— Постойте, — сказал Вова. — Может быть, мы его оставили в другом месте?
Но тут раздался Татин голос:
— Я вижу плот! На нём сидят коты!
И ребята увидели плот. Покачиваясь, он выплывал к середине реки, где течение было необыкновенно быстрое. Ещё секунда, плот будет подхвачен течением, и тогда никак его не догнать!
Тата стремительно прыгнула в воду и поплыла к плоту. Но она не успела. Плот закружился на месте, потом очень быстро выплыл на середину реки, опять закружился и понёсся вниз по течению. На нём сидели одноглазый и бесхвостый. Они заглядывали в воду и свешивали с плота лапы с растопыренными когтями, стараясь зацепить рыбу.
Тата остановилась и закричала:
— Вернитесь! Вернитесь!
Но плот плыл всё быстрее и быстрее, пока не скрылся за излучиной реки. Последнее, что видели ребята, это злорадный желтый глаз одноглазого.
Тата медленно вернулась к ребятам. Она хотела им что-то сказать, но слёзы хлынули у неё из глаз.
— Я читал в одной книжке, — заговорил Вова, — что есть такие голуби, они называются почтовые, им к лапке привязывают письмо, и они его относят куда надо.
— У нас нет почтового голубя, — всхлипнула Катя.
— А другие птицы почтовые бывают? — спросил Славик.
— Не знаю, — ответил Вова, — я про них не читал.
— Может быть, рыбы почтовые бывают? — спросила Тата.
— Не знаю…
— Всё кончено! — воскликнула Тата и заплакала.
Мальчики смотрели на Тату и Катю, и слёзы невольно потекли по их щекам.
— Здравствуйте, садитесь! — услышали они вдруг незнакомый скрипучий голос. — Не озоруй!
Ребята испуганно вздрогнули и перестали плакать. Они взглянули друг на друга, посмотрели по сторонам. Но никого не увидели.
— Мне послышался чей-то голос, — прошептала Катя.
— Садись, пять! — опять проговорил кто-то.
Ребята снова переглянулись.
— Я ясно слышала, — сказала Катя.
— И я тоже.
— И я.
Но вокруг не было ни одного живого существа. Лишь на нижней ветке сосны сидела чёрная птица и круглыми глазками смотрела на ребят. Не она же, в самом деле, разговаривала! Вдруг птица открыла длинный клюв, так что стал виден дрожащий язычок, и прохрипела:
— Александрова, не подсказывай!
Последние дни говорящий скворец оказался на острове в полном одиночестве.
Он всё время тихо сидел высоко на дереве и следил за котами. Лишь только одноглазый или бесхвостый замечали его и лезли на дерево, скворец перелетал на другое.
Теперь, когда коты уносились на плоте все дальше и дальше и не могли причинить скворцу вреда, он опять дал волю своему языку и говорил, не переставая:
— Садись, пять! Чтобы мать пришла! Разрешите выйти! Александрова, не подсказывай!
Кроме того, наблюдая за ребятами и прислушиваясь к их разговор, скворец научился и таким словам: "Мне кажется. В одной книжке написано. Чепуха. Славик, опять споришь! Придумай, пожалуйста".
Ребята с недоумением смотрел на него. А говорящий скворец совершенно осмелел, слетел с ветки и сел на плечо Таты.
— Это наш говорящий скворец, — сказал Котя.
— Чей это — наш? — спросил Славик. — У нас нет никакого говорящего скворца.
— Не здесь у нас, а там.
— Где там?
— В школе, в живом уголке. Он мешал учиться, и его отдали.
— Просто наказание какое-то, — воскликнула Тата. — Ведь ты, Котя, давно уже не ленивый! Говори понятно!
Котя обиделся:
— Я понятно.
— Значит, не понятно. Чем он мешал учиться? Кому его отдали?
— Он разговаривал на уроках, и его отдали школьному сторожу.
— Не озоруй, — проскрипел скворец, поглядывая на ребят умными глазами.
— Так сторож говорит, — объяснил Котя.
— Я знаю, знаю! — закричала вдруг Катя, дергая Вову за рукав. — Я знаю, что можно сделать и спастись!
— Что? — спросил Вова.
— Помнишь ты говорил про почтовых голубей?
— Говорил.