Затем он прошептал что-то еще, из чего дети разобрали только: «Подписать контракт, завтра первым делом».
Женщина ушла за едой. Вернувшись, она принесла всего-навсего хлеб и сыр, однако огромный и страшно голодный Роберт остался доволен и этим. Тем временем Билл выставил вокруг шатра охрану — на тот случай, если Роберт вздумает сбежать с его пятнадцатью шиллингами.
— Словно мы обманщики! — возмутилась Антея, когда до нее дошел смысл происходящего.
А потом начался самый необыкновенный, просто чудесный день!
Билл крепко знал свое дело. Очень скоро все картинки, фотографии и «волшебные стекла» (если глядеть в них, кажется, что видишь все по-настоящему), а также освещавшие их фонари — все было упаковано и вынесено прочь из шатра. Поперек шатра повесили занавес, который на самом деле был старым красночерным ковром. Роберта укрыли за занавесом, а Билл забрался на подмостки перед шатром и стал держать речь. Речь его была великолепна. Билл начал с того, что этот великан даровал ему лично исключительное право представить его сегодня почтеннейшей публике. Дескать, этот великан является старшим сыном императора Сан-Франциско и, страдая от неразделенной любви к герцогине островов Фиджи, покинул свою родину и нашел убежище в Англии, в стране, где свобода является неотъемлемым правом всякого человека, независимо от его размеров. Билл закончил свою речь объявлением, что первые двадцать посетителей увидят великана за три пенса с носа.
— А потом, — сказал Билл, — цена будет больше. И я не возьмусь сказать, насколько больше. Итак, леди и джентльмены, время пошло!
Первым вышел вперед молодой человек, который привел поразвлечься на ярмарке свою возлюбленную. А посему он просто сорил деньгами — все к вашим услугам, деньги не имеют значения! Девушка желает увидеть великана? Отлично! Она увидит великана, и не важно, что это стоит три пенса с носа, а все другие аттракционы лишь по одному.
Полог шатра отвернули, и эти двое вошли внутрь. Мгновение спустя в шатре раздался дикий вопль.
— Вот это кстати! — шепнул Билл своей Бекки, хлопнув себя ладонью по ляжке.
И действительно, лучшей рекламы для Роберта и быть не могло. Девушка вышла из шатра бледной как мел и дрожа как осиновый лист. Вокруг собралась уже целая толпа.
— Ну, каков он? — спросил девушку судебный пристав.
— Вы не поверите, он такой ужасный! — ответила девушка. — Ростом с амбар и такой свирепый! У меня кровь застыла в жилах! Такое зрелище я ни на что бы не променяла.
Слыша про свою свирепость, Роберт с трудом сдерживал смех. Впрочем, вскоре ему стало не до смеха, и еще до заката ему хотелось уже не смеяться, а плакать, но еще больше — спать. Ибо по одному, по двое и по трое люди заходили в шатер до самого вечера, а Роберту приходилось пожимать им руки, если те того желали, и позволять щипать себя, пихать, тыкать кулаком и похлопывать по спине, чтобы люди убедились в том, что он самый что ни на есть настоящий.
Тем временем Сирил и девочки сидели на лавке, смотрели и ждали, и все это им сильно надоело. Им казалось, что более тяжелого способа добыть деньги и придумать нельзя. И денег-то всего пятнадцать шиллингов! Билл получил уже вчетверо больше, потому что слух о великане быстро распространился и со всей округи к шатру спешили торговцы на телегах и благородные господа в экипажах. А один джентльмен с моноклем в глазу и с огромной желтой розой в петлице доверительным шепотом предложил Роберту десять фунтов в неделю, если он согласится показать себя в Хрустальном дворце. Роберту пришлось отказаться.
— Не могу, — вымолвил он с превеликим сожалением. — Нет смысла обещать то, что не можешь сделать.
— Эх, бедняга, гнешь тут спину, наверное, по годовому контракту! Ладно, вот моя визитная карточка. Когда выйдет срок, приходи ко мне.
— Хорошо, — искренне пообещал Роберт, — если только к тому времени я буду того же размера.
— Если немного подрастешь, будет только лучше, — заметил джентльмен с моноклем.
Когда тот ушел, Роберт подозвал Сирила и сказал ему:
— Скажи им, что я устал и буду отдыхать. Хочу чаю.
Чай принесли, а на шатре вывесили объявление:
Дети стали поспешно держать совет.
— Как я отсюда выберусь? — спросил Роберт. — Я только об этом и думаю.
— Выйдешь и все, после заката, когда станешь своего обычного размера. Они ничего нам не сделают.
— Стоит им увидеть меня в моем нормальном облике, они убьют нас! — сказал Роберт с тревогой. — Так не пойдет, надо что-нибудь придумать. Надо устроить так, чтобы на закате мы были в шатре одни.
— Ясно, — сказал Сирил и подошел к выходу из шатра.
Билл стоял с другой стороны и, покуривая глиняную трубку, тихо разговаривал со своей Бекки. Сирил услышал, как тот сказал ей:
— Вот же повезло!
— Послушайте, — сказал ему Сирил. — Сейчас можно будет запускать народ снова. Великан уже допивает чай. Но на закате солнца он должен остаться один. В это время суток он ведет себя самым странным образом, и лучше его не беспокоить. В противном случае, я не ручаюсь за последствия.
— Что с ним такое происходит? — удивился Билл.
— Трудно сказать, — замялся Сирил. — С ним происходят кое-какие перемены. В это время он сам на себя не похож, вы его и не узнаете. — Сирил говорил чистую правду. — Честное слово, он делается очень странным. Если на закате он не останется один, кое- кто может и увечья получить. — И это было правдой.
— Надеюсь, потом все будет нормально?
— Конечно! Через полчаса после заката он снова станет самим собой.
— Пусть его! — сказала женщина.
И вот, как рассудил Сирил, за полчаса до заката шатер снова закрыли, «пока великан ужинает».
Люди, которых так и подмывало посмотреть, как великан ест, продолжали толпиться вокруг шатра.
— Надо же ему перекусить, — успокаивал народ Билл. — Приходится кормить как следует, он же такой большой.
А в шатре четверо перепуганных детей обсуждали план бегства.
— Вы уходите прямо сейчас, — сказал Сирил девочкам. — И побыстрее добирайтесь домой. Бричку оставим здесь, заберем ее завтра. А мы с Робертом одеты одинаково и провернем один старый трюк. Но без вас — вместе никак не получится. Мы-то умеем быстро бегать, а вы нет, хотя и думаете, что умеете. Нет, Джейн, это не дело, если Роберт выйдет из шатра и расшвыряет народ в разные стороны. За ним увяжется полиция и будет преследовать его, пока он не станет нормального роста, и запросто арестует его. Уходите немедленно, иначе мы поссоримся. В конце концов, именно вы втянули нас в эту гадкую историю. Нечего было хватать меня за ноги. Идите же!
И Джейн с Антеей вышли из шатра.
— Мы уходим домой, — сказали они Биллу. — Мы оставляем великана у вас. Будьте к нему добры.
Последние слова были, как потом заметила Антея, чистым лицемерием, но что же оставалось делать?
Когда девочки ушли, Сирил подошел к Биллу.
— Великан просит кукурузных початков, — доложил он. — Они есть на соседнем поле, тут неподалеку. Я сейчас сбегаю и принесу. И еще он просит, нельзя ли приоткрыть задний ход в шатер, потому что ему душно. А я прослежу, чтобы никто не подглядывал. Я накрою его, и он чуток вздремнет, пока я бегаю за початками. Он их требует, а перечить ему, когда он в таком настроении, нельзя.
В итоге великана уложили на груду мешков и прикрыли брезентом. Задний вход в шатер приоткрыли, и братья остались одни. Шепотом они обсуждали план дальнейших действий. А снаружи доносились веселые песенки, которыми завлекали публику на карусели.
Полминуты спустя после заката солнца перед Биллом появился мальчик в курточке.
— Я побежал за кукурузой, — сказал он и исчез в толпе.
И в то же мгновение из выхода, который охраняла Бекки, тоже вышел мальчик в курточке.