— Что если нам отправить экспедицию к дальним горам? Корт говорил, что там большое поголовье коз, и даже орлы остались. Вероятно, там можно найти и семена гилены и шиннии*. — Дар указывал на три зубца, обозначавшие на карте горы.
Четверо мужчин склонились над разложенным на столе пергаментом. Утегат на нём обозначался крестиком в центре, а три зубца дальних гор были в самой вершине правого верхнего угла.
— Всё отлично, только вот кто согласится туда идти? Да это в десятках тар отсюда. Такая экспедиция — это дорога в один конец — причём во владения Руга. Только сумасшедший решится на такое. Прости, Корт, не в обиду тебе.
Гадрим потирал заросший жёсткой щетиной подбородок.
— Да уж, теперь идея о перераспределении воды и продовольствия не кажется такой уж плохой. — Уги хмурился.
Уже несколько недель они ломали голову над решением, которое должны предложить народу в ближайшее время. Пока в Утегате всё было спокойно. В городе снова появилась вода, и споры на время стихли. Но в этом затишье Корту уже чудился отдалённый шум надвигающейся бури.
— Рано сдаваться. Мы должны предложить выход, который устроил бы всех. И главное — позволил обойтись без жертв среди народа.
— Хорошо бы такой выход и правда был. Потому что иначе через пару месяцев, когда вода закончится, и люди начнут умирать, нам грозит бунт, — Уги лишь озвучил то, о чём и так всем было известно, но всё же эти слова прозвучали крайне мрачно.
— Я этого не допущу. Мы что-нибудь придумаем, — ответил Корт.
— Отлично. Тогда хорошо бы думать быстрее, потому что вчера я был в хранилище. И оттуда уже выбрано около четверти объёма.
Бурый полог отлетел в сторону, и в комнату просунулась голова молодого атлурга. Его ещё не допускали до внутренних совещаний, но парень рвался в бой, смотря на Корта широко раскрытыми глазами. Кажется, он считал его за некое подобие живого божества. Корт считал, что из молодого атлурга может выйти толк и держал его поближе к себе, на посылках.
Парень с выражением благоговения и ужаса осмотрел комнату с четырьмя атлургами, застывшими над картой. На его лице ясно читалось, что он только что застал сильнейших мира сего, в этот самый момент вершащих историю.
— Что такое, Мерут? — окликнул замершего в дверях парня Корт.
Тот словно очнулся от самого увлекательного в его жизни сна и вытянулся по стойке «смирно».
— Корт, началось.
Святилище Руга — самое обширное место поклонения в Утегате. Все божества имеют свои капища — большего или меньшего размера, часто посещаемые и заброшенные, крупные — на десятки человек, и совсем маленькие — рассчитанные на одновременное присутствие одного-двух атлургов. Но ни одно из них не сравнится с этим.
Святилище Руга имеет круглую форму. Круг — символ непрерывной линии жизни — от рождения к смерти и снова к рождению. На смену одним поколениям приходят другие — таким образом, линия жизни народа длится в веках. Не прекращаясь ни на секунду, она лишь движется по кругу, повторяя саму себя.
Обычно зал пустует, напоминая об истинных владениях Руга — бесконечной пустыне. Только в центре, на массивном алтаре, вырубленном из единого куска красного камня, стоят три чаши, наполненные песком. Рядом лежит кинжал-аслур, полностью сделанный из прозрачного, как капля воды, тергеда, настолько чистого, что через его лезвие можно смотреть насквозь.
Атлург, желающий обратиться к богу, должен взять горсть песка из первой чаши и пересыпать во вторую в знак того, что пески являются главной стихией на планете, и что жизнь народа подчинена их течению. Затем просящий должен порезать ладонь аслуром и капнуть кровью в третью чашу, подтверждая, что вверяет жизнь Ругу.
Сегодня в святилище собралось много атлургов, что бывает только по особым событиям. Корт пробил себе дорогу вперёд и тут же наткнулся на Гвирна, стоящего в первом ряду. Атлург бросил на него безразличный взгляд и коротко кивнул. Корту показалось, Гвирн недоволен его появлением.
Освещение было приглушено. Солнечные лучи рассеянно гладили красный камень алтаря и золотили стены, искрящиеся, словно драгоценные жилы в недрах гор. Сам зал утопал в лёгкой полутьме, лениво струящейся через заполненное атлургами пространство. Только на двух людей, стоящих перед алтарём, падало чуть больше света.
Сегодня совершался обряд Нанесения Знаков. Сегодня народ принимал к себе ещё одного атлурга, который с этого дня станет полноценным членом Утегата.
Нергут — новый гурнас — был одет в церемониальную одежду: халат песочного цвета с бордовой вязью знаков по рукавам и подолу. Последний раз Корт видел его на Арагоне.
Рядом с ним стояла девушка и протягивала жрецу руки.
Юту было не узнать в длинном церемониальном балахоне. Словно в противоположность одежде гурнаса, он был тёмно-бордовым. Гораздо более богато, нежели халат Нергута, расшитый письменами наури. Балахон был длинным, доставая Юте до пят, и бесформенным, полностью скрывающим её фигуру. Только рукава были неестественно коротки, обнажая предплечья.
На алтаре, перед которым стояли Юта и Нергут, не было привычных чаш и ритуального кинжала. Вместо этого на нём были разложены ножи разного размера и формы, с тончайшими, отточенными как бритва, лезвиями. И ещё стояла чаша, наполненная красной пылью, настолько мелкой, что при малейшем дуновении она взвивалась в воздух бордовым туманом.
Гурнас взял правую руку девушки и повернул внутренней стороной к себе. Затем выбрал один из ножей, — с изогнутым полумесяцем лезвием. Он поднёс его к светлой, кажущейся полупрозрачной коже Юты, и начал быстро и умело водить по ней бритвенно-острым краем.
Капельки крови выступили из свежих ран, будто капли росы на лепестках цветка. Нергут два раза менял ножи, предназначавшиеся для разных узоров и степеней нажатия, и вскоре первый символ наури появился на предплечье Юты. Гурнас чуть повернул ее руку, и тонкая струйка крови, словно красная нитка, протянулась от знака к запястью девушки.
Специальной лопаткой жрец зачерпнул из чаши красной пыли и присыпал символ. Затем начал аккуратно и методично втирать в свежий порез.
Корт помнил, что это больно. Но Юта ничем не выдавала своих ощущений. Она не дрогнула, не пыталась инстинктивно отдёрнуть руку и не изменилась в лице. Она стояла прямо и спокойно, почти равнодушно наблюдая за действиями гурнаса.
Корт почувствовал за Юту странную гордость. В течение нескольких недель после того, как узнал, что она решилась на обряд Нанесения Знаков, он не мог понять причин. Это казалось странным: Юта была слишком самобытной, да и с народом её мало что связывало. Была ли причина в её матери, которая оказалась атлургом? Или же у неё на уме было что-то иное?
Сейчас, глядя на её прямую спину, спокойное выражение лица, уверенный, непоколебимый взгляд, Корт наконец понял, почему она делает это.
Юта уже была атлургом. А обряд Нанесения Знаков — всего лишь символический жест, подтверждающий это. Словно кто-то проводит ручкой по невидимым, но уже существующим на бумаге линиям. Линии её судьбы уже были написаны. Ей оставалось только следовать им.
Закончив втирать красную пыль, гурнас промокнул рану лоскутом ткани. Первый символ был закончен. Оставалось еще около двадцати. Через четыре-пять часов предплечья девушки будут испещрены символами наури. Ритуал закончится, и гурнас впервые назовёт её атлургом.
Корт скрестил на груди руки, готовясь простоять здесь до вечера. Он не смотрел на нож Нергута, скользящий по коже Юты, — только на её лицо.
Когда обряд Нанесения Знаков подошёл к концу, атлурги уже еле стояли на ногах. Обычно первые знаки наносятся ещё ребёнку. Сперва только несколько основных символов. Остальные добавляются позже, по несколько за раз, в течение всей жизни.
Но в случае Юты первые знаки наносились уже взрослому человеку, поэтому их было гораздо больше. Все символы, которые обычно атлург получает в течение жизни, были нанесены Юте за раз.
Но девушка ничем не выказывала усталости. Она стояла с прежним выражением лица. Корт мог только представить, какими усилиями ей даётся это спокойствие и неподвижность.
Прежде чем замотать тканью истерзанные предплечья, Нергут повернул руки Юты к атлургам, чтобы каждый мог увидеть её знаки. Они — то, чем отныне она отличается от других. То, что теперь будет её определять. Эти символы делают Юту частью народа, в то же время выделяя среди прочих атлургов.
Завершая обряд, гурнас вслух прочитал то, что отныне было высечено на её руках:
«Та, кто спустилась с небес, но не является птицей.
Та, кто покинула обитель Колоссов, но не является изгоем.
Та, кто не была рождена среди народа, но является атлургом.
Нашедшая путь домой.
Последняя жрица Богини Амальрис».
И наконец, её имя:
«Юталиэн — «Отмеченная судьбой».
***
Юта отдёрнула полог и вышла из дома. Коридор был пуст, но из соседнего доносились голоса. Они звучали взволнованно, на повышенных тонах. Эхо мячиком отскакивало от стен и потолка, создавая причудливый узор интонаций, пока не удалилось в сторону центра города. Атлурги собирались на Утегатол.
Юта поправила полоску ткани, размотавшуюся у запястья. Её предплечья почти зажили. Она уже не смазывала раны заживляющей мазью, но ещё продолжала бинтовать их — обе руки, от запястий до локтей.
Юта направилась по коридору в сторону Зала Кутх, когда услышала шаги за спиной. Она инстинктивно обернулась и почему-то застыла на месте, наблюдая за приближающимся мужчиной. Сердце неровно скакнуло в груди.
За время, что прошло с их возвращения из Лиатраса — а это почти месяц — они с Кортом не обмолвились и парой фраз. Он совершенно очевидно избегал Юту, и девушка знала, в чём была причина.
Корт подошёл и тоже остановился. Оба молчали. Неловкая пауза затягивалась. Наконец Корт опустил глаза и указал на её забинтованные предплечья:
— Как твои руки? Заживают?
— Да, порядок.
Юта обхватила одну руку другой выше локтя. Получилось, будто она не то хотела закрыть от Корта пораненные предплечья, не то стеснялась забинтованных рук. Пытаясь снять нарастающую напряжённость, Юта выпалила:
— Я собираюсь вынести на Утегатол вопрос о новом походе в Вечный Город.
Корт опешил. Он выглядел так, будто только что очнулся от очень странного сна и ещё не до конца понял, проснулся ли он или всё еще спит. Но мужчина быстро вернул себе самообладание.
— Это ещё зачем? — Кулаки крепко сжаты, цепкий взгляд исподлобья.
Юте стало не по себе, но теперь она — одна из атлургов. Она имеет право выносить вопросы на обсуждение народа. Собственно, это и было основной причиной, почему она захотела пройти обряд Нанесения Знаков. К тому же теперь она многое знает и понимает и может самостоятельно принимать решения. Она не нуждается в его поддержке или одобрении.
— Тебе прекрасно известно, что нам надо найти пропавший свиток — тот, который был у моей матери. А ещё я не могу игнорировать то, что жители Лиатраса находятся в двух шагах от гибели из-за песков. Да, мы передали всю информацию Кирли. Но нельзя пускать это дело на самотёк. Я должна убедиться, что ей удалось донести правду до людей. И что предпринимается всё, что необходимо, для их спасения.
Корт сделал к ней шаг, нависнув, как скала.
— А тебе прекрасно известно, что это слишком опасно. Или тебе показалось мало того, что было в прошлый раз? Решила с жизнью расстаться?!
Юта стиснула зубы и упёрла в него взгляд:
— Если ты не захочешь идти со мной, я пойму — это не твоя борьба и не твоё дело.
Она не совсем поняла, что случилось в следующую секунду. На её запястье словно сомкнулись железные кандалы, потревожив одну из ран. Одновременно с резкой болью её рвануло в сторону, и вот Корт уже запихивает её на кухню.
— Пусти! — крикнула Юта, выдёргивая руку. Бинт на запястье снова размотался, но девушка не обращала на это внимание. — Что ты себе позволяешь?! Я теперь такой же атлург, как и ты! Я имею на это полное право!
Корт отвернулся, пытаясь взять себя в руки. А когда заговорил, его голос был ровным и тихим. От этого у Юты по коже побежали мурашки.
— Неужели ты не понимаешь, насколько это безрассудно? В прошлый раз мы еле унесли ноги, и соваться туда снова — просто самоубийство. Я не могу позволить тебе это сделать, — безапелляционно закончил Корт.
«Ах так!» — злость вскипела в венах, словно молоко, оставленное без присмотра в солнечной печи.
— Да кто ты такой, чтобы приказывать мне! — закричала Юта. — Ты ещё не Канг, и это решение не тебе принимать! И вообще, ты за последние недели со мной и словом не перемолвился! Так не всё ли тебе равно, что я делаю и куда иду?!
На миг лицо Корта исказилось судорогой боли и ярости. Он стоял очень близко к Юте, почти вплотную, так что она видела, как полыхнули гневом его глаза, став иссиня черными, словно ураганное небо. Он с силой занёс руку. Юта инстинктивно зажмурилась, сжимаясь в комок, когда огромный кулак понёсся к её голове.
Она услышала глухой удар, от которого, как ей показалось, содрогнулась стена за спиной.
— Чёрт побери, Юта! Конечно, мне не всё равно!
С глухо колотящимся сердцем Юта открыла глаза. Корт тяжело дышал. Он отнял руку от стены. Костяшки были разбиты в кровь. Корт посмотрел на Юту, и вдруг его лицо изменилось. Тяжёлая волна гнева отхлынула, и он оказался в шоке от того, что только что сделал. Корт отшатнулся. Он отвернулся, не в силах смотреть Юте в глаза.
— Я прошу лишь об одном: дай мне время разобраться со всем. Сперва решить проблемы Утегата. Потом мы подумаем над твоими словами. Если ты вынесешь этот вопрос сегодня на Утегатол, атлургам придётся принять решение. Мне придётся принять решение. Всё, о чём я прошу — лишь немного времени.
От испуга и неожиданности Юту била крупная дрожь, которую она, как могла, пыталась скрыть. Поведение Корта поразило её, но это ничего не меняло. Даже если бы он её ударил, она бы не передумала.
— Прости, но это не может ждать. Я уже всё решила. Ты не сможешь меня переубедить.
— Вот как… — Голос Корта прозвучал как-то жалко. — Ну, тогда…
Он поколебался секунду, а затем выбежал наружу.
Несколько минут Юта простояла не двигаясь, ошеломлённая тем, что случилось. Потом она медленно повернулась и посмотрела на стену за спиной.
В том месте, куда ударил Корт, рядом с её головой, была выемка со следами свежей крови.
***
Корт шёл по коридору, плохо соображая, куда и зачем идет. Ноги сами вели его вперёд, в то время как мысли витали далеко, а сердце бешено брыкалось в груди.
Он не понимал, что только что произошло. Не мог до конца поверить, что сделал то, что сделал. И только саднящая боль в костяшках пальцев правой руки навязчиво шептала о том, что Корт был в двух шагах от того, чтобы ударить Юту.
Нет, не так. Он никогда не сделал бы этого: не поднял на неё руку. Ведь всё, чего он хотел — это защитить её, от всего и ото всех. Но вместо этого, похоже, единственным, кто представлял для неё сейчас угрозу, был он сам.
И снова он сбежал. От неё, от того, что сделал, от своих чувств. Он был просто жалок.
Снова и снова Корт старался понять, что произошло. С Ледой он никогда в жизни не вёл себя так и даже представить не мог, что сделал бы нечто подобное. Корт не знал, кого этот внезапный всплеск эмоций напугал больше — Юту или его самого. Потому что он не понимал, что с ним творится. Кроме того, что рядом с этой девушкой его обуревали такие эмоции, какие, как он думал, он вообще не мог испытывать и с какими не мог совладать.
Он говорил себе, что перестанет вести себя как безумец, как мальчишка. Но вместо этого в следующий раз выкидывал что-то ещё более безумное. После возвращения из Лиатраса Корт пытался перестать с ней общаться. Но он не мог избегать её вечно, тем более теперь, когда Юта стала атлургом. Он пытался делать вид, что между ними ничего не происходит. Хотя прекрасно знал, что это ложь.
Корт пытался подавить свои чувства. Думал, если не будет её видеть, то постепенно они перестанут его терзать. И он уже было поверил, что так и есть. Но стоило ему снова, всего один раз, оказаться с ней наедине, и вот чем всё обернулось.
Внезапно Корт обнаружил, что его окружает гул голосов. Ноги привели его в Зал Кутх, где вот-вот должен начаться Утегатол.
— Корт, сюда! Мы тебя ждали.
Это был Уги. Он уже занял место в первом ряду. Гвирн стоял возле Помоста Кангов спиной к Корту и переговаривался с членами Совета. Корт подошёл к Уги и перебросился с ним парой слов. В голове звенело.
Корт постарался собраться: сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Перед глазами прояснилось. В мир стали возвращаться поблёкшие краски. И тут он увидел её.
Конечно, Юта пришла сюда, ведь она собиралась вынести вопрос на обсуждение. Она смотрела на Корта, но в её глазах не было упрёка. Наоборот, взгляд был виноватым. А когда Корт посмотрел в ответ, её высокие скулы залил лёгкий румянец, заигравший кирпичным оттенком на загорелой коже.
Правая рука нестерпимо зачесалась. Корт посмотрел вниз и увидел на крепко сжатом кулаке следы засыхающей крови. Он поспешно спрятал руку за спину и отвёл взгляд.
— Прошу тишины! С дозволения богов мы начинаем Утегатол! — пророкотал голос Ауслага. Он привёл Корта в чувства. — Корт, ты собрал нас для того, чтобы говорить с народом. Слово за тобой.
Корт постарался отрешиться от личных переживаний и вышел вперёд.
— Прошёл месяц с тех пор, как мы открыли водное хранилище, — без предисловий начал ругат. — Но, несмотря на то, что мы используем этот запас разумно и экономно, вода уходит слишком быстро. На прошлом Утегатоле я обещал вам придумать решение, не прибегая к мерам жёсткой экономии и перераспределения ресурсов. Я долго думал над этим. Рассматривал разные варианты и пришёл к одному выводу. Здесь и сейчас, с тем, что мы имеем, нам не решить наших проблем.
Народ заволновался при этих словах. Вопросы и возгласы негодования посыпались на Корта. Но он лишь поднял руки, призывая к тишине, и продолжил:
— Я размышлял о сути нынешнего кризиса. И понял, что на него можно посмотреть с разных сторон. С одной стороны, это проблема нехватки продовольствия. С другой — перенаселения. Первую проблему — нехватки воды и еды — нам никак не решить, потому что это от нас не зависит. Мы не можем заставить коз размножаться быстрее или давать больше молока. Без удобрений не можем вырастить больше ропса. А также не можем заставить горные источники давать больше воды.
С другой стороны, у проблемы перенаселения есть одно верное решение. И если подумать, мы все его знаем.
Часть народа должна уйти из Утегата, чтобы на новом месте построить новый город. Мы снарядим отряд в дальние горы, туда, где никто не живёт. Я бывал там во время своих скитаний. Там нет поселений поблизости, а значит, все ресурсы будут нашими. Я видел собственными глазами большие поголовья коз. Там даже остались орлы.
Корт остановился, чтобы перевести дыхание, и тут же на него обрушилась лавина вопросов, предложений, ругани и даже, кажется, одобрения. Сложно было разобрать что-то конкретное в этом шуме, разразившемся под сводами Зала Кутх. Но тут раздался голос, который единственный мог возвыситься над всеми и утихомирить народ.
Конечно, Гвирн был здесь, стоял рядом с Советом, как будто был одним из них.
— И это твоё решение, Корт? — прозвучал его насмешливый голос. — Мне кажется, ты как-то неважно всё обдумал. Экономия ресурсов — это реальный план. — На слове «реальный» Гвирн сделал ударение. — То же, что предлагаешь ты… я даже не знаю, как это назвать. Бредом воспалённого воображения? Мне кажется смешным даже говорить о подобном.
Что же касается плана по сбору и перераспределению ресурсов, то за прошедший месяц я не сидел на месте. Мы с единомышленниками уже закончили перепись населения и разработали критерии, по которым будет выделяться продовольствие. А также составили примерный список тех лурдов, которые будут получать еду и воду в первую очередь. Желающие могут ознакомиться с нашим предложением после того, как Корт закончит.
Гвирн довольно улыбался, как будто только что нанёс оппоненту сокрушительный удар. Но ругат не обратил на его выпад никакого внимания.
— Перераспределение ресурсов может быть лишь временной мерой, поскольку она ничего не решает, — спокойно продолжил Корт. — У нас не увеличится ни количество воды, ни еды. Слабые атлурги начнут умирать — старики, женщины и дети.
По моим подсчётам мы потеряем до пятой части населения, если ситуация с приплодом стада и нехваткой воды останется такой же. Если же станет ещё хуже, жизнь всего Утегата окажется под угрозой. То, что я предлагаю, в случае удачи позволит избежать жертв. В крайнем случае мы потеряем не больше людей, чем от голода и жажды при режиме экономии.
Я понимаю, что на первый взгляд это решение может показаться радикальным. Но на самом деле это единственный выход, который реально позволит нам решить проблемы, избежав при этом гибели людей.
— Ну, насчёт этого я не был бы так уверен, — тут же вмешался Гвирн, — ведь многодневный переход по пустыне — это фактически самоубийство. То есть ты просто-напросто предлагаешь собрать часть народа и отправить на верную смерть. Что ж, ты прав, это действительно надёжно решит проблему перенаселения.
— Ты ошибаешься. Ты уверен в неудаче, потому что уже многие столетия никто не совершал таких переходов. Согласен, это будет трудно и опасно. Но это реально. Я говорю, как человек, который провёл в пустыне много месяцев.
Корт снова обратился к народу:
— Такой длительный переход, безусловно, опасен. И скажу вам честно, не все дойдут до конца. Потому пойдут лишь добровольцы. Самые сильные и выносливые. Те, кто готов рисковать и даже пожертвовать собой, чтобы спасти своих родных: свои семьи, своих матерей, сестёр, жён и детей.
Мы — атлурги, и пора вспомнить, что это значит. Когда-то Руг провёл через пустыню первых из народа и научил нас выживать. С тех пор он покровительствует самым сильным и смелым. Он может отнять, но может и даровать жизнь.
А если и этих доводов для вас недостаточно, то я скажу следующее. Я уверен, что боги будут на нашей стороне, и сделаю для этого всё. Отряд добровольцев поведу лично я. В этом случае наши шансы не просто увеличатся, — они станут реальными.
По мере того, как Корт говорил, тон голосов сменялся с недовольного на изумлённый. Тихий шёпот постепенно перерос в грохот рушащейся лавины.
Гвирн пытался что-то возражать, но на этот раз атлурги не затихали при звуках его голоса. Они продолжали бушевать. Спорить и соглашаться не только с Кортом, но и друг с другом. Эхо голосов отражалось от высоких сводов, обрушиваясь вниз, многократно усиленное. Корт с трудом мог расслышать собственные мысли.
Неожиданно вперёд шагнул атлург из толпы. У него было крепкое телосложение, с которым резко контрастировало лицо, застывшее безжизненной маской, и ссутулившиеся плечи. Как будто из него выдернули стержень, и сильное, ещё молодое тело обвисло тряпичной куклой.
Он встал лицом к атлургам и сказал что-то, что за рёвом голосов Корт не расслышал. Мужчина повторил, уже громче. Корт видел, как внезапно и резко его спина выпрямилась, а кулаки крепко сжались. Третий раз атлург крикнул так громко и отчаянно, что наконец привлёк к себе внимание.
— Я пойду с Кортом! — Вот что он кричал.
А когда атлурги немного стихли и повернули к нему лица, повторил ещё несколько раз:
— Я пойду с Кортом. Я пойду с ним.
И вдруг он снова сдулся. Плечи поникли, а голос звучал приглушённо.
— Вы тут обсуждаете, как поступить, чтобы что-то выгадать для себя. Примериваетесь, за кем пойти, чтобы ваш лурд мог отдать поменьше, а получить побольше. Занимаетесь интриганством, строите теории, хорохоритесь друг перед другом. А между тем народ уже начал нести потери.
У меня умерла грудная дочь, потому что у её матери нет молока — ей самой нечего пить. Поэтому я готов стать первым добровольцем. Я лучше сам сгину в песках, чем допущу, чтобы умер еще кто-то из моих родных.
На долгую минуту в Зале воцарилось молчание. Несчастному отцу удалось пристыдить всех, и Корт не был исключением.
— Спасибо, — негромко сказал он спустя некоторое время. — Я с радостью разделю с тобой тяготы пути.
— Не надо благодарности, — с горечью проговорил атлург. — Я делаю это для своей семьи, даже если мне самому никогда не суждено будет вернуться.
Корт ничего не ответил, только кивнул.
— Он прав. Скоро такое начнёт происходить повсеместно. У меня тоже маленький ребёнок. Я пойду.
— И я.
— И я!
Количество атлургов, желающих стать добровольцами, быстро росло. И вскоре стихийно организовавшийся отряд уже насчитывал несколько десятков человек.
Атлургов можно было назвать по-разному, но трусами они не были. А семейные ценности были здесь настолько сильны, что без преувеличения каждый мужчина, не раздумывая, мог пожертвовать собой ради родных и близких. Но среди добровольцев были не только мужчины. Вызвалось и несколько женщин — и этому Корт тоже не был удивлён.
Он с удовлетворением и благодарностью кивнул, принимая сразу всех желающих присоединиться. Корт не сомневался, что после сегодняшнего Утегатола ещё в течение, по меньшей мере, недели количество добровольцев будет расти.
Корт уже мог представить себе эту силу. Этих мужчин и женщин, объединённых общей целью, общей опасностью и общим возвышенным порывом. Он был горд за них. Горд за свой народ.
Его размышления прервал басовитый голос Ауслага:
— Что ж, если с этим покончено, есть ли у кого-то ещё вопросы, которые он хотел бы вынести на обсуждение?
Взгляд Корта моментально метнулся к Юте. Девушка неподвижно стояла в стороне, глядя в пол. Она молчала.
— Хорошо, — пророкотал глашатай. — Тогда на сегодня всё. И да пребудет с нами воля Руга!
***
Один поворот, другой, третий. Юта не боялась заблудиться, ведь уже не раз бывала тут. Настало утро следующего дня после Утегатола, и Юта не была уверена в том, что мужчина сейчас дома, но всё равно пришла. К своему удивлению, отдёрнув полог, она увидела его, сидящим за столом лицом к внутренним покоям. Его крепкую, идеально ровную спину, обтянутую кофтой тонкой выделки.
Гвирн обернулся на звук.
— Юта? Рад, что ты зашла. Проходи.
На лице мужчины заиграла дежурная улыбка, но его глаза не улыбались. Гвирн был рассеян, приглашая Юту присесть. Его красивые золотые глаза не искали, как обычно, её взгляда, а смотрели в пустое пространство перед собой.
Юта понимала, что занимает сейчас мысли Гвирна. Она знала, что он был занят делами Утегата беспрестанно в последние недели. И что Гвирн болел за свой народ не меньше, чем Корт.
И всё же она эгоистично пришла к Гвирну со своими проблемами. Пришла, потому что не знала, куда ещё идти. К тому же за последние месяцы Юта так привыкла к его обществу, что, кажется, не могла сейчас оказаться ни в каком другом месте.
— Я не смогла, Гвирн. Я должна была сказать на Утегатоле о своих планах. Должна была рассказать, что мне снова надо уйти. Ведь это важно! Я знаю, что ты не согласен со мной. Понимаю, что у тебя и у народа сейчас другие приоритеты. Но пойми, дети Колоссов — это мой народ. И я хочу, нет, я просто обязана им помочь! — без предисловий начала Юта постоянно повторявшийся между ними спор.
— Я всё понимаю. И вовсе не считаю, что то, о чём ты говоришь, не важно.
Взгляд Гвирна потеплел и перестал блуждать по комнате, остановившись на Юте. Теперь он по-настоящему улыбался ей. Той особенной нежной улыбкой, которая, казалось, предназначалась только ей.
— Но теперь твой народ — атлурги, — продолжал Гвирн. — Разве не лучше сейчас сосредоточиться на том, что находится у тебя перед глазами? Чем тщетно ломать голову о том, что ты не можешь изменить? По крайней мере, в данный момент?
Гвирн заглянул Юте в глаза и мягко взял за руку, стараясь не задеть забинтованных предплечий, чтобы не сделать больно.
— Да, наверное, — стушевалась девушка. Она вздохнула, отводя взгляд. — Это всё Корт, из-за него я ничего не предприняла.
— Что он сделал на этот раз? — хмыкнул Гвирн.
Юта замялась, слегка краснея:
— Ничего, забудь об этом. Я сама виновата. — Она вздохнула. — Ты прав. Просто проблемы Утегата сейчас важнее. Вот и всё.
— Это не так, — сказал Гвирн изменившимся голосом, и Юта невольно посмотрела на него. — Всё, что касается тебя, для меня имеет первостепенное значение. Что бы это ни было, я всегда тебя поддержу и встану на твою сторону.
— Спасибо, — промямлила Юта.
Она всегда терялась, когда Гвирн говорил подобные вещи. Юта попыталась высвободить руку, но Гвирн не отпустил, мягко, но уверенно удерживая в своей руке.
Его ладонь была тёплой. Неожиданно Юта начала различать малейшие перемены в движениях мужчины. Все её чувства словно многократно обострились. То, чего она никогда не заметила бы в других обстоятельствах, вдруг стало так явно, так громко, так ярко.
Юта слышала глубокое, чуть ускорившееся дыхание Гвирна над своим левым ухом, шорох его одежды и шарканье ног. И, будто дуновение ветра, ощутила быстрое лёгкое движение в её сторону.
Юта взглянула на Гвирна. И нашла его глаза прямо напротив своих. Тремя пальцами он аккуратно приподнял её подбородок. И легонько удерживал, так чтобы Юта не могла отвернуться.
Она понимала, что сейчас должно произойти. И даже понимала, что это было бы очень просто и естественно — поцеловать Гвирна. Но какая-то часть её продолжала с удивлением смотреть на происходящее.
Лицо Гвирна было так близко, что Юта ощущала его дыхание на своей коже. Она закрыла глаза, с бьющимся сердцем ожидая того, что будет дальше.
Вдруг мягкие пальцы отпустили её. Юта почувствовала, как Гвирн отстранился. Она открыла глаза и увидела, что в комнате стоит атлург. Он удивлённо рассматривал Юту и Гвирна. Юта не знала, в чём была причина удивления, — в том, каким перед ним предстал Гвирн — будущий предводитель народа — или же в том, — с кем он его застал. Под этим отстранённо-любопытным взглядом Юта покраснела с головы до пят.
Она посмотрела на Гвирна, ожидая, как он разрешит эту неловкую ситуацию. И, к своему удивлению, увидела на лице Гвирна недовольство.
— В чём дело? — нетерпеливо бросил мужчина. Он всё ещё не выпустил руку Юты и сидел достаточно близко к ней. Казалось, Гвирн готов продолжить то, на чём их прервали, в тот же момент, как атлург отвернётся, чтобы выйти.
— Корт… — парень замялся и как-то странно посмотрел на Юту.
Сердце девушки вдруг куда-то ухнуло.
— Что Корт? — недовольно поторопил атлурга Гвирн. Но Юта уже забыла о нём, во все глаза глядя на отчего-то медлившего парня.
— На Корта напали. Ночью. Трое. Он ранен.
Секунду Юта пыталась осознать услышанное, а потом сорвалась с места и бросилась из комнаты.
* Названия водоносных растений.