Юта сидела на кухне в полной темноте. Шторы, как и всегда, были наглухо задёрнуты. Единственным источником света был телефон, который лежал на столе перед девушкой. Этот телефон принадлежал не ей, и сейчас он казался единственной возможностью сделать что-то, как-то помочь. Юта не видела почти ничего вокруг. Но это было не нужно. Она слушала.
Дверь в комнату была приоткрыта. Юта сидела так, чтобы в слабом свете, пробивающемся в комнату с улицы, видеть фигуру, распростёртую на полу. Юта видела только очертания тела. Она не могла рассмотреть, как поднимается и опадает его грудь. Всё, что она могла — внимательно слушать тихое дыхание. И думать о том, что больше так продолжаться не может.
Корт с Ютой пришли в город неделю назад. Мужчина привёл её в какой-то заброшенный дом, где обосновался раньше. Он притащил туда генератор, кое-какие продукты из магазина. Энергии хватало на то, чтобы готовить и даже изредка принять душ.
Больше ничего не происходило. Юта целыми днями сидела дома — читала книги, готовила скудные ужины из магазинных консервов. Иногда удавалось послушать радио. Это была её единственная связь с внешним миром.
Корт, наоборот, сутками пропадал в городе. Юта не знала, чем он занимается. Корт почти не говорил с ней, хоть она и пыталась расспросить. Юта пыталась узнать о делах и планах мужчины, что ещё он узнал об организации или пророчестве. Предлагала помощь, уговаривала заняться расследованием прошлого своей матери.
В ответ Корт отмалчивался. Он не желал ничего слышать. Выходить на улицу он тоже не разрешал, так что Юта оказалась заперта в четырёх стенах. Она гадала, где Корт пропадает дни и ночи напролёт. Что у него на уме, и как ей пробиться через стену, которую он выстроил между ними.
Но хуже всего было другое: не молчание и отгороженность Корта, не оказаться запертой в четырёх стенах и быть неспособной помочь ему. Самым страшным были ночи, когда он приходил домой, шатаясь, как пьяный, ничего не видя перед собой. Он ничего не говорил и не позволял приближаться к себе. Но от него не пахло спиртным. От него пахло кровью. Обычно Корт сразу шёл в душ, а иногда просто запирался на кухне и сидел там в темноте всю ночь. Из-за двери не доносилось ни звука. Иногда на следующий день она находила в ванной одежду со следами крови, хотя на Корте не было ни царапины.
Но последней каплей стала прошлая ночь. Корт не появлялся дольше обычного. Юта беспокоилась и не могла уснуть. Она ёрзала в постели, искомкав одеяло, когда услышала за дверью какой-то шум. Девушка насторожилась. Обычно Корт отпирал дверь своим ключом, а больше придти сюда никто не мог. Разве что организация узнала о том, где они прячутся. Но если бы это произошло, они вряд ли стали бы устраивать возню за дверью, а просто вышибли её.
Девушка поднялась с постели и босиком подошла к двери. Странный шорох повторился, но в нём не было ничего угрожающего. Не было похоже и на то, чтобы кто-то пытался вскрыть замок или выломать дверь.
Юта постояла, прислонившись к двери, ещё с минуту, а затем решилась. Она тихонько закрыла дверь на цепочку, после чего быстро приоткрыла её. То, что девушка увидела, поразило её сильнее, чем если бы она увидела людей организации с пистолетами, пытающимися проникнуть в квартиру.
За дверью стоял Корт. Точнее, он тяжело привалился к стене рядом, потому что стоять мужчина, по видимости, не мог. Его одежда и даже слипшиеся чёрные волосы были в крови. Куртка на локте порвана, а штаны на коленях заляпаны в грязи. Мужчина с трудом поднял грязное, в ссадинах лицо. Он посмотрел Юте в глаза. От этого взгляда она задохнулась, как будто Корт вонзил ей в грудь острый нож. Несколько мгновений Юта не могла пошевелиться.
Опомнившись, она подбежала к Корту и помогла опереться на себя. Неизвестно, как он сумел добраться до квартиры, потому что стоять Корт не мог. Войдя внутрь, Юта всё же не удержала мужчину, и они оба повалились на пол. Ей повезло, что она оказалась сверху, иначе тяжёлое тело раздавило бы её. Девушка неловко попыталась подняться, бормоча, что сейчас принесёт воду и бинты. Но мужчина вдруг судорожно схватил её одной рукой, прижимая к себе, не давая пошевелиться. Юта замерла, боясь дышать. Мужчина молчал. Он смотрел ей в лицо. В его глазах было столько страдания, и горя, и какой-то мольбы, словно он без слов просил её о чём-то. Нет, просто умолял, кричал. И ещё ей почудилось, что под слоем боли и отчаяния, в сокровенной глубине была скрыта…
Но вдруг, так же внезапно, Корт отпустил её, почти оттолкнул от себя. Веки в изнеможении дрогнули и закрылись. Девушка подскочила и ринулась на кухню собирать аптечку, а когда вернулась Корт уже спал крепким измождённым сном. Юта понаблюдала, как медленно поднимается и опадает его грудь. Она не надеялась затащить Корта на кровать, — она не смогла удержать его, даже когда он помогал ей. Так что Юта принесла подушку, а затем укутала Корта покрывалом.
Теперь Юта сидела на кухне и через приоткрытую дверь смотрела на силуэт спящего на полу мужчины. Она думала о том, что больше так продолжаться не может.
Юта встала и, тихонько прикрыв за собой дверь, вышла из дома.
***
Выйдя на улицу, Юта поглубже натянула капюшон толстовки и взглянула на небо. Сквозь солнечный навес она видела лишь краешек Аттрима, быстро скрывающийся за ближайшим небоскрёбом. Тауриса вовсе не было видно за домами. Зато с другой стороны, закрывая заметную часть неба, неподвижно стояла угрожающая тень.
Планета, появление которой предсказал Бабли, надвинулась на Нибелию неожиданно быстро. С каждым днём она подходила всё ближе, отнимая у Милосердных Братьев по кусочку неба. Уже бывали часы, когда зловещая тень перекрывала то одно, то другое светило. С каждым ударом часов, с каждым биением сердца Юта ощущала, как время уходит. Время, оставшееся им для того, чтобы спасти себя и людей от гибели. Час, предсказанный в пророчестве Амальрис, приближался.
Юта повернулась в другую сторону и заспешила по тротуарам. Ветер цепкими пальцами норовил сорвать с неё капюшон толстовки, так что Юте приходилось всё время придерживать его одной рукой. С тех пор как они с Кортом пришли в город, ветер тоже заметно окреп. Как верный союзник, он усиливался по мере того, как планета подходила к Нибелии. Они стали постоянными атрибутами жизни Лиатраса — закрывающее небо тёмное пятно, словно чернила, пролившиеся на белёсый небосвод, и нескончаемый ветер, бросающий в лицо горсти песка.
Песок теперь был повсюду. Он покрывал тротуары и дорожные магистрали, заметал в открытые двери домов и забивался в одежду. Не делая различий, жёлтым покрывалом укутывал здания администрации и детские сады, магазины и жилые дома, заводские корпуса и больницы. Он стал приметой нового времени. Приметой разрушений и хаоса, в которые неумолимо погружался город.
Юта вывернула на одну из магистралей, ведущих к центру города. Было позднее утро, около одиннадцати часов. Атлурги называют это время «Прощание Братьев». В эти часы солнца начинают расходиться от зенита в разные стороны. Испепеляющая жара чуть отступает. Раньше в это время улицы города были полны народом. Из дверей учебных заведений вываливали студенты, ищущие, где бы перекусить. Работники выходили из офисов, чтобы отправиться по делам. Чуть остывший воздух наполнялся гулом голосов и шумом машин.
Но сейчас на улице едва можно было увидеть случайного прохожего. Люди прятались по домам, ощущая надвигающуюся беду. Машины замерли на стоянках, магазины и учреждения работали по несколько часов в день.
Снова завернув в узкие проулки, Юта почувствовала себя свободнее. Она не знала, работают ли в нынешней ситуации камеры наружного наблюдения, но всё равно, как учил Корт, инстинктивно стремилась избегать открытых пространств и больших скоплений людей.
Поэтому Юта на секунду замерла, увидев впереди небольшое столпотворение. Человек десять-пятнадцать собралось на тротуаре перед входом в какое-то учреждение. Юта быстро перешла на другую сторону улицы. До неё долетели отрывистые выкрики: «Верните людям зарплаты!» и «Мы требуем переселение!».
Так происходило по всему городу. Коллективы небольших контор и огромных заводов выходили на забастовки. Это в том случае, если они ещё не потеряли работу. Градообразующие предприятия закрывались вместе с мелкими лавчонками. Работа многих заводов была просто невозможна. В городе не было воды.
Также с каждым днём всё явственнее ощущалась нехватка продовольствия. Полки магазинов опустели. Воду можно было купить только у перекупщиков по бешеной цене. Электричество подавалось с перебоями. А в некоторых районах, например, там, где поселился Корт, его и вовсе не было.
Городские службы не работали. По всему городу то тут, то там вспыхивали беспорядки. В один из таких дней митингующие захватили здание мэрии и администрации. Но они оказались пусты. Руководство города разбежалось. Те, кто ещё не улетел с планеты, скрывались за высокими стенами частных особняков элитного района.
Город погибал. И не было на всём свете таких сил, которые могли бы это остановить.
Через полчаса Юта достигла места назначения. Привычным жестом она распахнула двери городского архива и вошла внутрь. К счастью, архив работал. Юту встретила высокая пожилая женщина, строгая и величественная. Юта сомневалась, что здесь теперь бывают посетители, но двери архива оставались открытыми, и единственная его работница, несмотря ни на что, продолжала нести свою службу. Тихой тенью она скользила между безмолвными стеллажами, словно королева в королевстве без подданных.
Она приняла у Юты запрос и вскоре без лишних слов вынесла ворох старых газет. По привычке забравшись в самый укромный дальний угол, Юта погрузилась в чтение. Она беспрестанно хмурилась и выписывала что-то в блокнот. По мере того, как перед внутренним взором журналистки оживало прошлое, она становилась всё мрачнее. Девушка до боли закусывала губу и с усилием запускала пальцы в волосы, будто собиралась выдрать клок. Картина, которая вырисовывалась перед ней, была до того зловещей и ужасной, что в какой-то момент у Юты не хватило сил читать дальше. Она отшвырнула от себя очередную статью и опустила голову на руки.
Юта была права. Она догадывалась о том, что происходит. О том, чем занимается в городе Корт. Но получить подтверждение своим догадкам оказалось гораздо тяжелее, чем она думала. Тот ад, через который проходил Корт — тогда и сейчас — сомкнулся вокруг неё удушающей тьмой. Юта была опустошена, она боялась. За себя и за него. Ей казалось, что она проваливается в кроличью нору отчаяния и безнадёжности.
Статьи, которые просматривала Юта, были заметками из газет шестнадцатилетней давности. Того времени, когда в городе шумело дело Корта. В другой стопке лежали газеты последних недель, когда Корт был в Лиатрасе один. Из этого периода Юту интересовали некрологи. Она выписала имена всех людей, умерших или убитых (что теперь было не редкостью) за последний месяц, и сопоставила их с теми, что фигурировали в газетах шестнадцать лет назад.
Юта нашла четыре совпадения. Четыре имени оказались связаны с делом Корта. Двое были адвокатами обвинения, один — бывший начальник Корта, и ещё полицейский, якобы задержавший его на месте преступления.
У Юты не было сомнений. Это был Корт. Точнее, это был лютый зверь, вырвавшийся из тёмных глубин души Корта. Этот зверь жаждал расплаты. Он жаждал покарать виновных в его страданиях и бедах. Он жаждал отмщения и крови.
Юта вновь и вновь перечитывала истории жизни этих людей. Сперва она не видела явной логики в выборе Кортом своих целей. Просто разные люди, так или иначе оказавшиеся вовлечёнными в дело Корта. Очередные подонки, купленные организацией. Но затем Юта наткнулась на газетную вырезку тех лет. Этот выпуск «Голоса Лиатраса» вышел уже после того, как Корт был изгнан из города, иными словами, как был приведён в исполнение его страшный «смертный приговор».
В этой статье содержался список лиц, которые были представлены к благодарности мэром города. Имена шли по порядку: два адвоката, быстро и ловко состряпавшие обвинение, на основе которого был вынесен приговор. Начальник Корта, давший показания о том, что мужчина завидовал своему коллеге, продвинувшемуся по службе дальше и без сомнения более талантливому. Затем шла фамилия полицейского, отважно, рискуя собственной жизнью, задержавшего «убийцу» на месте преступления. Была в списке представленных к награде и ещё одна фамилия — судьи, который в рекордно короткие сроки провёл дело Корта и вынес приговор.
Юта быстро нашла в телефонной книге его адрес и выписала на листок.
Она ещё сама не понимала, что собирается делать. Но оставить всё, как есть, было невозможно. Каждый день, что Корт проводил в саморазрушении, Юта теряла надежду и волю. Она жила словно в каком-то забытье. Всё время одна, прикованная к тёмной необжитой квартире с вечно зашторенными окнами. Она проводила время в мыслях и переживаниях о Корте. Не способная помочь, отлучённая от какой-либо деятельности, Юта чувствовала, как теряет себя. Как разрушаются все её представления о справедливости и добре, мечты и надежды.
Она понимала, что оставить всё, как есть, означает потерять всё.
В этот день Юта долго не возвращалась домой. Она кружила по кварталам, то приближаясь, то отдаляясь от дома. Иногда она терялась, не беспокоясь об этом, и инстинкты снова выводили её на знакомые улицы. Юта ни о чём не думала. Она просто вдыхала полной грудью посвежевший воздух, с любопытством смотрела по сторонам, пинала песок под ногами. Только двух вещей она избегала, — смотреть на небо и заглядывать внутрь себя.
Юта не знала, сколько времени прошло. Что-то начало смутно тревожить её. Она шла, глядя под ноги, и считала количество тротуарных плиток, которые проходила за один шаг. Но подспудное беспокойство не покидало, заставляя вынырнуть в окружающий мир.
Юта осмотрелась, пытаясь найти табличку с названием улицы, но ничего не смогла разглядеть. Мимо неё торопливым шагом прошли мужчина с женщиной. Испуганный голос женщины звучал у Юты в ушах, но она не делала усилий, чтобы разобрать слова. Когда они поравнялись с Ютой, она обратила внимание на обеспокоенный взгляд женщины. Он был устремлён куда-то вверх. Юта машинально подняла голову к небу.
Первые несколько секунд она не понимала, что видит. Небо было темно. Юта огляделась по сторонам. На улице царил полумрак. Она так долго не выходила из дома, что не представляла, насколько сильное влияние приблизившаяся планета уже оказывает на Нибелию. Юта взглянула на часы. Было около восьми вечера. Раньше это время дня Юта любила больше всего. В эти часы Аттрим и Таурис находились по разные стороны небосвода. Закатный Аттрим окрашивался в золотисто-розовый, и мир словно погружался в лёгкую дымку.
Сейчас Аттрим тоже находился низко над горизонтом. Само светило не было видно, а его свет был слишком тусклым. Таурис же, только высунувшись из-за края небоскрёбов, оказался перекрыт новым небесным телом, ставшим временным спутником Нибелии. Мир погрузился в полутьму. Для Лиатраса это было чем-то совершенно новым, непривычным, и потому пугающим.
Это заставило Юту очнуться от своего сомнамбулического состояния. Наконец ей удалось разглядеть табличку с названием улицы. Она по-прежнему ни о чём не думала, но всё её состояние переменилось. Юта не принимала никаких решений, — сердце само собой отчаянно заколотилось в груди. Из состояния полусна Юта в момент перешла в состояние лихорадочного сосредоточения. Она решительно зашагала в сторону дома, гадая, очнулся ли Корт.
Когда Юта вошла в квартиру, мужчины там не оказалось. Подушка и покрывало, которым Юта накрыла Корта вчера ночью, лежали на диване. На кухне Юта обнаружила вскрытую банку консервов. Похоже, Корт даже не разогрел еду. Вчерашняя грязная окровавленная одежда валялась в мусорном ведре.
Юту охватило нехорошее предчувствие. Куда так торопился Корт, что даже не дал себе времени оправиться от вчерашней ночи? В каком болезненно-лихорадочном, полубредовом состоянии он находится всё это время? И долго ли ещё так протянет?
Юта похолодела. Краски сошли с лица. Дрожащими руками она вытащила из тумбочки телефон, который спрятала перед выходом из дома. В течение нескольких часов Юта заставляла себя не думать и не чувствовать. Но стоило ей вернуться в реальность, как поток сдерживаемых эмоций захлестнул её. Несмотря на то, что она торопилась, тело не слушалось. На ватных ногах Юта вышла из дома, забыв запереть за собой дверь.
***
Судья жил в элитном благоустроенном квартале, в частном доме. Дома здесь не жались друг к другу, как в более бедных городских районах. На тихих улочках дышалось свободнее. Из-за заборов кое-где даже высовывались небольшие зелёные кустики.
Юта быстро проскочила квартал, почти не встретив людей. Она нашла нужный адрес и, немного поколебавшись, просто толкнула калитку. Та податливо открылась, чуть скрипнув. Юта помрачнела и осторожна вошла. Во дворе было светло и просторно. Девушка поднялась на крыльцо, колеблясь, оттягивая момент истины. Она была уверена, что дверь также не заперта. Сердце прыгало у само горла. Крепко стиснув в кармане толстовки своё единственное оружие, Юта вошла в дом.
Она прислушалась. Тихо. Вдруг за дверью в комнату раздался громкий, звенящий напряжением голос мужчины. Этот высокий тревожный звук заставил тело Юты броситься вперёд. На раздумья не было времени. Проскочив прихожую, Юта ворвалась в просторную комнату.
Два лица повернулись на звук шагов. Расширенными от страха и волнения глазами Юта разглядывала картину, открывшуюся перед ней. Посередине комнаты стоял Корт. Чёрные волосы падали мужчине на лицо. Из-под них, как моллюски из раковин, выглядывали красные прищуренные глаза. Они смотрели на вошедшую девушку с нечеловеческой злобой. Юта чуть не отшатнулась от этого взгляда. Лицо Корта было темно. Он напоминал ощетинившегся цепного пса, готового броситься на любого, кто попадётся на глаза. Юта едва узнавала его.
Корт, кажется, не понимал, кто перед ним. Он уставился на Юту тупым злобным взглядом, в котором сквозило нетерпение и досада от того, что его прервали. Он вдруг пошатнулся, но тут же вернул себе равновесие. Рука Корта была вытянута куда-то в сторону. Юта перевела взгляд и поняла, что Корт сжимает пистолет. Оружие было направлено на ещё одного человека, находившегося в комнате.
Это был невысокий, худой, нескладный мужчина. На вид ему было лет шестьдесят. Редкие седые волосы были зачёсаны набок в тщетной попытке скрыть большую залысину. Спиной мужчина вжимался в комод. Очки в золотой оправе сползали ему на нос оттого, что мужчину била крупная дрожь. Трясущейся рукой он беспрестанно поправлял их. Его маленькие сальные глазки бегали от лица Корта к руке с пистолетом и обратно. Мужчина, очевидно, находился в состоянии шока и ужаса.
— Не надо… Помогите, — тихо всхлипнул судья, как будто у него не осталось ни сил, ни воли, чтобы крикнуть.
Корт быстро взглянул на него, затем снова на Юту. Его рука твёрдо направляла пистолет на судью.
— Корт, — едва слышно прошептала Юта, словно боялась спугнуть дикого зверя. Она не обращалась к мужчине, скорее констатировала факт, что человек, стоящий перед ней, действительно был Кортом.
Но этот тихий стон привёл Корта в чувство. Его взгляд начал проясняться. Юта видела, как в него возвращается осознанность, понимание того, что происходит и кто перед ним.
Воспользовавшись моментом, Юта рванулась вперёд. Она быстро перебежала комнату и встала перед судьёй, закрыв его собой.
Тяжело налитыми глазами Корт проследил за ней. Двигались только его глаза и слегка поворачивалась голова. Фигура Корта оставалась неподвижна. Вытянутая вперёд рука с пистолетом не шевелилась, словно существовала отдельно от Корта.
К тому моменту как Юта встала перед судьёй, Корт немного пришёл в себя. Он узнал её. Юта поняла это по тому, как ещё сильнее нахмурились его брови, а во взгляде появилось страдание, с которым в последнее время он смотрел на неё.
— Какого… — пришипел-прорычал Корт, как будто человеческая речь с трудом давалась ему.
Рука с пистолетом теперь была направлена на Юту, но девушка заметила, как едва уловимым движением Корт снял палец с курка. Юта перевела дыхание. Она не сводила с Корта напряжённого взгляда, словно между ними происходил поединок, в котором отвести глаза означало проиграть. Медленно и чётко Юта произнесла:
— Корт, хватит. Пора положить этому конец.
Ругат молчал. Он по-прежнему не двигался и смотрел на Юту исподлобья. Она могла только надеяться, что Корт понимает её слова.
— Ты должен остановиться. Я понимаю, почему ты это делаешь. Понимаю, что эти люди твои враги и, наверное, ты имеешь право на месть. Но ты должен остановиться. Не ради них, а ради себя. Потому что рано или поздно тебе попадётся невиновный. Да и сколько ещё человек ты должен убить, прежде чем насытишь свою жажду мести? Где эта черта? И где черта, за которой ты станешь не лучше них?
Корт криво и горько усмехнулся. Юта обрадовалась. По крайней мере, он её слушал.
— Что ты понимаешь в том, что я чувствую? — зло проговорил Корт. Было видно, что слова даются ему с тудом. — Ты думаешь, что знаешь меня? — Он снова усмехнулся. — Ты ничего не знаешь. Хочешь знать, почему я это делаю? Потому что я уже такой же, как они. И я никогда не был другим. Всё, что я когда-либо делал — это разрушал. Я думал, что начал новую жизнь в Утегате. Думал, что изменился. Но единственное, к чему привели все мои переживания, скитания, действия — ещё одна смерть. Это я убил её. Убил Леду.
Было бы неправдой сказать, что слова Корта не причинили Юте боль. Но она не собиралась с ним спорить. Юта понимала, что Корт верит в то, что говорит. Она пришла сюда не затем, чтобы уговаривать его. Она пришла, чтобы его остановить. Юта тряхнула головой.
— В любом случае, это должно прекратиться. Тебе придётся выбрать: я или твоя месть. И я не имею в виду, что больше не смогу быть рядом с тобой, если ты не остановишься. Потому что это не правда. Я уже видела тебя всяким, видела, как ты делаешь всякое. И до сих пор мне удавалось оправдывать тебя. Возможно, я сама уже пересекла черту и не вижу разницы между добром и злом. Или мне просто стало всё равно. Но я не думаю, что смогу оставить тебя, что бы ты ни сделал.
Я имею в виду, что тебе придётся убить меня, если ты хочешь убить этого человека. — Юта слегка обернулась, указывая на мужчину у себя за спиной. Она чувствовала его прерывистое, со свистом дыхание у себя на затылке. Но в остальном судья не издавал ни звука. Наверное, ему казалось, что про него забудут, если он будет вести себя как можно тише.
Пару секунд Корт сверлил Юту взглядом. Но затем всё же опустил оружие, как бы признавая, что она победила.
— Ты знаешь, я бы никогда этого не сделал. Но это не выход.
— Да, ты прав, это не выход. И если ты думаешь, что просто вернёшься сюда позже, когда меня здесь не будет, и закончишь начатое, то знай: я не позволю тебе это сделать. Если ты убьёшь этого человека или ещё кого-то, то я сдамся организации.
Юта вытащила из кармана руку, в которой всё это время сжимала своё единственное оружие — чёрный телефон.
Теперь уже она вытянула руку в сторону Корта, показывая ему экран. На экране была набрана эсэмэс с их координатами. Юта держала палец на кнопке отправить.
— Что ты делаешь? Чей это номер? — спросил Корт взволнованно.
— Это номер одного из членов организации. Этот телефон я нашла в машине тех, кто пытался меня убить в кафе. Я спрятала телефон у друзей, а потом забыла про него.
Юта говорила и была абсолютно спокойна. Дрожь вдруг прекратилась. Сердце мощно и ровно билось в груди. Лихорадочное волнение последних часов, дней и даже недель вдруг отпустило. Юта почувствовала себя освобождённой. Легко и твёрдо она закончила:
— Они будут здесь через несколько минут.
— Ты не сделаешь этого, — неуверенно проговорил Корт. — Это погубит всё, ради чего мы работали. Ты погубишь себя.
— Да, но что мне остаётся? Смотреть, как медленно и неумолимо убивает себя единственный дорогой человек, который остался у меня на свете? Ты думаешь, есть что-то, чего бы я не сделала, чтобы спасти тебя? — спросила Юта.
— Меня?! — Корт вдруг разразился неестественным истерическим хохотом. Он прервался так же внезапно, как и начался. — Но меня не нужно спасать! Ты спасаешь этого человека — убийцу!
— Ты ошибаешься, — спокойно ответила Юта. — Ты близок к той черте, за которой уже не будет тебя прежнего, если ещё не переступил её. Ты готов перечеркнуть всё, что сделал хорошего для народа и для меня. Всё, чем ты был. Ты готов погубить человека, которого любила Леда. Думаешь, этого она хотела? Думаешь, она не умоляла бы тебя остановиться?
— Не смей… говорить о том, чего бы она хотела! — зашипел Корт, когда Юта затронула запретную тему. — Ты не можешь этого знать!
Юта твёрдо выдержала полный злобы взгляд.
— Ошибаешься, могу. Знаешь, откуда? Потому что я тоже тебя люблю.
Корт онемел. Его зрачки расширились. Он хотел что-то сказать, но то ли не мог подобрать слов, то ли слишком растерялся. Он долго молча смотрел на Юту непроницаемым взглядом, а затем поднял пистолет и взвёл курок.
Ужасающий грохот оглушил Юту. Барабанные перепонки разрывались от грома выстрелов. Юта словно оказалась в эпицентре взрыва. На неё сыпалась штукатурка, щепки от мебели больно царапали кожу. Она ничего не видела и не понимала. Девушка закрыла уши руками и прижала голову. Несколько секунд вокруг рушился мир.
Затем всё стихло. В ушах громко звенело. Испуганно Юта обернулась и увидела выбоины от выстрелов в стене вокруг себя. Комод, возле которого стояли они с судьёй, был расстрелян в щепки. Расширенными от страха глазами Юта посмотрела на Корта.
Его глаза снова обрели синеву прозрачного сапфира. Холодным стальным взглядом Корт посмотрел на Юту, отбросил в сторону пистолет и вышел из дома.
Юта слышала, как хлопнула за ним входная дверь. Затем всё погрузилось в тишину. Судья дрожал крупной дрожью. Он всё ещё закрывал голову руками.
Ноги Юты подкосились, она рухнула на пол. Рукой она хваталась за сердце, как будто Корт прострелил его. Непрошеные горькие слёзы брызнули из глаз. Не заботясь о том, что она всё ещё находится в чужом доме, Юта тяжело разрыдалась.
Она не дала Корту убить человека. Заставила остановиться. Но почему ей всё равно казалось, что она его потеряла?
***
Спустя пять минут после того, как Юта, всхлипывая, вышла из дома судьи, к двери подошёл высокий мужчина. Накидка с капюшоном скрывала его с головы до ног. Движения незнакомца были плавными, обманчиво медлительными.
Дверь оставалась открыта. Чудом избежавший смерти судья ещё не оправился от шока. Он только-только отлепился от стены, на которую облокачивался, так как его не держали ноги. Невидящим взглядом судья осматривал разрушения. Его мысли метались. Мужчина пытался сообразить, должен ли он сперва позвонить в полицию или же куратору из организации. Но вместо этого мужчина пошёл на кухню. Сначала ему надо выпить.
Судья не услышал, как кто-то вошёл в дом. Он был поглощён эмоциями: страхом, гневом, недоумением. Он ничего не видел и не слышал вокруг. Судья ничего не замечал до тех пор, пока его горла не коснулось холодное и острое. Вялое тщедушное тело обхватила крепкая рука.
— Кто были эти люди? — тихо проговорил незнакомый голос в самое ухо.
Кадык мужчины судорожно дёрнулся, и лезвие ножа слегка прорезало тонкую кожу. Судья снова задрожал. Его только что перенёсшее огромный стресс сознание не желало воспринимать факт новой угрозы жизни.
— Эти люди? — вяло переспросил он.
— Да. Мужчина и женщина, что только что вышли отсюда.
— Я не знаю, кто они, — безжизненно, на автомате, ответил судья.
— Чего они хотели?
— Он ничего не сказал, — всхлипывающим, обиженным голосом отвечал судья. — Он нёс какой-то бред о деле, которое я вёл шестнадцать лет назад. О том убийце, которого я приговорил к изгнанию. Я ничего не знаю, — вдруг почти вскрикнул судья. — Он сумасшедший! Просто сумасшедший!
— Что ещё он говорил? — терпеливо выспрашивал незнакомец.
— Я не знаю! Он просто бредил! Я ничего больше не знаю! Тот человек просто какой-то псих! Я ни в чём не виноват! — вдруг невпопад закричал судья, сорвавшись на визг.
— Хорошо, хорошо, успокойся. Всё хорошо, — мерно проговорил глубокий баюкающий голос.
Хватка на теле ослабла, и судья почувствовал, как давление холодного лезвия ушло. Он хотел повернуться, чтобы посмотреть на того, кто стоял сзади. Длинный острый клинок пронзил его сердце. Высокий незнакомец совершил медленное плавное движение, и тело судьи осело у него на руках.
Незнакомец убедился в отсутствии пульса на сонной артерии, аккуратно положил тело на пол и поднялся. Он вытер свой кинжал кухонным полотенцем и неспешно прошёл по всей квартире. В комнате он поднял с пола чёрный пистолет и положил в карман. Убедившись, что ничего интересного здесь больше нет, мужчина запер за собой дверь и вышел.