Остальные с ужасом посмотрели на Джейн.
— Получите! — воскликнул Роберт. — Ты, милочка, это пожелала! Теперь выход один — надо идти к эльфу, и, если он в добром настроении, быть может, он позволит нам взять это желание обратно и попросить о другом. А если нет, то одному небу ведомо, во что мы опять вляпались! Придет полиция и… Да не плачь ты, глупенькая! Мы за тебя заступимся. Папа всегда говорит, что, если мы не сделали ничего дурного, то бояться нечего, надо просто говорить правду.
Тем не менее Сирил и Антея мрачно переглянулись. Они не забыли о том, как неубедительно прозвучала правда о песочном эльфе в прошлый раз, в полицейском участке.
Это был несчастливый день. Разумеется, эльфа найти не удалось. Драгоценности тоже, хотя дети обыскивали мамину комнату снова и снова.
— Все ясно, — сказал наконец Роберт. — Мы их и не найдем. Их должна найти мама. Может, она подумает, что они пролежали здесь долгие годы, и никогда не узнает, что они краденые.
— Ну конечно! — сердито возразил Сирил. — И мама окажется укрывателем краденого. Хуже не придумаешь.
Еще одна, и весьма продолжительная, попытка отыскать эльфа закончилась полным провалом, и дети, понурив головы, вернулись домой. — Я считаю, нужно просто сказать маме правду, — твердо заявила Антея. — Она вернет бриллианты, и все уладится.
— Ты правда так думаешь? — изумился Сирил. — Неужели ты считаешь, что она поверит? И кто вообще поверит в этого эльфа, пока сам не увидит?! Она решит, что мы просто выдумываем или вовсе свихнулись. И всех нас отправят в Бедлам. Как тебе это понравится? — Сирил повернул голову к совершенно несчастной Джейн. — А как тебе понравится, если тебя запрут в железную клетку с обитыми войлоком стенами, где нечем больше заняться, кроме как целый день втыкать соломинки себе в волосы и слушать дикие крики других сумасшедших? Сами посудите, рассказывать маме нет никакого смысла.
— Но это же правда! — воскликнула Джейн.
— Конечно, правда. Но взрослым такой правды мало, чтобы поверить в нее, — пожала плечами Антея. — Сирил прав. Давайте лучше наберем цветов, поставим их в вазы и постараемся не думать о бриллиантах. Так или иначе, с этими нашими желаниями все всегда как-то улаживается.
И во все вазы, вазочки и вазоны, какие только дети сумели разыскать в доме, они поставили цветы: астры, циннии и поздние алые розы с ползучего куста у стены конюшни. Весь дом превратился в благоухающую беседку.
Едва успели убрать посуду после обеда, как приехала мама, и тут же ее обняли восемь любящих детских рук. На самом деле было не так-то просто удержаться и тут же не выложить маме про песочного эльфа, потому что дети привыкли рассказывать ей все-все-все. И все-таки они удержались.
И маме, в свою очередь, было что рассказать — о бабушке, о бабушкиных голубях, о смирном хромом ослике, что жил у тети Эммы. Маме очень понравилось цветочное убранство дома, и теперь, когда мама вернулась, жизнь стала такой обыкновенной и замечательной, что дети начали подумывать, что песочный эльф им просто приснился.
Однако едва мама направилась было к лестнице, в свою комнату, чтобы снять дорожную шляпку, ее дружно обхватили восемь рук. Складывалось такое впечатление, что у нее только два ребенка: один — Ягненочек, а другой — осьминог.
— Мамуля, не ходи наверх! — сказала Антея. — Позволь мне отнести твои вещи.
— Или мне, — сказал Сирил.
— Мы хотим, чтобы ты пошла и посмотрела на розовый куст, — сказал Роберт.
— Не надо наверх! — воскликнула Джейн совершенно беспомощно.
— Что за глупости, — сказала мама. — Не такая уж я и старая, чтобы не отнести на место свою шляпку. А кроме того, мне нужно хотя бы вымыть руки. Смотрите, какие черные!
И мама пошла наверх, а дети, мрачно переглядываясь в предчувствии беды, двинулись следом.
Мама сняла свою шляпку, — шляпка и впрямь была очень милая, с белыми розочками, — так вот, сняв свою шляпку, мама подошла к туалетному столику с зеркалом, чтобы поправить прическу. На столике между подставкой для колец и подушечкой для булавок лежал какой-то зеленый кожаный футлярчик. Мама открыла его.
— Ах, какая красота! — воскликнула она. Это было колечко с большой жемчужиной, обрамленной сверкающими бриллиантами.
— Откуда оно взялось? — спросила мама, примеривая колечко на безымянный палец, и оно пришлось ей прямо впору. — Как оно сюда попало?
— Не знаю, — честно ответил каждый из детей.
— Наверное, папа велел Марте положить его сюда, — предположила мама. — Сейчас я спущусь и спрошу ее.
— Дай мне пока посмотреть, — попросила Антея, которая прекрасно знала, что Марта не увидит никакого колечка.
И разумеется, выяснилось, что никакого колечка Марта и в глаза не видела, и то же самое сказали Элиза и кухарка.
Удивленная и очень довольная подарком, мама вернулась в спальню. Однако, открыв выдвижной ящик своего столика и обнаружив в нем продолговатый футляр, в котором оказалось бриллиантовое ожерелье, явно стоившее целое состояние, она удивилась еще больше, хотя была уже далеко не так довольна. В платяном шкафу, куда мама хотела положить свою шляпку, она обнаружила тиару и несколько брошек, и в последующие полчаса из разных частей комнаты на белый свет были извлечены все остальные ювелирные изделия. Детям все больше становилось не по себе, а Джейн и вовсе захлюпала носом.
Мама строго посмотрела на нее.
— Джейн, — сказала она, — я уверена, ты что-то знаешь об этом. Подумай, прежде чем отвечать, и скажи мне правду.
— Мы нашли эльфа, — покорно сказала Джейн.
— Чепуха! — нахмурилась мама.
— Не глупи, Джейн! — вмешался Сирил и пустился во все тяжкие. — Мамочка, все эти вещи мы и в глаза не видели, но мы слыхали, что нынче ночью злые грабители унесли у леди Читтендем из Пизмаршплейс все ее драгоценности. Может, это они и есть?
Дети с облегчением вздохнули. Они были спасены!
— Но как же грабители их сюда положили? И зачем? — удивилась мама, надо сказать, вполне справедливо. — Куда проще и безопаснее было бы просто скрыться с ними.
— Быть может, они хотели дождаться заката, то есть темноты, — предположил Сирил, — и только потом уже скрыться. Ведь никто, кроме нас, не знал, что ты вернешься сегодня.
— Я немедленно вызову полицию, — сказала мама встревоженно. — Ах, как мне не хватает сейчас папы!
— А может, нам и правда лучше подождать, когда он приедет? — спросил Роберт, отлично зная, что до заката папа не появится.
— Ни в коем случае! Я не могу ждать ни минуты, все это — ужасный груз на моей совести, — воскликнула мама.
«Всем этим» была целая гора бархатных и кожаных футляров, которая лежала на маминой постели. Они положили драгоценности в шкаф, и мама заперла его на ключ. Затем она обратилась к Марте:
— Марта, не заходил ли кто-нибудь из посторонних в мою комнату, пока я была в отъезде? Скажи мне правду.
— Нет, мэм, — ответила Марта. — Ну то есть я хочу сказать…
— Так-так, продолжай, — приободрила ее мама. — Я вижу, кто-то заходил. Отвечай немедленно и не бойся. Я уверена, что ты не сделала ничего плохого.
И тут Марта разрыдалась.
— Как раз сегодня я хотела сказать вам, мэм, что ухожу от вас в конце месяца, и поэтому я… потому что я собираюсь составить счастье одного порядочного молодого человека. Он лесничий, мэм, Биль его зовут. И все это правда, провалиться мне на этом месте, ведь вы так неожиданно приехали, не предупредили заранее, все было в такой спешке, а он был так добр и сказал: «Марта, красотка моя (хотя какая уж там я красотка, но вы же сами знаете, какие они, эти мужчины), не могу я смотреть, как ты работаешь не покладая рук, и все одна, никто-то тебе не поможет. А руки у меня сильные, и они твои, Марта, солнце мое», — сказал он. Вот он и помог мне вымыть окна, но только снаружи, мэм, а я все время была внутри. И все это чистая правда, мэм.
— И ты была с ним все это время? — спросила мама. — Он снаружи, а я внутри, — ответила Марта. — Ну разве что я выходила, чтобы принести ведро чистой воды и кусок кожи, который эта девчонка Элиза засунула за бельевой каток.