Рутсинги споро отцепили снасти и сняли мачты, после чего вытащили «змей» на берег. Аки смачно ругался, не желая оставлять «Морского Пса» на попечение гулам.
— Предпочитаешь побережников? — усмехнулся Рольф.
Краснорожий моряк густо сплюнул в ответ.
Побережниками или стрэ́ндрами звали лихих людей, изгнанных из Фиордланда и осевших в Поморье под властью Береговых Ярлов. Атли слышал, что у рутсингов с ними старые счёты. Но теперь предстояло сражаться бок о бок. Стрэнд-ярл Эйрик по прозвищу Свиное Рыло был давним союзником Нордланда.
— Эйрику этому нос размозжили в битве. Гулской палицей. С тех пор велит называть себя Диким Вепрем. Но мы-то знаем, на что это похоже!
Бьярне намекал на известную присказку: «со свиным рылом, да в ярлы!»
Рутсинги взвалили поклажу на плечи, и вскоре Рольф вывел их к союзному лагерю. У Подкидыша захватило дух. Столько людей! И палаток! Грязно-белые тенты усеяли поле, будто диковинные грибы. Гул голосов, конское ржание, бряцанье оружия, стук молотков и топоров. По обонянию ударила острая смесь запахов. Пот, нечистоты, дым. Свежее дерево. Железо. А вот манящий аромат наваристой похлёбки! Мясо, бобы, лук… Мальчик тут же проглотил слюну.
— Мы настреляли зайцев и птицы, — говорил тем временем Рольф, — даже кабанчика добыли. Будет чем отметить ваше прибытие!
Рутсинги ответили радостными возгласами. Сушёная рыба у всех уже сидела в печёнках.
Они шли мимо гулских палаток, среди которых возвышался красно-золотой шатёр конунга. Внимание Подкидыша привлёк воин, правивший лезвие огромного топора. Древко, если поставить на землю, точно достало бы Атли до подбородка! Горм рассказывал, такой топор может одним ударом разрубить всадника вместе с конём. Тогда не особо верилось, а теперь…
Бьярне проследил его взгляд и спросил, заговорщицки улыбаясь:
— Знаешь, почему у гулов всё такое здоровенное — луки, ножи, топоры?
— Почему?
— Да у них письки с ноготок моего мизинца!
Рагнар с Гуннаром загоготали. Атли тоже прыснул. Шутки разгоняли гнетущее напряжение.
Но вскоре стало не до шуток. Послышался свист и грубые крики. Вдоль пути отряда толклись молодчики в полосатых штанах и ярких рубахах. Бороды в мелких косичках, бритые виски. У многих на шее — молоты Гара. Побережники, догадался Атли. Они плевались, гнули руки в похабных жестах и горланили оскорбления.
— Островная падаль! Греби домой, мамок своих пердолить!
Фиордландцы в долгу не остались.
— Говноеды! Козотрахи! Береговые крысы!
Подтянулись ещё побережники. В воздухе запахло дракой. Гудмунду и Сванхельду — херсиру «Зверя Пучины» — даже пришлось прикрикнуть на своих воинов. Остаток пути рутсинги проделали угрюмо бурча и почёсывая кулаки.
Но вид костра, на котором жарился упитанный кабанчик, заставил забыть обо всём на свете. Они рванули вперёд, озарённые благостным пониманием: на сегодня путь окончен — можно сбросить поклажу и поприветствовать товарищей по оружию.
Не все люди Гудмунда вернулись с ним зимовать в Фиордланд. Некоторые воспользовались гостеприимством союзников и остались в Гулленгрë. Как Хъëрлëв Быстрый и его ульфхе́днары.
Так назывались воины, что посвятили себя Хёгану и в битве не ведали ни боли, ни страха, кидаясь на врага с яростью волков. В мирное время тоже любили покуражиться, поэтому в Фиордланде их не жаловали и стремились услать куда подальше. Первый муж мамы, Скъягги, был ульфхеднаром, и она от него натерпелась. Так что Подкидыш разделял эту неприязнь.
…И едва не вскрикнул, когда Хъёрлёв возник рядом, будто из воздуха.
Жилистый, длинный, темноволосый. Похожий на жуткую птицу. Костистое лицо, тонкие брови вразлёт, нос крючком. На бритых висках татуировки — два ворона разевали клювы, примеряясь к чёрным глазам ульфхеднара.
Он обнюхал Атли, словно собака, и хрипло спросил:
— Что, маленький колдун, нашёл, что искал?
— Я ничего не искал, — насупился мальчик.
Ему не нравился этот человек и его загадки.
— Значит, само тебя найдёт, — покивал Быстрый. Каркнул:
— Скоро!
И так же резво перенёсся к вождям рутсингов. Гуннар проводил его подозрительным взглядом.
— Говорят, Хъёрлёв жрёт мухоморы и общается с богами. Дескать, поэтому ульфхеднары его слушаются…
— По-моему, он просто жрёт мухоморы, — фыркнул Рагнар
Они разобрали вещи и запалили костёр. В ближайшей рощице нарубили кольев и шестов. С их помощью установили палатку. К тому времени и кабанчик поспел. Атли с братьями, жадно чавкая, поглощали жирное мясо и пышный хлеб. «Трапеза, достойная самого ярла!» — думал мальчик, запивая угощение водой из деревянной кружки.
После обеда Рагнар с Гуннаром разбрелись кто куда, а Подкидыша потянуло в сон. Он забрался в палатку и задрых, наблюдая мешанину из глаз, воронов и багровых огней. Братья растолкали его уже в сумерках.
— Атли, вставай, лежебока! Бочки прикатили!
— Какие ещё бочки? — проворчал мальчик.
— С элем!
Пришлось вылезать и, зевая, идти на свет большого костра. У которого, гремя кружками, суетились рутсинги.
Бьярне осушил пенный рог и воскликнул:
— Добрый эль! Да благословит Фрея щедрого конунга Э́ду!
— Почему Фрея? — поднял брови Рагнар.
Атли тоже удивился. Эта богиня считалась покровительницей женщин. Маму назвали в её честь.
— Да имя у него какое-то бабское! — беззаботно махнул рукой Бьярне.
Подкидыш отхлебнул эля и сморщился от горечи. Но люди вокруг причмокивали и блаженно лыбились. Ладно… Второй глоток освежил и сделал мир ярче, а с третьего мальчик звучно рыгнул и рассмеялся. Добрый эль!
Улыбаясь карими глазами, подошёл Рольф.
— Вот и свиделись, Атли, теперь уже сын Гудмунда! Говорят, ты одолел тролля? Как тебе удалось?
— Старался быть сильным. Как Гар, — он достал амулет и показал его хирдманну.
— Рад, что он пригодился, — карие глаза тепло сверкнули. — Но что дальше? Какие подвиги мыслишь?
— Не знаю, — пожал плечами мальчик, — я здесь с отцом и братьями. А ты… зимовал с ульфхеднарами?
— Нет. Гудмунд просил меня сходить в Waellascogne — Страну Вэлов. Проверить кое-какие слухи.
— Ого! И как там? — заинтересовался Атли. — Ты же оттуда родом?
— Да. Но теперь моя родина Фиордланд, — Рольф посмотрел на него в упор, и Подкидышу стало не по себе. — С вами я обрёл то, о чём раньше и не мечтал. Свободу.
— Но ты был рабом…
Лицо хирдманна потемнело.
— Поверь, сын Гудмунда, ваши рабы гораздо свободнее вэльских бондов. Эти villeins для своих господ хуже скотины. Врагу не пожелаешь подобной судьбы…
— Значит, защищая Нордланд, мы стоим за правое дело? — вскинул голову мальчик.
— Получается, так.
Рольф, крякнув, присосался к кружке, а Подкидыша охватило возбуждение. Наконец-то его поход обрёл цель! Достойную и правильную. Не дать вэлам обратить в рабство свободных людей Нордланда! Остальные пришли сюда за добычей и славой — и он, Атли, тоже знает, за что сражается!
Не успел он насладиться этим знанием, как за соседним костром поднялся галдёж. Все повернулись и услышали крик:
— Братцы, сюда! Береговые наших бьют!
— Вперёд! — гаркнул Рольф, бросая кружку.
Сорвавшаяся с места ватага потащила Атли с собой. Он попытался в мешанине спин распознать Рольфа или братьев, но бестолку. Миг, и ревущая толпа хмельных бойцов с разбега влетела в другую такую же.
Стук, хряск, лязг зубов, слюни, вопли…
В скулу летит разбитый кулак. Подкидыш легко уходит в сторону. Пинок под колено бородатому побережнику. Ещё кулак. Пригнуться. И, по заветам Горма, на подъёме зарядить в челюсть. Хрясь! Боль пронзает пальцы… Противнику тоже несладко. Ай! Ухо горит… Назад! Слишком тесно, не уследишь…
Пропущенный удар рассёк бровь. Падаль! Мальчик, уворачиваясь от рук, ног и зубов, начал выбираться на свободное пространство. Хватит с него — сами разберутся! Выскользнув из свалки, он оглянулся…
И остолбенел. В ряды дерущихся ворвалось чудище.
Огромное, с длинными руками. Кулачищи что твой молот. На бугрящейся мышцами шее — массивная голова. Вместо носа — обрубок ноздрями наружу. На башке нечёсаный колтун — топорщится кабаньей щетиной.
Тяжёлые кулаки урода мелькали быстрее молний. Рутсинги один за другим валились наземь, как сжатые колосья. Соратники тащили их назад и отступали сами. Вокруг страхолюда образовалось пустое пространство. Он воздел руки и разразился то ли визгом, то ли клёкотом. Стрэндры за его спиной издали победный вопль.
В круг шагнула невысокая фигурка. Нет, прошептал Атли и, толкаясь, полез вперёд.
— Надери ему зад, Рагнар Эймундсон! — раздался крик Гуннара.
Фиордландцы поддержали смельчака слитным рёвом. Ободрённый Рагнар, опустив голову словно бык, бросился на врага. И отлетел с одного удара. Хлопнулся спиной на утоптанную траву. Побережники заулюлюкали.
Рагнар медленно поднялся. Шатаясь, сплюнул тёмное месиво. И упрямо попёр вперёд. «Стой, дурак! Хватит!» — отчаянно взмолился Атли.
Могучая рука отпихнула Рагнара в сторону.
— Стрэнд-ярл! — Подкидыш сжался. Столько ярости было в знакомом низком голосе. — Хочешь драки — дерись со мной!
— Я не искал драки, Гудмунд Магнуссон, — проскрипел Эйрик Свиное Рыло. — Ваши напали первыми. Я наводил порядок.
— Ещё раз поднимешь руку на моих людей, и мы сойдёмся в круге.
Молчание придавило каменной глыбой — Атли боялся дышать. Лишь волосы на затылке шевелились.
Стрэнд-ярл хрюкнул.
— Эйрик Дикий Вепрь услышал тебя, херсир.
Насмешливо поклонился и канул во тьму.
Побережники, шипя как змеи, расползлись по сторонам. Островитяне чутка поорали им вслед да ушли поправляться элем.
Атли пробрался к старшему Эймундсону, который ощупывал зубы под присмотром Бьярне и Гуннара.
— Фенриз тебя сожри, Рагнар! Ты чем думал, когда на него полез?!
— Фмеёффя? — прошепелявил тот разбитыми губами. — Та ефли б не херфир, я б ефо уфатал!
Назавтра всё аукнулось — и злая драка, и добрый эль. По лагерю, словно в безрадостном царстве Селт, скитались жалкие тени людей. Бьярне трясло с похмелья так, что скальд не мог связать двух слов. Рагнар с синяком на пол-лица, морщась, хлебал жидкое варево. У Гуннара с Атли тоже нашлось чему болеть. В полдень Гудмунд кое-как поднял своё воинство и поведал, о чём договорились с союзниками.
По общему замыслу, нордландцы с побережниками двинутся к границе, дабы выманить на себя вэльскую рать. Островитяне тем временем выйдут к ней в тыл через леса; проводник от гулских повстанцев уже прибыл. Дальше — выгадать случай и разбить врага одновременной атакой.
Погомонив, бойцы расселись у костерков — обсудить новости. Атли с братьями разожгли свой. Рагнар, лишившийся верхнего зуба, сплюнул сквозь дырку и проворчал:
— Чё это мы через лес? Гулы пускай по лесам своим шастают.
— Да ну, — возразил Гуннар. — Если гулов лесом отправить, нам тогда с береговыми идти придётся.
Рагнар выругался. Атли поёжился: ему за глаза хватило вчерашней драки. «В дороге, да с оружием — точно друг друга перережем!»
— Вот-вот, — младший Эймундсон подкинул в огонь толстую ветку.
— Тогда добро. В одиночку надёжнее, — тряхнул чёлкой старший. — Я свой зад ни гулу, ни стрэндру не доверю!
— Да сдался он кому, твой костлявый, — съязвил Гуннар. — Мне вот проводник ихний не нравится. Скользкий, как жопа О́кло. И язык ему, видит Хёган, не зря обкорнали.
— Во! Ещё нас дикарями зовут!
— Это который? — спросил Атли.
— Да вон сидит.
Гуннар кивнул на соседний костёр.
Возле него развалился кряжистый гул, заросший бородищей аж до хитрых водянистых глаз. Большой красноватый нос, одёжа из шкур. На голове — засаленный меховой колпак.