— На!..
Гийом влепил кулаком в стену. Зашипел, разжимая пальцы.
Боль пройдёт. Заживёт рука, ударившая Анабель. Но память… память о содеянном никуда не исчезнет.
Он даже не понял, как всё случилось. Будто во сне, будто не с ним… Сестра преградила путь. Прицепилась с нелепыми бабьими вопросами — что-то про ткань или пряжу. Он не запомнил. Отмахнулся не глядя, как от назойливой мухи… попал в скулу. Хорошо, не в нос — мог бы и сломать…
Сестрёнка, милая, как ты не вовремя!
«…А ты, Гийом де Лер… получи!»
— На!..
Часто дыша, он уставился на кисть. Грязную, дрожащую, с кровью на острых костяшках. И впился в них губами, морщась от медного вкуса.
«Ну почему вы лезете ко мне, почему не даёте спокойно вас защитить?»
Спокойствие… как ему нужно спокойствие! Один неверный шаг — и всё потонет в весеннем паводке… Ведь Бык здесь, Бык не забыл… Но дядя ошибся — а может, нарочно обманывал — маркис не пришёл к держателю Хэмптуна. Нет. Он сделал так, чтобы держатель Хэмптуна пришёл к нему!
«Его Сиятельство будет счастлив видеть отважного сэра Гийома в своём войске, да сокрушит оно нечестивых во славу Создателя!» Вот что привёз ему одноглазый посланник де Волора. И новый шлем — взамен потерянного в прошлой битве. Слетевшего с головы от удара предателя де Го… С намёком подарочек!
«…А ты, рука, чего такая целая?»
— На!..
Гийом закусил губу и вдруг расхохотался. Это же сказка! Он был герой, рыцарь на распутье. Гонец в сюрко, с которого пялилась бычья голова, — камушек путеводный. А на камушке выбито: «Направо пойдёшь — голову потеряешь». Доблестно сгинешь в битве, заколотый в спину. Во славу Создателя!..
Конечно, можно отказаться, но: «Налево пойдёшь — тоже голову потеряешь». Маркис натравит на тебя вассалов или странствующих рыцарей. Обвинение в трусости, поединок до смерти. Победа ничего не решит. Найдутся другие.
«…Что скажете, кулачки: направо или налево?»
— На! На! Н-на!..
Направо! Гийом де Лер согласился. Толку прятаться в Хэмптуне, ожидая гибели? Он наденет подаренный шлем и явится на зов своего врага. Но не один, а с арангийцем. Кстати, надо повысить ему жалование, а то сбежит ещё… Интересно, во сколько язычник оценит голову де Волора?
«Нет! Даже думать не смей!» Это наёмник — продажная дрянь, его перекупят. Ни чести, ни совести… Паршивый братоубийца! Ему нельзя доверять!..
Окровавленные пальцы не хотят сгибаться… А и шомр с ними!
— На!..
…Доверять? Кому вообще можно доверять? Отец мёртв. Лотар воротит нос, упрямый старикашка. Теперь и Анабель отвернулась… Гийом застыл на месте, похолодев от осознания: он один. Все его предали!
Он заплакал навзрыд и беспомощно прижался к стене, которую только что избивал.
— Не все. Мы всегда с тобой.
Они стояли перед ним. Втроём. В ряд, как живые. Его демоны — Лис, Жаба, Свинья.
Гийом отшатнулся в угол и замахал разбитыми руками.
— Убирайтесь в Эфер, твари! Перестаньте мучить меня!
Дядя Рейнар шагнул вперёд, поднимая ладони.
— Мы не будем тебя мучить. Мы хотим помочь.
— Ага. С чего бы? — пробурчал Ги.
— Ты убил нас. Теперь мы живём внутри тебя, — радостно объяснил братец.
— И не хотим лишиться нового дома, — мотнул головой сэр Роллан. — Иначе нас ждёт Эфер.
— Как и тебя, племянник!
— Мы все в одной лодке.
— Все четверо!
Гийом ощерился.
— Вот уж помогли так помогли!
Рейнар пожал плечами.
— Зато мы честны с тобой.
— Научись смотреть правде в лицо, мальчик.
— Тебе не тягаться с Быком.
— Ты пробовал. И потерпел поражение.
— Со мною бы тоже не справился, — фыркнул дядя, — если б не Глен.
— Глен? И где сейчас твой Глен? — обиженно выпалил Ги. — Его заботит лишь Ключ, а на меня плевать!
— Глен дал тебе деньги.
— Поэтому Хэмптун всё ещё твой.
— Глен оберегает тебя.
— Даже когда ты не видишь.
— Он верен тебе.
— Будь и ты ему верен.
— Да! Верь ему, уповай на него, служи ему!
Ги всхлипнул. Кошмар в тысячный раз пронёсся перед глазами. Поляна и суд. Клятва и чёрное колдовство… И Глен… он ведь обещал!
— …он обещал, что мы повергнем Быка. Вместе!
— И это случится, — заверил Лис.
— Как скоро?
— Скорее, чем ты думаешь.
— Но что… мне делать сейчас? — растерянно вопросил рыцарь.
Кузен расплылся в мерзкой улыбке.
— Расслабься, братец! Трахни сестру или служанку!
Дядя жестом велел ему заткнуться.
— Вылечи руки. Они тебе понадобятся. Успокойся и помни: утро вечера мудренее.