пряди волос, которые то и дело лезли ей в глаза, и подошла к столику, за которым она совсем недавно сидела с Валентиной. Пиала с растаявшим мороженым, как ни в чем не бывало, стояла на прежнем месте, а мятная шаль комком валялась рядом с опрокинутым креслом. Кафе заметно опустело, лишь бледные официанты все еще стояли вдоль барной стойки, да джентльмен о чем-то разговаривал с сотрудниками полиции.
Женщина накинула бежевое пальто, сунула шаль в открытую сумку, прикрыв папку с документами, которую успела передать ей Валентина, и застегнула молнию, тем самым скрыв с глаз секрет, из-за которого умерла пожилая дама. Жофия не сомневалась, что директора приюта убили из-за информации, которой она обладала. Но кто способен на такое? Неужели ее дочери угрожает опасность, в равной мере, как и то, что могло произойти с Владимиром?
Жофия бросила последний взгляд на то место, где лежало тело, и быстрым шагом вышла на свежий морозный воздух. Ее голова закружилась то ли от пережитого стресса, то ли от холодного воздуха; женщина покачнулась и помассировала свой лоб, ожидая пока приступ боли пройдет. Сзади раздался хлопок двери и к ней подошел тот джентльмен.
— Как вы себя чувствуете, миссис… Хм, как к вам можно обращаться? — он встал напротив нее и обеспокоенно оглядел.
— Жофия, спасибо, уже лучше, просто голова разболелась, — ответила молодая женщина, опуская руку, и встретилась с его внимательным взглядом.
— Вы из Венгрии? У вас очень милый акцент. При других обстоятельствах, я бы обрадовался, — мужчина сделал вид, что снимает воображаемую шляпу, и перешел на венгерский: — Нандор Васс, к вашим услугам.
Женщина удивленно посмотрела на него, удивленная его безупречному владению русским и венгерским языками. Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла вымученной.
— Я… спасибо, была рада… знакомству.
— Я польщен, миссис. Я тоже рад, — Нандор сделал шаг к Жофии и аккуратно провел большим пальцем по ее скуле, отчего щеки женщины покрыл легкий румянец. Она напряженно сделала шаг назад.
— Простите, я не хотел вас смутить, это всего лишь ваша тушь. Вы ее размазали по щекам, — мягко проговорил мужчина, показав свою ладонь Жофии: на пальце виднелись черные разводы туши.
— Я не так вас поняла, прошу прощения, месье, — молодая женщина покраснела еще больше. Как она могла подумать, что он домогается ее еще и при таких ужасных обстоятельствах?
— Вам нужно домой, дорогая, вы устали, — Нандор махнул рукой проезжающему мимо таксисту, который, включив поворотник, свернул к ожидающим пассажирам. — Отдохните как следует, наберитесь сил. Постарайтесь забыть, что здесь произошло.
Жофия прижала к себе свою сумку, поблагодарила джентльмена и села в машину. Она автоматически назвала адрес гостиницы водителю, а сама посмотрела на Нандора, который облокотился о трость. Мужчина уже не смотрел на автомобиль — его взор был обращен куда-то вдаль.
Жофия смогла выдохнуть только тогда, когда машина тронулась, увозя ее далеко от страшного места. Женщина сильнее прижала к груди сумку, отчего костяшки пальцев заболели, но она не подумала ослабить хватку. Скоро она узнает, что произошло с Владимиром, и кто угрожает ее дочери.
Венгрия. Сегед.
Алкон.
И снова она перекрутила правой ногой, хотя он уже три раза показал ей, как правильно делать бэк-кик[1]. Алкон с легкостью поймал ногу девушки, потянул за кроссовок на себя, сделав на какое-то время свою ученицу беззащитной, а потом отпустил, отчего Адель не удержала равновесие и плюхнулась на опавшую с деревьев листву, которая с шумом разлетелась в разные стороны, а один листочек приземлился девушке прямо на голову. Она смешно наморщила нос и чихнула.
— Слишком медленно среагировала и снова неправильно выполнила прием, — Алкон скрестил руки на груди, оглядел недовольное лицо девушки, которая уже вскочила с места и стала отряхивать спортивные штаны.
— Знаю, знаю! Но это не так просто. Я изучила только базовые приемы и, к сожалению, не все получалось идеально. Тем более мой твит-чаги хромал, а ты будто почувствовал, чтоименноу меня западает. — Адель откинула со лба свисающую прядь волос и встала в боевую стойку. На ее лбу виднелись бисеринки пота, а щеки раскраснелись то ли от мороза, стоящего на улице, то ли от усердной тренировки.
Они занимались в парке уже несколько часов. Алкон забрал ее с тренировки, не дав отдохнуть, отчего Адель как обычно разворчалась, но это его лишь позабавило. Он знал, что скоро демоны нанесут свой первый удар, а у девушки еще не было достаточной физической подготовки. Поэтому Хранитель занимался с ней четыре раза в неделю.
Сначала она бегала по парку, потом выполняла разогревающие упражнения и только потом они приступали к отработке ударов. Алкон не ставил слишком много на ее самозащиту, но делал уклон на развитие скорости и ловкости. Она была очень юркая, но недостаточно быстрая, поэтому сейчас они отрабатывали удары с разворотом, так как противник всегда мог заметить их и среагировать.
Хранитель понимал, что упражнение невозможно выполнить достаточно быстро, но таким образом Адель могла научиться проворству. Так как эта была далеко не их первая тренировка, у нее получалось все лучше, но пока еще недостаточно для того, чтобы она могла дать отпор хотя бы демону низшего класса.
— На сегодня хватит, выпей и давай закругляться, — Алкон бросил девушке бутылку с простой водой и посмотрел на заходящее солнце. Багровые лучи уже окрасили верхушки деревьев в пурпурные оттенки, а люди торопились по своим делам, отчего парк заметно опустел.
— Я не довольна результатом, мистер Айс. С тех пор, как меня я возобновила тренировки, моя техника ничуть не улучшилась, а даже заметно ухудшилась, — Адель отерла лоб тыльной стороны ладони и сделала большой глоток воды. Алкон мельком оглядел ее грязную спортивную одежду, потрепанные кроссовки и выбившиеся пряди волос из высокого хвоста, который она так старательно собирала перед началом тренировки. — К тому же жжение в плече все еще беспокоит меня, хотя и не так сильно.
— Не переживай, сегодня твоя боль пропадет насовсем, и ты больше не будешь хандрить. Сегодня подходящее время для совершения священного обряда омовения и заключения нитевиднойсвязи. Луна вошла в свой дом, а я достаточно окреп.
Контракт начал действие с момента его подписания, но сам обряд проходит много позже, пока Хранитель не накопит достаточно сил для его завершения. Алкон сощурил глаза, устремив взор на само Небо, прощупывая прозрачные сферы. Он чувствовал пульсацию тысячи душ, связанных с ними, которые радужными нитями тянулись к своему особенному человеку, но скоро для него будет важна только одна — сфера Адель. Интересно, какого цвета будет ее сфера? Сможет ли он стать достойным Хранителем? "Боже, не дай мне разочаровать тебя." — Алкон мысленно помолился, отключив внутренний взор Хранителя, с помощью которого мог видеть Небеса и все, что связано с Ними.
— Что еще за обряд? — Адель подошла к нему и тронула за плечо, отчего Алкон вздрогнул. Он почувствовал слишком сильно исходящее от нее эхо демона — оно старалось вырваться из-под контроля метки Владимира, которая становилась все слабее, смещаясь ближе к плечу, а, как только она перейдет на руку, ее священная сила пропадет, и эхо демона войдет в полную силу. Алкон не мог этого допустить, поэтому связь необходимо заключить именно сегодня. Мишель — его друг и младший Хранитель Прозрачных Сфер — уже предупредил о том, что в Книгу Жизни внесена запись о скором завершении обряда, следовательно, время поджимало.
— Этот обряд свяжет нас прочной нитью, благодаря которой я смогу узнать, что тебе причинили боль, а также, где ты находишься. Тебе не о чем переживать, так как это уже будет моя забота. — Алкон сказал ровно столько, сколько мог разгласить информации девушке.
Ей нельзя было знать о том, что Хранитель увидит ее самые важные воспоминания, прошлые жизни, если таковые имелись — это была главная тайна, которую каждый ангел оберегал ценой своей жизни.
Адель недоверчиво наморщила лоб и склонила голову на бок, отчего стала похожа на рассерженного щенка из-за чего Алкон не смог сдержать усмешку. Девушка нахмурилась и засунула руки в карманы спортивной куртки.
Она все еще не доверяла ему, что несомненно забавляло Алкона еще больше. Если бы она знала, что не он представляет для нее угрозу, то, возможно, ее норов был бы менее колючим, а язык менее острым. Хотя… Это была бы уже не та Адель, верно?
— Хорошо, раз так надо, то надо. Давай уже закончим со всем побыстрее, я обещала Аннет, что останусь у нее на ночевку.
— Отлично, тогда, если ты готова, возьми меня за руку и не отпускай. Я перемещу нас, а ты даже не успеешь моргнуть, — Алкон протянул ей руку, и Адель лишь мгновение сомневалась, но все же вложила свою ладошку в его ладонь. Он знал, что почувствует легкое покалывание, потому что его ангельская сущность станет противиться такой близости с демоном, но не был готов к тому, что его сердце пропустит несколько ударов. На мгновение, Алкон растерялся, но пересилив странное наваждение, захватившее его врасплох, раскрыл внутренний ангельский взор, уцепился свободной рукой за паутину небесных источников, которые сияли вокруг, чтобы переместиться с Адель в то место, где будет произведен священный обряд.
Как обычно, Хранитель почувствовал благоговение, когда очутился в Храме Правды и Искупления: голубоватое сияние, исходящее от стен, мраморный пол и шум падающей воды захватывали внимание с первых секунд появления в этом чудесном месте, а щебетание певчих птиц создавали чарующую атмосферу. Адель с нескрываемым восторгом оглядывала Храм, задержав взгляд на величественной статуе Архангела, который широко расправил свои каменные крылья, словно хотел обнять вновь прибывших.
— Я не понимаю… Как мы здесь очутились? Что это за место? — вопросила Адель, так и не отпустив руку Хранителя, поэтому он почувствовал нисходящие от нее волны восхищения и благоговения, что приятно удивило его. В отличие от демонов, ангелы могли чувствовать положительные эмоции людей, что помогало им приносить больше радости и счастья в их дома.
— Это священное место называют Храмом Правды и Искупления. По легенде, в это место самый первый Хранитель прибыл вместе со своим человеком и заключил с ним священную связь, поклявшись оберегать своего подопечного, тем самым положив начало нашему священному долгу. — Алкон мягко высвободил ладонь из ладошки Адель, сложив руки в молитвенном жесте, вознося хвалу Создателю. С каждым словом он чувствовал, как его сущность наполняется теплом и светом. Его охватили трепет и благоговение.
Он умиротворенно вздохнул, открыл глаза и серьезно произнес:
— Адель, сейчас, когда мы вместе войдем в Водопад Правды и Искупления, моя истинная сущность проявится, и ты увидишь мои крылья. Можно сказать, что ты увидишь мою душу, поэтому не пугайся, и чтобы ни произошло не выпускай моей ладони.
— Хорошо, — Адель взволновано закусила губу, а ее зрачки расширились, что говорило о угасающем действии метки Владимира. Нужно было торопиться.
Алкон вошел в первую арку, приглашая следовать Адель за собой. Девушка безмолвно повиновалась, стараясь не отставать от него ни на шаг. Когда Хранитель прошел последнюю — третью арку — потолок Храма уступил место звездному небу, которое приветственно засверкало, ощутив мощную ауру Хранителя. Алкон чувствовал, как его спинные мышцы напряглись в ожидании, а поток необузданной силы всколыхнул озеро, в которое ниспадал водопад.
— Ты готова? — Алкон посмотрел на Адель, от которой стал исходить жар, а ее дыхание участилось, отчего при каждом выдохе изо рта девушки выделялось очередное облачко пара.
— Да, но что со мной происходит? — Адель прижала руку к груди, словно хотела обнять себя.
— Скоро тебе станет лучше, ты веришь мне? — Алкон подошел вплотную к девушке и заглянул в ее расширенные черные зрачки. Он уже видел, как плещется в них отголосок демонического эха.
— Я…да… — Адель сделала глубокий вдох и ухватилась за Хранителя, не в силах устоять на месте. Он осторожно сжал ее руку и сделал первый шаг в озеро, отражавшее мириады звезд.
Вместе, они шаг за шагом входили в теплые воды, позабыв о шуме падающей воды и щебетании птиц, потому что невероятный поток священной энергии вихрем поднялся из глубины водоема и поглотил их.
Алкон почувствовал, как из его спины освободились мощные крылья, разорвав острыми перьями тонкую ткань серой водолазки. Он увидел, как Адель стала сотрясать мелкая дрожь, потому что бывший жар демонического эха стал поглощаться его силой, дарованной небесами.
— Как же холод-ддно… — Адель отвернулась от Хранителя, ухватилась крепче рукой за ладонь Хранителя, ища силы, чтобы продержаться как можно дольше. Она хотела выйти на берег — в спасительное тепло.
— Скоро все пройдет, и тебе больше не будет холодно, — Алкон сделал шаг к девушке и обхватил ее руками, прижав к своей груди, стараясь поделиться теплом своего тела.
Адель подалась назад к нему, больше не в силах стоять — демоническое эхо старалось высосать ее жизненную энергию, а Хранитель в свою очередь стал петь священную песню, запечатывая темную энергию, которая все меньше сопротивлялась и таяла. В какой-то момент девушка потеряла сознание и Алкон поднял ее на руки, продолжая петь, отчего озеро засияло молочным светом, а все мысли, чувства, воспоминания Адель стали перетекать через крылья в сущность Хранителя — устанавливалась нитевиднаясвязь. Так, жизненная нить девушки обвилась вокруг ее Хранителя.
Когда отзвучали последние слова священной песни, Алкон вынес бесчувственную девушку на берег и положил ее на землю, отчего вокруг нее расцвели бутоны белых роз. Хранитель удивленно выдохнул, потому что и его белоснежные крылья приобрели стальной цвет, а на концах маховых перьев проявились черные вкрапления. Он осторожно стряхнул с них воду, чувствуя как мокрая одежда липнет к его телу.
— Что это значит? — Алкон убрал крылья, в растерянности посмотрев на девушку, которая уже пришла в себя и теперь ждала ответа на свой вопрос. Вся ее одежда была сухой, словно она не была в воде, а некогда курчавые черные волосы, спадали на землю красивыми волнистыми лоснящимися локонами.
— Это значит, что мы теперь связаны. — Алкон помог ей встать и постарался скрыть охватившую его тревогу. Ритуал прошел не совсем так, как должен был, но Хранитель не мог сказать ей ничего, пока сам не разберется в том, что же пошло не так.
Кристиан.
Кристиан сидел за дубовым письменным столом, на котором лежала внушительная стопка бумаг — за последнее время работы у наследника прибавилось, потому что приближалось Рождество, а к этому дню все демоны теряли силу, что было не в их пользу, так как демоническое эхо проявляло свое истинное обличие, не в силах поддерживать человеческую форму. В связи с этим многие демоны уже приходили к наследнику с жалобами на агрессивное поведение сородичей, которые потеряв над собой контроль, нападали на своих напарников и не только, (читай буквально — оторвал ногу, сожрал чью-то невесту и многое другое).
— Ну что за идиоты! Неужели так сложно держать свой демонический хвост подальше от церквей?! — возмущенно воскликнул Кристиан, когда прочитал очередную жалобу, где низший демон, оказавшийся поблизости от священного здания, утратил над собой контроль и перевоплотился в истинную форму, чем поверг нескольких монашек в ужас, отчего они попадали замертво, схватившись за сердце.
Все эти случаи нужно было разобрать по категориям, направить господину Азазелю, который уже давал ход делам, изучал изложенные обстоятельства и либо выносил обвинительный приговор, либо нет. Исполнял же наказание Марсель — друг Кристиана. Только, когда дело передавалось под трибунал, приговор приводил в исполнение Нандор.[2]
Вибрация громкой музыки клуба "Чёрная роза" отвлекала наследника от лежащих перед ним дел, отчего Кристиан начал закипать, швырнув очередную папку на стол так, что множество листов, лежащих стопкой на столе, разлетелись в разные стороны. Парень уже подумывал перенести свой рабочий кабинет куда-нибудь в менее шумное место, однако здесь был настроен портал энергетических потоков, входящих вглубь Нижнего мира, а значит, эта затея была не самая удачная — пришлось бы заново настраивать портал, оборудовать кабинет….
Внезапно завибрировал телефон, отчего Кристиан вздрогнул — в последнее время наследник был на взводе, отчего ему сложно давался самоконтроль, к тому же, ему приходилось всё время сдерживать демоническое эхо. Он, как и все демоны ощущал слабость перед священным праздником. Парень потер виски и только после этого посмотрел на экран, где предупреждающе высветилось: "Отец".
— Да? — Кристиан настороженно принял вызов, ожидая, что угодно, но только не приглашения на ужин. Нандор хотел встретиться со своим сыном, что не могло его не обеспокоить.
После того, как Кристиан захватил бывшего следователя, который, оказывается, расследовал убийство изменника всех демонов — Белова Романа — наследник поручил ему исследовать старинные документы Собрания демонов[3], где ему необходимо было найти, из-за чего сущность Романа поглотили.
А его отец стал более настойчиво следить за действиями Кристиана: так, Миклош Хегедюш сновал за наследником хвостом, причем делал это все также настолько нелепо, что парень просто закатывал глаза и не обращал на него внимание. Выглядело это примерно так: "шпик" перевоплотился в хомяка, который везде следовал по закоулкам, где ходил Кристиан, пока грызун не привлек к себе внимание неподалеку спавшего кота, который тут же попытался его поймать, но Миклош успел вовремя извернуться и юркнуть в ближайшую дыру.
И так как наследник знал о том, что за ним теперь всегда ходит явный "хвост", он не предпринимал сам никаких активных действий, чтобы узнать, что замышляет отец. Сейчас, этим занимался Дмитрий — его раб.[4]
— Что же тебе нужно, отец? — Кристиан задумчиво покусал губу, рассматривая потухший экран телефона. Он сцепил между собой пальцы и поставил на них подбородок. Демоническое эхо стало выплескиваться наружу, исходя из наследника темными синими волнами, расползаясь по стенам кабинета, отчего все покрывалось инеем. Его темная сущность полыхнула огнем в глазах наследника, а вибрация музыки ночного клуба была поглощена вязкостью липких нитей, тянущихся из спины Кристиана. Они образовали шестигранную пентаграмму, которая полыхнула фиолетовым цветом, открыв в полу портал в Нижний мир.
Парень встал со стула, закрыл глаза и представил место, в котором бывал в детстве, то место, от которого сводило зубы и становилось дурно до тошноты, то место, где столько раз жалел о своем появлении на свет — свой дом — и шагнул в пентаграмму.
Как только картинка гостиной врезалась в память, тело Кристиана стало ломить от боли, и уже через мгновение он переместился в просторную светлую комнату, где все так же стоял роскошный обтянутый тигриной шкурой диван, резной дубовый стол и два мягких кожаных кресла, ютившихся возле узорчатого камина.
Слишком большое пустующее пространство в центре предназначалось для телепортации демонов с докладами, о чем свидетельствовал выжженный в полу правильный круг, внутри которого была такая же пентаграмма, из которой только что вышел Кристиан. Древний язык, изображенный на каждой вершине углов шестиконечной звезды, заставил наследника передернуться, так как парень вспомнил о болезненных уроках преподавания своего отца — за каждой ошибкой в написании или произношении древних символов и букв следовало жестокое наказание. Кристиан неосознанно дотронулся до горла, вспомнив удушающую хватку отца, и грустно усмехнулся. Его детство было не самым сладким, это точно.
Парень задержал свой взгляд на двух сниффтерах[5], стоящих на древнем столе, наполненных бренди. Этим жестом его отец намекал на доверительную беседу, словно приглашал: "Проходи, не стесняйся, я скоро буду, твой тятя".
— Ага, еще записочку бы приложил, — буркнул наследник, выйдя из круга и усаживаясь в одно из кресел.
Он закрыл глаза, невольно вспоминая жестокое прошлое: вот отец учит его непонятному языку, за провинность, наказывая очень болезненными ударами своей трости, а иногда и проволокой, в зависимости от немаловажности урока; после тех жестоких наказаний у парня остались шрамы на всю спину, которые он после затушевал красивой татуировкой — черной розой[6]; когда Кристиану исполнилось двенадцать, отец стал учить его пользоваться родовой магией и различным видам боевых искусств; первое убийство Кристиан совершил в четырнадцать лет — это была его первая детская влюбленность — бедная девушка стала жертвой лишь потому, что отец решил убить все чувства своего сына; тогда у Кристиана пропала связь с самим собой — он стал много гулять и пить, чтобы заглушить ненависть к отцу. Если бы наследник дал выход своим чувствам, то война поглотила бы его, и Нижний мир ослабел, а это могло дать повод для вмешательства в их дела Светлых[7].
Парень взял один из бокалов с бренди, покрутив его, и пригубил напиток. Фруктовый вкус мягкой сладостью осел на языке, а аромат винограда пробудил воспоминания о плантациях отца, по которым так любил бегать Кристиан будучи ребенком. Те блаженные времена он до сих пор лелеял глубоко в сердце. Именно они предавали силы наследнику, когда демоническое эхо опустошало сущность, а стимула к дальнейшему существованию больше не было. Теперь к этим воспоминаниям прибавились моменты, проведенные с Адель. Эта девушка была такой озорной и искренней, что Кристиан не переставал удивляться ей. Как она могла быть демоном?
Поток мыслей юноши был прерван внезапно появившемся ветром, который покачнул пламя огня, горевшего в камине. Парень задумчиво взял одну из сигар, приготовленных отцом, и стал крутить ее, в ожидании посмотрев на входную дверь. Демоническое эхо отца уже просочилось в комнату, прощупывая пространство на выявление угроз, окутывая легким туманом все, до чего касалось, а когда нити дошли до Кристиана, демоническое эхо наследника засветилось синим, возбужденно прокатываясь волнами внутри сущности парня. Кристиан сжал сигару в руках, когда услышал скрип открываемой двери, и быстро вытер взмокший от волнения лоб, еле заметно пробежавшись по волосам, тем самым пробуждая родовую силу, чтобы закрыть свои мысли от отца, аура которого уже заполнила всю комнату.
— А вот и мой наследник, мой сын, мой Кристиан! — воскликнул Нандор, обнимая парня, который был выше отца на пол головы.
— Не слишком ли много "мой" в одном предложении, отец? — проворчал Кристиан, снова усевшись в кресло и скрестив ноги. Его взгляд прошелся по возбужденному виду Нандора, который величественно сел в кресло напротив, опираясь на трость, при взгляде на которую у Кристиана заходили желваки. Седые волосы отца, зачесанные назад, не делали его старше своих лет, а дорогой серый костюм наоборот молодил, обтягивая вполне крепкое телосложение, тем самым добавляя солидности.
Мужчина взял второй бокал, отсалютовав сыну, и сделал небольшой глоток, блаженно улыбнувшись. Его синие глаза сверкнули, и Кристиан понял, что отец только что поглотил кого-то из казненных демонов, что было не новостью, так как в обязанности Главного демона входило сохранение накопленного опыта демонами tudós által[8], которые славно послужили Низшему миру. Видимо, отец узнал что-то новое, чем и хотел поделиться со своим сыном.
— Думаю, пока ты не взошел на престол, я имею права так говорить, сын мой, — Главный демон срезал головку сигары каттером-гильотиной, лежащем на кофейном столике, поднес ее ко рту, прикурив от огня, возникшего в ладони, и задымил, наслаждаясь вкусом табака.
— Так зачем ты звал меня, отец? — нетерпеливо спросил Кристиан, чувствуя еле заметное покалывание на коже головы, означавшее, что Нандор пытался проникнуть в его мысли. Чтобы скрыть охватившее его волнение, парень также срезал головку сигары и прикурил ее, воспользовавшись газовой зажигалкой, которая лежала рядом с каттером.
— Молодец, Кристиан, твоя защита безупречна. Ни одного образа из твоих мыслей я не смог прочесть, — Нандор сощурил синие глаза, которые ничуть не утратили своего блеска. — Это хорошо, тем более в связи с последними событиями.
— Что-то случилось, отец? — Кристиан сделал затяжку, смакуя терпкий вкус табака, который оседал на языке, усиливая крепость от выпитого бренди.
Нандор перестал улыбаться и выпрямился в кресле. Ничто больше не выдавало дружелюбия — все эмоции с его лица исчезли, словно никогда их и не было.
— Сегодня я приобрел новые знания. Уважаемый господин Хок был приговорен к смертной казни за разглашение информации, которая стала ему известна, одному из Светлых. Оченьважнойинформации, сын.
Кристиан подался вперед, забыв о том, что испытывал столько негативных чувств к своему отцу. Он уловил волны возбуждения и страха, исходящие от отца, а это было на него не похоже.
— Мистер Хок передал одному из клерков Светлых очень ценные сведения, которые могли попасть в руки земной женщины. Я попытаюсь сам узнать, что ей известно и, при возможности, сотру память, — Нандор сделал еще одну затяжку и задумчиво облокотился о трость.
Кристиан терпеливо ждал, понимая, что отец обдумывает, как преподнести следующую новость. Парень обратил внимание на дрогнувшее демоническое эхо отца, которое сгустками стало втягиваться в спину Главного демона. Отец собирался с силами, отчего контроль демонического эхо также давался ему с заметным трудом. И зачем были придуманы все эти священные праздники?
— Но я позвал тебя не для этого, сын мой. Это лишь ничтожная крупица знаний, которая не стоит особого внимания. Для меня важно, чтобы ты воспринял в серьез следующие мои слова, — Нандор чуть подался вперед, внимательно разглядывая Кристиана. Главный демон затушил сигару, взял сниффтер, отчего бренди оставило кровавые разводы на бокале, и сделал долгий глоток. Кристиан приподнял бровь, сделал последнюю затяжку и отложил свою сигару в керамическую прозрачную пепельницу.
— Прекрати общение с той девчонкой. Не заставляй меня волноваться о тебе…
— Ты не смеешь запрещать мне, кого выбирать для продолжения клана, отец. — Ровно произнес Кристиан, впившись пальцами в кресло. Он знал, что отец может заинтересоваться тем, что от его сына исходит запах демонической метки. Видимо, это единственное, что смог вынюхать Миклош, иначе отец предупредил бы его далеко не о каких-то отношениях с девчонкой, а и о том, что в его подчинении сейчас находится самый настоящий раб, который скоро откопает всю правду о запрещенном деле. Деле, о котором его отец никогда не говорил.
— Да, не смею. Возможно, это даже сыграло бы нам руку, но, ты начинаешь забывать о том, кто ты есть.
— До тебя дошли неверные сведения, отец, — Кристиан вальяжно развалился в кресле, расслабив руки, чтобы не выдать своего волнения. — Я не только ухаживаю за девушкой, но и занимаюсь делами Нижнего мира, можешь не переживать об этом. Если тебе будет интересно, ты оторвал своего сына именно от исполнения непосредственно обязанностей наследника.
— Неужели? — Нандор иронично приподнял бровь, и осушил одним глотком остатки бренди. — Что ж, я рад. Пусть, будет так. Можешь пока повеселиться, но не забывай, до Рождества у тебя будет Наречение, где ты официально заявишь свои права на Трон. Лучше тебе не глупить.
Кристиан шумно выдохнул через нос, понимая всю дикость брошенного вызова. Ему предстояло не просто заявить свои права, а пройти Наречение! Неужели Белая волчица понесла щенков? Значит, у наследника появится свой страж — волк! И уже после Рождества, Кристиан получит свою новую истинную форму.
— Думаю, это будет не забываемое окончание года, сын мой. — Нандор встал из кресла, давая понять, что разговор окончен и не спеша пошел к двери.
Кристиан так же встал, сдержав себя, чтобы не прощупать мысли отца. Он не мог так рисковать. Да, ему нужно было узнать, из-за кого Нандор отдал приказ убить того Светлого, а сейчас и ученого-демона, но всему свое время. После Рождества он войдет в полную силу и уже тогда сможет все выяснить, а пока нужно вести себя примерно, как подобает наследнику. Его раб точно накопает что-нибудь интересное. Нужно только подождать.
[1] Бэк-кик — удар ногой с разворотом. Данный приём используется в кикбоксинге.
[2] Председателем трибунала мог быть только Главный демон. Следует отметить, что при особых категориях дел, Нандор сам принимал решение о наказании виновного, также как и приводил в исполнение приговор.
[3] Собрание демонов — огромная библиотека, которая включает в себя рукописные сборники, историю и различные документы о существовании демонов.
[4] Раб — страж в человеческом обличии, подчиненный при помощи печати демона.
[5] Сниффтер — коньячный бокал.
[6] Черная роза — символ благородного происхождения клана, к которому принадлежал Кристиан.
[7] Согласно Закону в каждом из миров господствовал свой правитель, который выступал в качестве гаранта основного закона демонов и ангелов (Главного кодекса), а также гарантом стабильности и порядка всех миров в целом.
[8] Tudós (венгр.) — ученый.