С этими словами и с нежным поцелуем она передала Малыша с рук на руки Антее и пошла в дом шить новые переднички на швейной машинке. Этим устройством Марта владела в совершенстве.
— С Пантей гулять! — произнес Малыш, рассмеявшись от удовольствия.
Радостно повизгивая, он отправился в путь на спине Роберта, попутно пытаясь накормить Джейн камушками, и вообще был таким послушным, что никто больше не сожалел о том, что его пришлось взять с собой.
Джейн, добрая душа, даже предложила попросить у песочного эльфа что-нибудь для Малыша на будущее, что-нибудь такое, что в сказках феи дают маленьким принцам, но трезво мыслящая Антея напомнила сестре, что на закате волшебные дары песочного эльфа исчезают и, стало быть, в будущем Малышу не будет от них никакой пользы. И Джейн согласилась, что пятьдесят фунтов мелочью все-таки лучше.
А за три фунта и пятнадцать шиллингов можно будет купить Малышу коня-качалку, которого, как она узнала из рекламы, продают в магазине для военных и моряков.
Дети решили, что как только попросят у эльфа денег и получат их, сразу отправятся к мистеру Криспину и договорятся, чтобы он снова отвез их в Рочестер, а Марту возьмут с собой, если отделаться от нее не удастся. Но список полезных покупок надо составить заранее, еще до выезда в город. Приняв все эти замечательные решения, преисполненные надежд, дети спускались в карьер по пологой дороге для телег, но уже в самом низу, словно гром среди ясного неба, их поразила одна мысль, и, если бы они были детьми, о которых пишут в книжках, их румяные щечки наверняка побледнели бы. Но это были самые обыкновенные, живые дети, и поэтому они просто остановились и с недоумением уставились друг на друга. Они вспомнили, что вчера, когда они попросили у эльфа несметных сокровищ и тот приготовился наколдовать им полный карьер сверкающих на солнце золотых гиней — миллионы и миллионы, эльф велел им выбежать из карьера, опасаясь, что они окажутся заживо похороненными под грудой сияющего металла. Дети и выбежали. И у них совершенно не было времени хоть как-то пометить место, где находился песочный эльф. Скажем, кольцомиз камией, как они это сделали позавчера. Поэтому они и стояли теперь в полном недоумении.
— Ничего страшного, — сказала Джейн, как всегда с оптимизмом, — мы поищем и отыщем.
Сказать это было просто, но не так-то просто сделать. Они искали, искали и отыскали даже свои совки, а песочный эльф все никак не отыскивался.
В конце концов дети сели на песок и решили отдохнуть — и не только потому, что изрядно устали и немного упали духом, это само собой разумеется, но и потому, что Ягненочек потребовал, чтобы его спустили с рук, а сами понимаете, трудно разыскивать что-либо, если в то же самое время приходится следить за своенравным малышом. Вы убедитесь в моей правоте, если в следующий раз, оказавшись на пляже, попросите кого-нибудь бросить в песок, подальше, ваш любимый перочинный ножик, а разыскивать его отправитесь с маленьким братишкой.
Марта оказалась права: свежий воздух явно шел Ягненочку на пользу, он прыгал по песку, словно кузнечик. Его братьям и сестрам хотелось продолжить разговор о том, что они попросят у эльфа, когда (и если) они отыщут его. А Ягненочек хотел резвиться.
Он улучил момент и бросил горсть песку в лицо Антее, потом ни с того ни с сего зарылся в песок с головой, болтая в воздухе своими пухлыми ножками. Естественно, песок попал ему в глаза, как и Антее чуть раньше, и Малыш разревелся.
Предусмотрительный Роберт прихватил с собой бутылку с лимонадом, зная, что ему захочется пить. Бутылку пришлось поспешно открыть, потому что никакой другой жидкости не было, а надо было хоть чем-нибудь промыть Ягненочку глаза. Разумеется, лимонад стал отчаянно щипать Малышу глаза, и он заревел пуще прежнего. И конечно, пока он отбивался руками и ногами, бутылка перевернулась и восхитительный лимонад вылился в песок без остатка и безвозвратно.
И тут Роберт, которого, вообще говоря, трудно было назвать плохим братом, настолько забыл свой долг, что воскликнул:
— Ну кто захочет с таким возиться! Марта, ясное дело, не хочет, а то оставила бы его дома. Это настоящий маленький негодник! Просто ужас! Как было бы хорошо, если бы кто-нибудь захотел его взять к себе, захотел всем сердцем! Тогда бы у нас была хоть минута покоя.
Но тут Ягненочек перестал кричать, потому что Джейн неожиданно вспомнила, что существует один- единственный безопасный способ вынуть что-либо из глаз ребенка — надо действовать своим собственным влажным языком. И это совсем нетрудно, если вы любите Малыша так, как вам подобает.
Некоторое время стояла тишина. Роберт упрекал себя за несдержанность, и другим тоже было в чем его упрекнуть. Вы, наверное, часто обращали внимание на подобные паузы, когда кто-нибудь скажет нечто, чего говорить ему вовсе не следовало, а остальные умолкают, ожидая, когда тот одумается.
Неожиданно паузу нарушил какой-то тихий звук, словно кто-то вздохнул. Головы детей разом повернулись в одну сторону, словно через нос у каждого была продернута веревочка и кто-то дернул за все веревочки сразу.
И все увидели песочного эльфа, он сидел совсем рядом, а на его мохнатом лице было то самое выражение, которое означало у него улыбку.
— Здравствуйте! — сказал он. — Мне это было нетрудно. Теперь все захотят взять его к себе.
— Это неважно, — мрачно сказал Роберт, отдавая себе отчет в том, что поступил далеко не лучшим образом. — Неважно, кто его захочет, то есть нам это совершенно неинтересно.
— Неблагодарность — большой порок, — наставительно изрек эльф.
— При чем тут неблагодарность? — поспешно возразила Джейн. — Мы вовсе не просили об этом. Роберт брякнул это просто так. Нельзя ли нам взять это желание обратно и попросить о другом?
— Нет, нельзя, — отрезал эльф. — Слово не воробей. Надо быть внимательным, когда просишь. Был один мальчик, он пожелал, чтобы я заменил ему ихтиозавра плезиозавром. Он, видите ли, был слишком ленив и не выучил названия самых обычных вещей, так что папа на него ужасно рассердился, отослал его спать без ужина, а утром не разрешил ему поплавать по морю на замечательной лодке-долбленке вместе с остальными детьми — а это был ежегодный школьный праздник! Рано утром мальчик пришел ко мне, упал передо мной и забился в истерике, стуча своими доисторическими ногами, и пожелал умереть. И, разумеется, умер.
— Какой ужас! — воскликнули дети в один голос.
— Разумеется, только до заката, — сказал эльф. — Но его родителям хватило и этого. И уж они ему всыпали, когда он очнулся, уж можете мне поверить. И он не превратился в камень, уж не помню почему, а впрочем, всему есть своя причина. Родители мальчика ведь не знали, что умереть значит просто уснуть, вы просто просыпаетесь — то ли там, где уснули, то ли в каком-нибудь месте получше. И уж они задали ему по первое число за этакую нервотрепку! И ему целый месяц не давали мяса мегатерия, кормили только устрицами и головастиками и всякой такой гадостью.
Эта страшная история всех сильно расстроила. Дети смотрели на песочного эльфа глазами, полными ужаса. И тут Ягненочек заметил, что рядом с ним находится нечто коричневое и мохнатое.
— Киса! — произнес он и попытался схватить эльфа за шкирку.
Тот еле успел отскочить в сторону. — Это не киса! — только и успела сказать Антея.
— Ох, мой левый усик! — запричитал эльф. — Не подпускайте его ко мне. Он мокрый!
Шерсть его встала дыбом от ужаса. Голубая рубашечка Малыша и впрямь была изрядно мокрой из-за пролившегося на нее имбирного лимонада.
Песочный эльф отчаянно заработал своими руками и ногами и мгновенно зарылся в песок — только его и видели!
Дети предусмотрительно отметили это место кольцом из камней.
— Ну ладно, пошли домой, — сказал Роберт. — Простите меня. Но если в этом нет ничего хорошего, то нет и ничего плохого. И мы знаем, где искать эльфа завтра утром.
Остальные повели себя самым благородным образом. Никто даже не упрекнул Роберта. Сирил посадил себе на спину уже оправившегося от потрясения Ягненочка, и по пологой тележной дороге они пошли к выходу из карьера.
Эта дорога была короткой, проселок располагался совсем рядом с карьером. Наверху все остановились, и Малыш пересел со спины Сирила на спину Роберта. Пока все это происходило, на проселке показался шикарный открытый экипаж, с кучером и грумом на облучке, а в самом экипаже сидела леди — весьма солидная леди, вся в белых кружевах и красных лентах, с красно-белым зонтиком от солнца. На коленях у нее была белая пушистая собачка с красной лентой на шее. Леди взглянула на детей, но особенно внимательно она посмотрела на Малыша и улыбнулась ему. Дети привыкли к такому, потому что Ягненочек, как это часто можно было услышать от слуг, был очень милым ребенком. Поэтому дети вежливо помахали леди руками, полагая, что та просто проедет мимо. Однако леди поступила иначе — она велела кучеру остановиться и подозвала Сирила.
— Какой очаровательный малютка! — сказала она. — Я бы очень хотела усыновить его. Как ты думаешь, что скажет на это его мама?
— Да уж скажет кое-что, будьте уверены! — резко ответила Антея.
— Ах, вы же понимаете, я буду содержать его в роскоши. Я леди Читтендем. Вы, должно быть, видели мои фотографии в журналах. Все это, конечно, чепуха, но меня называют красавицей. И вообще…
Тут леди открыла дверцу экипажа и сошла на землю. У нее были великолепные красные туфли на высоком каблуке и с серебряными пряжками.
— Дайте мне подержать его минутку, — сказала она.
Леди взяла Ягненочка на руки, но держала его как-то очень неловко, словно никогда не имела дела с малышами.
И вдруг она, не выпуская Ягненочка, в мгновение ока запрыгнула в экипаж, захлопнула дверцу и крикнула кучеру:
— Гони!
Ягненочек завопил, собачка залаяла, но кучер замешкался.
— Гони, тебе говорю! — снова крикнула леди.
И кучер повиновался, потому что, как он потом объяснил, в противном случае он сильно рисковал своим местом.
Дети переглянулись, а затем все четверо, в едином порыве, бросились за экипажем и уцепились руками за задок. По пыльной дороге катил шикарный экипаж, а позади него с неимоверной скоростью мелькали ноги братьев и сестер Ягненочка.
А тот вопил все громче и громче, но постепенно его вопли сменились всхлипами и иканием, а потом он и вовсе затих, и дети поняли, что он уснул.
Экипаж катил все дальше и дальше, а мелькающим в пыли восьми ногам становилось все тяжелее и тяжелее, но вот экипаж наконец остановился подле сторожки у въезда в большой парк. Дети спрятались позади экипажа, а леди вышла. Она нерешительно посмотрела на спящего на сиденье Малыша.