— Это надо же! — поразилась Марта и вышла.
Следующую сцену я, пожалуй, тоже опущу, потому что мало кто выглядит достойно после того, как ел сладкий пудинг прямо ртом, словно собака.
Как бы то ни было, но пообедать — это большое дело. Мужества и отваги у детей заметно прибавилось, и они были готовы к отражению штурма, который противник собирался предпринять на закате. Как начальник гарнизона Роберт настоял на том, чтобы подняться на одну из башен и произвести рекогносцировку. И все пошли наверх. С башни было видно, что делается непосредственно вокруг замка, а также за рвом. Шатры противника стояли повсюду. По спинам детей пробежал неприятный холодок, когда они увидели, что солдаты вражеской армии тщательно чистят и точат свое оружие, перетягивают тетиву на луках и начищают щиты. По дороге в направлении замка двигался крупный отряд, лошади волокли огромное бревно. Сирил побледнел, он понял, что это таран.
— Хорошо, что у нас есть ров, — сказал он. — И хорошо, что подъемный мост поднят, а то я понятия не имею, как он работает.
— В осажденном замке мост и должен быть поднят.
— В осажденном замке должны быть и солдаты, не так ли? — спросил Роберт.
— Видишь ли, мы не знаем, как давно продолжается осада замка, — мрачно ответил Сирил. — Быть может, храбрые защитники замка были по большей части перебиты еще в самом начале осады, а запас провизии иссяк. И теперь в живых остались только несколько неустрашимых бойцов — это мы, и мы намерены защищать замок до последней капли крови!
— С чего же ты намерен начать? — поинтересовалась Антея.
— Нам надо вооружиться до зубов и стрелять в противника, когда он пойдет на штурм.
— Когда нападающие подходят близко, им на голову обычно льгот расплавленный свинец, — сказала Антея. — В Бодиамском замке папа показывал мне дырки, в которые его льют. И в привратной башне у нас как раз есть такие дырки.
— Но это же просто игра! Ведь правда? — спросила Джейн с явным беспокойством.
Никто ей не ответил.
Дети обнаружили в замке целую груду оружия не всегда понятного назначения, и если бы они полностью вооружились, то очень скоро выяснилось бы, что вооружились они, как выразился Сирил, «до зубов», потому что все эти мечи, копья и арбалеты были запредельно тяжелыми и длинными (почти во весь их рост!) даже для Сирила, который был довольно- таки крепким мальчиком. А уж огромные луки дети даже не пробовали согнуть. Зато кинжалы подошли вполне, хотя Джейн выразила горячую надежду на то, что противнику не удастся приблизиться настолько, чтобы пришлось пустить в ход оружие.
— Не волнуйся, — сказал Сирил. — Мы можем швырять их, как дротики, или сбрасывать на головы нападающих. А еще во дворе у стены целые кучи камней. Может, стоит поднять их сюда? Это то, что надо, чтобы сбрасывать на головы нападающим, если они попытаются переплыть ров.
Сказано — сделано. В надвратной башне выросла большая куча камней и еще одна куча сверкающих острой сталью ножей и кинжалов.
Когда Антея шла через двор за очередным камнем, ее посетила отличная мысль. Антея приблизилась к Марте и попросила:
— Нельзя ли нам к чаю печенья? Мы собираемся поиграть в осажденный замок, а печенье будет провизией для гарнизона. Пожалуйста, положи мою порцию мне в карман, а то руки у меня ужасно грязные. Остальных я тоже пришлю за их порциями.
Это была поистине счастливая мысль, потому что теперь, получив четыре полных жмени воздуха, который превращался в печенье, едва Марта опускала его детям в карманы, гарнизон обзавелся провизией, которой должно было хватить до самого заката.
Время бежало быстро. Приключение было таким захватывающим, что никто, кроме Роберта, не ощущал смертельной опасности. Остальные же видели лагерь противника и армию осаждающих только издалека, и все это казалось им просто замечательной игрой, необыкновенно ярким сном, где никому ничто не угрожает. Роберту же время от времени становилось по-настоящему страшно.
Когда, по общему мнению, наступило время чая, дети поели печенья и запили его водой из глубокого колодца, что был во дворе. Воду пили из рогов. Сирил настоял, чтобы восемь печенин оставили про запас, на тот случай, если кто-нибудь ослабнет в ходе жестокого сражения.
И в то самое время, когда Сирил аккуратно раскладывал резервный запас, печенья на полке небольшого каменного, так сказать, буфета без дверцы, неожиданно раздался резкий звук, из-за чего три иечени- ны упали на пол. Это был громкий, воинственный сигнал трубы.
— Это же все взаправду! — воскликнул Роберт. — Они пошли на штурм!
Дети бросились к бойницам.
— Они выбежали из шатров и снуют вокруг, словно муравьи, — сказал Роберт. — Вон Джакин крутится перед подъемным мостом. Хорошо бы он увидел меня, я бы его подразнил!
У остальных от испуга не было ни малейшего желания дразниться. Они посмотрели на Роберта с удивлением и уважением.
— Какой ты храбрый! — сказала Антея.
— Ерунда! — небрежно обронил Сирил, и его бледные щеки мгновенно покрылись румянцем. — Он готовился быть храбрым с самого обеда, а я не был готов, вот и все. Я сейчас стану храбрее его, вы и глазом моргнуть не успеете.
— Ах, Сирил! — воскликнула Джейн. — Какая разница, кто из вас храбрее? И вообще, глупо было желать оказаться в этом дурацком замке! Не хочу я больше играть!
— И ничего не глупо, — огрызнулся Роберт.
— Конечно, не глупо! — вмешалась Антея. — Очень даже славная игра. Правда! Ведь они вряд ли ворвутся сюда, а если и ворвутся, то цивилизованная армия всегда щадит женщин и детей.
— А ты совершенно уверена, что эта армия цивилизованная? — спросила Джейн дрожащим голосом. — Ведь она такая старинная…
— Совершенно уверена, — успокоила ее Антея и указала рукой на бойницу. — Посмотри, какие яркие цветные флажки у них на копьях и какой великолепный у них военачальник! Вон там, на сером коне. Это он, Роберт?
Джейн согласилась посмотреть, и то, что она увидела, оказалось ужасно красивым и совсем не страшным. Зеленая трава, белые шатры, длинные копья с вымпелами, поблескивающая на солнце броня и яркие, разноцветные плащи — словно замечательная цветная картинка! Трубы всё трубили, а когда трубачи сделали перерыв, чтобы набрать воздуху, дети услышали бряцание доспехов и разноголосый гомон.
К краю рва, который теперь казался куда уже, чем раньше, подошел трубач. И он протрубил еще дольше и громче, чем прежде. Когда гром трубы смолк, человек, стоявший рядом с трубачом, крикнул:
— Эй, в замке!
Голос его достиг ушей гарнизона, находившегося в надвратной башне.
— Эй! — сразу откликнулся Роберт.
— Именем господина нашего короля и именем нашего доброго господина и предводителя сэра Вульф- рика де Тальбота мы предлагаем вам сдаться. Иначе замок будет предан огню и мечу, без всякой пощады. Вы сдаетесь?
— Нет! — отважно крикнул Роберт. — Конечно нет! Никогда! НИКОГДА!
— Тогда пеняйте на себя! — бросил в ответ рыцарь.
— Кричите! — отчаянно прошептал Роберт. — Надо показать им, что мы их не боимся, и погромче погреметь кинжалами. Раз, два, три! Ура! Ура! Еще раз! Ура-а-а!!! И еще! Ура-а-а!
Крики вышли довольно тоненькими и слабыми, зато бряцание кинжалами придало детям храбрости.
Из-за рва крикнули что-то еще, после чего осажденным стало ясно: штурм начался.
В надвратной башне стало темновато, и Джейн немного приободрилась, вспомнив, что до заката уже недолго.
— А ров-то ужасно узкий, — заметила Антея.
— Чтобы добраться до замка, ров еще надо переплыть, — сказал Роберт.
Не успел он договорить, как с лестницы донеслись звуки шагов — тяжелый грохот и бряцание железа. Сердце у всех так и упало. Этот грохот поднимался по башенной лестнице все выше и выше. Роберт осторожно подскочил к двери и снял башмаки.
— Ждите здесь, — шепнул он остальным, вышел на лестницу и тихонько двинулся вверх по ступеням вслед за грохотом шагов и бряцанием железа.