— Не уверен, что стоит это делать, — осторожно заметил Роберт. — Вы, наверное, плохо понимаете, каковы они вблизи. У них же настоящие луки и стрелы — огромные! А еще мечи, пики, кинжалы и разные другие острые штуки. Они настоящие, самые что ни на есть настоящие! Это вам не на картинке, не какое-нибудь там видение. Они запросто могут нас поранить. Даже убить. Ухо у меня до сих пор болит. Скажите-ка, вы обследовали замок? Дело в том, что, насколько я понимаю, лучше не трогать их, пока они не трогают нас. Джакин проболтался, что до заката солнца они не собираются штурмовать замок. Так что у нас есть время подготовиться к штурму. Есть в замке солдаты, готовые оборонять его?
— Мы не знаем, — ответил Сирил. — Видишь ли, едва я пожелал, чтобы мы оказались в осажденном замке, как все тут же закрутилось, завертелось, а когда встало на свои места, мы выглянули в окно и увиделивоенный лагерь и тебя, да так и смотрели не отрывая глаз. Какой тут замечательный зал! Все как по правде!
Так оно и было. Дети находились в большом квадратном зале с каменными метровой толщины стенами, по потолку шли толстенные балки. За низкой дверью оказалась каменная лестница, ступени вели вверх и вниз. Дети пошли вниз и спустились в огромную привратную башню со сводчатым потолком, могучие ворота были закрыты на все запоры. Винтовая лестница вела в круглую башенку, у самого подножия которой было небольшое помещение, а в нем окошко, чуть больше остальных. Посмотрев в него, дети увидели, что подъемный мост поднят, а решетка на воротах опущена. Ров выглядел широченным и глубоким. Внутри замка, напротив главных ворот, которые выводили ко рву, находились другие ворота, поменьше. Дети прошли в них и оказались посреди мощеного двора, со всех четырех сторон тяжело нависали серые стены.
Примерно посередине двора стояла Марта и как- то странно водила правой рукой вперед и назад. Кухарка, склонившись, стояла неподалеку и тоже как-то странно водила руками. Но самым странным и одновременно самым ужасным было то, что Ягненочек сидел ни на чем, прямо в воздухе, футах в трех от земли, и заливался счастливым смехом! Дети бросились к нему. Однако, едва Антея протянула к нему руки, чтобы подхватить его, Марта грозно крикнула:
— Не трогайте вы его, мисс, пока он ведет себя тихо!
— Но что он такое делает? — удивилась Антея.
— Делает? Ничего он не делает. Сидит себе посиживает на своем стульчике, золотце этакое, и смотрит, как я глажу. Занимайтесь своими делами, нечего вам здесь делать. Ох, у меня утюг опять остыл!
Марта направилась к кухарке и, похоже, пошуровала невидимые угли невидимой кочергой, а кухарка, похоже, засовывала в невидимую духовку невидимый противень.
— Бегите-ка отсюда! — велела Марта. — Тут и без вас забот хватает. А будете болтаться под ногами, останетесь без обеда. Марш отсюда, говорю, а то получите у меня на орехи!
— А с Ягненочком правда все хорошо? — спросила Джейн с тревогой в голосе.
— Лучше не бывает, особенно если вы перестанете хватать его. Я-то думала, вы рады от него избавиться, но если уж вам так неймется — берите на здоровье!
— Нет-нет! — крикнули дети и поспешили прочь.
Им предстояло оборонять замок, так что Ягненочек будет куда в большей безопасности, зависнув в воздухе посреди невидимой кухни, нежели перед бойницами осажденного замка. Дети вернулись обратно и в полной растерянности опустились на длинную деревянную лавку, которая стояла у стены.
— Какой ужас! — воскликнули Антея и Джейн в один голос, а Джейн добавила: — Такое ощущение, что находишься в сумасшедшем доме!
— Фу, какая гадость! — поморщилась Антея. — Мне это не нравится. Надо было пожелать что-ни- будь попроще, скажем, пони или ослика.
— Теперь уже поздно, — горько заметил Роберт.
— Кончайте ныть, дайте подумать! — прервал их Сирил.
Он закрыл лицо руками, а остальные молча смотрели на него. Они сидели в длинном помещении со сводчатым потолком. Вдоль стен тянулись длинные деревянные столы, а в самом конце, на возвышении, один стол стоял поперек. Помещение это было темным и мрачным. На полу валялся какой-то сухой мусор, что-то вроде палочек, и пахло все это не особенно приятно.
Неожиданно Сирил поднял голову и сказал:
— Слушайте, все правильно. Дело вот в чем. Мы же пожелали, чтобы слуги не замечали никаких перемен, когда исполняются наши желания. И с Ягненочком ничего не приключается, если мы специально не попросим об этом. Поэтому они никакого замка и не замечают. Но ведь замок находится на том же самом месте, где был наш дом, то есть там, где он стоит и сейчас, и слуги по-прежнему дома, а иначе они бы заметили, что произошло. Но замок и наш дом нельзя смешать, и поэтому мы не видим дома, потому что видим замок, а слуги по-прежнему видят дом, и поэтому…
— Остановись! — прервала его Джейн. — У меня голова уже кружится, как на карусели. Все это чепуха! Меня волнует одно: как мы увидим обед? Ведь если он невидим, значит, он недоступен, и значит, нам его никак не съесть! А я знаю, что так оно и будет, потому что, когда я попробовала пощупать стульчик иод Ягненочком, там было пусто. Один воздух! А мы не можем есть воздух! У меня в животе такое ощущение, что я завтракала уже много-много лет назад.
— Что толку обсуждать это! — воскликнула Антея. — Займемся замком. Может, тут найдется какая- нибудь еда.
Окрыленные надеждой, дети продолжили обследование замка. Это был самый замечательный замок, какой вы только можете себе представить, построенный по всем правилам военной науки и невероятно красивый, но ни еды, ни солдат в нем не оказалось.
— Жалко, что ты не пожелал оказаться в осажденном замке с полным гарнизоном и запасом провизии, — с упреком сказала Джейн Сирилу.
— Всего не предусмотришь, — заметила Антея. — Должно быть, уже скоро обед.
Однако до обеда было еще далеко, и какое-то время они следили за непонятными перемещениями слуг посреди двора, потому что, конечно, не могли сразу разобраться, где именно находится столовая в невидимом доме. Наконец они увидели, как Марта несет невидимый поднос через двор, и складывалось такое впечатление, что по счастливой случайности столовая и трапезная замка оказались в одном и том же месте. Однако представьте себе разочарование детей, когда они осознали, что поднос невидим!
Сохраняя гробовое молчание, они следили, как Марта нарезает невидимую баранью ногу и невидимой ложкой раскладывает по тарелкам невидимые овощи и картошку.
Когда Марта вышла из трапезной, дети уставились на пустой стол, а потом друг на друга.
— Хуже не придумаешь! — буркнул Роберт, который до нынешнего дня не отличался хорошим аппетитом.
— А мне не очень-то и хочется есть, — бодро сказала Антея, стараясь по обыкновению не падать духом.
Сирил затянул пояс потуже, а Джейн разрыдалась.
Дети сидели в мрачной трапезной с края одного из длинных деревянных столов. Стол был совершенно пуст, надеяться было не на что. Марта принесла обед, но он был невидим и неощутим. Пошарив руками по столу, дети лишний раз убедились в том, что под руками только голые доски.
И вдруг Сирил сунул руку в карман и воскликнул:
— Ой! Смотрите-ка, печенье!
Разломанное и, разумеется, сильно раскрошенное, но все-таки печенье. Три целых печенины и изрядная горсть обломков и крошек. — Я взял его еще утром и совсем забыл, — пояснил он, предельно честно деля печенье на четыре равные кучки.
В счастливом молчании эти кучки были благополучно съедены, хотя печенье имело несколько странный вкус, потому что все утро пролежало в кармане у Сирила вместе с моточком сапожной дратвы, парой зеленых еловых шишек и комочком сапожного воска.
— Ты вот такой умный, Сирил, — сказал Роберт, — ты объяснил, что и почему делается невидимым. Как же так — печенье здесь, а хлеб, мясо и все прочее исчезло?
— Не знаю, — ответил Сирил, немного подумав. — Может, это потому, что печенье было у меня в кармане. А у нас ничего не изменилось. И в моем кармане тоже. Значит, если бы баранина была у нас, она была бы видимой, — заключил Роберт. — Найти бы ее как- нибудь!
— Ну, это вряд ли. Наверное, она не станет нашей, пока мы не положим ее в рот.
— Или в карман, — добавила Джейн, вспомнив про печенье.
— Вот глупая! воскликнул Сирил. — Кто же кладет баранину в карман! И все же я попробую.
Он низко-низко склонился над столом и стал открывать и закрывать рот, словно откусывая что-то в воздухе.
— Все это полная нда, — заявил Роберт. — Ты только… Ого-го!!!
Сирил выпрямился, победно оскалив зубы. В зубах он держал ку- ж хлеба. Самого настоящего. Его видели все. Не выпуская хлеб из зубов, Сирил взял его в руку и откусил кусочек. Хлеб тут же исчез. Но Сирил знал, что все в порядке, что хлеб никуда не делся, он у него в руке, хотя Сирил его не видел и не чувствовал. Он еще раз откусил от воздуха у себя между пальцев, и пока он откусывал, хлеб снова стал видимым. Все остальные тут же последовали примеру старшего брата и, низко склонившись над совершенно пустым столом, принялись кусать воздух. Роберт ухватил ломтик баранины, а Джейн… Впрочем, я, пожалуй, не стану описывать подробно эту душераздирающую сцену и опущу занавес. Достаточно сказать, что дети наелись баранины, а когда Марта пришла переменить тарелки, она всплеснула руками и сказала, что такого свинарника на столе никогда в жизни не видела.
Дальше был сладкий пудинг, к счастью, без начинки, и на вопрос Марты дети в один голос ответили, что не хотят, чтобы его полили патокой или вареньем.