Но экзамены на этом не закончились. Дашеньку ожидали куда более сложные, жуткие испытания. Ведь Чистилище не только выясняло: нет ли коварных намерений, не только очищало от дурных помыслов, но и испытывало смелость, находчивость и не боится ли экзаменуемый воды и темноты.
Как только Даша исполнила танец, Нептун хлопнул в ладоши. Тут же, откуда ни возьмись, перед нею возникло Страшилище. Оно было огромным, уродливым, чёрным.
Чтобы понять как безобразно, жутко оно выглядело, представьте чёрного скользкого слизняка величиной с крокодила, на котором сидит гадкий усатый таракан размером с драную кошку, шныряющую по помойкам. Представьте, что этот противный таракан крепко вцепился лапами в шею слизняка и они оба, вылупив на вас глаза, скалятся в ехидной, мерзкой улыбке. Как только всё это возникнет перед вашими глазами, и вам покажется, что нет ничего омерзительней, то я вынужден буду возразить: то, что вы увидели, есть красота и совершенство по сравнению с тем, что предстало перед девочкой! У Страшилища голова была в пять раз больше самого туловища, пасть в семь раз шире крокодильей, зубы походили на металлические прутья сенокосилки, были редки и загнуты вовнутрь, а вместо хвоста и плавников торчали голые хребтины. Но самыми несуразными, сверкавшими жадностью и ненасытностью, были глаза — стеклянные как медуза, каждый величиной с детский горшок. Эта океанская жуть своей уродливостью поражала всякое, даже самое необузданное воображение, была так противна, скользка и студениста, что Дашеньке сделалось холодно, руки покрылись мурашками, а губы перестали повиноваться. Она несколько минут не могла произнести ни слова, лишь воскликнув вот это междометие:
— У — у — ах!..
Дарьюшка не знала, что перед ней алчный и хищный глубинный удильщик, отличающейся невероятной прожорливостью и могущий проглотить жертву в три раза больше самого себя! Откуда ей было это знать…
Увидев его, даже Дашины друзья оцепенели. Они знали нрав этого обжоры. И хотя на церемонии прохождения через Чистилище никому без позволения не разрешалось произнести и полслова, чтобы не нарушить священнодействия, Деф, увидев перед кем оказалась девочка, тихо просвистел:
— Тс — вилей, тс — вилей, Да — юш — ка!..
Она поняла, что он хочет сказать: «Смелей, смелей, Дарьюшка!..»
И, как всегда, ей стало хорошо и спокойно. Она благодарно бросила на него взгляд и, лишь шевеля губами, шепнула:
— Спасибо, дружок!
Он кувыркнулся в знак того, что тоже понял её.
Ни с того, ни с сего Страшилище разинуло громадный рот и клацнуло зубам перед лицом девочки. Даша в испуге отшатнулась. А оно хрипло загоготало так, что с головы Звездочёта кубарем свалился осьминог Восьмой.
Видно, удильщик перестарался, так как Премудрый морж и мурена Муа бросили на него злые взгляды. Но это не смутило урода. Он бесцеремонно схватил Дашу за косу и прошипел:
— Следуй за мной, негодная девчонка, и пошевеливайся!..
В это время рядом уже стояли ещё два его помощника. Это были привыкшие жить за чужой счёт прилипалы, а поэтому готовые перед всеми кланяться и угождать. Они тут же присосались к рукам девочки так, что их невозможно было оторвать, и та не могла пошевелить пальцем. Её словно парализовало.
Она не успела опомниться, как на неё налипли десятки скользких, извивающихся угрей, морских звёзд, ползающих голотурий, жалящих медуз и колючих ежей. Их было так много, что девочка в одно мгновение скрылась в этом кишащем усами и щупальцами кошмаре и выглядела копошащейся кучей змей. Друзьям было жутко смотреть на неё. Но она не могла видеть, что происходит. Её глаза и уши залепили присоски противной, корявой каракатицы.
Дашенька почувствовала, что её куда-то поволокли. При этом поднялся невероятный шум, визг и топот. Когда глаза наконец освободились от гадких липучек, она увидела, что находится рядом с хлюпающей дырой, шамкающей беззубым безобразным ртом, а вокруг до самых небес стоят дикий гвалт и настоящая оргия то ли бесшабашного веселья, то ли безумного шабаша. Обитатели морей прыгали, пихались, визжали и кусались вовсе не понарошке. Глаза саламандр, нетопырей, химер и акул, мурен и змей горели безумным, алчным блеском. У некоторых текла кровь из свежих ран.
Они будто накурились дурманящего опиума, или объелись белены. Корабль был объят загробной жутью. Только дельфины, киты, королевские макрели да могучие моржи не позволяли неудержимо разгуляться этой хищной компании. Девочка подумала: «Как хорошо, что на свете есть доброта и воспитанность! И я счастлива, что мои друзья не из компании акул и змей! Они так добры и благородны!»
Ещё раньше она заметила, что невдалеке от чадящей дыры стояла огромная бочка, клубящаяся грязным, кровавым паром. Хвостатая саламандра, держа в четырёхпалой передней лапе ковш, сделанный из раковины, опускала его в бочку, окунаясь и сама по самые отростки, торчащие из жабр, зачерпывала зелёного, ударявшего в нос резким запахом, зелья, и поила кривлявшуюся компанию. Больше всех лакали, ломались в дурацких позах и бесились, конечно же, черти, уродливые шуты да скоморохи. Они стали ещё более безумными и всклокоченными с тех пор, как Даша с друзьями приблизилась к экватору.
Удивительным было то, что Нептун их вовсе не урезонивал. А ведь он был доброжелателен к девочке ещё каких-нибудь полчаса назад!
«Что я не так сделала, чем его разгневала? Может, была не вежлива, или что-то не так сказала? — сокрушалась Дашенька. — Почему он позволяет им так безобразно себя вести?»
Но ответить на этот вопрос она не успела, так как двое самых безобразных бесов, под дикие вопли и улюлюканье, грубо схватили её под мышки и поволокли к чёрной, зияющей дыре, жадно чавкавшей обезображенным ртом. У девочки всё оледенело внутри. Тело её поникло и стало почти безжизненным. Язык отнялся, и она не могла произнести ни звука, даже крикнуть, или позвать на помощь.
Следом за волокущими её чертями устремилась толпа судорожно дёргавшихся морских чудищ.
У девочки мелькнуло: «Я провалила экзамен, и меня сейчас бросят в кипящий котёл!» Она в ужасе закричала:
— Мамочка!.. Помоги!..
Но к ещё большему ужасу, она не услышала крика. Губы не подчинялись ей. Они одеревенели.
Дашенька упала бы в обморок, однако, Жемчужина, рискуя лишится позволения Нептуна посетить свой остров, крикнула:
— Не бойся, Даша!.. Это — всего лишь экзамен на смелость! Держись!..
Крик у Жемчужины вырвался сам по себе, неожиданно, и она осеклась, поняв, что совершила непозволительное. Нептун не прощает тех, кто нарушает его указы.
Но в этот раз всё обошлось. Царь понял как крепка их дружба и лишь строго взглянул на Жемчужинку. Однако наказывать не стал, подумав: «Только безумец не уважает чувств настоящей дружбы. Дружбу нельзя судить!»
Тем временем на голову Даши надели липкий мешок. Как узнала она позже, это был вовсе не мешок, а напялился огромный трепанг, чтобы лишить её возможности видеть. Она чувствовала, что её ноги и руки, да и всё тело, облепили скользкие, холодные, неприятно пахнущие существа. Потом оказалось, что ими являлись пробковые губки, морские черви и противные полипы.
В какой-то момент девочку, схватив за руки и приподняв, начали раскачивать. Затем с Дашеньки свалилось всё липнувшее к ней. Она увидела, что её раскачивают высоко над морем, у самой дыры.
Премудрый Звездочёт поднял голову, внимательно посмотрел на небо. Восьмой почесал ему затылок. Морж, нахмурив лоб, шевеля губами и перебирая щупальца осьминога, что-то посчитал, удовлетворённо хмыкнул и, глядя на девочку, сообщил:
Затем распорядился:
Как вам, несомненно, понятно, последняя фраза относилась к Дашеньке. Всё это значило, что Премудрый советник вычислил по звёздам, что наступило самое время отправить девочку в Чистилище. Все приготовления закончены, и предварительные испытания она выдержала. Теперь предстояло освободить её от дурных намерений, если они, конечно, у неё были, и выдать Диплом об успешной сдаче экзаменов.
Вряд ли у такой девочки, как Дашенька, могли даже промелькнуть нехорошие мысли, а тем более желания. Однако никому заранее не известно, как рассудит Чистилище. Ведь на то оно и создано, чтобы не позволять переносить из одного полушария в другое чёрные замыслы.
Подчиняясь главному советнику царя, Стращилище, грозя девочке, взвизгнуло:
А затем, предложило своим сообщникам:
Дашенька взлетела над пучиной вверх тормашками и через мгновение очутилась в кромешной, душной тьме. Но всего хуже было то, что дыра стиснула её как червь, сжав тысячами копошащихся, щекочущих ворсинок.
Да ведь так оно и было на самом деле. Дыра являлась ни чем иным, как ртом громадного морского червяка — голотурии, величиной с водосточную трубу, а, возможно, и со стратостат!
Девочка помнила, как Премудрый морж продекламировал, что она должна появиться по ту сторону экватора. «Значит, — подумала она, — мне предстоит преодолеть все препятствия, которые встретятся на пути, и проползти через этот кромешный ад: шевелящийся, хватающий и ужасно зловонный. Я непременно должна сделать это, — решила Даша, — от этого зависит судьба моих друзей. Они ждут меня и верят, что я справлюсь».
Подумав так, она без крупинки боязни поползла вперёд, в темноту.
Лишь только девочка продвинулась к экватору, труба сдавила её. Дышать стало тяжело. А когда она втягивала в себя то кислое и жгучее, что нужно было называть воздухом, в горле хрипело, как в старой телеге. Плечи и голову сильно ломило. Руки отказывались повиноваться. Перед глазами поплыли звёздочки, а затем яркие круги. Она поняла, что сознание её мутится. Но Дарьюшка никогда не ныла и не терялась даже в самых трудных обстоятельствах, не боялась высоты, темноты и воды. Девочка и тут не растерялась: сложила руки вместе, вытянула их вперёд и, как загребают воду, когда плывут, потянула их под себя, чтобы двигаться вперёд.
Она успела сделать всего несколько гребков, как сверху на неё опрокинулся целый поток чего-то вязкого, с резким и знакомым запахом. Он залепил ей глаза, уши и даже рот. По запаху и вкусу на губах Даша поняла, что на неё выли целый ушат густого рыбьего жира. Уж его-то она хорошо знала! — Сколько выпила, чтобы быстро расти и были крепкими зубы!
Но это не остановило её. Дашенька продолжала ползти вперёд. Не испугало и то, что оказались залепленными глаза. Вокруг и так была темнота, черней, чем в русской печи.
Сверху по ней кто-то прыгал и бесился, а в голове стоял невероятный гул от визга, барабанного боя, скрипа, оханья и улюлюканья. Через гибкие стенки тела голотурии её пихали и щипали; стращали и грозили; обливали и усаживались верхом; колотили, довольно и злобно хохоча. Она не видела своих истязателей, но, конечно, догадывалась, что это дело рук ведьм и чертей.
Девочка уже начала сомневаться: хватит ли у неё сил преодолеть препятствия и жуткие издевательства, когда под ней неожиданно разверзлась дыра, и она полетела вниз, кувыркаясь и ударяясь обо что-то живое и упругое.
Дашенька не успела по настоящему ни испугаться, ни подумать, что же случилась и куда она летит. Она уже была без сил.