Должны были полаять, но в схватку не броситься. Собака, которая лает — не кусает. Уж слишком силы не равны. В Берлин был послан второй Левенвольде. И на всех парах вскоре примчался назад в Ригу с известием, что Пруссия идёт захватывать Данциг.
Не просчитал выходит Иван Яковлевич этого игрока. Да, всей армией, что есть у России в европейской части, раздавить Пруссию с её тридцатитысячной, давно не участвовавшей в войнах армией, раз плюнуть, уж больно неудобно границы у этого молодого хищника расположены. Кенигсберг с прилегающими землями очень уязвим. Это анклав. Он от Берлина на огромном расстоянии, и между ними как раз Данциг. Вот только Фридрих Вильгельм I тоже очевидно в шахматы поигрывающий, решил, что те отборные войска, что сосредоточены в Кракове, назад на север не пойдут. А здесь у России войск гораздо меньше. А официально Данциг пока не российский. Ничей. Получается, что Брехт недооценил этого соперника и играть предстоит чёрными, Пруссия свой ход уже сделала.
Событие третье
Никто (в мире) не знает как оно надо «на самом деле». Мы все время экспериментируем, при этом стараемся не забывать, что есть главное.
Аркадий Волож
Граф Фридрих Казимир фон Лёвенвольде — бывший посол в Речи Посполитой, был ещё в самом начале войнушки за Польское наследство герцогом Бироном в Берлин посланником отправлен. Нужно было предупредить короля Фридриха Вильгельма I, чтобы не вздумал чинить препятствия проходящему через отросток Пруссии под Кёнигсбергом корпусу генерал-аншефа Ласси. Мол, проведи, Ваше Величество, смотр под Берлином. Не заметь прошедшие войска. А позже можешь злую ноту протеста в Ригу прислать. Анна Иоанновна Ласси поругает и перед тобой извинится. Орденом Андрея Первозванного.
Так всё и получилось, находящийся в Кёнигсберге король срочно собрался и укатил вместе с Левенвольде в Берлин. Только не парад проводить. Переиграл тут Брехта. Укатил собирать армию, даже мобилизацию частичную провёл и из тридцатитысячной регулярной армии сделал тридцатисемитысячную. Даже с крепостных стен всех Бранденбургских крепостей снял тяжёлую крупнокалиберную артиллерию и быстренько на лафеты поставил.
Брехт, как заяц, скачущий по Польше, донесений от Фридриха Казимира фон Лёвенвольде не получил, и о готовящейся армии нейтральной Пруссии не знал. Вернулся после коронации с гвардейскими полками в Ригу, и даже всякие награждения и раздачу слонов провёл, а тут сам посол появляется, весь в пыли и репьях. Так прямо и вломился в терем к Анне Иоанновне.
— Ваше Императорское Величество! Король Пруссии Фридрих Вильгельм во главе армии выступил к Данцигу, хочет присоединить его к Пруссии. — Нет, не свалился от усталости, но не в карете ехал, а на коне, всего с тремя слугами-охранниками, устал. Пошатывало.
Обедало царское семейство. Брехт и Остермана пригласил, хотел после обеда обсудить ситуацию на Кавказе, а тут такой сюрприз. Опять не до Кавказа. У Данцига общих границ с Курляндией нет. Между ними как раз эта Пруссия и расположена, потому, разевая рот на этот кусок, Иван Яковлевич понимал, что разозлит воинственного пруссака — короля-солдата. А с другой стороны, прекрасно понимал, что нельзя дать Пруссии из двух кусков стать одним целым государством, да ещё и усилившись серьёзно с захватом такой мощной крепости на Балтике. И что самое важное — этот город стоит в устье Вислы, и соответственно контролирует половину польской торговли. Потому Брехт и решил вопреки нехорошему предчувствию город и прилегающие земли с крепостями отхапать. Пусть и чисто географически. Пообещал городскому совету вольностей не трогать и даже год налогов не брать, богатейте и восстанавливайте обороноспособность.
— Ваня! — императрица уже посетовала при возвращении Бирону, что больно он размахнулся, как бы в большую войну это не вылилось, но Брехт тогда рукой махнул, мол, не решится Фридрих Вильгельм без союзников один на один на Россию рыпнуться.
— Не переживай, Анхен, нельзя было иначе. Попытаемся малой кровью замириться.
— Ты же говорил три дня назад, что не посмеет сей солдафон на нас гавкать! — Анна развела руки и головой покачала, будь на месте Бирона, кто другой, так и кулаком по столу бы шваркнула. Ну, Иван Яковлевич её понимал, влезть в войну на два фронта, не имея здесь войск, так себе радость. От Кёнигсберга до Риги за несколько дней армия дойдёт. Тоже ведь Бирон виноват, он уговаривал её целый год переехать не в Санкт-Петербург, а в Ригу. А и она и весь Госсовет говорил ему, что иметь столицу рядом с границей не лучшая затея.
— Я же называл тебе причины, радость моя. Чего вы панику начинаете? Это не Рига рядом с Калининградом, тьфу с Кёнигсбергом, а он рядом с Ригой. Тут ведь у нас флот стоит, тот самый флот, что объяснил кардиналу де Флери, что в чужие дела лучше нос не совать. Объяснил Людовику, объяснит и Фридриху, и Вильгельму.
— И что делать будем? — не сильно успокоилась Анна Иоанновна.
— Покинем мы вас с графом Левенвольде, пошушукаемся, вечером я расскажу, что надумал.
Графа Иван Яковлевич сразу в оборот не взял, отправил ванную принять и выпить чашечку кофе. Сам отправил адъютанта к адмиралу Сиверсу. Наверное, с суши Кёнигсберг и непреступная крепость, а вот с моря. И захватывать его не надо, и даже разрушать не надо, надо просто показать мощь нового российского флота. Подойти на недосягаемое для короткоствольных пушек крепости со стороны моря и уничтожить береговые батареи и стоящие в гавани прусские корабли, а потом оставить пару мелких корабликов бдить, и двинуться всем флотом на запад к Данцигу. Как раз к тому времени и армия батяньки Фридриха Великого туда подойдёт. Может, среди штаба этого короля-солдата и сынок будет. Неплохо бы было уничтожить всю семейку. Пусть Пруссия на куски развалится. Берлин будет свободен!
— Знаешь, что, Фридрих, ты мне про огромное войско не рассказывай. — Брехт лично плеснул в фужер посла немного медовухи, — Я примерно себе представляю, что там за войско из Берлина вышло. Ты мне про самого Фридриха Вильгельма расскажи. Не мог он при таком вздорном характере себе врагов снаружи и внутри Пруссии не нажить. Можешь с самого детства начинать. Если там, что интересное есть.
Глава 2
Событие четвёртое
В детстве мы обижались на тех, кто с нами не играл… Теперь обижаемся на тех, кто играет с нами.
— А знаете герцог, там на самом деле в детстве прусского короля есть интересная вещица. От него лично слышал. Почти не пьёт Фридрих Вильгельм, но было у него тезоименитство и немного выпил, ну и чуть развязался язычок, решил при мне про детство своё вспомнить. — Левенвольде пригубил из бокала чуть мутноватую жидкость, покатал её во рту и проглотил, улыбнулся, — Да, Ваше Высочество, эта ваша идея пить древние русские напитки вместо виноградных вин, хороша. Мне, по крайней мере нравится, — граф сделал ещё глоток, Брехт закипать начал, — В детстве, король Пруссии жил в Потсдаме с большим количеством своих кузенов, там огромная семья была, эти Гогенцоллерны ужасно плодовиты. И среди его сверстников и родственников был один кузен, которого звали Георг. Со слов короля, он его часто побивал, бывало и до крови из носа. Говорит, что росту был небольшого, но широкоплечий и сильный, а Георг этот был худым и длинным. Целая вражда у них получилась. Сейчас же этот худой и рыжий, как и все Гогенцоллерны, мальчик, стал Георгом II — королём Англии.
— Вот как? — Брехт долил Фридриху остатки из кувшина с медовухой в фужер, себе тоже на донышке плеснув. Нужно свежую голову иметь. Недооценивать пруссаков нельзя. Армию создал король-солдат хоть и не очень большую, но хорошо вооружённую и обученную.
— Это по внешним недоброжелателям, — Левенвольде почесал кончик носа, — Всё, наверное, про врагов за границей Пруссии больше ничего не знаю. Соседи его точно не любят, но что ему до мелких княжеств и герцогств, он их и за людей не считает. А внутри страны у него всё, как у Петра Алексеевича нашего. Сплошные реформы, и он тоже сам во все производства вникает. А ещё бездельников не любит. При дворе про него шушукаются, истории разные весёлые рассказывают. Одна мне понравилась. Фридрих Вильгельм любит гулять пешком по Берлину и смотреть, как люди живут, и вот как-то идёт он по улице, а навстречу три дамочки идут смеются.
— Чего веселитесь, почему не сидите дома и не вышиваете? — начал он на них кричать, а после велел отправить их на плац перед дворцом и выдать мётлы. — Чтобы ни одной пылинки не было. — И стоял смотрел, как барышни неумело метут и даже сам им показывал, как правильно мести.
— Мысль интересная.
— Если же во время таких прогулок ему мужчины праздношатающиеся попадаются, или, если подвыпивших видит на улице, то прямо сам начинает избивать их тростью и отправляет заняться делом. Ещё такую историю рассказывают: как-то он, рано утром прогуливаясь по Потсдаму, стал свидетелем того, как приехавший в дилижансе курьер с ночной почтой из Гамбурга стучался в дверь потсдамского почтмейстера и ждал его появления на улице, а тот все не открывал. Пассажиры дилижанса начали шуметь, что пора ехать, устали все и торопятся. Тогда король сам выбил дверь и избил тростью спавшего почтмейстера, а затем извинился за него перед пассажирами дилижанса. И вообще, он прямо мгновенно в гнев впадает, чуть слова не понравилось и сразу в крик и ну тростью своей махать, как-то при мне на приёме избил тростью жену и девочке маленькой — дочери досталось. При этом лицо его кровью наливается, и кожа лопается, кровь проступает. Всё лицо у Фридриха Вильгельма в шрамах.
А ведь точно, Брехт об этом читал. Нынешний король Пруссии болеет одним интересным генетическим недугом, передающимся по наследству. Болезнь королей, как и Гемофилия, и всё, скорее всего, из-за близкородственных связей. Болезнь у Фридриха Вильгельма называется «порфирия». Симптомами которой являются упадок сил, побледнение кожи и светобоязнь. Затем кожа истончается и начинает гнить, покрываться язвами и рубцами, слизистая десен и внутренней части губ лопается, начинает кровоточить и обнажает корни зубов. Многие века больных этой болезнью принимали за вампиров и оборотней, пытали и казнили. А ещё при этой болезни человек становится крайне раздражителен. И лекарства нет. Сейчас-то точно нет. Генетическое же заболевание, каждая клеточка тела болеет. Что-то там про травы было, некоторые чуть смягчают течение болезни. Ага, точно, нужен активированный уголь, чтобы чистить организм и меньше есть продуктов с высоким содержанием железа, тех же яблок. Иван Яковлевич зажмурился, пытаясь вспомнить про травы, точно же читал. Необычное что-то было? Во!!! Куркума! А ещё мёд с клюквой. Куркума? А что, можно, имея эти знания, уже и поторговаться. Револьвер и доброе слово. В данном случае пушки и рецепты снадобий. А куркуму нужно срочно закупить, смешать с чем-нибудь безвредным, да тем же активированным углём, и послать немного королю прусскому, если поможет, то будет, о чём торговаться. Своя жизнь и здоровье для человека важней чужого Данцига.
— Фридрих, отдохни денёк и собирайся в обратную дорогу. Я дам тебе с собой лекарство от болезни короля. Ничего не требуй и не предлагай, просто отдай и скажи, что это подарок от герцога Бирона. И намекни, что герцог собирается посольство в Англию отправить помощи просить.
— А он меня тростью…
— Сравни, твои бока, которые заживут или гибель и ранения тысяч солдат и офицеров.
— Ну, мне мои бока дороже.
— Стоп. Вот этот разговор наш с тобой тоже нашему брату дословно поведай. Свои бока дороже. Это подчеркни.
Событие пятое
Мир избежал бы многих войн, если бы люди тратили столько же времени на секс, сколько тратят на завоевания других стран.
Ридиан Брук
Иван Яковлевич, отправив графа Левенвольде навстречу армии Фридриха Вильгельма, сразу вызвал к себе всех адмиралов. И обломался. Успели разбрестись по стране морские начальники. Кто в Санкт-Петербурге на верфях, кто в Либаве, а вице-адмирал Томас Гордон так и совсем далеко отправился — в Архангельск тоже с ревизией верфи. В наличие оказались двое всего. Наум Синявин и президент Адмиралтейств-коллегии Пётр Иванович Сиверс, коему Анна Иоанновна успела присвоить чин генерал-адмирала за взятие Данцига и победу над французским флотом и наградить орденом Андрея Первозванного.
— Наум Акимыч, Пётр Иванович, присаживайтесь и на карту посмотрите, — не стал всякие прелюдии разводить Брехт, — скажите, что вы со своим флотом можете сделать, чтобы отбить охоту у пруссаков на Россию тявкать.
Карта была замечательная. Это уже было не современное убожество с китами и прочими нарвалами, только мешающими воспринимать действительно нужную информацию, но ещё и все лишние надписи отсутствовали, зато были в разные цвета государства разукрашены и границы чётко нанесены пунктиром. Карта была не глобальной. Нанесены были только Северное и Балтийское море с небольшими кусками берега. Не для войны готовили по приказу герцога Бирона, а для торговли. На карте были изображены мели и показаны преобладающие ветра и течения. Вроде и моря внутренние почти и не глубокие, но судоходства в них было опасное, то и дело Ивану Яковлевичу догладывали об очередном исчезнувшем судне торговом в Балтийском или Северном море. Вот и решил такую карту сделать, чтобы хоть немного облегчить жизнь торговцам. А тут Пруссия решила зубы показать. Пригодился шедевр.
— Так надо все корабли брать и идти к Данцигу! — ткнул толстенькой колбаской в этот город Синявин, — Там король прусский застрянет, можем всю гвардию перевезти, а если там будет несколько прусских фрегатов или прочей мелочёвки, то перетомим, хотя, лучше — захватим. Нам же для Охотска нужны корабли.
— Корабли нужны, война не нужна. — Брехт уже получил с Кавказа несколько донесений о прибывающих к Решту войсках Надира. Пора было заниматься Кавказом, а война на два фронта, а если Францию считать, то на три, сейчас России явно не по средствам и возможностям. Удар по Ирану должен быть такой силы, чтобы лет на сто охоту соваться на Кавказ у шахов отбить.
— Можем ещё и в Кольберге десант высадить, — подключился Сиверс.
— Это и есть война, — Брехт махнул рукой, ничего хорошего и не могли подсказать эти товарищи. Для них победить врага — это захватить их территорию, а лучше и столицу.
— Что же сидеть и обороняться? — чуть не хором возопили адмиралы.
— Нет. Нужно принудить Фридриха Вильгельма к миру. Нужно сделать так, чтобы он сам срочно мира запросил, потому что не выгодно ему станет воевать. И при этом солдат никуда не посылая. Вот, смотрите, — Брехт своими пальцами не полез в карту тыкать, взял указку. — Вы всеми силами… Всеми двадцатью новыми кораблями подплываете к Мемелю и обстреливаете его береговую оборону с предельных дистанций из Единорогов картечными гранатами. Пока не подавите полностью, потом подходите поближе и обстреливаете, стараясь не сильно городу навредить остальные батареи на стенах. Вот чертёж крепости с указанием расположения их батарей и возможностями стоящих там пушек по дальности, в саженях. Отлично наши разведчики поработали. После этого заходите в порт и смотрите, что там стоит. Все прусские корабли и военные, и купеческие захватываете и под конвоем отправляете в Либаву или Ригу. Иностранные суда не трогайте, если сопротивление не будут оказывать. Просто досмотрите, и если на них военный груз, то выкупите. Сера, порох, селитра, медь, железо. Ну и пушки с ружьями. Только не грабьте. Выкупите по той цене, по которой они хотели продать. С Польши много золота привезли, не обеднеем. А ссориться со всей Европой не нужно. Особенно аккуратно с английскими купцами… Стоп. А вот французских купцов если будут, тоже вежливо сопроводите под конвоем в Ригу. Они вроде как на нас напали. Пока непонятно, война у нас с Францией или они пардону попросят. Но без жестокости.
— А если отбиваться начнут, те же французы? — Снявин склонился над картой. Седой полностью, старенький… но воинственный. Петровская гвардия.
— Против двадцати линейных кораблей? Наум Акимыч? Ну, стрельните по парусам шрапнелью аккуратно. Да, не будет такого. Французы они, конечно, малохольные, один их «дартаньян» чего стоит…
— Кто? — оторвался от карты Сиверс.