— Эти могут…
— Потом обсудим наглов, Пётр Иванович. Дальше следуете к Кольбергу. Действия те же. Потом заходите в Одер и уничтожайте всё, как и в предыдущих портах в Штетине. Только там аккуратно. Если мелко или места мало, то не лезьте под огонь береговых батарей. Вот карта укреплений Штетина. Тоже разведка постаралась. Как чувствовал туда их отправляя, что пруссаки могут дёрнуться, воспользовавшись моментом.
Брехт осмотрел лица адмиралов, всё же старенькие, пора молодых растить, ещё пять лет и ни одного адмирала не останется. Нужно сразу после этой компании создавать Академию генерального штаба и для моряков. А всех этих старичков туда преподавателями.
— И последний бросок. Подходите к Данцигу и по возможности картечными и шрапнельными гранатами обстреливаете осадившие город войска Фридриха Вильгельма. Пока не уйдут. Или пока гранаты с порохом не закончатся.
— А если не уйдёт король? — оторвался от карт Сиверс.
— А вы отправьте к нему парламентёра с описанием ваших действий.
— Как это? — опять хором.
— Ну, пусть подробно опишет, как вы уничтожили все укрепления четырёх городов.
— А он?
— Я бы домой пошёл, — Брехт развёл руками, мол чужая душа потёмки, но не полный же кретин король Пруссии.
Событие шестое
В армии главное — это наличие силы духа! Потому что, если духов нет, дедушке все приходится делать самому.
Барону Ивану Ивановичу Остерману генерала для своей армии искать не пришлось. С побывки домой и лечения в Саксонии возвращался в Ригу генерал-майор Российской армии Иоганн Карл Шпигель. Решил по дороге заехать к своему доброму знакомому по Москве и Петербургу бывшему воспитателю и учителю царевен, а потом министр-резиденту (посолу) Мекленбургского герцогства в Санкт-Петербурге Иоганну Остерману (Johann Christoph Dietrich Ostermann). Заехал и ходил по городу целый день с открытым ртом. Он был здесь лет пять назад и теперь ничего не узнавал. Был маленький захолустный городишко с одной замощённой кое-как булыжником кривой улочкой, бедный и грязный. А сейчас город вырос в разы и весь центр города был замощен и улицы, не смотря на летнюю вездесущую пыль были чисты. Жизнь в Козеле кипела. Десятка магазинов и лавочек, столбы дыма на окраинах, которые говорили о том, что там стоят и работают фабрики.
— Иоганн! — генерал нашёл Остермана в ратуше, тот подписывал какие-то бумаги и кричал на смеси русского и немецкого на здорового рыжего детину в странном мундире.
— Иван Карлыч, рад тебя видеть! Подожди минутку, сейчас этого раздолбая выгоню и поговорим, — без парика Остерман смотрелся старше, залысина большая на лбу, короткая стрижка, и усталые какие-то глаза. Да, он был в таком же странном мундире. Короткий кафтан зелёного цвета без всяких украшений и белых воротников с цветными манжетами и отворотами, только орден Александра Невского на груди, вот и все украшения. Штаны были на манер крестьянских из той же зелёной материи, заправленные в короткие сапожки со шнуровкой на боку голенища. И толстый кожаный ремень с ножнами для кортика, как у моряков. — Ежи, я просил найти генерала, чтобы войско вести на Шверин. Завтра выходить! А ты мне полковника привёл. Зачем?
— Война же везде, господин барон, нет генералов… Да вот же у вас есть генерал! — мужик ткнул пальцем в Шпигеля.
Остерман мотнул головой и открыл было рот, собираясь наорать на рыжего Ежи, но потом закрыл его, и чуть склонив голову набок, задумчиво эдак оглядел генерал-майора.
— Иван Карлыч, а ты тут какими судьбами? Герцог Бирон прислал нашей армией командовать?
— Армией? — А ведь действительно Шпигель видел, что по городу и небольшими подразделениями и по одиночке двигаются люди вот в такой странной форме.
— Для нашего маленького герцогства армия и есть. Если же на ваши ранжиры переходить, то бригада. Семь тысяч человек. Из них тысяча кавалеристы. Командующего только нет. Тебя не герцог Бирон командовать прислал?
— Нет. Я больше года, да почти два, в отпуске был после болезни. Домой в Саксонию к родне ездил. Женился там. Вот сейчас еду в Ригу с женой. Решил чуть свернуть и к тебе заехать, всяких чудесных историй наслушался про Козел и тебя дома. Теперь вижу, что не всё придумали и правда на сказку похоже.
— В отпуске? Всё, решено. Я Ивану Яковлевичу письмо напишу и брату тоже, что рекрутировал тебя. А то он мне указ прислал захватить Мекленбургское герцогство и утвердить там на престоле Анну Леопольдовну, дочь Катень… Екатерины Иоанновны. Войско у нас семь тысяч. Правда в основном ополченцы. Но многие на войне бывали. Есть рота преображенцев и есть рота национальной гвардии — это мы так милицию переименовали для солидности, но их уже больше года преображенцы изводят муштрой и тренировками. И артиллерия есть. Наскребли десяток орудий. Калибр небольшой, но зато их на телегах можно перевозить.
— Да, ты шутишь Иоганн, идти с ополчением воевать за сотни лье?
— Может и не придётся воевать. Там все прямые претенденты на престол мужского пола кончились. Мор напал на герцогов. А Анна Леопольдовна среди женщин, как дочь старшего брата имеет все преимущества. Придём и уговорим ландтаг и совет рыцарей утвердить герцогиней Анну Леопольдовну. У меня в письме от брата инструкция есть. Ну, и опыт по руководству этим герцогством есть. Плюс деньги герцог Бирон обещал. Блага опять всякие. Может и не придётся воевать! Опять, с кем воевать-то?
— Адольф Фридрих III — герцог Мекленбург-Стрелица, насколько я знаю, жив здоров. Не он ли является наследником. Объединит два герцогства в одно, как это было раньше. — О тяжёлой судьбе в Шверине Екатерины Иоанновны друзья не раз говорили, и генерал более или менее знал о герцогстве немало.
— Он из боковой ветви. Сам на довольно птичьих правах. Если рыцарство захочет, то его и турнуть может.
— Авантюра какая-то? — генерал Шпигель развёл руками.
— Всё, закончили прения, Иван Карлыч. Принимай войско. Завтра выходим в поход на Шверин, — Остерман повернулся к рыжему, — Вот тебе генерал. Устроить в моём доме во флигеле жену и домочадцев. Выдать лучшего коня и сто талеров подъемных.
— А… — открыл рот от такого напора Шпигель.
— Иван Карлыч, по дороге наговоримся. Иди жену устраиваем. Завтра выступаем, — и не узнать доброго толстячка Иоганна. И не толстячок, да и не добрый.
Глава 3
Событие седьмое
Молодость кончается вместе с эгоизмом, старость начинается с жизни для других.
Не так всё плохо. Время есть. Иван Яковлевич из доклада Ласси представлял себе возможности крепости… даже комплекса крепостей и вынесенных укреплений, собранных в одну мощную систему вокруг Данцига. Да и двадцать тысяч местного войска сразу сдаваться Фридриху мать его Вильгельму не будут. Герцог Бирон нарисовал руководству города светлое будущее, и за него они поборются. Чем им грозит вторжение армии короля Пруссии народ вполне себе представлял, как и то, что русские не успокоятся и Данциг попытаются отбить. Судьба Риги, двумя такими штурма превращенная чуть ли не в безжизненную пустыню, жителям Данцига известна, не так давно это было. Так, что будут держаться. Время есть.
Брехт срочно восстанавливал боеспособность гвардейских полков. Убыль была приличная. Во-первых, всю артиллерию, до самой последней пушечки, он отдал Ласси и Карлу Бирону, ушедшим на помощь австриякам. И не просто пушки отдал, а с подготовленными и очень хорошо обученными расчётами. Даже повоевавшими и вирус победителя поймавших. Это дорогого стоит. Учиться можно долго и прилежно на пятёрки, а как пули над головой засвистят, так и закончится вся выучка, голову под мышку и бежать. Вот эти артиллеристы были не такими, поучаствовали в нескольких сражениях и во всех победили. К выучке добавился опыт и лихость. Тяжело придётся французам, если в этот раз в отличие от Реальной истории придётся с ними корпусу Ласси воевать.
Артиллерия не единственная потеря, вместе с ним генерал-аншеф получил и полк кавалергардов. Тут причина другая. Это знатные дворяне и лучше их от трона держать подальше. В идеале гвардия вообще должна отсутствовать в Столице. Понятно, что нельзя. Тоже может в бунт вылиться, но сейчас идёт война. А на войне гвардия должна воевать. Вот и пусть воюет. Лотарингия будет свободной.
Ну и санитарные с боевыми потери. Летняя компания 1733 года показала, что нужно делать полевые кухни. Даже при всей дороговизне железа. Люди пили воду из рек и озер и подхватывали всякую заразу. Хорошо хоть до холеры не дошло. Так это в Европе, где её пока нет. А на Кавказе эта гадость есть и в Крыму. Нужно пить кипячёную воду и питаться нормальными кашами с мясом, приготовленными не как придётся, а как положено. Раненые и убитые тоже были. В результате больных и раненых набралось больше пятисот человек и больше сотни убитыми. Плюс двести без малого человек пенсионеров, которых Брехт отправил в Царицын.
От всей шестнадцатитысячной гвардии осталось чуть больше девяти тысяч. И ни одной пушки. Такими силами идти воевать с Фридрихом Вильгельмом невозможно. А везти обычные полки Иван Яковлевич не хотел. Проигрывать даже в одном сражении нельзя. Весь мир должен знать, что русская армия непобедима.
Но, время есть. Герцог Бирон вытащил на время из Сената и Госсовета единственного генерал-фельдмаршала, имеющегося на данный момент в Российской империи, и поручил ему доукомплектовать гвардию. Если честно, то фельдмаршал из этого товарища тот ещё. Не как из говна пуля, но близко к этому. Боевого опыта у товарища ноль.
Князь Иван Юрьевич Трубецкой высокий человек лет шестидесяти, может чуть больше, почти единственный в России, кто парик не выбросил на помойку. Продолжал носить. Строго запрета не было. В армии запрещалось, но сейчас фельдмаршал был сенатором и к армии непосредственного отношения не имел. Брехт через агентуру узнал, чего это князь так держится за огромный белый парик. Оказалось, что Иван Юрьевич лыс, как бильярдный шар. Стесняется. И бог с ним. А вот биография у человека была интересная. Это тот товарищ, который был среди двадцати первых человек, что вступил в Преображенский полк, и через год в 1694 году стал уже подполковником. Пётр поручил ему охранять царевну Софью, и он еле отбился от стрельцов, решивших её освободить, чудом оставшись в живых. За что был Петром произведён генерал-майоры и в новгородские наместники. В Северной войне, начавшейся неудачным для русской армии сражением под Нарвой, князь командовал дивизией и попал в плен. Вот с этого момента и начинается интересная часть его биографии. Князь Трубецкой пробыл в плену в Швеции восемнадцать лет. Не в камере сидел и не на лесоповале. Свободно перемещался по Стокгольму, выписал к себе жену и даже на балы, устраиваемые шведской аристократией, ходил. Страдал, в общем, не по-детски. В 1718 году царь обменял Ивана Юрьевича на пленного шведского фельдмаршала Реншильда. Едва вернувшись на родину, князь удостоился звания генерал-лейтенанта в первый день и был назначен командующим всеми кавалерийскими полками на Украине. 28 января 1722 года, когда праздновалось заключение Ништадтского мира со Швецией, князь получил чин генерал-аншефа и стал членом Военной коллегии. А при вступлении Анны на престол Трубецкой рявкнул на Верховников и за это был пожалован в сенаторы и награждён орденами святого Андрея Первозванного и святого Александра Невского. А не всё ещё, Пётр второй тоже непонятно за что при вступлении на престол присвоил ему чин генерал-фельдмаршала. Итого: провоевав один день и, попав в плен, человек стал фельдмаршалом.
— Иван Юрьевич, — усадил перед собой в кресло «заслуженного» вояку Брехт, — проедься сам лично по полкам, что здесь на северо-западе расквартированы. Нужны хорошие артиллеристы, при этом не отдельные люди, а готовые расчёты. Некогда учить. Фридрих Вильгельм на нас войной пошёл. Забирать вместе с орудиями. Орудия не меньше шестнадцатифунтовых. Если в полках есть новые Единороги, то их забирать в первую очередь.
— А что моложе нет никого? — сенатор недовольно глянул на выскочку.
— Ваша Светлость, война же! Нужен ваш авторитет, чтобы командиры полков резины не тянули…
— Кого тянули? — ещё больше насупился князь.
— Время не тянули. Срочно пушки с пушкарями нужны. Может недели две у нас есть. Выезжайте сегодня же. А потом Фридрих этот возьмёт Данциг и фиг его из-за этих стен выцарапаешь.
— Стар я в поездки такие пускаться… Ладно, готовь указ. Вечно за вас молодёжь всё доделывать надо. Неумёхи сопливые.
— Надеюсь на вас, Ваше Высокопревосходительство.
Событие восьмое
Есть только два способа прожить жизнь. Первый — будто чудес не существует. Второй — будто кругом одни чудеса.