— Твои обычаи сильно отличаются от наших, о Черная Пантера, — произнес он. — Приведи же свое племя, чтобы мы могли вести переговоры перед лицом своих соплеменников, как это пристало великим вождям.
— Мы приведем своих соплеменников, — сказала Антея. — Они явятся сюда со своими луками и стрелами, с томагавками и ножами для снятия скальпов и со всем прочим, что положено, но только в том случае, если вы не пойдете за нами и не станете подглядывать.
Антея произнесла все это достаточно твердо и отважно, однако душа у нее и у остальных ушла в пятки, сердце бешено колотилось, так как эти низкорослые индейцы обступили их и, сердито что-то ворча, все теснее смыкали круг. Со всех сторон на детей взирали смуглые свирепые лица.
— Деваться некуда, — прошептал Роберт. — Я знал, что так оно и будет. Нам надо прорваться к песочному эльфу. Он должен помочь. А не поможет, тогда на закате мы, наверное, снова станем живыми. Интересно, так ли уж больно, когда с тебя снимают скальп?
— Я еще раз помашу флагом, — сказала Антея. — Если они отступят, попробуем прорваться к эльфу.
Она помахала полотенцем, и Золотой Орел велел своим воинам отступить назад. И тут, выбрав в кольце окружения место послабее, все четверо бросились на прорыв. Они опрокинули полдюжины индейцев, перепрыгнули через их завернутые в одеяла тела и во весь дух помчались к карьеру. Спускаться по пологой дороге для телег не было времени, и они полезли в карьер, прямо по откосу, через заросли желтых и пурпурных цветов, через бурьян, мимо ласточкиных норок, спотыкаясь, цепляясь, стукаясь, перескакивая, ползком и, наконец, кувырком!
Тем не менее Золотой Орел и его воины настигли детей как раз в том месте, где утром те разговаривали с песочным эльфом.
Едва дыша, все в синяках и царапинах, несчастные дети молча стояли и ждали решения своей участи. Вокруг них сверкали острые ножи и топоры, но самым страшным был жестокий огонь, который горел в глазах Золотого Орла и его воинов.
— Ты солгала нам, о Черная Пантера из племени мазаватов. И ты тоже, Сыри-Пыри из племени конго-монго. И вы, Свирепая Кискана из племени фитизов и Боб из конной полиции Кейптауна. Вы солгали нам. Солгали не столько языком, сколько умолчанием. Солгали, прикрываясь белым флагом бледнолицых. У вас нет воинов. Ваши племена далеко отсюда, на тропе охоты. Как следует с ними поступить? — обратился он к остальным индейцам и криво усмехнулся.
— Костер! Костер! — закричали те, и тут же дюжина добровольцев бросилась собирать топливо.
Четверо детей, по бокам каждого из которых стояла пара сильных низкорослых индейцев, затравленно оглядывались по сторонам. О, если бы им только удалось увидеть песочного эльфа!
— Вы сперва снимете с нас скальпы и только потом зажарите? — мужественно спросила Антея.
— Конечно! — ответил индеец, страшно вращая глазами. — Мы всегда так делаем.
Индейцы образовали круг вокруг детей и сели на песок, не мигая уставившись на своих пленников. Наступила зловещая тишина. Затем по двое и по трое, с понурыми головами, стали возвращаться индейцы, которые ушли на поиски топлива для костра. Они возвращались с пустыми руками — им не удалось отыскать ни единой палочки! На самом деле, в этой части Кента набрать дров для костра давно уже было делом совершенно безнадежным.
Дети с облегчением перевели дух, но им тут же пришлось застонать от ужаса, так как вокруг них засверкали острые ножи, которыми потрясали индейцы. Мгновение спустя каждого из них схватил индеец, и каждый, крепко зажмурившись, сделал все от него зависящее, чтобы не закричать. Дети ожидали острой боли, когда их станут резать. Но ничего такого не последовало. Мгновение спустя их отпустили и, дрожащих мелкой дрожью, бросили в кучу другна друга. Голове было совсем не больно. Разве что холодновато! Слух раздирали воинственные вопли. Отважившись наконец открыть глаза, дети увидели четверых индейцев, которые плясали вокруг них, дико подпрыгивая и вскрикивая. Каждый из индейцев держал в руке скальп с длинными черными волосами и потрясал им в воздухе. Дети ощупали свои головы — их собственные скальпы были на месте! Эти жалкие, необразованные дикари и в самом деле сняли с детей скальпы, но индейцы, так сказать, скальпировали с них всего-навсего черные коленкоровые полоски!
Дети бросились друг другу в объятья, заливаясь слезами и счастливым смехом.
— Наши их скальпы теперь, — нараспев произнес Золотой Орел. — Плохо держались их волосы, плохо обманщики кончили! Победителям в руки пришли без борьбы и без боя. Эти воины отдали скальпы непобедимому скальному племени. Но как же жалок скальп, доставшийся так легко!
— Вот увидите, сейчас они снимут с нас наши настоящие скальпы, — прошептал Роберт, пытаясь втереть себе в волосы красную охру со своих рук и лица.
— Обмануты мы в нашей жестокой и праведной мести, — продолжал нараспев вождь индейцев. — Но и другие есть у нас пытки, нежели нож для скальпа и пламя. И все же огонь — это лучшая из них. О сколь ужасна страна, где нельзя сыскать дерева, чтобы зажарить врага! О родные леса мои, что простерлись на многие тысячи миль, где большие деревья растут лишь затем, чтобы топливо дать для костра, на котором наших врагов мы сожжем! О, как бы хотел я вновь оказаться в нашем родном лесу!
И вдруг вместо дико пляшущих фигур вокруг четверых детей, словно смерч, закружился песок. И вместе с последними словами своего вождя индейцы, все как один, исчезли. Должно быть, песочный эльф был здесь все это время. И он исполнил желание Золотого Орла.
Марта привезла из Рочестера новый кувшин, расписанный аистами в высокой зеленой траве. А еще она вернула Антее ее деньги.
— Кузина просто подарила мне кувшин, — сообщила она. — Говорит, блюдо от него разбилось, все равно не продать.
— Ах, Марта! Ты просто душка! — вздохнула Антея с облегчением и бросилась ее обнимать.
— Да уж! — сказала Марта, посмеиваясь. — Будьте со мной поласковей, пока я с вами. Я собираюсь сказать вашей маме, как только она вернется, что больше у вас не служу.
— Ах, Марта! Неужели мы так плохо себя вели? — испугалась Антея.
— Я не о том, мисс, — сказала Марта и захихикала пуще прежнего. — Я выхожу замуж. За Биля, лесничего. Он сделал мне предложение в тот самый день, когда вы вернулись от священника, у которого застряли на колокольне. А сегодня я сказала ему «да» и сделала его счастливым человеком.
Антея положила семь шиллингов и четыре пенса обратно в копилку и кусочком бумаги заклеила то место, где повредила ее кочергой. И она была очень довольна тем, что все так закончилось. Однако и по сей день она не знает, является взлом копилки преступлением, за которое положена виселица, или нет.
Увидев название этой одиннадцатой (и последней) главы, вы, разумеется, отлично поняли, что в ней повествуется о последнем дне, когда Сирилу, Антее, Роберту и Джейн удалось попросить псэммида, то есть песочного эльфа, исполнить их желание.
Впрочем, дети об этом еще не знали. Они были полны радужных надежд, и хотя иной раз придумать по-настоящему стоящее желание было чрезвычайно трудно, в этот день головы их буквально лопались от множества весьма заманчивых идей, одна лучше другой. «Так оно всегда и бывает», — горько заметила впоследствии Джейн.
Этим утром дети проснулись спозаранку и, сидя в саду в ожидании завтрака, бурно обсуждали свои планы. Старая идея о сотне фунтов современными флоринами оставалась по-прежнему самой привлекательной, но были и другие, ничуть не хуже, — к примеру, «каждому по пони». Эта идея имела существенное преимущество. Сами посудите, утром желаешь пони, весь день катаешься, на закате он исчезает, а на следующий день ты желаешь его снова. Огромная экономия на кормах и соломе! Однако во время завтрака кое-что произошло. От мамы пришло письмо. Бабушке стало лучше, и мама с папой рассчитывали вернуться домой сегодня после обеда. Все обрадовались. И разумеется, это известие отодвинуло на задний план все, что обсуждалось до завтрака. Детям было совершенно ясно, что сегодняшнее желание должно быть таким, чтобы доставить удовольствие маме, а не им самим.
— Интересно, что ей может понравиться? — размышлял вслух Сирил.
— Ей понравится, если мы будем хорошо себя вести, — сказала Джейн строго.
— Так-то оно так, но это ужасно скучно, — возразил Сирил. — А кроме того, надеюсь, мы способны справиться с этим и сами, без всякого песочного эльфа. Нет, надо придумать что-нибудь особенное, с чем нам самим никак не совладать.
— Осторожно! — предупредила Антея. — Не забудьте про вчерашний день. Помните, что желания исполняются сразу же, в тот момент, когда мы что-то пожелаем. Хорошо бы обойтись без глупостей, особенно сегодня.
— Ладно, — отмахнулся Сирил. — Не учи ученого.
И тут вошла Марта с кувшином кипятка для заварочного чайника, лицо ее выглядело на редкость серьезным.
— Слава небесам, все мы живы, сидим завтракаем! — сказала она мрачно.
— Что случилось? — спросили дети хором.
— Ох, ничего особенного, — ответила Марта, — только, похоже, никто из нас теперь не застрахован от того, что его не зарежут в постели.
— Неужели кого-нибудь зарезали в постели? — ужаснулась Джейн, и вполне понятный холодок пробежал у нее по спине.
— Ну, не то чтобы зарезали, но запросто могли, — сказала Марта. — В соседнем поместье объявились грабители. Биль мне только что рассказал. Они украли у леди Читтендем ее брильянты и прочие драгоценности, все подчистую! У нее один обморок за другим, а в промежутках она только и успевает восклицать: «Ах, мои брильянты!» А лорд Читтендем сейчас в Лондоне.
— Мы как-то видели эту леди Читтендем, — ввернула Антея. — Она носит красно-белое платье, у нее нет своих детей, и чужих она терпеть не может.
— Она самая, — подтвердила Марта. — Так вот, она вложила все свое состояние в драгоценности, и вот как с ней обошлись. Говорят, ее брильянты стоят тыщи и тыщи фунтов. Там было ожерелье, и колье, и целая гора браслетов, а еще какие-то те ары, уж и не знаю, что это такое, и куча колечек. Ладно, некогда мне тут с вами разговоры разговаривать, надо прибраться в доме, пока ваша мамаша не приехала.
— Одного я не пойму, зачем ей такая уйма бриллиантов? — сказала Антея, когда Марта поспешно удалилась. — И вообще, эта леди какая-то противная. Вот у мамы и вовсе нет бриллиантов, да и других камней — раз, два и обчелся. Топазовое ожерелье, колечко с сапфиром, которое папа подарил ей на помолвку, да еще гранатовая звездочка и медальончик с жемчугом, в котором лежит прадедушкин локон. Вот и все.
— Когда я стану взрослым, я куплю маме целую гору бриллиантов, — сказал Роберт. — Если она захочет. Исследуя Африку, я заработаю такую кучу денег, что не буду знать, куда их девать.
— Вот было бы здорово, — мечтательно протянула Джейн, — если бы все эти красивые вещи, я имею в виду все эти бриллиантовые ожерелья, колье и те ары…
— Не теары, а тиары! — поправил ее Сирил.